Хранитель

0.

– Ты бы хотел вернуться?

Мягкая, теплая, светлая… пустота…

– Я не умер… но нет причин возвращаться…

– Ты еще не завершил путь.

Легкость. Невесомость. Спокойствие. Он был рожден из этой пустоты. Он был внутри этой пустоты. Он был этой пустотой.

– Я здесь… Я чувствую, что свободен… больше не предан ею…

– Ты тянешь время. Я не могу влиять на твою свободную волю.

Ничто… время исчезло… мира больше нет… тишина… покой…

– Что ты здесь тогда делаешь?

– Хочу помочь тебе вернуться.

Где- то внутри пустоты… движение…

– Почему она не пришла?

Тела нет… сердца нет…. Кольнуло… в сердце… там, где оно должно было быть, где было когда- то… в другой жизни…

– Она убила меня. Зачем мне возвращаться?

Вспышка. Нет боли. Воспоминание о боли. Почти стерлось.

– Вот видишь, – собеседник должен усмехнуться. Но у собеседника нет тела. Он – голос. Он – энергия. – А говоришь, что свободен.

– Это… погоди, это не…

Собеседник молчит. Пустота уплотняется.

– Кто? Ты знаешь! Она обманула!

Все приходит в движение. Энергия. Мысли. Свет.

– Ты сам все знаешь.

Пустота давит. Закручивается вокруг того, что было телом. Душит. Крутит.

– Имя! Скажи имя!

Собеседник молчит.

– Ты издеваешься? Зачем ты пришел, если помогать не хочешь?

– Хотел извиниться сначала.

Невыносимый звон рождается внутри пустоты.

– За что?

– За все. За то, что не сберег, что не защитил, что чуть все не разрушил. Прости меня. Возвращайся ко мне. Я люблю тебя.

– Имя! Скажи имя!

Он знает это имя. Знает, но пустота не поддается, не отдает его.

– Алиса…

Пустота взрывается.

1.

Артур бежал за Тимуром через пыльные, залитые зноем дворы. Петлял между машин, перемахивал невысокие заборчики, отскакивал от пешеходов. Он запыхался, взмок и устал, удары ног о землю гулом отдавались в голове. Тимур не оглядывался, не останавливался. Он был на две головы выше, худой, жилистый и длинноногий. Бег для него – естественно и нормально. Он любил бегать. Артур же больше всего в своей работе ненавидел именно это.

Они выбежали к дороге, в несколько больших шагов перемахнули ее на красный свет под автомобильные гудки. Артур выставил руку, зацепился за светофорный столб, чтобы остановиться, согнулся пополам и попытался отдышаться. Горло пересохло и саднило, в ушах шумело, пот градом тек по лицу, по шее, впитывался в темную, промокшую насквозь футболку. Тимур не успел затормозить, пробежал мимо и остановился дальше, уперся в колени и дышал как загнанный зверь. В глазах темнело.

– При… приш… пришли… – смог выдавить он и с шумом вдохнул.

Артур махнул рукой, чтобы его не трогали. Горячий воздух жег легкие.

Тимуру удалось выпрямиться и оглядеться.

– Все… я… все…

– Ты уверен? Что мы… – Артур не смог договорить, скривился от боли в саднящем горле.

– Желтый забор… фух… парк… да… оно…

Сделав глубокий обжигающий вдох и распрямившись, Артур осмотрелся. Желтый забор психиатрической клиники заворачивал на перекрестке и уходил далеко в парк. Тенистая улица шумела машинами, плавилась от температуры. В груди раненой птицей билась тревога, стучала по ребрам и сжимала сердце в тиски.

– Ты видел, кого нам надо спасать?

Артур трясущимися руками выковырнул сигарету из пачки и чиркал зажигалкой. Палец то и дело соскакивал, огонь гас.

– Чего не видел, того не видел, – ответил Тимур.

Он удивленно глянул на друга, но тут же отвлекся на снова погасший огонек. Сердце болезненно сжалось. Они рядом. Он знает.

– Ты всегда видишь, – возразил Артур, больше чтобы выплеснуть раздражение.

– А теперь не вижу! – огрызнулся Тимур и схватился за бок, поморщился.

Они смерили друг друга недовольными взглядами и отвернулись в разные стороны, сканируя улицу. Артур подумал, что быть видящим все- таки проще, чем чувствующим. Ты точно знаешь, зачем пришел.

Внутреннее чутье заставило его повернуться влево, к дому через дорогу. Тимур продолжал оглядываться. Артур, наконец, совладал с зажигалкой и снова пристально посмотрел на дом. Ничего, ни единой зацепки. Сердце билось о ребра, пропускало удары.

Смотреть!

Артур замер, Тимур повернулся.

Он увидел. Ее. Вышедшую из магазина. Невысокую, темноволосую, в длинном легком платье. Она хмурилась, смотрела в землю, словно решала задачи в уме, быстро шла в их сторону твердой, уверенной походкой.

– Попадет под машину? – спросил Тимур. – Я не вижу…

Артур прислушался к себе и понял, что совершенно не чувствует той тревоги, которая гнала их через бетонные дворы. Внутри вдруг воцарилось полное умиротворение.

– Она же… – Тимур осекся.

Он и сам понял. Она их. Она своя. Ее энергетика в разы сильнее и отличается от энергетики других людей. И не просто отличается. Она знакома ему.

– Двоякая, – пробормотал Артур.

Тимур встрепенулся, огляделся, но снова вернулся к девушке. Она подошла к краю тротуара, подняла глаза на красный сигнал светофора, вздохнула и посмотрела прямо на Артура. Взгляд прошил его насквозь, добрался до самого сердца, навсегда отпечатался в памяти. Он выдохнул и понял, что всю свою жизнь шел к этой встрече. Что она только что сразила его, приковала к себе до скончания времен.

– Я женюсь на ней, – шепнул он.

Тимур сделал вид, что ничего не услышал, покачался и отвернулся, сунув руки в карманы.

Красный потух, вспыхнул желтый, а за ним зеленый свет. Девушка огляделась и шагнула на пешеходный переход. Поравнявшись с Артуром, она снова подняла глаза. Словно узнала…

– Сделаешь что- нибудь? – поинтересовался Тимур.

– Я ее знаю… – пробормотал Артур. – Знаю!

– Знаешь?

– Знаю!

Память подсунула ему промозглый дождливый день. Он бежит по лестнице вниз, на первый этаж, с размаху открывает подъездную дверь. Она стоит возле черной машины его отца, ей двенадцать, она напугана, а в зеленых глазах стоят слезы. Светает, никто не знает, что они с мамой уезжают, а потому никто не провожает. Они сбегали. Тихо и быстро. Девочка поднимает глаза на него, хмурится и тут же опускает голову. Они почти не дружили, но росли вместе, потому что их родители были друг другу как брат и сестра. Но она была младше, да и нечего было девчонке делать с мальчишками. Она любила читать тихонько в уголке, рисовать, танцевать или играть в куклы. Им было скучно вместе. Но в то утро он вдруг понял, что это подло, этот их отъезд. Ее мама была самым близким человеком его отцу и ему. Они не могут уехать вот так! Он быстрым шагом подходит к девочке и крепко обнимает, шепчет ей, что найдет ее и привезет обратно, что ему будет грустно без нее, что он сделает все для их скорейшего возвращения. Девочка хлюпает носом, кивает и украдкой утирает слезы ладошкой.

Прошло четырнадцать лет. Он давно забыл свои обещания и вырос. Когда девочка вернулась с мамой из Волгограда десять лет назад, они увиделись несколько раз, поняли, что друг друга совершенно не знают, а общаться им не о чем. Артур иногда приходил в гости с отцом, но чаще находил повод увильнуть от встреч. Ему было скучно, а от нравоучений ее мамы он давно отвык.

Но теперь…. Теперь она показалась ему важной. И нужной…

– Алиса! – Артур сорвался с места и бросился за девушкой.

Она остановилась, ссутулилась, но не повернулась. Он обошел ее. Алиса медленно подняла голову и посмотрела в глаза, едва- едва улыбнулась. Кажется, весь воздух в мире кончился.

– Привет, – просиял он.

– Привет…

– Я…

– Да, давно не виделись.

– Да…

Она стояла в ожидании, а у него в голове образовался густой туман.

– Гуляешь? – спросила Алиса.

Артур нахмурился. Неужели, она сама не почувствовала ничего?

– Вообще, – он оглядел мокрую футболку. – Я к тебе бежал.

Алиса удивленно подняла брови, забегала глазами, лихорадочно соображая.

– Зачем? – наконец, спросила она.

– Позвало.

Девушка снова задумалась, словно припоминала что- то, прикоснулась пальцами к губам, выставила ногу вперед и подперла локоть другой рукой.

– Тебя позвало… – пробормотала она. – Ко мне… Да?

– К тебе, да, – он очень хотел ей все выложить, притоптывал ногой от нетерпения, но эта сосредоточенность его забавляла. Она и в детстве так реагировала, когда не могла быстро сообразить. Тимур стоял поодаль и делал вид, что разглядывает пешеходов, хотя сам внимательно прислушивался к разговору.

– Так… и ты… пришел…. Тебя отец отправил?

– Нет, он еще не в курсе.

Она нахмурилась. В следующий миг вспышка осознания мелькнула в ее глазах. Алиса медленно подняла на него взгляд полный удивления и неверия, покачала головой.

– Я что… – пробормотала она. – Того?

Артур захохотал, Алиса снова нахмурилась.

– Нет, прости. Нет же! А… ну, да. Того…

– Дар… – недоверчиво протянула она.

– Дар, дар!

Несколько эмоций сменилось на ее лице от полного неверия до восторга, но в какой- то момент она взяла себя в руки, сажала кулаки и медленно выдохнула. Артур улыбался так, словно выиграл в лотерею, Тимур курил, поглядывая в их сторону.

– А… – она запнулась. – Что мне делать?

– Возвращаться домой?

Алиса посмотрела на него так, что он поежился. Как будто сказал какую- то гадость.

– Что такое?

– Ничего… Я… мы не ждали уже. Никто не ждал. Ни мама, ни Александр, ни я…

– А оно случилось!

Алиса металась, в ней боролись чувства, она кусала губы и сжимала пальцы.

– Вчера, – внезапно произнесла девушка. – Вчера я шла с работы и столкнулась с каким- то парнем. Он извинился и вдруг сказал, что рад меня видеть, ведь не каждый день встречаешь Хранителя… я так удивилась, представляешь? Я все думала, думала. Ведь дара нет, а он меня почувствовал. Всю ночь не спала… утром решила, что надо поговорить с Александром, спросить, может, он все- таки что- то придумает, поможет мне…

Артур надолго задумался. Их обогнула недовольная бабуля и разворчалась, что они загородили всю дорогу.

– Только вот, – продолжила Алиса, – я не уверена, что стоит…

– Ты так говоришь, как будто не хочешь, – произнес Артур.

А, может, она и правда не хочет? Сколько ей? Двадцать шесть? У нее, должно быть, уже налаженная спокойная жизнь, работа, жених, подруги…. И вдруг появляется он, человек из прошлого, и зовет домой. Где ее дом?

– Я не верю. Сколько тебе? Тридцать? Сколько ты работаешь уже?

– Двадцать восемь. А работаю сам уже двенадцать лет.

– Вот! Видишь! А мне двадцать шесть, и только к тридцати, дай бог, я смогу начать работать!

– Ты пессимистка! – возмутился Артур.

– У меня украли четырнадцать лет… – грустно покачала головой.

Украли. После гибели ее отца, мама Алисы собрала дочь и увезла в другой город. Они исчезли. Боялись, что тот, кто убил отца, будет искать их. Лишь спустя четыре года убийца был найден, а они смогли вернуться. Но у Алисы дремал дар. После пережитых потрясений уже никто не верил, что она сможет стать одной из них. Ее мама винила себя, а отец Артура винил себя. Но, пока все винили всех, Алиса жила простой жизнью, которая и вовсе не была ей предназначена.

– Я понимаю, – кивнул Артур строго. – Но… возможно, пора их вернуть?

Алиса посмотрела на него с надеждой, вздохнула и медленно кивнула головой:

– Пора.

Сидя в кабинете главы, Артур нервничал, тряс ногой, ковырял ногтем заусенец на большом пальце и задумчиво смотрел перед собой. Тимур сохранял полное спокойствие, сложив руки на груди и привалившись плечом к шкафу с документами. Кажется, он и вовсе задремал в какой- то момент.

Белоснежный кабинет находился на последнем этаже старой кирпичной пятиэтажки. Когда- то это была жилая комната, но чуть позже глава переделал ее под свой кабинет. Помещение вмещало массивный письменный стол с аккуратно сложенными на нем папками, блокнотами, тетрадями. У самого края, светилась совершенно не подходящая к интерьеру настольная лампа с зеленым плафоном, позолоченными элементами и массивным прямоугольным основанием из мрамора. Слева и справа от входа тянулись открытые шкафы, заваленные папками и книгами. Стулья то и дело перемещались по кабинету приходящими.

Глава задумчиво смотрел в потолок, положив загорелые руки на подлокотники. Седина посеребрила его черные как смоль волосы, вокруг темных, почти черных глаз залегли глубокие морщины. Высокий широкоплечий мужчина выглядел не старше сорока пяти, хотя ему было уже за пятьдесят. Он всегда держал прямую осанку, носил костюмы и выглядел так, словно готов к совещанию у президента. Артур замечал, с каким интересом на него косятся и молодые девушки, и взрослые женщины.

– Тяжело, – наконец, произнес Александр, опуская голову на посетителей. – Я, честно говоря, и не думал уже, что это случится. Еще и двоякая…

Он потянулся вперед, придвинул пепельницу, достал сигарету из пачки и принялся мять ее между пальцами. Артур ждал, дергался и вздыхал. Глава ненавидит спешку, а парень ненавидит ждать. Но сейчас приходилось держать себя в руках.

Оставалась капелька, крохотная капелька надежды, что Алису сделают его ученицей.

– Кого ты назначишь ей в наставники? – осторожно спросил Артур, потому что у него сдавали нервы.

Тимур вздохнул и приоткрыл один глаз. Глава поджал губы и закурил, глянул на него.

– Она двоякая, – повторил он.

Артур начал злиться. Потому что Александр указал на то, чего нет у него: два дара. А глава никогда не говорит просто так.

– Ей нужен двоякий наставник, – продолжил он. – Двоякий…

Сердце больно сжалось.

– И это не я…

Злость взметнулась внутри.

– Не ты…

Глава все еще пребывал в размышлениях, глядя в никуда и подперев висок большим пальцем. К потолку поднимался, закручиваясь, сигаретный дым. В окно залетали звуки улицы. На стене мерно тикали часы. У Артура дергался глаз.

– Отдаешь ее Грише? – спросил он, сдерживая нетерпение из последних сил.

– Гриша много лет игнорирует свой дар. И у него есть напарник, который без него не справится.

– Я могу быть Роминым напарником! – встрепенулся Артур. – Снова…

Александр покачал головой, вздохнул.

Злость внутри начинала закипать и булькать. Вот- вот вырвется наружу.

– Ты…– внезапная вспышка осознания. – Ты сам будешь учить ее? Потому что она дочка тети Любы?

– Тетя Люба, – глава пригрозил ему двумя пальцами с зажатой между ними сигаретой. – Уехала в Волгоград четырнадцать лет назад. Сейчас она для вас Любовь Андреевна. Проявите уважение!

Артур считал, что называть по имени отчеству близких людей – не уважение, а отдаление. Он называл учителей по имени отчеству, сотрудников столовой и старых Хранителей, которых едва знал. Но никак не женщину, которая десять лет заменяла ему мать.

– Но…

– Повторять не буду, – строго произнес глава. – И насчет напарника. Ты забыл еще одного свободного двоякого.

Кажется, он на минуту забыл, как дышать, а не еще одного свободного двоякого. Потому что им был человек, с которым Артур вел войну вот уже четырнадцать лет. С тех пор как уехали Алиса с мамой. Друг, с которым они были с рождения. Враг, с которым он будет до смерти.

– Ты же не отдашь Алису Кириллу? – Артуру стоило нечеловеческих усилий говорить сдержанно, злость внутри уже бурлила у самого- самого края его чаши терпения.

– У меня нет вариантов, – кивнул Александр. – Он сильный Хранитель, хороший наставник, у него много опыта, знаний…

Еще одна капля упала в чашу. Последняя. Переполнила.

– Да он не переносит нас всех! И тебя в первую очередь! Тетя… Любовь Андреевна причастна к тому, что его отец сел в тюрьму! А ты отдашь ее дочь ему!

– Так, – глава стукнул кулаком по столу и метнул быстрый взгляд на широкую ножку настольной лампы, тяжело вздохнул, пытаясь успокоиться. – Кирилл все еще сотрудник Хранилища и хороший наставник. Его личная неприязнь не может мешать работе.

Артур хотел было вскочить, но Тимур легонько пнул его кроссовкой, призывая держать себя в руках.

– Да он же настроит ее против нас! Еще и против матери!

– Артур, – глава устало потер переносицу. – Ты говоришь так, словно я отправляю Алису в клетку с тиграми. Это всего лишь Кирилл, с которым и она тоже выросла вместе. Если его личная неприязнь будет мешать работе, я сниму его с должности. Или ты считаешь меня старым маразматиком? Ну? То, что ты не двоякий, не значит, что я не понимаю твои мысли. По твоему взгляду все вижу, не отводи глаза! Я тоже так смотрел на отца в определенные моменты.

– Наследственное, – вздохнул Тимур, поправляя скрещенные на груди руки.

Артур метнул на него разгневанный взгляд и отвернулся к Александру.

– Никто не запрещает вам общаться с Алисой, – с нажимом произнес глава. – Хотя, кто знает, вы за десять лет не нашли общие темы, в детстве тоже. Хотелось бы мне, чтобы вы дружили, как мы в свое время, но не заставлять же вас…

– Ага, – кивнул Артур. – Поэтому ты суешь ей в напарники Комарова. Мы ж один фиг не дружили!

– Артур…

– Что Артур?! В чем ты еще меня обвинишь? Не двоякий, не дружил, не общался…

– Возьми себя в руки, – посоветовал глава. – И давай договоримся, что мои решения не обсуждаются.

– Как мой отец, – начал было Артур.

– Как твой отец, – оборвал его Александр, – я буду вне этого кабинета. А сейчас, здесь, мы с тобой глава и подчиненный. Будь добр уважать это!

Артур сверлил глазами отца. Кипящая злость капала через край. Он сейчас сорвется.

– Как скажешь. Глава, – процедил он сквозь зубы.

Отец молчал, не разрывая зрительного контакта.

Артур отвел взгляд первым, рывком поднялся и вышел из кабинета, как можно громче хлопнув дверью. Тимур догнал его только на первом этаже. Они вместе вышли во двор, молча закурили.

Пятиэтажка соединялась углом со второй точно такой же, закрывая уютный тенистый двор от проезжей части. С другой стороны двор вдавался на территорию колледжа. Их разделял высокий металлический забор, а от глаз студентов прикрывали разросшиеся кусты черемухи, акации и сирени. Сюда редко заходили чужаки.

– Комаров! – воскликнул Артур, спустя несколько минут молчаливого сопения. – Комаров! Верх идиотизма!

– Он действительно хороший напарник, – возразил друг. – Несмотря на вашу многолетнюю войну, он остается неплохим Хранителем.

– Напомни мне, – с издевкой проговорил Артур. – Почему мы до сих пор дружим?

– Потому что никто, кроме меня, не скажет тебе правды, – пожал плечами Тимур так, словно это было самым очевидным в мире. – Хочешь еще?

– Воздержусь.

Ему нужно было что- то сделать. Внутри сжалась тугая пружина, которая вот- вот выстрелит. Его трясло от негодования. Отдать дочь почти своей сестры человеку, который искренне ненавидит их всех!

Гриша и Рома подплыли к ним взмокшие и вымотанные. Гриша – здоровый бугай два метра ростом и лишь немного меньше вширь, Рома – ростом с Тимура, крепко сбитый блондин с грубыми чертами лица, словно кто- то забыл закончить свою работу и выпустил его таким в мир. Он отличался мягким и добрым характером, совершенно не вязавшимся с внешностью. Гриша же был красив, как киноактер. Темно- русые растрепанные волосы, светло- карие глаза, правильной формы губы, правильные скулы, правильный нос, белоснежные ровные зубы. Он весь был до того правильный, что иногда хотелось отвернуться и не смотреть. Гриша ненавидел свою внешность за избыточное внимание, но научился мастерски этим пользоваться в работе и в жизни. Иногда Артур замечал, как друг раздраженно морщится под влюбленными взглядами девушек, неприкрыто пялившихся на него. Мало того, что Грише достались невероятная внешность и атлетическое телосложение, характер у него был добрый и отзывчивый, а к девушкам он относился до того галантно, что, будь он даже самым уродливым на свете, они бы таяли только от отношения.

– Да на тебе яичницу жарить можно, – хмыкнул Гриша, поправляя отросшие волосы.

Артур метнул на него недовольный взгляд, не суливший ничего хорошего.

– Что- то случилось? – осторожно поинтересовался Рома.

– Алиса нашлась, – бросил Артур и снова зло глянул на Гришу.

Если тот ничего не понял, то Рома погрузился в глубокую задумчивость, переворачивая страницы памяти.

– Да ладно?!

Парень вздрогнул и просиял так, словно нашел клад. Он, в отличие от Артура и Кирилла, в детстве дружил с Алисой достаточно хорошо. Они вместе играли, гуляли и ходили в гости. С возрастом стали отдаляться, но все равно относились друг к другу с теплотой. После возвращения Алисы и ее мамы, Рома иногда ходил к ним в гости вместе с родителями. Толком подружиться им мешала нехватка времени и то, что Алиса отчаянно страдала от отсутствия дара. Рома сетовал, что девушка закрывается, словно обижается. Их общение почти сошло на нет несколько лет назад.

– Ты… ты нашел ее? Да?

– Да, да, – раздраженно бросил Артур.

– И чья она будет ученица? Твоя? – Рома сиял.

– Судя по его лицу, – проговорил Гриша с усмешкой. – Далеко не его… погоди… не моя же?

Артур покачал головой. Его злили эти расспросы, злило то, что в итоге придется назвать имя. Все злило! Отчаянно хотелось схватить стоявшую между ним и Тимуром кружку с чаем и запустить в стену дома.

– А… чья же?

Он глянул на Тимура в поисках помощи, потому что, назови имя Комарова еще хоть раз, он взорвется.

– Кирилла, – ответил Тимур, пожав плечами. Как будто ничего не случилось.

Рома раскрыл рот от удивления, Гриша присвистнул.

– Нет, – начал Рома. – Он, конечно, двоякий… но не настолько же!

Артур склонил голову набок, давая понять, что еще одно слово, и он за себя не отвечает. Гриша сверлил его глазами, Рома вообще не обратил внимания, погрузившись в свои мысли.

– Если она такая же, как ее мама, то нам вообще не за что волноваться, – произнес блондин задумчиво. – Характер у Любови Андреевны был на троих мужиков. А силы и того больше. Но, судя по тому, что я видел, она мягче, спокойнее. Кирилл может ее подмять.

– Мы- то рядом, – вставил Гриша и подмигнул напарнику.

– Ага, держи карман шире! – усмехнулся Рома. – Рядом! Комарова не знаешь?

– Знаю, как он забавно психует, – кивнул Гриша.

– Хорош трепаться, – бросил Артур. – Ничего не выйдет из этого, вот увидите!

– Посмотрим, – возразил Гриша, отирая лицо широкой ладонью. – Она еще не пришла, а ты уже полыхаешь как зарница.

Артур хотел съязвить, но захлебнулся в собственной злости, так и не смог подобрать слова, вместо этого отвернулся, насупился и закурил.

– У тебя будут проблемы с поджелудочной, помяни мое слово, – погрозил ему пальцем Гриша. – А теперь, если позволите, я – спать.

– И я, – кивнул Рома, встрепенулся и засеменил за другом.

Они скрылись в прохладном подъезде Хранилища. Тимур молча смотрел вдаль. Внутри Артура взрывались вулканы. Неужели он не заслужил быть наставником? Неужели он мало работал, мало знал и мало понимал? Для тренировки второго дара подошли бы и Гриша, и Александр. Но Кирилл?

– К черту все! – махнул он рукой. – Я пойду, прогуляюсь.

– Сходить с тобой? – спросил Тимур как ни в чем не бывало.

– Я один.

Алиса ходила из угла в угол, заламывала руки, нервно смотрела то в окно, то на часы. Тревога поднималась и опускалась, сердце екало и билось в горле.

Она вернется домой. Сегодня. Не как гость, не как бывший житель, а как Хранитель. Теперь она тоже Хранитель. Наверное… может быть, она очень плохой Хранитель? Двух недель им хватит, чтобы понять это? Мама и папа были лучшими, но не она. У нее не получалось ничего в этой жизни. Отношения с мужчинами не ладились, диплом получила с горем пополам, на работе считала часы до конца дня. Все было не так. Вся жизнь текла мимо нее. И Хранителем она тоже не стала к восемнадцати, как все остальные. Потерянная, украденная жизнь…

Мама пришла в пять, сбросила сумку с плеча и быстром шагом прошла в кухню, где Алиса пила кофе и безразлично глядела на стену. В ней сгорели последние нервы, она погрузилась в глубокий анабиоз и могла только сидеть и смотреть. Тяжелая голова гудела.

– Прости, я пыталась уйти еще раньше, но все как взбесились, – виновато произнесла мама. – Всем срочно понадобилась именно я. Ты… чего такая?

Алиса бросила на нее уставший взгляд.

– Перенервничала, – пожала она плечами.

Мама кивнула, схватила зеркальце, внимательно оглядела себя.

– Ты готова? – спросила она, вытирая осыпавшуюся тушь под глазом.

– Я не знаю, – снова пожала плечами Алиса. – Я только видела в детстве, как вы приходите и уходите, слышала твои рассказы. А сама не пробовала. Я не знаю. Но хочу…

– Это главное, – тепло улыбнулась мама. – Главное, что хочешь. Если мы выйдем сейчас, то успеем до ужина встретиться с Александром. Давай, собирайся!

Алиса оглядела платье, в котором была утром, решила, что переодеваться не будет. Мысли не оставили ей сил.

Небо заволакивали тучи, надвигалась обещанная утром гроза. Ветер рвал листья с деревьев, ломал ветки. Алиса с мамой горбились под порывами, отворачивались от летевшей в глаза пыли.

Они завернули во двор Хранилища. У Алисы защемило сердце. Все ее детство прошло в этом маленьком, спрятанном от посторонних глаз дворике. Все те же скамьи, старинная детская горка и скрипящие качели, на которых мальчишки пытались сделать «солнышко», за что постоянно получали нагоняй от взрослых. Девушка тяжело вздохнула, отвернулась от порыва ветра, хлестнувшего по лицу. Она дома. Там, где родилась, там, где прожила двенадцать лет, где было хорошо и безопасно, где всегда были мама и папа, молодые и счастливые, любящие друг друга. Там, где однажды ей сказали, что папа никогда больше не придет домой…

От скамьи у входа отделились две фигуры и поплыли в их сторону, подняв вороты кофт.

– Артур! – радостно воскликнула мама. – Мальчик мой!

Она сгребла «мальчика» в охапку, крепко обняла, отпустила и оглядела с ног до головы.

– Как ты на Сашу похож! Просто не верится!

Артур посмотрел на нее так, словно мама сошла с ума. Алиса удивленно подняла бровь, но промолчала.

– Ты хоть бы раз пришел! – принялась отчитывать мама. – Да! Давай! Рассказывай, что у тебя много работы, занят, забыл! Да, да!

Артур смутился и опустил глаза в землю, принялся ковырять носком ботинка асфальт.

– Я, правда… не был уверен, что стоит грузить Вас своим присутствием, – пробормотал парень так, словно ему было снова двенадцать, а мама поймала их с Кириллом за очередной проказой.

– Еще чего! – мама всплеснула руками. – Грузить! Ты мне как сын! Грузить! Как не стыдно!

Тимур улыбался от уха до уха, наблюдая за этой картиной. На Алису волнами накатывал страх. Жизнь менялась прямо сейчас. Назначение Хранителем сопряжено с переездом, увольнением с работы, прекращением контактов с большинством друзей. Как будто у нее были друзья! Две девушки из ее отдела, с которыми они иногда могли сходить в кафе и обсудить одежду, парней и погоду. Не больше. Что Алиса могла им сказать? Что она здесь, потому что для нее нет места в Хранилище? Или что она уже отчаялась открыть в себе дар и сбежать от них всех, хотя мечтала об этом больше всего на свете?

– Если мы хотим успеть поужинать вместе, стоит поспешить, – произнес Тимур вежливо.

Мама повернулась к нему, внимательно оглядела с ног до головы, словно пыталась узнать.

– Простите, – встрепенулся парень и вежливо поклонился. – Меня зовут Тимур, я – лучший друг Артура. И я пришел позже вас. Мы не знакомы лично.

Алиса заметила, что Артур закатил глаза. Это движение помогло ей немного расслабиться.

– Поразительная воспитанность, – улыбнулась мама. – Любовь Андреевна, рада знакомству.

– А я- то как рад! – воскликнул Тимур. – О Вас здесь слагают легенды!

– Правда? И какие же?

– О, разные… – он восхищенно улыбнулся.

– Давайте зайдем в дом? – перебил Артур раздраженно. – Ветер, вот- вот дождь начнется!

– Идемте, – поддержала мама.

– Ты можешь быть не так противно учтивым? – спросил Артур у Тимура, который придерживал дверь для Алисы и мамы.

– Легко! Держи!

Тимур отпустил массивную железную дверь в руки Артура и проскочил вперед него. Алиса спрятала улыбку в ладони. Холл Хранилища сохранился ровно таким же, каким помнила девушка: блестящий паркетный пол с узором посередине, высокий потолок, увенчанный огромной хрустальной люстрой, белоснежные стены. Только у входа пристроился большой бежевый шкаф. Резные двери в столовую были распахнуты, оттуда доносились запахи еды и звон посуды. Двойные деревянные двери в актовый зал заперты, как всегда. Туда мог прийти любой желающий, но почему- то и сейчас, и в Алисином детстве двери всегда закрывались. По лестнице справа убегала вверх красная ковровая дорожка. С годами она выгорела, потемнела и пестрела проплешинами.

Несколько сотрудников с интересом разглядывали их, вопросительно кивали друг другу, но подойти не решались.

– Словно не было четырнадцати лет, – улыбнулась мама. – Совершенно! Я слышала, кабинет главы теперь в его квартире?

– Да, – подтвердил Артур.

– Что стало со старым?

– Посмотрите сами.

Мама прошла к тяжелой, обитой дерматином двери у лестницы и замерла. Пальцами огладила три замка, вздохнула и дернула потертую бронзовую ручку. Алиса осторожно заглянула следом. Внутри ничего не изменилось: шкафы со стеклянными дверцами, стул у входа, два стула у огромного стола, потертое кресло, бордовый дисковый телефон. Алиса еще помнила большую лампу на золотой ножке, но та пропала. Зеленые стены без окон словно сдвинулись друг другу навстречу. Или это она выросла?

– Не смог, – прошептала мама так тихо, что девушка едва смогла разобрать ее слова.

– Все еще стоит поспешить, – напомнил Тимур осторожно, слегка поклонившись. – После ужина мы можем обойти каждый угол здесь.

– Да, ты прав, – пробормотала женщина, не отрывая глаз от кабинета. – Прав… Хорошо…

– Ты побледнела, – произнес Артур, догнав Алису на третьем этаже. – Боишься?

Мама рассказывала Тимуру, где и кто жил в ее молодости.

– Нет, не боюсь… или боюсь… Я не знаю сама! Так хотела вернуться, а теперь не знаю…

– Это нормально, – улыбнулся он нервно. – Все боятся. Особенно те, кто вообще не в курсе, кто такие Хранители.

– Ты- то точно не боялся, – нервно усмехнулась Алиса.

Он не нашелся, что ответить, нахмурился и замолк. Зря она это сказала. Артур, как и она сама, в Хранилище с рождения и никогда его не покидал. Конечно, он не боялся, его растили для этой работы.

Подойдя к последнему пролету, Артур зло выдохнул:

– Уже приперся.

– Кто? – не поняла Алиса.

– Комаров.

Алиса покопалась в памяти и воскресила короткостриженого мальчишку с коричнево- зелеными глазами, худощавого и всегда с хитрым прищуром. Интересно, как он выглядит сейчас?

– Я слышала, что вы не ладите, – произнесла она осторожно: неизвестно, как Артур отреагирует.

– Мягко сказано.

– Что случилось?

Но они уже поднялись в коридор пятого этажа. У входа в квартиру Александра, прислонившись к дверному косяку, стоял парень среднего роста, все так же короткостриженый, худой, с острыми чертами лица. Повзрослел. Стал симпатичнее, выше и явно сильнее. Потому что в детстве Кирилл был хилым мальчишкой. Если бы не дружба с Артуром и Ромой, его, наверное, забили бы другие дети: он был таким же заносчивым, как его отец, любил пакостничать, пока никто не видит, а еще задирал других детей и прятался за спины друзей.