Loe raamatut: «Помни об этом»
Пролог
Он
Чиркает зажигалка, густая струйка дыма в потолок, руки замком сложены на груди.
Всё это полная хуйня, большинство людей, увлекающихся спортом, курильщики со стажем. Я сам бросал неоднократно, потом снова начинал, опять бросал. К слову, бросал – это самое хуёвое слово в мире.
Я не джентльмен, совсем ни разу, но даже мне в падлу тихо и молча свинтить, не сказав примитивное пока. Качаю головой. Пиздец. Пойти сдать анализ на ЗПП?
Затягиваюсь ещё и выкидываю окурок.
Ебанись…
Сжимаю кулаки. Психую. Контроль агрессии на максимум, но всё равно, блять, пробивает до костей. Это надо же было так… Сука… прищуриваюсь, смотря на проспект вдалеке.
Хватаю телефон с тумбочки, набираю сообщение Базову, потом торможу, на часы смотрю. Рано… Нажрались вчера и дрыхнут, хрен кто ответит. Раздумываю секунду, ехать или нет? Могу не предупреждать, меня не попрут если заявлюсь, но это вежливо, что-ли.
Юристы самые вежливые люди в мире.
Откладываю телефон, яд разочарования отчего-то сжигает нутро. Решаю, что просто ввалюсь с пивасом наперевес. Народ оценит. Ник вчера закатил вечеринку на даче родителей, она тут в пригороде находится, минут тридцать добираться. Я тоже должен был там быть, вместо этого пошёл с Маратом, составил, блять, компанию. Он сестричку бдить, я в довесок.
Сжимаю зубы. Лучше бы пошёл бухать к Базову.
Закидываю шмотки в сумку, беру ключи от тачки и захлопываю входную дверь, оставив сожаления, неоправданные надежды и ещё какой-то ворох непонятно чего. Пошло оно всё на хер. Нет, так нет, я в жизни ни за кем не бежал, тут точно не побегу.
Но почему-то начинает печь за грудиной. Решаю, что это похмелье и первым делом направляюсь в ларёк за водой.
Просто, всё на хрен. Потрахался и нормально.
Глава 1
Рита
Тёплые лучи медленно и лениво ползут по наполированной поверхности парты. Безжизненное «дерево» не может понять, насколько предательски поступают с ним лучи, ускользая всё дальше и дальше, оставляя за собой лишь подогретые осколки. Теплота прикосновений гаснет с каждой секундой, это неминуемо, как, собственно, и закат самого источника тепла.
Предательство ядом на языке растекается. Душно, но мне дурно не из-за этого.
Июнь набирает силу, совсем скоро душа рванёт в рай.
«Душа», так странно… Есть у всех, а пользуются ею лишь единицы.
У предметов нет души, и я тайком им завидую. Завидую тому, что не могу превратиться в натюрморт, который так спокойно висит над преподавательским столом, и тому, что высшие силы наделили меня возможностью переживать, а не быть бездушным осколком айсберга.
Больно… хочу закрыться на щеколду, раз и всё.
Через открытое настежь окно, наслаждаюсь дуновением редкого ветра. Прикрыв глаза, представляю себя птицей, что вольно бороздит воздушное пространство где-нибудь над Канадой. Она свободна от мирских проблем, её не гложет, что будет завтра или ещё через несколько часов. Всё не важно, главное – поток ветра, ласковое солнце, бескрайнее небо.
Где-то совсем рядом «щебетание» одногруппников, невольно улыбаюсь своей же выдуманной аллегории. Небольшой гул за спиной слегка покалывает перепонку в ухе, я стараюсь абстрагироваться от ситуации. Лето, солнце, планы. Я завидую. Меня разбили и всё отняли.
Уже не на задворках летние каникулы, и народ с предвкушением делится друг с другом своими предположениями или, наоборот, – сухой реальностью. У меня тоже такая. Сухая и безнадёжная.
Этот год должен был быть классным, но не получилось. Реальность прошлась своей когтистой лапой по нутру и оставила кровоточащие борозды. По закону жанра это коснулось только меня. Такая вот драма. Вот родители абсолютно счастливы…
Как это страшно: быть счастливым только оттого, что вычёркиваешь из своей жизни человека, с которым прожил добрых двадцать лет. Практически четверть века. Страшно смотреть на то, как легко люди отворачиваются друг от друга. Это разве не предательство? Тогда что, если ни оно?
В связи с грандиозным разводом и не менее грандиозным разделом имущества, мама вынуждена отправиться жить ко мне. Поэтому я переезжаю из общаги.
И это полная задница, если так прикинуть.
Ещё совсем недавно у меня был готов на всё ответ, я чётко знала, как пройдёт моя жизнь. Мы строили планы. У нас были планы!
Качаю головой.
Это настолько по-детски глупо: верить кому-то так же безгранично, как себе.
Я верила. Со всей отдачей, со всей душой! Кинулась, окунулась и разбилась вдребезги. Насмерть!
Моя безграничная вера разбилась о скалы несколько недель назад, на мой день рождения. Вот уж подарочек. Хмыкаю и качаю головой вновь. Полный бздец.
Не могу врать себе так же виртуозно, как и окружающим. Это сложно. На самом деле, я не понимаю, что именно произошло. Да, мы ругались, да расставались, да извинялись друг перед другом… Мои знакомые и родители в моём детстве делали так же. Ругались, мирились, это же нормально.
Я и не планировала расставаться, Андрей окутал меня собой, все знакомые мне завидовали, какой он замечательный у меня. Всегда поможет, всегда поддержит, всегда рядом, когда надо… Мечта, а не мужчина. Душа компании, сшибающая харизма, красавчик.
Он говорил, что мы навсегда, что мир рухнет, а мы с ним останемся. Мне так нравилось. Я в общем любила слушать, что он говорит. С ним всем было интересно. Он знает тысячу и один анекдот, и кучу всяких историй, может разболтать любого.
Он мой первый. Первый и единственный мужчина. В своей голове я уже вышла за него замуж… а оказалось, что своему принцу я наскучила.
Ему просто стало скучно! Я так привыкла, что он главный, что он знает, как лучше сделать, как безопаснее будет, как выгоднее, что приоритетнее, а что нет, поэтому кога он ушёл, просто растерялась. Думала мир рухнул.
К Андрею я прислушивалась всегда. Он такой заботливый, всегда напишет, всегда позвонит. Пришла, не пришла, легла спать или нет, что делаю и с кем. Все покупки, какие-то движения и прочее, я обсуждала со своим парнем. Привыкла к этому.
Мы, конечно, ругались. Он у меня, в этом плане лёгкий на подъём, со временем я научилась делать так, чтобы не злился и не вспыхивал. А ещё начала часто говорить, что люблю. Это как-то быстрее успокаивало моего парня.
Было ощущение, что мы срослись с ним. Мне нравилась эта мысль.
Одна я решила покрасить волосы. Показала пару картинок, спросила нравится или нет, он вдруг на блондинку внимание обратил, сказал, что очень стильно, аристократично. И я решилась…. Хотелось перемен, хотелось бунта какого-то, чего-то нового. Сначала стрижку хотела, но… это было как-то консервативно, что-ли, волосы если что можно перекрасить обратно.
До сих пор помню, как кричала мама после того, как из милой девочки с тёмно-каштановыми волосами я превратилась в блондинку, вот ту, как на картинке.
Бунт удался. Она возмущалась, а я привыкала к своему отражению.
Бежала в общежитие и всё думала, что он вечером придёт и я такая, оп! Классно будет. Ни всё ему меня удивлять.
Я так верила в нас! Безгранично верила. Как тут не веришь, как тут не захочешь верить, когда школьная мечта взяла и воплотилась? Я смотрела на него сквозь опущенные ресницы ещё в школе и чуть не задохнулась от счастья, когда он появился на пороге в день моего выпускного. Взорвалась от счастья.
Водоворот событий – а он всегда рядом, всегда близко, даже ночью нескончаемые разговоры. Наш первый поцелуй, первое «я люблю тебя», наша первая ночёвка и последнее убийственное: «Ты же понимаешь, так будет проще. Я буду скучать без тебя, но, Рита, ты должна понять, наши отношения себя изжили. Я не хочу давать тебе ложную надежду. Я даю тебе свободу».
После этих слов зазнобило.
– Конечно, я всё понимаю! – севшим голосом шепчу, а у самой слёзы наворачиваются.
Тело прострелило, словно прошиб электрический заряд. Стоя рядом с берегом небольшой речки, я не ощущала пронзительно холодного ветра, внутри горел пожар, я тлела. И куда-то ушла эйфория от удачно сданной курсовой.
Серые глаза с облегчением посмотрели в мои голубые. И мой уже бывший молодой человек, положив свою ладонь на моё плечо, еле слышно прошептал:
– Так будет проще, Рит.
Киваю.
Наверное…
Это последнее прикосновение с гулом ударило по омертвевшим клеткам, сердце безжизненно колыхнулось, а время застыло в одной точке. Мысленно я молила его не уходить, остаться, быть рядом, быть со мной, не отнимать своей горячей руки от моего плеча. Но молчала, потому что моей истерики он выносить никогда не мог. Взрывался.
– Соколова! Не прикидывайся спящей царевной! – за спиной слышу приятный баритон одногруппника.
Медленно поворачиваюсь для того, чтобы посмотреть на нашего любимца. Артём – самое безобидное создание человечества. Если бы не плохое зрение, держу пари, за ним бы выстроилась целая очередь из девчонок. Но нет, Тёма просто непозволительно застенчив.
– Какая принцесса? – фыркаю. – Стараюсь не помереть от скуки.
Спустя секунду раздаётся звонок, и я подмигиваю, как бы говоря, вот видишь, мы спасены.
Весёлой гурьбой «выкатились» из аудитории, под басовитый ржач мужской части потока. Студены выбегают из аудиторий. Все счастливы – отмучались. Всё!!! Лето!
Подхваченная общей атмосферой, тоже улыбаюсь. Нет – конспектам, парам и бесконечной зубрёжки.
Перед кабинетом ректора столпилась небольшая группа студентов. Цепляюсь взглядом. Не планировала, мало ли кто пришёл выпрашивать или вылавливать препода, всё-таки зачётная неделя заканчивается, но прилипла тут же.
Сердце в груди бахает, запуская цепную реакцию по всему организму. В следующее мгновение встречаюсь с холодным омутом серых глаз. Между нами, спины студентов, десятки шагов, гул голосов, но мы прилипаем друг к другу мгновенно. В груди бахает с каждым шагом больше и больше, ноги подгибаются. Нервно заправляю прядь волос за ухо.
Секунда – и Андрей закидывает руку на плечо рядом стоящей блондинки. И меня прошивает до основания уже другое чувство. Опустошение вытеснило болью. Я же помню, что он говорил, что это только я его девочка, что только я идеальна для его рук… что… Боже мой. Как же больно то.
Проходя мимо, постаралась не заострять на этом своего внимания, не смотрю больше, иду так, словно нет его. Нет и всё тут. А сама готова упасть без сознания. Нет сил. Слишком больно, слишком унизительно. Он же мой! МОЙ! МОЙ!
Только вот больше он мне не парень, больше не будет ничего. Он так решил, а я слова вставить не смогла против, согласилась.
Необъяснимый страх потек по венам, оставляя за собой прожженное «пастбище» для моих собственных мучений. Я подкармливаю себя изнутри, сама себя терзаю. Мне физически больно смотреть на него.
Бах-бах-бах.
Время замедляется.
Шумный коридор, я считаю собственные шаги.
Внезапно чувствую холодное прикосновение к плечу. Секунда и птичкой в горле засвербело счастье, пробрала дрожь, и назойливая мысль промелькнула в голове: " Андрей?". Развернувшись на 90 градусов, сталкиваюсь с милой улыбкой.
Марина.
Плечи опускаются. Ни он. Горечь не скрываю.
– Ты куда? А как же последняя пара? – задорно спрашивает подруга, ровняясь со мной.
Грустно улыбаюсь. Мне бы её позитив. Я думать связно не могу, словно перед носом поводили дозой, но не дали её, заставили просто смотреть. А мне, ой как она нужна, хотя бы немного, просто чуть-чуть… Больная.
– Её отменили, – сухо произношу.
– А-а-а-а! Я-то думала, что ты в кои-то веки решила прогулять свой любимый предмет, – девушка напротив закатывает глаза в приступе отвращения.
С преподавателем математики у Марины, в отличие от меня, огромные проблемы, потому как, вывести из-под корня замысловатое число для этой девушки целая проблема.
– Не в этот раз, – я усмехаюсь, на секунду позволяя себе поймать другую эмоцию.
– Чемоданы собрала? – Марина берёт под руку, и мы продолжаем наше размеренное шествие.
Идём, а мне спину жжёт. Я всё ещё надеюсь, что он подойдёт. Ведь увидели друг друга… Узнали. Ну как же так?!
– Ну что? – пытливо спрашивает Марина, а я непонимающе смотрю на подругу выпав из разговора.
– Ну что, «что»? – ехидничаю, продолжая движение к спасительному выходу из чистилища. Мне тут дурно. Если не рядом, то прочь. Немедленно!
Марина недовольно цокает, при этом одновременно закатывает глаза. Очень несдержанно. Я бы даже сказала, не очень вежливо, но сейчас мне откровенно всё равно, что и кто скажет, главное, уйти. Просто уйти и всё. Во мне орут два голоса. Один настаивает, чтобы бежала быстрее, другой, чтобы бежала к нему.
– Ритка! Ну, ты даёшь! – Марина закидывает руку на мои плечи, – уже забыла мой супер-пупер план спасения твоей квадратной жопки?
Снова ознобом по коже. Ёжусь. Отчётливые мурашки проступают. Растираю руки. Это неосознанно выходит.
– «Жопка» моя всё помнит, – безэмоционально произношу.
– У-у-у… хватит! Меня это раздражает! – Марина резким движением разворачивает к себе, и мы вынуждены остановиться. – Пошёл он к чёрту! – злобно шипит подруга.
Вздрагиваю.
Подруга ненавидит Андрея, и она слишком много видела… особенно после того, как он ушёл. Потому что до, я никогда не жаловалась, даже когда очень хотелось. Никогда. Потому что мы с ним никому ничего не говорили, наши отношения только наши. А на людях как бы не ругались, всегда обнимались. Так что у неё какое-то своё личное предвзятое отношение к моему бывшему. Если не брать во внимание один случай, то да, мнение её ни на чём не основано.
Они как два игрока. Марина упрямо говорила, что он козлина, что я с ним какая-то странная всегда, а он, что это Марина меня вечно куда-то тащит, настраивает меня против него. Быть миротворцем между двумя арканами нелегко. Лавировать, удалять сообщения от подруги, чтобы ни дай бог не прочитал что-то лестное о себе. Боже… как же сложно было.
Он любил меня, я знаю. Нельзя встречаться с человеком так долго, если ты не испытываешь хотя бы грамма любви. Как жаль, что я могу покопаться только в своей голове. Стыдно признаться, но я до сих пор ищу ему оправдания. Каждый день, каждый час. Всегда! Может быть, он был прав? Может быть это всё из-за меня? Последнее время он стал говорить, что я какая-то сухая стала, словно не люблю его, словно мне всё равно… А я уже не знала, как показать свою любовь ещё больше.
Из глаз подруги от возмущения едва не сыпется медный купорос. Сдаюсь под таким напором. Спорить нет смысла, меня и так подкосила неожиданная встреча в том самом месте, где не ждала.
– Когда ты наконец-то поймёшь, что ему хорошо! Это ты замуровала себя в четырёх стенах и оплакиваешь этого козла! Радуйся, блин, он устранился! Дыши нормально! – Марина с силой встряхивает за плечи. – Соберись! – шипит тихо, чтобы никто не слышал.
– Я же сказала, что мы ещё не переехали! Когда переедем, там и видно будет! – огрызаюсь. – Мне надо маме помочь. Какие тут клубы.
Размашисто иду к лестнице. Мне дышать нечем.
– Рит, – Марина ловит за локоть, и я вынуждена развернуться. – Прости! Ну как еще донести до тебя, что ты выглядишь, по крайней мере, глупо… Не делай ты так. Живи дальше! Найди другого парня. Нормального.
Хочу заорать, что он нормальный и что она совсем ничего не знает. Так злит сейчас. Защищать его хочу. Остро!!!
Но, резко бью по тормозам, в глазах подруги сожаление и меня топит на этом. Сразу махом остужает.
– Мариша… мне не до чего сейчас. Родители разводятся. Переезд…
А она вдруг улыбается, беря меня в оборот.
– Рит! Всё продуманно практически до мелочей! – Подруга берёт за руку для того, чтобы моё внимание сфокусировалось на ней, а не где угодно, пока мы проходим очередной стенд, где красуется физиономии Данияра – ещё одного не в меру наглого парня в конкретном институте. – Я уверенна, тетя Инга обязательно одобрит. А мы-то уж найдём, как развлечься! Не будь букой, идём! Обещаю танцы, музыку и напитки! Будет оч, оч, круто!
Да бли-и-ин!
– А как же Софья Михайловна? – нахожусь с отступным.
Моё единственное желание – просто, чтобы отстали. Какие клубы… Господи. Меня выжгли повторно. Перед глазами маячит как он эту блондинку обнимает. Суку эту я не знаю… Кто она? Уже девушка? Или просто? Кто?! Обносит голову.
– Бабуля тебя обожает! Забыла!? – Щебечет воодушевлённо Марина. – Даже если мы ввалимся пьяные в восемь часов утра, она и ухом не поведёт! Клянусь.
– Переезд… – напоминаю.
– Да ладно тебе! Когда так ещё сходим! Ты сама говорила, что мама твоя не очень одобряет это всё. А тут успеем погулять, пока есть возможность! Девятнадцать лет, а живёшь так будто тебе пять! То нельзя, это нельзя. Идём?!
Прикрываю глаза. Ещё одно испытание.
Судьба преподнесла сюрприз всего несколько дней назад, когда я узнала, что мама решила сменить обстановку и переехать в большой город. Жить с бывшим мужем в одной квартире оказалось слишком сложно. Благо, что у нас осталась небольшая комната в коммуналке, ещё после бабушки. Она прожила там всю жизнь, и только за год до своей смерти переехала к нам в трёхкомнатную. Комната пустовала не долго, квартирантов найти не было проблемой. Я там отказывалась жить одна, выбрала общежитие от универа. Хотя Андрей говорил, что лучше там пожить, что так проще, что он тоже может со мной. Тогда мама запретила и мы не стали, я поехала в общагу. А он квартиру с другом снял. Поругались немного на этом фоне.
– Так говоришь, словно я совсем одичалая, – фыркаю.
– То, когда ты со своим цербером ходила ни в счёт! – парирует Мариша.
Качаю головой возмущённо.
– Ладно, я спрошу, когда будем машину заказывать, если получится, тогда – да.
Оставляю себе окно, чтобы соскочить. Куда-то ходить без него, особенно по клубам… мне откровенно страшно. Я не привыкла к такому.
– Никаких: «Ладно, я спрошу, но только отвали от меня!», – Марина в точности спародировала мой тембр, и я невольно засмеялась.
– Ок! Спрошу, спрошу!
– Я тебе позвоню, – подмигивает. – И обязательно познакомлю с Мишей, он – лапочка!
– Ладно, чао! – я посылаю воздушный поцелуй и бегу в сторону общежития.
Никуда я не пойду, не смогу. Для меня это ни то, чтобы выйти из зоны комфорта, это словно нырнуть в кишащий змеями террариум.
Андрей рассказывал истории, то про наркотики, то про изнасилования девчонок буквально в кабинках туалета этих самых клубов, то про то, как их спаивают, потом в рабство продают… Мне просто страшно пойти беззащитной туда, кто за меня заступится если что?
Дома. Буду дома. Так безопаснее.
Глава 2
Бесконечное количество пролетающих деревьев, посаженных вдоль федеральной трассы, и я снова дома.
Медленно, насколько это в общем возможно, поднимаюсь по крутым ступенькам. Оглядываюсь, наш подъезд остался таким же, почти ничего не поменялось. Кроме запаха краски. Еле уловимый, но я чувствую его.
В голове всплывает воспоминание…
– Твою же мать! – ревёт матерясь.
Он так рьяно отпрянул, что это показалось забавным. Я невольно хихикнула и поймала на себе тяжёлый взгляд.
– Что смешного? – Андрей развернул локоть, на котором виднелось отчётливое пятно светло-голубой краски.
Подъезд покрасили, а мы не заметили, запаха почти нет. Куртка испорчена. И я вдруг стыжусь и оседаю внутренне.
– Прости…
– Ни хрена не смешно, блять! – зло шипит.
Теряюсь. Разозлила. Сразу извиниться хочу.
– Я не хотела, прости. Всё нормально?
Тянусь к нему, а Андрей резко руку отдёргивает, бросая на меня острый взгляд. Моя ладонь падает обратно, поджимаю губы и взгляд увожу. Настроение испорчено безвозвратно.
Не успеваю зайти в квартиру и снять чёрные балетки, как мама кричит из кухни:
– Рита, это ты?
– Угу, – буркаю.
Выбегает навстречу и порывисто обнимает. Тишина – отца значит дома нет, оно и к лучшему. Мы виделись совсем недавно, но мне кажется, что целая вечность прошла, соскучилась по ней. Впереди несколько дней отдыха перед решающим тестированием. Оставаться в городе не смогла… всё давило, и я решила сбежать поближе к самому родному человеку. На моей тумбочке всё ещё букет из роз, он засох, но я не выкидываю, как бы моя соседка не орала, что этот гербарий пора на помойку оттащить. Так что, да, я сбежала, а он остался там, ждёт меня.
– Иди кушать! Приготовила твой любимый с лапшой домашней.
– Я не хочу, потом! Дорога выматывала, я устала… устала на парах… устала от жары, от пыли… от всего, – психую неожиданно.
Мама лишь мягко улыбается и тянет за собой в ванную, просит помыть руки и хотя бы просто посидеть за компанию. Мгновенно устыдившись, подчиняюсь. Она то уж точно не виновата, что любимый человек от меня отказался. Я же поэтому злюсь…
Как послушная девочка мою руки и иду на кухню. Мирские забавы перестали сыпать фейерверком над головой, по ощущениям уже очень давно.
– Рита, – мама качает головой.
– Что?
– Что это такое? – мама тянет за ремень штанов. – Посмотри на себя! Да ты совсем исхудала! – голос полон негодования: – Я всегда знала, что твоя «дружба» с этим парнем до добра не доведёт!
Отголоски отчаяния по венам… Я всё время хочу через неё преступить, послать всё к чертям собачим и не быть тряпкой у его ног, чем и являлась последнее время. А тут ещё мама напоминает.
– Мама, – устало шепчу. – Не надо ничего о нём, прошу.
Поджимает губы, хочет в спор кинуться, но молчит.
– Быстро за стол! – безапелляционно заявляет, скрываясь с глаз.
Я давно научилась искусно ей лгать. Лгать во всём.
Цепляю маску на лицо, которая полна учтивости и веселья, я выталкиваю улыбки. Не хочу, чтобы она знала, что я опять готова удавиться. Не хочу, чтобы поняла, что его видела, что сердце дрогнуло и что простила махом всё. Мама такого не оценит точно.
Он вспыльчивый иногда, я почему-то думала, что мы расстались не всерьёз, что пару дней пройдёт и Андрей с цветами придёт, так же, как и всегда это делал, когда мы ругались.
Весь час я изображаю из себя хорошую девочку без проблем. Мама верит.
– Мам, Марина зовёт с собой прогуляться. Не знаю, пойти или нет. У нас, когда переезд? Ты машину на какое число заказала?
Мысленно молю, чтобы возмутилась, чтобы сказала, что у нас сборы и что я должна ей помочь, а не шастать чёрт знает где. Но этого не происходит, мама не оправдывает ожидания.
– Замечательно! – хлопает в ладоши. – Иди, развейся! Ты давно никуда не ходила! А с датой я ещё не определилась, есть дела тут дома, нужно всё сделать. Успеем переехать.
Что-то внутри сжимается и протестует. Я перебрала все отговорки в своей голове. Марина может быть упрямой и позвонить маме. Проверит точно… Блин!
– Так когда идёшь? Надеюсь, её бабушка отнесётся к этому нормально? Ты же вечером? У неё на ночь останешься? Общежитие, наверное, закроется, как ты попадёшь?
– Марина сказала, что с бабулей проблем не предвидится, – и добавила: – точно не знаю, она сказала, позвонит.
Улыбается, но улыбка грустная. Я вдруг думаю о том, что у нас мысли про одного и того же человека сейчас. Мама его ненавидит. А я готова бег часов остановить, лишь бы к нему ближе. Сегодня это остро ощутила.
Ещё совсем недавно на прикроватной тумбочке в родительском доме красовалась наша фотография, сделанная практически год назад. В тот день я сдала последний экзамен. Ещё никто результатов не знал, я дико переживала. Поступление в технический было моей мечтой. Андрей встретил меня у главного входа с одной красной розой и со словами: «Великолепной девушке – великолепный, но не настолько, как сама девушка, цветок», – вручил её. А вездесущая Маринка достала тайком фотоаппарат и сделала неожиданный снимок. На фото мои глаза излучали счастье. Да я вся светилась! Он такой внимательный!
Ощущаю песок в глазах. Опускаю голову над тарелкой, и одна прядь падает в суп. Дёргаюсь, перехватываю, озираюсь. Быстро перевязываю волосы.
Прикрываю глаза, разражаюсь.
Ещё раз перевязываю хвост. Туго затягиваю, так чтобы не выпало ничего. Мне больно, как стянула, но терплю. Тёмно-каштановые волосы, перетянутые резинкой, я больше не ношу распущенные, мои волосы вечно везде валялись…
Нервно поднимаю глаза мама смотрит, губы жмёт. Я тут же что-то веселое начинаю рассказывать, под столом пальцы заламываю отчего-то. Ладони мокрые.
Мы болтаем дальше, я рассказываю про институт, про книги что забыла вернуть и получила нагоняй, про погоду, про дворника, про всё что вспоминаю. Ни шага на запретную территорию, ни намёка.
– Ничего страшного! – отмахивается мама, – Вернула же! Чего это они пристали как лист?! – возмущается тут же, – Тебе надо как Марина быть, вот ей фиолетово, что да кто, ей надо – она делает.
Улыбаюсь скупо. Боже мой… опять про Марину и про то какая она дерзкая и как может выкручиваться. Меня злило когда-то, сейчас уже нет. Пусть сравнивает если хочет. У мамы тоже сейчас сложный период.
У всех свои слабости.
Марине же через четверть часа отправлю сообщение.
«Твоя взяла!»
Ответ не заставил себя долго ждать. А, впрочем, чего я ожидала? Ведь этот так похоже на мою подругу. На подругу, которая поставила себе невыполнимую цель: «Вытащить Соколову Маргариту Владимировну из мира, в который она попала по чистой случайности».
Соглашаясь на невинную, насколько мне тогда казалось, прогулку я не знала к чему это приведёт. А может и не стоило знать. В конечно итоге, мы никогда не знаем где споткнёмся в очередной раз.
