Loe raamatut: «Неразбавленные пустотой»

Коротко об авторе

Родилась в городе Севастополе. Дебютировала как поэт в литературном журнале «Альманах Севастополя». Печаталась в различных изданиях: «Золотая строфа», альманахах «Зеленая лампа» и «Российский колокол», литературных журналах «Автограф» и Russian Bell. Выпущен аудиоальманах автора к литературному журналу «Российский колокол».

Финалист «Золотая строфа – 2009», лауреат медали-премии им. С. Я. Надсона Международного литературно-музыкального фестиваля «Ялос-2016», кавалер медали Российской литературной премии «За крупный вклад в отечественную словесность», медали «За заслуги в области культуры и искусства».

Награждена дипломом им. Антуана де Сент-Экзюпери, дипломом фестиваля русской словесности и культуры «Во славу Бориса и Глеба» «За вклад в развитие современной русской поэзии», дипломом XXXIV Международного фестиваля фантастики «Аэлита»

«За крупный вклад в развитие культуры», финалист Российской литературной премии 2018 г., участник многих международных литературных фестивалей.

С 2018 года активный участник севастопольского проекта «Читаем стихи», реализуемого совместно с Севастопольским русским академическим театром им. Луначарского.

Один из организаторов и руководитель творческих проектов АНО «Союз литераторов „Перо и Слово“» (г. Москва).

Автор нескольких поэтических сборников.

Рецензия на стихотворения, вошедшие в сборник «Неразбавленные пустотой»

Открытое пространство.

В стихах Виктории Шулики очень много простора, шири, пространства. Иногда пустого физически, но всегда наполненного эмоциями.

 
Как странно: до земли рукой подать,
Но море убаюкало и просит
Остаться с ним, такая благодать
В живой среде его многоголосий!
 

Рядом, в близком соседстве – и тихая стесненность берега, и необъятность воды. Они одновременно вторят и противоречат друг другу, как инь и ян. Но между ними приходится выбирать.

И, пожалуй, можно утверждать, что лирическая героиня выбирает именно море, потому что ее стихи всецело подчинены этому чувству необъятности.

Где море, там и отраженное в нем небо. Там и сияние звезд, и солнечное тепло, и тревога ночи. Это все проходит через душу поэта и переосмысляется, претворяется:

 
Так мило все: и ночь с ее исходом,
И жар звезды, скатившейся с небес.
 

Душа поэта так устроена, что любит все – и день, и ночь, и радость, и тревогу. Ведь из всего этого вырастают прекрасные стихи. Только земля, ее теснота и тяжесть страшат поэта.

 
Не дай нам Бог – влюбленным и беспечным —
Сойти на нет под толщей мрачных плит.
Придет пора – в лоб поцелует вечность,
И взмоем мы в пылающий зенит.
 

Человеческая душа неземная. Оттого она и стремится подняться ввысь.

О том же, но немного иначе говорит Виктория Шулика в другом стихотворении:

 
Блажен, кто ищет идеал,
Кто верит в то, что жизнь иная
Есть за изнанкою зеркал.
<…>
Там оглушительное эхо
Иному вторит бытию.
 

Каждый из нас видел, как зеркала расширяют пространство, удваивая комнаты, а если зеркал много – развертывают целые анфилады. Это земные зеркала. Духовные творят нечто подобное, только на свой лад. В зеркалах наших душ отражается нездешняя вечность и Тот, Кто даровал нам души и жизнь, стремление к иному.

Иногда Виктория Шулика словно уходит от широты к камерности, пишет о малом, близком, житейском:

 
Мы с тобой сегодня дома.
Посидим обнявшись тихо.
На закате наши души
И сердца обнажены.
 

Двое сидят обнявшись. Они предельно близки друг другу. Они не на просторе, а «дома», значит, под крышей, в четырех стенах.

Но тело и душа живут розно. Это тело наше замыкается в малом пространстве – душе нужно великое.

 
Белый свет на вечность вылит,
Смерти нет, и пали стены.
Мы в нирване повстречались
До судьбы еще своей.
 

Так просто рассказывает Виктория Шулика об особом духовном пространстве. Души ненадолго остались на земле, но любовь открывает им дорогу на небеса.

Это не только любовь к человеку или Богу, но и любовь к красоте, жизни.

 
Есть такие места, где Вселенной становишься частью,
Где никто и ничем не нарушит душевный покой.
 

Там-то, в «таких местах», и посещает человека истинная любовь. Когда душу не мучают лишние тревоги, когда весь мир говорит с тобой, когда смотришь в себя и себя до конца понимаешь.

 
И под утро, взирая на дымкой подернутый остров,
Где багряным румянцем пылает над морем заря,
Как охочий до счастья и верящий в чудо подросток,
Знать, что жизнь глубока и дана, как святыня, не зря!
 

Жизнь дана не зря каждому из нас, а не только великим и знаменитым. Но чтобы это осознать, нужно очень многое понять, а кое-что забыть, оставить всю мнимую «взрослость» и сделаться подростково открытым миру.

Тогда удастся и самому выйти на открытое пространство.

Оргкомитет I Международного литературного фестиваля им. А. С. Пушкина

Крым, 2019

В опере

 
Как неожиданно голос меняет тембр,
С новой окраской срывается на фальцет…
Музыка льется, слегка ускоряя темп.
Ария Верди, Египет, страны расцвет.
 
 
Диву даешься, по сути – чужой язык,
Звуки же сердцу – волнений девятый вал.
Сколько вложила Аида в предсмертный крик
Боли и горя, трагичен ее финал!
 
 
Звучный аккорд уронила флейтистка в зал.
Слезы не скроешь, пульсируют нити жил.
Музыка смолкла, ее ураганный шквал
Радость небес и страданье земли вместил.
 

Смейтесь, люди

 
Только чудо Господне сравнимо
С тем, что дарит нам искренний смех.
Укрывают крыла Серафима
От печалей смеющихся всех.
 
 
Смейтесь, люди, задорней и чаще,
Потому что в привольной среде
Чистый смех уготован на счастье,
На слияние пылких сердец.
 
 
Смех на завтрак, улыбка на полдник,
Ужин – время душевных бесед.
В том, что я этой нежностью полнюсь,
Ничего в мире радостней нет!
 

О русской словесности

 
Какой бесценный дар для нас романы Грина!
Прекрасная Ассоль, неутомимый Грей.
За детские мечты, отсутствие рутины —
За все благодарю своих учителей.
 
 
Наверно, не найти таких, кто не врывался
Умом и сердцем в мир фантазий без границ,
Где три богатыря, Горыныч мчится галсом,
Где поп нашел Балду, где франт любил девиц.
 
 
В такой наследий пласт как веку не вместиться?
Есть Бунин, есть Куприн – высокой прозы фланг.
Светлее оттого, что гений Солженицын
За лакомый кусок не продал свой талант.
 
 
Их памятен уход, мы рюмки осушаем
За роскошь языка, за колоритность фраз.
Нет меры для души, и есть любовь без края —
Подхватит пламя тех, кто временно погас.