Восточная сказка

Глава 2

Следующим утром все тот же Муслим в начищенных туфлях и черном костюме со стеклянным отливом отвозит нас в аэропорт. Мне даже не верится в происходящее. До восемнадцати лет я сидела дома под строгим надзором матери. А теперь, за два месяца до свадьбы, будто двери распахнулись.

– У нас рейс в восемь утра, – за ужином говорит отец. Мать замирает на месте, не в силах ему ответить. Но и согласиться она не может. Молчит, выжидающе глядя на своего мужа. А тот, не скрывая раздражения, машет рукой.

– Садись, Нур! Нет времени!

– Что случилось? – одними губами спрашивает мать. – Кто-то умер?

– Нет, – мотает головой отец. Я вижу, как он устал и раздражен. И совершенно не понимаю, почему к столу позвали меня. Обычно мы с матерью и братьями кушаем до его приезда. А потом, когда из офиса возвращается отец, Нур лично накрывает стол и ухаживает за ним. Затем двери на родительскую половину закрываются. Время с девяти вечера до утра посвящено общению Нур и отца. Естественно, перед тем как уйти отдыхать отец лично проверяет все замки. Выйти или войти в дом уже никто не может. Нам, детям, под надзором Нергис, старшей папиной сестры, приходится коротать время, занимаясь своими делами. Братья играют в стрелялки на компьютере, а я переписываюсь в Телеграм. Иногда с двоюродной сестрой Лали, но чаще с Тимуром. Он записан у меня в контактах как Лейла Кудас. И ни мать, ни тетка пока не догадались, кто скрывается под этим именем.

А еще я рисую. Рисование – моя страсть. Отец потворствует моим прихотям. Покупает краски и холсты. Смеется, что, родись я мальчиком, могла бы стать великим художником.

– Жаль, твои работы никто не увидит. Кроме постояльцев в гостинице Искандера, – усмехается он.

Но сегодня накатанный годами график сбивается под суровым взглядом отца. Отец и Нур ужинают, и я вместе с ними. Неслыханная вольность.

– Завтра летим в Москву, – вытирая рот белоснежной льняной салфеткой, говорит отец. – В Стамбуле пересадка.

– Зачем? – одними губами спрашивает мать, все еще не в силах поверить в происходящее.

– Хочу построить отель в Сочи, – морщится отец. – А бизнес в России лучше вести с российским паспортом в кармане. Для иностранцев очень высокие налоги и полно проверок.

– А нанять кого-то из местных? – нерешительно интересуется мать. – Есть же доверенные лица.

– А потом все подарить? Я не так богат, женщина, как ты себе вообразила, – усмехается он криво и пристально смотрит на Нур. Та опускает глаза. Но я чувствую, как у матери все клокочет внутри.

– Получить российское гражданство очень сложно, – продолжает ворчливо отец. – Но я посоветовался с юристами. У нашей семьи есть козырь. Амина родилась в России. И там зарегистрирована как гражданка. Нужно только поехать туда и получить паспорт. Придется заплатить какой-то штраф. Но это все пустяки, Нур. Потом следом за Аминой как при воссоединении семьи получу гражданство я. Если нам удастся за один раз решить столь важное дело, я буду счастлив. Или придется потом поехать самому. Но это единственный вариант. Пока семьей Амины считаются ее родители, я должен воспользоваться ситуацией.

– Это как-то связано с той женщиной, Мурат? – набравшись смелости, спрашивает Нур.

А я замираю. Впервые в жизни о моей маме говорят свободно. Может, мне дозволят увидеться с ней?

– Не понимаю, о чем ты, – морщится отец и добавляет сердито. – Собери только самое необходимое. Себе и Амине.

Теперь, проезжая мимо великолепных небоскребов, высящихся на окраине старого города, я равнодушно смотрю на колесо обозрения, установленное на крыше. Беспечно разглядываю толпы туристов, спешащих в ранний час к морю. И как только Нур прикрывает глаза, быстро печатаю сообщение Тимуру.

– Не ищи встреч со мной. Я уехала с родителями.

И увидев, что Тимур мне что-то печатает, отключаю телефон. «Нужно будет занести Лейлу Кудас в черный список, – решаю внезапно. – В поездке мать и отец постоянно рядом. Могут невзначай увидеть сообщение. И понять, кто мне пишет».

Глаза заполняются слезами, стоит мне только подумать о России и о маме. Может, отец передумает и позволит нам встретиться. Всего лишь один разок.

«Находиться рядом и не повидаться, – самое тяжкое испытание», – мысленно вздыхаю я. Но спрашивать отца боюсь. Остается только просить Аллаха!

Осторожно смотрю на отца, сидящего рядом с Муслимом. Он чем-то раздражен и даже не пытается скрыть этого. Поправляю платок и юбку. Прекрасно знаю, что достаточно любого повода. Перевожу взгляд на Нур, вцепившуюся в сумку от Гермес.

– Портнихи должны прийти, – вздыхает мать и, открыв глаза, сердито смотрит на меня. – Ты нам дашь несколько дней в Стамбуле, Мурат?

– В Москве походим по магазинам, – морщится отец. – У нас с тобой, Нур, есть собственный переводчик.

– Конечно, – киваю я, ниже опуская голову. А у самой поджилки трясутся. Я впервые лечу в другую страну. А на душе тяжко. К чему богатство, если не можешь выйти замуж по любви?

– Для того, кого тошнит кровью, какая польза от золотого таза? – любит приговаривать моя бабушка.

Закрываю глаза и тотчас же вижу лицо Тимура.

– Прощай, прощай, – шепчу я чуть слышно.

– Что ты там бормочешь? – недовольно спрашивает мать.

– Говорю до свидания родному краю, – вру я. И мысленно себя ругаю. Какая нелегкая заставила меня думать о Тимуре?

– Айрат тоже собирается в Москву, – хмыкает со своего места отец. – Потом в старости сможешь рассказать внукам, Амина, как гуляла с их дедом по Красной площади.

Сердце замирает. Гулять с Айратом? Дети? Внуки? Да меня трясет от страха, стоит ему только посмотреть на меня. И пусть рот растягивается в улыбке, а глаза так и остаются злыми и жадными, как у зверя. Даже представить боюсь, как брат нашей Нур прикоснется ко мне. И изо всех сил гоню от себя мысли о совместной жизни. Боюсь ли я Айрата?

Да!

До ужаса и отвращения!

– Что-то мне нехорошо, – тихо шепчет Нур, оседая на диване, стоило нам только войти в квартиру, которую сняли для нас друзья отца.

– Ты очень бледная, – обеспокоенно замечает отец. – Ложись. Амина разберет вещи и объяснит прислуге, что приготовить на ужин.

– Хорошо бы, – вздыхает мать, прикрывая глаза. – Даже думать о еде не могу!

Встревоженность отца тут же сменяется победной усмешкой. Он подходит к дивану и, встав перед Нур на колени, ласково проводит ладонью по лицу жены.

– Я правильно догадался, Нур?

– Наверное, – вздыхает она. – Я уже забыла, как это бывает…

– Да ну? – ухмыляется довольно отец. – По-моему, ты врешь, женщина. Я поговорю с партнерами. Здесь должны быть хорошие врачи.

– Только нашей веры, – ставит условие мать. – Не хочу, чтобы неверные касались меня.

– Конечно, Нур, – добродушно кивает отец. – Найдем. Тут полно врачей-женщин.

Выбегаю из комнаты, понимая, что мне сулит состояние Нур. Если она не помнит, так у меня до сих пор свежи в памяти ее придирки и оплеухи, когда она ждала Мусу. Наверное, хорошо, что я выхожу замуж, и прислуживать мачехе будет кто-то другой.

Но и с этого дня в Москве моя жизнь превращается в кромешный ад. Подай, принеси, посиди со мной. А еще эти дурацкие разговоры об Айрате, от которых меня пробирает до слез. Честно говоря, здесь, в Москве, мне хочется рыдать от безысходности. Я вижу совершенно другую жизнь. Женщины не носят платки и могут идти рядом с мужчинами. Могут учиться. И носить короткие юбки.

– Путаны, – шипит Нур.

«Ну не все же!» – хочется возразить мне. Но держу язык за зубами. Лишь с завистью смотрю на девчонок, спешащих на занятия. Наверное, если б мне позволили, я бы тоже пошла в университет. Или выучилась бы на художника. Вот только Айрату не нужна образованная жена.

Он приезжает в Москву незадолго до нашего отъезда. Смиренно ходит со мной по магазинам и оплачивает любую прихоть. Но когда в машине пытается взять за руку, я вздрагиваю.

– Боишься меня? – скалится он и добавляет грубо. – Это хорошо. Жена обязана бояться мужа.

– Мужчину нужно уважать, – тихо мяукаю я. Но Айрат словно не слышит.

– Страх рождает уважение, девочка.

Его пальцы касаются моего подбородка и властно приподнимают его.

– Ты принадлежишь мне, – говорит Айрат, пристально глядя мне в глаза. – И я очень надеюсь, Амина, что ты станешь послушной и покорной женой. И не доставишь лишних проблем…

Меня передергивает, и Айрат это видит.

Разве такие слова должен говорить жених невесте накануне свадьбы? Пусть не любовь. Ее нет между мной и Айратом.

– Любовь придет, – уверяла меня бабушка. – Главное, доброта и уважение.

Но тут, похоже, этим и не пахнет.

Может, сказать отцу? Айрат не принесет мне счастья! Но я отмахиваюсь от этой мысли. Папа сейчас не в себе. И уж точно сделает все так, как попросит его обожаемая Нур. А Нур любыми способами настоит на своем.

В смятении смотрю на Айрата полными слез глазами и тихо шепчу.

– Да, Айрат.

– Это хорошо, – кивает жених, заводя Мерседес. – Сейчас завезу тебя к Нур. Завтра приеду. Скажешь, что еще нужно к свадьбе. Все купим в Стамбуле.

– Я хотела бы… – мнусь, не зная, как попросить.

– Амина, – рыкает Айрат. – В чем дело?

– Я хотела бы посмотреть на Красную площадь. Если у вас есть время…

– Хорошо, поедем, – внезапно соглашается Айрат. И по кривым московским улочкам ведет машину в центр города. А я смотрю из окна на этот диковинный мир. Ну, как кино смотрю.

Мы проходим мимо зубчатой стены из красного кирпича. Задираю голову, чтобы рассмотреть высокие башни.

– Они все разные, – замечает Айрат. – Вон та, с часами, главный символ Московии.

– Необычное сооружение, – шепчу я и тут замечаю странный собор. Разрисованные купола разного размера делают его похожим на игрушку. – Никогда не думала, что здесь так красиво! – восклицаю, позабыв, кто находится рядом.

– Ничего особенного, – морщится Айрат. – Тут есть парк неподалеку. Пойдем туда.

И развернувшись, идет вперед, никак не считаясь с моим мнением.

Семеню следом. На высоких каблуках по брусчатке быстро идти не получается. Да еще и длинная юбка мешает. Боюсь упасть и опозориться. Но и кричать, звать Айрата не хочу. Тороплюсь, но никак не могу догнать. Наконец жених останавливается и, помрачнев, ждет.

– Ну что за выходки, Амина?

Тереблю в руках сумку и жалко смотрю на грозного мужчину.

– Я не могу так быстро ходить, – причитаю чуть слышно.

– Тогда сиди дома, – бурчит негодующе мой жених. И взяв за руку, ведет к выступающему над рекой стеклянному мосту.

Моя ладошка, словно маленькая пташка, оказывается в силках большой и сильной лапищи Айрата. Его прикосновения не похожи на нежности жениха. И со стороны мы наверняка не смотримся парой. Так отец тянет за собой непослушную дочь.

– Хочешь, давай сделаем селфи, – предлагает Айрат, подводя меня к прозрачным перилам. И не услышав моего ответа, достает из кармана айфон. – Улыбайся, Амина, – приказывает, поднимая высоко руку с телефоном и чуть прислоняясь ко мне. Я снова вздрагиваю против своей воли. Тяну губы в улыбке. А у самой внутри все переворачивается. Ну как жить с нелюбимым? Как?!

У меня мало знакомых. Перед глазами только родители и семья папиного брата. Но даже невооруженным глазом видно, как отец любит Нур. Естественно, при нас, детях, никто не допускает нежностей, но иногда случайно перехваченный взгляд или обрывок разговора могут многое сказать. Мне нравится наблюдать за Искандером и Латифой. Замечать, как они переглядываются между собой. Представлять, что происходит, стоит им остаться одним. Если только от их гляделок бросает жар, то наверняка эти двое любят друг друга. Айрат же совершенно другой. Сминает мои пальцы в ладони и, пробурчав что-то нечленораздельное, направляется вниз к набережной. Я смотрю на серую воду и внезапно отчетливо понимаю, что совершенно не хочу замуж. Невольно представляю себя в короткой юбочке, белой блузке и с сумкой на плече. Учиться! Наверное, этого мне хочется больше всего. Правильно смешивать краски. Узнавать, как работали великие художники.

– О чем задумалась? – резко обрывает мои мечтания Айрат.

– Интересно, тут же есть какие-то музеи? Хочется посмотреть на картины знаменитых художников…

– Глупости, – отмахивается жених. – Почему у тебя голова забита всякой чепухой? – спрашивает он серьезно. – Я поговорю с Нур.

«О чем же мне думать? О кастрюлях и будущих детях?! Почему любая невинная просьба оборачивается против меня?!» – хочу закричать я. Но молчу, сцепив зубы.

«Не доверяй Айрату, – проносится в голове. – Он твой враг. Попробуй сбежать до свадьбы!»

Стряхиваю крамольные мысли как наваждение. Куда бежать? Зачем? Навлечь позор на семью? Да и кто заступится за меня, отмени я свадьбу?

Нет… Не так…

Кто станет меня слушать? Мои доводы разобьются об усмешку отца и причитания Нур. А вот Айрат затаит злость и потом отомстит.

Мимо нас проходят люди. И я глазею на них, не таясь. Да и они смотрят на нас изучающе, будто мы какие-то звери диковинные. Трое девчонок Три девчонки отошли в сторонку и шепчутся, косясь в нашу сторону. А вот парочка прошла в обнимку, совершенно не обращая ни на кого внимания. Даже издалека видно, что влюбленные.

«Если бы можно было так гулять с Тимуром…» – думаю я и тут же прикусываю язык. Еще не хватало, чтобы Айрат прознал о моем любимом!

– Не смотри на них, – бубнит сварливо Айрат. – Только проститутки позволяют себя лапать на улице. Сегодня с одним, завтра с другим…

Покорно поворачиваюсь к жениху. Вглядываюсь в злое лицо, смотрю ему за спину, где по улице идут люди. Целуются, никого не стесняясь, или шагают, обнявшись.

«Все проститутки? Вот все-все? – хочется воскликнуть мне. – Так не бывает. Разное воспитание. Да и только. Что нам нельзя, то разрешено другим. И наоборот… Может, и наш уклад кому-то для кого-то неприемлем. Я так точно жить не смогла бы. Но и судить других не могу».

– Тогда зачем ты меня привез в район, где ходят путаны? – спрашиваю невинно.

Айрат задыхается от гнева.

– Едем домой, Амина, – рычит, еле сдерживаясь.

Снова берет меня за руку. Стараюсь не закричать. Иду как ослик на привязи, молча понурив голову.

– Девочка красивая такая, а мужик – урод, – громко хмыкает одна из девчонок, стоит нам только поравняться с ними.

– А мне показалась, что это папа с дочкой, – усмехается вторая.

– У мужика морда знакомая, – не таясь, смеется третья. – Кажется, это какой-то известный борец…

Напрягаюсь, боясь выдать себя.

«Папа с дочкой! Ну, надо же!»

Хотя, если разобраться, Айрат и отец почти ровесники. Во всяком случае, разница в годах меньше, чем у меня с женихом. Отцу тридцать восемь, Айрату – тридцать, а мне – всего лишь восемнадцать.

– О чем они говорили? – спрашивает Айрат, как только мы садимся в Мерседес.

– Кто? – непонимающе гляжу я.

– Те шлюхи на набережной…

– Какие?

– Амина, не выводи меня, – угрожающе предупреждает жених.

– Я не понимаю, Айрат, – шепчу я, опустив голову. И внезапно начинаю плакать.

– О, Аллах! – воздевает он руки к небу. А когда Мерседес вливается в поток машин, давит на клаксон и педаль газа, требуя пропустить. Всю дорогу до дома Айрат гонит, как ненормальный. И проводив меня до порога квартиры, молча кивает отцу и уходит прочь.

– Что это с ним? – изумленно спрашивает отец. – Айрат сам на себя не похож.

– Не знаю, – шепчу я, заходя в комнату, где в кресле возлежит Нур. – Я расплакалась дорогой, а он рассердился.

– Мой брат терпеть не может женских слез, – подает она голос. – Имей это в виду, Амина! Я забыла тебя предупредить.

– Хорошо, – киваю и, нырнув в свою комнату, ничком падаю на кровать. Никому и дела нет, почему я плакала. Будто все уже решено, и Айрат мой муж перед Аллахом.

Утираю глаза, пытаясь успокоиться. По большому счету я для своей родни никакого интереса не представляю. Наверняка и отцу выгоден этот брак. Про Нур уже молчу.

Если б я могла хоть с кем-то поделиться своими страхами! Может, это паника перед свадьбой, а может, предчувствие чего-то недоброго. На автомате лезу в чемодан и, выудив с самого дна смартфон, гляжу на непрочитанные сообщения.

Тимур!

Вот не понимает человек парень слов. Открываю Телеграм, собираясь написать любимому строгое письмо, и немею от ужаса.

«Будь осторожна с Айратом. Говорят, он убил человека!»

Глава 3

В ночь хны любая невеста просто обязана выжать из себя хотя бы слезинку. Но я реву без остановки. Это единственное место и время, когда можно дать волю чувствам, и никто ничего не спросит. С того самого дня, как мы вернулись из Москвы, я несколько раз пыталась поговорить с отцом. Но он непреклонен.

– Просто ты паникуешь перед свадьбой, – отмахивается, глядя на меня недовольно. – Айрат – близкий нам человек. Член семьи. Брат моей Нур. Ты будешь с ним счастлива, дочка.

Киваю и ухожу прочь. Я могу попросить, но настоять на своем никогда не посмею. Да и отец уже бессилен что-то предпринять. Не захочет расстраивать драгоценную Нур. А мать чувствует себя царицей, наверное, как и любая другая женщина на первых месяцах беременности. Даже получение российского паспорта так не радует моего папу, как осознание скорого отцовства. Еще в Москве он равнодушно прячет в портфель из черной кожи две мои красные маленькие книжечки и с облегчением добавляет.

– Аллах помог. Теперь осталось сыграть свадьбу.

В преддверии праздника в нашем доме царит оживление. Да и сами торжества по старинным обычаям начинаются заранее. В понедельник мои вещи торжественно переносят в дом Айрата. И я с ужасом думаю, что не смогу жить вдали от своей семьи. Просто умру. Во вторник вместе с сестрами Нур и Айрата я посещаю хамам. А в среду, за день перед свадьбой, обязательно устраивается ночь хны. По раскатанному рулону шелка я иду к будущей свекрови. Я знаю ее всю жизнь, вот только воспринимала как бабушку Нару. Целую старческую руку с темными пятнами. Чувствую, как в душе поднимается отвращение. И саму себя ненавижу за это. Старинный обычай. Благородный и правильный. Женщина, приходя в новую семью, должна преклонить голову перед матерью мужа. Поблагодарить ее за своего избранника.

Но я не чувствую ничего. И благодарить за Айрата никого не желаю. Даже Нур, которая считает себя главной свахой. И прямо говорит мне, что всем в жизни я обязана ей. Не спорю, но от одной этой мысли испытываю едкую горечь.

Мало кто выходит замуж по любви. Я не первая, и не последняя. Но почему именно Айрат, которого я ненавижу?

Сглатываю комок, застрявший в горле, и сквозь красную вуаль, расшитую пайетками, смотрю на веселящихся гостей. Каждый из них радуется переменам в моей жизни. А мне же хочется умереть от горя. Дом Айрата стоит около моря на высоком утесе. Ничто не помешает мне от безысходности броситься вниз.

Женщины поют и танцуют вокруг меня, а я сижу как дура, зажав в ладонях хну и золотые монетки, которые дала мне свекровь. Чувствую, как останавливается дыхание. Лишь силой воли заставляю себя улыбнуться Латифе, жене дяди Искандера. Ей, самой счастливой в браке, Нур доверила расписывать мои руки и ступни.

– Тебе не плохо? – озабоченно шепчет тетка. – Что-то ты бледная…

– Все хорошо, – еле слышно отвечаю я и словно со стороны наблюдаю, как Латифа водит тонкой кистью по моей коже. Раньше в завитушках и вензелях, украшающих руки невесты, опытные мастерицы умудрялись спрятать инициалы будущего мужа. Но эта традиция давно отпала. В старину молодые подчас виделись впервые на свадьбе. И такой обычай позволял мужу и жене избавиться от неловкости в первую брачную ночь. Для нас с Айратом такой необходимости нет. Я знаю его с самого детства. Вот только не люблю и боюсь. А он меня не считает человеком. Так, красивая игрушка в доме. Может, стоило уродиться дурнушкой?

Вздрагиваю, когда посреди празднества приезжают будущий муж и его друзья. Веселье набирает новые обороты. Из стереосистемы льется народная музыка, и гости плавно кружатся в танце.

– Пойдем, покажу тебе твой новый дом, – улыбается мне Айрат. Вернее, губы его растягиваются в улыбке. А глаза так и остаются равнодушными. От жадного пугающего взгляда мне становится не по себе.

Следом за нами увязываются Латифа и Нур. Причитают, как великолепно обставлены комнаты. Цокают языками, разглядывая мебель и хрустальные люстры. Да, дом Айрата выглядит богаче отцовского. Но принесет ли мне счастье эта золотая клетка?

Взяв меня за руку, Айрат выходит на широкую террасу. Ступаю босыми ногами по мраморному полу и чувствую, как по телу пробегает озноб.

– Какая же ты красивая, Амина, – шепчет Айрат, беззастенчиво рассматривая меня. Останавливает взгляд на красном кафтане, расшитом стразами и золотыми нитями. И опустив с моей головы красную вуаль, прижимает меня к себе.

– Ты могла бы сегодня остаться со мной. Все равно завтра свадьба, – хрипло бурчит прямо в ухо. – Всего несколько часов, подумаешь…

– Нет! – кричу, вырываясь, – если я помру этой ночью, то предстану перед Аллахом невинной. И стану гурией в райском шатре…

Айрат смеется и заявляет с ухмылкой.

– Угомонись, Амина. Я тебя проверял. Свадьба завтра, моя дорогая гурия. Сбереги себя, пожалуйста.

Отшатнувшись, ищу глазами Латифу и Нур. Но мои сопровождающие бродят по комнатам и о чем-то беседуют. Дают нам возможность остаться наедине до свадьбы.

Шагнув ко мне, Айрат собственнически берет меня за подбородок.

– А ты с характером, Амина, – усмехается недовольно. – Но я научу тебя быть покорной. Уже завтра, девочка.

Молча смотрю на будущего мужа. Нет, не такие слова должен говорить жених своей невесте.

– Мне не нравится, как ты смотришь на меня, – рычит он глухо. – Вбей себе, наконец, в голову. Ты принадлежишь мне. И в твоих интересах подчиниться.

– Не пугай ее, – смеется сзади Нур и, окинув нас равнодушным взглядом, выходит из комнаты.

– В такую ночь шепчут слова любви, а не угрожают, – печально улыбается Латифа, всем своим видом показывая, как ей не нравится Айрат.

– Ты… – шипит он, шагнув к ней и перекрыв дорогу. – Поговори тут у меня.

– Эй, братец, – вмешивается, вернувшись, Нур. – Все понимают, что ты на взводе. Но прояви уважение к будущей родственнице.

– Я что-то не понял, сестра, – недовольно заявляет Айрат. – Какая-то женщина указывает мне, как я должен вести себя в собственном доме? Уж точно, мы с Аминой в такой родне не нуждаемся.

– Мне пора, – холодно кивает Латифа, направляясь к дверям. Хочу броситься следом. Обнять единственного человека, который меня понимает. Но Айрат успевает схватить меня за запястье.

– Только подойди к ней. Шкуру спущу.

Мне ничего не остается, как замереть рядом с женихом. И молить Аллаха о пощаде. Пусть заберет меня в райский шатер или бросит в кипящее масло к иблисам, но только подальше от Айрата.

Уже поздно вечером, лежа в кровати, я тупо пялюсь в потолок, понимая, что ничего не изменить. Последняя ночь в отцовском доме. Мне кажется, я никогда не вернусь сюда. Завтра вечером особняк около моря станет моей темницей. Мне никуда не выйти и не сбежать. Меня с детства учили повиноваться отцу и мужу. И у меня нет другой обязанности. Но как мне жить с человеком, который ненавидит меня и намерен измываться? Как заставить себя уважать его? А если в семье нет уважения, то и жизнь превращается в медленную лютую погибель. Смогу ли я вынести то, что уготовано мне судьбой? И как покориться Айрату, если боюсь с ним оставаться в одной комнате? Как заставить себя склонить перед ним голову?

Неожиданно вспоминаю Тимура. Словно наяву вижу, как гордо он спешил к нашему дому в тот самый последний вечер перед отъездом. Если бы знать, каким чудовищем окажется Айрат, выскочила б из машины и вместе с любимым на коленях просила бы отца благословить нас.

– Где ты, Тимур? – шепчу чуть слышно и ужасно жалею об удаленном аккаунте Лейлы в Телеграм. Раздумываю, как снова найти Тимура. Хоть переброситься ласковым словом напоследок. Включить видеозвонок и в последний раз глянуть на родное лицо. Попрощаться перед замужеством.

Внизу хлопает дверь. И издалека слышатся мужские голоса. Папин и дяди Искандера. Оба кричат что-то друг другу. До драки дело наверняка не дойдет, но вполне может закончиться взаимной обидой.

– Не отдавай дочь ублюдку! – кричит на весь дом Искандер. – Он станет вымещать на ней зло. А потом убьет, как ту девчонку!

– Ты мой брат, – рычит отец. – И веришь всяким глупостям! Вместо того чтобы завтра порадоваться с нами, вламываешься в мой дом среди ночи и устраиваешь свару.

– Ты угробишь Амину, – доносится до меня голос дяди. – Пока не поздно, Мурат, отмени свадьбу!

– Даже не надейся! – отрезает отец.

Слова отца будто пули, попав мне в душу, оставляют рваные раны.

– Не хочешь терять деньги, которые обещал Айрат?

Слышатся приглушенные голоса. Но не разобрать ни слова. Хлопает дверь.

«Все кончено, – думаю отрешенно. – И почему я сразу не догадалась, что меня просто продали? Кто заплатил большую цену, тому и завернули. Завтра перевяжут красной лентой и торжественно вручат. А папа построит еще один отель. Или несколько. Интересно, сколько же заплатил за меня Айрат? И самое главное, зачем я ему?»

Тонкая рука Нур ложится мне на плечо, как только я проваливаюсь в сон.

– Вставай, дочка, сегодня у тебя самый волшебный день в жизни.

Поднимаюсь нехотя. Двигаюсь на автомате и словно со стороны наблюдаю за сборами.

– Айрат заберет тебя на машине, хвала Аллаху, – причитает Нур, поправляя расшитый золотом подол платья. – Эти старые традиции, когда невеста ехала на муле к дому жениха, уже давно отпали. И твой жених – настоящий европеец! Ему чужды обряды предков. Да и они давно исчерпали себя. Не печалься, – смеется Нур и, поцеловав меня в щеку, тянет к зеркалу. – Посмотри, какая ты красавица! Мой брат выбрал для тебя шикарное платье. Могла бы поблагодарить, Амина!

– Храни тебя Аллах, матушка, – шепчу я, слегка прикасаясь к щеке Нур. Отстраненно гляжу в зеркало на бледное лицо и сильно накрашенные глаза. Осматриваю закрытое белое платье, расшитое белой атласной и золотой нитями, и силюсь не закричать.

«Бесполезно! Никто не придет на помощь. Да и кто осмелится пойти против отца и Айрата?»

– Ты такая красавица, Амина, – щебечет Нур, поправляя на моей голове белый платок и фату. – Представляю, какие родятся милахи-племянники. Не затягивай с детьми, прошу тебя. Твой брат или сестра, – мать хлопает себя по животу, – нуждается в друзьях и близких родственниках.

Нур выводит меня в центральный холл дома, где уже отец и братья топчутся в нетерпении.

– Слышишь, барабанная дробь? – отец поднимает палец. – Это Айрат едет за своей любимой невестой.

– Ленту, Мурат, – напоминает ему мать. И отец, словно спохватившись, повязывает вокруг моей талии красную атласную ленту.

– Будь счастлива, Амина.

Через открытые двери я гляжу на распахнутые ворота. Замечаю тысячи роз в огромных вазах. Но эта красота не трогает меня.

Слышу, как визжат тормоза. Хлопают дверцы машины. Вся эта суета не похожа на свадебную. Что-то идет не по сценарию. К своему ужасу вижу, как во двор влетает взбешенный жених. Несется по ступенькам в дом. И даже отталкивает моих братьев, решивших заступить ему дорогу.

– Что случилось, мой дорогой? – делает шаг к Айрату отец. – Что так расстроило тебя?

– Вот, полюбуйся, – рыкает Айрат, кидая в отца телефон. – Пока я к вам ехал, добрые люди прислали.

– Что там? – подает голос испуганная Нур. – Покажи мне, Мурат.

– Заткнись, женщина, – коротко бросает отец и смотрит на меня потемневшим взглядом. – Как ты могла, Амина?! Опозорила семью, дрянь…

– Я ничего не понимаю, – шепчу я, цепенея от ужаса.

– Да ну? – криво усмехается Айрат. – Ты такая невинная, Амина. Аж прикоснуться страшно! Смотри внимательно, стерва! Думала, я ничего не узнаю!

Выхватив из рук отца свой айфон, Айрат тычет мне экраном в лицо. Дергает за шею, не давая возможности отвернуться.

– Это не я, – лепечу, мельком глянув на фотку, где девица с моим лицом в одних трусиках лежит на кровати. А на следующей фотке уже и без белья. Позор! Действительно, несмываемый позор! – Это не я, – повторяю в отчаянии.

– А это? – ухмыляется Айрат, листая снимки в галерее. – Это не ты, куколка?

Тупо пялюсь в айфон и от ужаса готова провалиться сквозь землю. На узкой аллейке, ведущей к нашему дому от магазина Аиши, стоим мы с Тимуром и, взявшись за руки, жадно смотрим друг на друга.

Харам! Помоги мне, Аллах!

Заливаюсь краской, тем самым дав своим врагам думать обо мне плохо. Ужасно плохо.

Тяжелый удар приходится по голове. У меня темнеет в глазах. Не убежать, не сориентироваться в пространстве. Тумаки летят отовсюду. Я кричу, прошу остановиться. Умоляю отца защитить. Но куда там! Он сам бьет наотмашь. Затем еще несколько сильных ударов сбивают меня с ног. Прикрываю лицо и голову руками. Но бесполезно. По ребрам и голове стучат носки туфель. А затем кто-то наклоняется и, схватив меня за волосы, со всей силы припечатывает об мраморный пол. Айрат.

«Он убьет меня», – проносится в голове, прежде чем сознание покидает меня.

Я прихожу в себя в госпитале и не сразу понимаю, где нахожусь. Рядом со мной в кресле сидит как истукан бабушка Зарема. А чуть поодаль на кушетке дремлет тетя Латифа.

– Очнулась, – шепчет бабушка с облегчением. – Слава Аллаху, Амина, ты пришла в себя. Сильно же тебе досталось, девочка!

– За что, бабушка? – шепчу, вспоминая расправу. – Я ни в чем не виновата.

– Конечно, нет! – фыркает старуха. – Ты до сих пор девственница. Врачи это подтвердили. Сейчас полиция разбирается, кто мог отправить Айрату эти гнусные фотки. Подозревают сына Аиши. Но он сбежал из города.

– Тимур не мог, – мотаю я головой. В глубине души жалея, что не сбежала с ним. – Это Айрат все выдумал.

– Он раскаивается, Амина, – усмехнувшись, присоединяется к беседе сонная Латифа. – К тебе еще придет делегация. Нур. Мурат. Будут уговаривать отказаться от претензий. Нашим чудесным родственникам, сотворившим с тобой такое, грозит тюремное заключение и штраф. Чтобы там ни сотворил Тимур или кто-то другой, но били тебя они.

– Пожалуйста, – умоляю я, размазывая по лицу слезы. – Не выдавайте им меня! Я все подпишу! Только позвольте мне остаться с вами!

– Я бы рада, Амина, – вместе со мной плачет бабка. – Но никто не позволит. Твоя семья имеет право потребовать твоей выдачи. А перед законом мы бессильны.

– Лучше б убили, – тяжело вздыхаю, понимая, что, как только вернусь в дом, превращусь в рабыню для Нур и других домочадцев. – Я не хочу возвращаться. Помогите мне, прошу вас!

– Твой отец, Амина, очень расстроен, – всхлипывает бабушка.

– У меня нет отца, – обрываю я. – Он даже не пожелал меня защитить. Лучше жить среди чужих людей и иноверцев, чем рядом с теми, кто пытался меня убить. Кто не дал ни малейшего шанса для оправданий…

– Возможно, ты права, девочка, – кивает бабка. – Я бы точно не простила такой жестокости. Но куда бы ты ни поехала, отец тебя везде найдет. И Айрат тоже. Лучше решить все миром.