Хранитель

7.1.

Коля и Тамара сыграли свадьбу. Несмотря на то, что они много лет были напарниками, полюбили друг друга совсем недавно. Инна говорила, что Тамара положительно влияет на Колю, делая его мягким, добрым и чутким. Коля действительно любил свою жену, ради нее же сдерживал свой несносный характер.

С некоторых пор Люба и сама научилась отвечать на его шуточки, а потому подтрунивать над девушкой ему стало неинтересно. Коля пытался переключиться на Риту и Иру, но Ира сразу же поставила его на место, а за Риту вступился Саша.

Он решился сделать предложение. Долго выбирал кольцо, еще дольше подбирал подходящий букет, словно цветы были важнее. Наверное, никогда раньше ему не приходилось так волноваться, как в тот день. В груди росло тревожное чувство, смешанное с переживаниями и приятным предвкушением.

Покончив с выбором букета, Саша, в который раз, проверил кольцо во внутреннем кармане пиджака, поправил волосы и отправился домой. Нервозность внутри достигла предела, у него подкашивались ноги, он без конца курил и старался не улыбаться каждому прохожему. Казалось, все вокруг знали, кому предназначены цветы: женщины с легкой улыбкой косились на него, а некоторые смущенно отводили глаза и томно вздыхали.

Он подбирал слова достойные его напарницы, но все казались неподходящими, сухими и глупыми. Фразы получались однобокими, грубыми, не волнующими. Саша твердо решил зайти к Ване с Инной и попросить помощи. Ваня умел говорить долго и хорошо, а Инна была начитанной и умной. Они точно что- нибудь придумают!

Вернувшись к Хранилищу, ему показалось, что он теряет сознание от волнения.

Во дворе от группы куривших Хранителей отделилась Люба и поспешила ему навстречу. Девушка куталась в вязаную шаль, поджимала губы и избегала смотреть в глаза. Оглядев ее, он тут же понял: что- то случилось. Окрыленный предвкушением, спутал приятное волнение с тревогой, которая родилась в нем снова…

– Что? – только и смог выдавить Саша.

– Рита, – произнесла Люба. – Ты… идем…

Она все еще не смотрела ему в глаза, развернулась и поспешила в дом. Саша почувствовал, как сердце проваливается куда- то в бездну. Все внутри него сжалось до боли. Пришлось сделать нечеловеческое усилие над собой, чтобы тронуться с места. У самого входа на него с тревогой посмотрели Коля, Костя и Ира. Они были белее снега, встревожены и напуганы. Боль полоснула в первый раз.

Он почти бежал, пытаясь догнать быстро удаляющуюся Любу.

Она провела его в больничный кабинет мимо взволнованной Даши, их врача, завела в палату.

Боль полоснула его второй раз.

На белых простынях лежала Рита, цвет ее кожи сейчас почти сливался с больничным бельем. Волосы казались намного темнее, контрастируя с лицом. Глаза закрыты, ладони лежат поверх одеяла и судорожно сжимают ткань. Под веками бегали зрачки, ее трясло, голова дергалась. Потрескавшиеся губы кривились то ли от боли, то ли в попытке что- то сказать.

– Что произошло?

– Она пошла на зов. Одна. Мы не уследили… Ее захватил демон… Мы опоздали…

Наверное, он умер именно в этот момент.

Рука, сжимавшая букет, безвольно повисла, цветы с шелестом упали на пол.

Он сделал шаг к койке, но не решился склониться или коснуться ее.

– Прости, – шепнула Люба, положив ему ладонь на спину.

Они не были виноваты. Никто не был виноват, кроме него самого. Он чувствовал эту тревогу с утра. Но не распознал в ней опасности, не понял… Не дал ей научиться защищать себя самостоятельно. Люба оказалась права.

Он опустился на колени, взял ладонь Риты в свою, попытался войти в контакт.

Ее душа не ответила.

Он пытался, снова и снова…

Было поздно…

Саша медленно поднялся на ноги, сделал шаг назад, повернулся и вышел из палаты. Во дворе прошел мимо друзей, дошел до самой дальней скамьи, сел на край и закурил. Никто не решился подойти к нему.

Боль плавила кожу и кости, разрасталась в груди огромной обугленной по краям дырой.

Впервые с того дня как умерла мама, из глаз потекли слезы. Обжигающие слезы безысходности.

Он опоздал. Он не понял. Он не научил ее защищаться. Она сошла с ума по его вине. Больше никто не был виноват, кроме него. Только он. Только его вина. Только его ошибка…

Крик разрывал легкие, перед глазами стояла пелена, в ушах звенело.

Он ворвался в кабинет к отцу. Мужчина оторвал взгляд от телефонной книги и посмотрел поверх очков настороженно.

– Сделай что- нибудь! – закричал Саша. – Ну! Что ты сидишь?! Мама умирала, ты сидел здесь, теперь она умирает, ты тоже сидишь здесь! Сделай хоть что- то! Слышишь?!

– Саша…

Но Саша не слышал. Одним рывком смел со стола аккуратно уложенные папки, телефон, календарь и настольную лампу с маминой фотографией. Отец вздохнул, медленно снял очки и потер переносицу.

– Сделай! Ну! Ты – самый сильный Хранитель! Сделай хоть что- то!

– Мы не сможем ей больше помочь, – с нажимом произнес отец.

– Тебе плевать! Я понял! Тебе наплевать! Ты и про маму так говорил! Ты никому не хочешь помогать, вот и все!

Он схватил пустой граненый стакан и швырнул его в стену. Осколки градом осыпались на пол.

– Никогда ни о ком не волновался, кроме себя! Ты не глава! Ты эгоист! Тебе плевать на всех!

– Саша!

– Что Саша?! Что?! Верни ее!

– Этого не сделает ни одна ведьма! Ни один Небесный, даже если мы всех их сюда приведем!

– Она жива! Слышишь?! Жива!

– Я знаю!

– Жива! Она – не мама! Она ЖИВА!!!

Он отшвырнул стул, с размаху запустил тяжелый хрустальный графин в стеклянный шкаф с документами.

– Успокойся! – прикрикнул отец. – Этим ты ее не вернешь!

– А чем?! Чем я ее верну? Пойти рубашку из крапивы ей связать?! Или, может, аленький цветочек найти?! Чем ее вернуть?!

– Ее больше нет с нами.

– ОНА ЖИВА!!! Слышишь?! ЖИВА!

Отец пытался сохранять остатки спокойствия, сложив руки на груди.

– Саша, ты знаешь, кто такие демоны. Мы опоздали. Я пытался установить с ней контакт, как только ее привезли. Я вызвал Катю, нашу ведьму. Слишком поздно, демон был слишком сильный.

– ОНА ЖИВА!

– ОНА СОШЛА С УМА!

Грохот отцовского голоса заставил его замереть. В мозгу перестали лихорадочно крутиться мысли.

– Прости меня, – произнес отец, подходя к сыну.

Горячие злые слезы обожгли глаза, покатились по щекам. Отец вздохнул и обнял его, похлопал по спине.

– Прости, сын, я сделал все, что смог. Мы все пытались. Никто бы не справился с таким демоном, даже Михаил. Никто не виноват.

– Я виноват! Я! Я чувствовал тревогу, я должен был понять, что это касается ее!

– Ты бы не справился, демон и тебя бы захватил. Три Хранителя едва смогли прогнать его. К сожалению, ее разум не выдержал…

Саша рыдал как ребенок. Отец обнимал его, не произнося больше ни слова.

– Я не смогу без нее…

– Нужно идти дальше. Когда твоя мама умерла, я тоже не хотел жить. Но у меня был ты…

– Я не хочу жить без нее…

Отец не ответил, лишь крепче сжал.

Саша провел всю ночь в палате. Он пытался войти в контакт, сжимал ее ладонь, звал, плакал и впервые в жизни молился. Рита шептала в бреду, дергалась, крутилась, скулила, кричала. Но не приходила в сознание.

Утром его разбудила Люба. Она тихонько придвинула стул, села рядом и гладила его по руке. Саша сонно поднял голову и прищурился от солнечного света.

– Ты должен пойти спать в постель, – прошептала девушка.

Она выглядела измученной, уставшей, словно не спала всю ночь. Боль в ее глазах мешалась с жалостью.

– Я не хочу, – возразил Саша, пытаясь размять затекшую шею.

– Пойдем, позавтракаем.

– Я не пойду!

– Саша, она не очнется в ближайшие дни, ты же знаешь.

– И что? А если очнется?!

А если она очнется такой же, как была? А что если у него еще есть шанс? А что, если…

Если он не потерял ее. Если еще не время снять крылья и сложить их в чемодан? Может быть, высшие силы услышат его? Любовь может отмолить даже у смерти…

Люба хотела что- то сказать, но поджала губы и с горечью посмотрела на белое лицо Риты.

К обеду пришел Коля. Тихонько заглянул в палату, помялся у двери, но решился пройти.

– Ты как? – спросил он.

Саша лишь глянул на него, покачал головой. Коля сжал его плечо, постоял рядом и вышел, не сказав ни слова. Он не был способен на поддержку, но то, что он пришел сюда, значило гораздо больше, чем все слова, которые не были произнесены.

Неизвестно каким образом, но отец убедил Михаила прислать своего самого сильного Небесного для помощи.

Сморщенный, едва передвигающийся старик вошел в палату, пожевал губы беззубым ртом. Саша серьезно сомневался, что такой древний Хранитель способен хоть на что- то. Костя сидел в углу палаты, откинув голову на стену и глядя в потолок. Он часто приходил молча посидеть рядом, чтобы Саша не оставался один.

– Слыхали про демона, – кивнул старик. – Давненько таких сильных не встречали.

– Это моя вина, – едва слышно произнес Саша. – Я не научил ее защищаться.

– Даже твой отец не справился бы один, – возразил Небесный. – Я посмотрю, что с ней можно сделать, но ничего не обещаю.

– Почему Вы согласились помогать? – Костя подался вперед.

Старый Хранитель с ухмылкой посмотрел на него:

– Миша может говорить, что угодно, но я никогда не отказываю в помощи. А с твоим дедом, Саша, мы были хорошими друзьями, что же я внуку не помогу? А теперь, молодежь, выйдите отсюда, мне надо сосредоточиться.

Саша не собирался уходить, но Костя силком вытолкал его за дверь.

– Не мешай, не мешай, – посоветовал он. – Пойдем воздухом подышим, ты бледный как поганка!

Они вышли во двор. Костя подал Саше пачку, тот дрожащими пальцами едва справился с маленьким квадратным отверстием, долго мял сигарету и закурил лишь, когда к ним присоединилась Ира.

– Валентин Семенович здесь? – спросила она, оглядываясь. – Я чувствую его присутствие.

Ее голубые глаза внимательно изучили Сашино лицо. Встревоженная, внимательная, молчаливая больше, чем всегда. Она тоже волновалась за него, но не приходила, не мешала, лишь спрашивала у других, как он.

– Он согласился помочь.

– Это хорошо, он очень- очень сильный.

– И древний, – ухмыльнулся Костя.

Ира смерила его недовольным взглядом.

– Он учил всех нас! Его даже Михаил побаивается. Пока Валентин Семенович жив, войны не будет. Но как только его не станет, ждите беды. Он уважал Сашиного деда и хорошо дружил с ним, поэтому всегда настаивает на мирном решении конфликтов.

– Вот почему он пришел… – пробормотал Саша. – Он сказал…

– Он бы пришел раньше, если бы Михаил согласился помочь. Не знаю, что сделал твой отец, чтобы Небесные услышали…

Они замолчали. Саша смотрел вглубь двора, зажав сигарету в зубах. Кружилась и болела голова, его качало на ватных ногах, а внутри зияла страшная черная дыра, заполняемая безысходностью и тревогой. Самый большой и страшный шрам в его коллекции. Еще один, но не такой, как все… Он не простит себе это никогда. Никогда…

Он не выдержал находиться на улице. Все Хранители, которые проходили мимо, заглядывали в лицо с сочувствием, пытались подойти, но Костя одним взглядом гнал их прочь. Вернулся к палате, Даша попросила не входить и не мешать.

Отец и Люба пришли чуть позже. Молча сели рядом и ждали.

Костя с Ирой, Ваня с Инной, Коля с Тамарой присоединились спустя время.

Они молчали, глядя в разные стороны, но Саша чувствовал, что ему стало немного легче. В окружении этих людей ему вдруг стало спокойнее. Боль утихала, оставляя лишь пустоту, черную бездну, которая поглощала его. Нет эмоций, нет времени, нет движения. Он застыл, превратился в статую, недвижимую, глухую и слепую статую. Экспонат.

Спустя час мертвой тишины и томительного ожидания, дверь в палату открылась. Старик выглянул и позвал Сашу и его отца.

Рита лежала без движения, маленькая и бледная.

– Я сделал все, что смог, – произнес Валентин Семенович. – Мне удалось достучаться до ее души и поговорить. Она не хочет возвращаться, но и уходить не хочет. Саша, мне жаль. Она никогда не станет собой… Когда она очнется, ее разум будет поврежден и, скорее всего, она не узнает никого. Душа… это не все. Ее психика защищает мозг. Я не знаю, да и сама она не знает, чего вам ждать, но ничего хорошего.

Он молчал, чувствуя, как рассыпается на миллиарды атомов. От него не останется ничего к концу этого разговора. Лишь воспоминание.

– Что Вы предлагаете? – спросил отец.

– Отдать ее в больницу для душевнобольных.

– Никогда! – воскликнул Саша. – Нет!

– Ты не сможешь обеспечить ей достойный уход, – возразил старик. – Будешь мучить себя и ее.

Ноги подкосились, он схватился за край стола, пытаясь удержаться.

– Валентин Семенович, – позвал отец. – Можем мы обсудить момент с конфиденциальностью?

– Все что угодно, Сережа, – кивнул старик. – Мой совет, значит, такой: чтобы ни одна живая душа не знала о ее… помешательстве. Скажете, что она пришла в себя, потому что демон не успел повредить ее мозг, и покинула Хранилище навсегда. Я так же скажу нашим. Сережа, пройдем в кабинет отца, мне надо поговорить с тобой.

Отец пожал плечо Саше и проводил Валентина Семеновича из палаты. Как только они вышли, в дверь заглянули друзья. Саше не нужно было их общество, ему никто больше не был нужен. Лишь остаться одному… Не потерять рассудок самому…

Рита очнулась спустя два дня.

Саша сидел на скамье у подъезда в компании Кости и Любы. Его насильно вытащили сюда и дали кружку с чаем. Костя вообще старался не уходить надолго, крутился рядом или сидел прямо в палате. Люба успевала работать с учениками, заместителем и наведываться к Саше, заставляла его хоть иногда кушать и выходить на улицу.

К ним выбежала взволнованная Инна:

– Очнулась! – только и сказала Хранительница.

Саша, Люба и Костя вскочили на ноги и кинулись в больничный отсек.

Забежав в палату, Саша почувствовал, как рана на груди перестала болеть. Рита сидела на больничной койке, ее щеки порозовели, пальцы перебирали складки на пододеяльнике, волосы торчали во все стороны. Она выглядела так, словно просто долго спала.

Подняв глаза на вошедших, она вздрогнула и подтянула ноги к себе. Дикий взгляд прыгал по лицам, испуганное выражение застыло маской на лице.

Она не вернулась…

– Вы кто такие? – спросила она хриплым голосом.

– Рита, – позвал Саша, делая шаг вперед. – Ты…

– Уходи! – взвизгнула девушка.

Она вскочила на ноги, спрыгнула с койки и забилась в дальний угол палаты.

– Рита, это же я… – прошептал он.

Ком встал поперек горла.

– Уходи! – крикнула девушка, схватила вазу с тумбы и кинула в них. – Уходи! Где моя мама?! Где мама?!

Слезы встали в его глазах. Внутри похолодело. Он судорожно вдохнул.

– Рита, все хорошо, – Саша сделал еще шаг.

– Нет! НЕТ!

Она закричала, стукнулась головой о стену, попыталась вжаться в угол и принялась рвать волосы, продолжая выкрикивать «нет». Сашу парализовало. Люба выскочила из палаты и вернулась с Дашей. Врач держала шприц.

– Помогите- ка, – произнесла она.

Рита билась головой о стену, кричала и выла как сумасшедшая. Костя подскочил к ней, схватил за руки и обездвижил слабую от долгого лежания девушку. Даша сделала ей укол прямо сквозь ткань больничной сорочки.

– Держи, – произнесла Даша.

– Пусти! – закричала Рита. – Где мама?! Я хочу к маме! Пусти!

Она начала плакать, ее лицо исказила некрасивая гримаса. Саша не выдержал, оттолкнул Костю, схватил девушку и обнял так, чтобы она не смогла вывернуться.

– Я хочу к маме! – причитала она. – К маме!

– Тише, – зашипел он ей на ухо и принялся укачивать, как маленького ребенка. – Тише, тише. Скоро мама придет, все будет хорошо.

– Вышли, вышли! – шикнула Даша на Любу с Костей. – Кыш!

Рита пыталась оттолкнуть его, но очень скоро у нее кончились силы, и она безвольно прижалась к нему всем телом.

– Я хочу к маме, – простонала девушка тонким голоском. – Где мама?

– Скоро придет, скоро.

Он сел в низкое кресло, прижал ее к себе, качал и гладил по голове.

– А ты кто?

Сердце болезненно сжалось.

– Я…

– Ты добрый, – перебила Рита и прижалась щекой к его груди.

Он качал ее на руках, пока девушка впала в анабиоз и смотрела в одну точку.

На следующий день повторилось все то же самое, а потом снова. И снова. И снова.

Саша понимал, что он мучает ее, себя и Дашу, которой приходилось неотрывно следить за девушкой.

– Саша, – сказала врач, спустя пару дней. – Я, конечно, врач, но не психиатр. Это издевательство над ней.

– Ты же слышала, что происходит в дурдоме, – умоляющим голосом произнес он. – Как их обкалывают и превращают в овощей!

– У нее приступы каждый день, и каждый день я тоже ее обкалываю и превращаю в овощ! Саша, я понимаю, как тебе страшно, но мы издеваемся друг над другом.

Он долго молчал, глядя в глаза врачу. Даша смотрела спокойно, устало, словно давала ему время изучить ее взгляд, прочитать мысли.

– Я боюсь, – прошептал он. – Это будет значить, что я сдался.

– Нет, – строго возразила Даша. – Это будет значить, что ты любишь ее. Ей нужен психиатр.

Он сдался.

Ее забрали в психиатрическую клинику возле большого парка недалеко от их дома. Врачи поставили шизофрению, выделили ей палату и назначили дни, когда Саша мог приходить.

Рита не помнила никого и ничего, утверждала, что ей четырнадцать, за ней должна прийти мама, плакала, резко начинала смеяться или испуганно забивалась в угол и билась головой о стену. Но к Саше она относилась с теплотой, всякий раз забиралась к нему на колени и прижималась щекой к груди, смотрела в одну точку и долго сидела молча.

Психиатр сказал, что это не лечится.

Потянулись серые одинаковые дни, в которые он тешил себя надеждой, что Рита сможет выкарабкаться. Иногда он предавался мечтам, в которых все налаживается, она излечивается и вспоминает его. В реальности же она все так же звала маму, рвала на себе волосы и сидела у него на коленях, прижавшись щекой.

– Саш, – позвала Люба, подсев на скамью поздно вечером. – Саш, надо жить дальше, слышишь?

– Я не хочу, – бесцветным голосом ответил он. – Нет смысла.

– Не говори так, пожалуйста. Ты нужен нам всем, ты нужен ей. Но ты гаснешь.

Он усмехнулся, но глаза смотрели безучастно и пусто. На душе было тихо, без эмоций. Он – статуя. Экспонат в музее, которому давно пора сгнить в земле, но его зачем- то откопали, поставили на видное место и поддерживают какой- никакой приличный вид.

– Все неважно больше. Ты не поймешь.

Люба тяжело вздохнула и опустила голову ему на плечо.

– Я боюсь потерять тебя.

– Это уже неважно, – повторил Саша.

Отец пытался сделать его своим заместителем, заводил разговор всякий раз, когда сын попадал в поле его зрения.

– Мне нужна смена.

– Поставишь Любу, она талантливее, Хранители примут ее единогласно, – безучастно пожимал плечами Саша.

– После моей отставки, главой будешь ты, – отрезал отец.

– Нет, не буду.

– Не перечь мне! – отец ударил кулаком по столу, но тут же стушевался и устало потер переносицу. – Саш, я знаю, каково тебе. Но нельзя хоронить себя.

– И что мне делать?

– Работать. Работа всегда спасает.

Он тяжело вздохнул и покачал головой, уткнулся лицом в ладони и зажмурился.

– Ничего она не спасает.

– Я когда твою маму встретил, – голос отца смягчился, а на губах заиграла едва заметная улыбка. – Думал, мы проживем до глубокой старости вместе, вырастим внуков, может, правнуков. Любил ее до потери памяти. Представляешь? Она сбежала ко мне из- под венца. А потом… до сих пор не простил себя за то, что ничем не смог помочь ей. Если бы не ты и не работа, повесился бы, клянусь.

Саша долго смотрел на него, не отрывая ладоней от лица. О том, как отец любил маму знали все в Хранилище. Они были примером для него. Рядом с мамой он переставал быть бесчувственным строгим главой. Несмотря на тяжелый характер отца, родители души друг в друге не чаяли.

– Ты должен стать моим заместителем, – глава сбросил наваждение и строго посмотрел на сына. – Не Люба, а ты! И главой будешь ты!

– Никогда! – возразил Хранитель. – Вот из принципа приму Любу, когда мое время придет!

Саша поднялся со стула и вышел из кабинета, хлопнув дверью.

Он никогда не станет главой! И Хранителем, скорее всего, больше не будет. Он даже не слышит ничего уже много месяцев. Слоняется по дому как чужак. Все бегают, работают, спасают людей, а он просто смотрит на них и даже улыбнуться не может. Считает часы до встречи с Ритой.

Люба попыталась взять его в напарники, но он категорически отказался. Это было не для него больше.

8.

Алиса проснулась от того, что кто- то гладит ее по голове. Она лежала с закрытыми глазами, прикидывая, что Артуру взбрело в голову. Любопытство взяло верх, она вздохнула, потянулась и открыла глаза.

Над ней сидел Кирилл. Он выглядел так, словно кто- то умер.

Алиса удивленно оглядела его, улыбнулась, поднялась на подушке повыше. Она чувствовала себя хорошо. Так хорошо, что не сразу вспомнила, почему находится на больничной койке.

– Ты как? – дрогнувшим голосом спросил наставник.

– Нормально…

Он схватил ее за ладони, крепко сжал и посмотрел в глаза виновато. Кажется еще мгновение, и он заплачет.

– Я так волновался за тебя! Как только узнал, сразу к тебе! Моя вина! Не стоило тебя отпускать жить в отдельной квартире! Я не думал, что демон может быть так близко. Прости меня!

Она слабо сжала его ладони, выдавила из себя улыбку. Больше всего Алиса ненавидела, когда перед ней извиняются.

– Главное, что ты в порядке. Если бы не Артур… повезло, что он не спал. Прости…

Он сгреб ее в охапку, крепко обнял. Его руки дрожали, дыхание было тяжелым.

– Я обещал защищать тебя…

– Все в порядке, не надо, – просипела Алиса. – Все хорошо.

Кирилл отстранился, внимательно оглядел ее лицо, погладил по голове.

– Я такой дурак! Правда! Если бы что- то случилось с тобой…

– Ничего не случилось, – она натянуто улыбнулась. – Все прошло.

Он быстро закивал, снова сжал ее ладони, посмотрел исподлобья извиняющимся взглядом.

– Все прошло, – повторил Кирилл едва слышно. – Все действительно прошло….

– Ага! Проснулась!

Кристина радостно впорхнула в палату, принося с собой густой аромат цветов и муската. Кирилл напрягся, Хранительница смерила его презрительным взглядом. Следом вошел Тимур. Он не обратил на наставника внимания, перешел на другую сторону койки и сел на стул.

– Ты как? – спросил он негромко у Алисы.

– Нормально, – пожала она плечами.

– Комаров, покинь палату, – произнесла Кристина, нырнула за занавеску и закрыла окно.

– С чего бы? – ощетинился Кирилл.

Тимур недовольно уставился на него. Кристина резко обернулась, уперла руки в бока.

– Я буду восстанавливать ее, ты мне мешаешь!

– Для такой работы нужен Небесный. Я подхожу, – возразил Кирилл.

Алиса замерла, глядя поочередно на наставника и на ведьму. Тимур сохранял полное спокойствие.

– Я не работаю с тобой, – процедила сквозь зубы Кристина. – Сейчас придет Гриша, он и будет мне помогать.

– Не будет. Я против, чтобы он приближался к ней. И так лишнее несет постоянно!

Алиса вжалась в подушку, передвинулась в сторону Тимура. Сейчас он казался ей самым адекватным и надежным. Кирилл смотрел Кристине в глаза. Ведьма свирепела с каждой секундой. Ее лицо исказила гримаса злости, ладони сжались в кулаки.

– Встань и выйди, – зашипела она. – Иначе выведут. Ты мне условия ставить не будешь, понятно? Если я сказала, что мне комфортно работать с Гришей, значит, работать я буду с Гришей! Уйди!

Кирилл не двигался.

– Комаров, ну тебя вывести? Как ребенок, – спокойно проговорил Тимур, растягивая слова.

Алиса хотела вмешаться, попросить их не ругаться, но не могла произнести ни слова. Палата наполнилась неясными ей злыми энергиями, которые носились по воздуху, невидимые глазу, но хорошо ощущаемые.

Дверь открылась, заглянул Гриша, внимательно осмотрел собравшихся.

– Конфликтом пахнет, – усмехнулся он, вырастая из дверного прохода. – Вы серьезно ругаетесь над Алисой? Правда? Вы, трое опытных Хранителей? Астрал гонять не буду, который вы тянете сюда.

Он прошел в угол палаты, плюхнулся в кресло, которое жалобно скрипнуло под ним, и закинул ноги на табуретку, приставленную к кровати. С тем же лицом «я хочу кое- что тебе сказать» посмотрел прямо на Алису долгим сосредоточенным взглядом, словно мог понять, что происходит у нее в голове без слов. Она вспомнила, что говорил Александр по поводу таких взглядов.

– Комаров, – вдруг произнес Гриша. – Я понимаю, что она твоя ученица, ты несешь за нее ответственность днем и ночью, кроме тех моментов, когда спишь, пока твою напарницу пытает демон, но сейчас правда не лучшее время спорить. Полчаса- час, ее окончательно отпустит успокоительное, и начнут возвращаться эмоции. Ты будешь отвечать за то, что с ней будет твориться? И не смотри на нас как на зверей. Мы не для того здесь собрались, чтобы мерить, кто из нас больше Небесный. Выйди из палаты, пожалуйста. Вернешься после обеда. Пожалуйста.

Гриша выглядел настолько угрожающе, что Кирилл не спорил. Молча поднялся с кровати, прошел мимо и захлопнул за собой двери. Алиса поежилась и сильнее придвинулась в сторону Тимура.

– Наконец- то! – выдохнула Кристина. – Никакого толку от него! Не смотри так!

Алиса резко отвела глаза. Ее цепляла каждая ссора Кирилла с ребятами. С другой стороны, Артур прав: они ругались и до нее. Видимо, ничего нового сейчас не происходило.

– Что ты будешь делать? – спросила Алиса.

– Поработаю с твоим подсознанием, – ответила Кристина. – Уберу все эмоциональные реакции на события вчерашней ночи, потом сглажу воспоминания и сделаю так, чтобы ты не вздрагивала каждый раз, когда слышишь слово «демон».

– А что мне делать?

– Ничего. Ты можешь сходить умыться, пока мы готовимся, а потом возвращайся.

– Я кушать хочу, – пробормотала Алиса.

– Я принесу тебе все шоколадки мира, – расплылся в улыбке Гриша.

Кристина цокнула языком, подняла глаза к потолку и покачала головой, как строгая мама:

– Нет, прости. Кушать ты будешь после, иначе может стошнить. Сначала работа. Варвара делает тебе новую порцию снотворного.

Алиса перебирала белоснежный край пододеяльника. Она не знала, что ее пугало больше сейчас: то, что Кристина будет копаться в ее подсознании или то, что произошло вчера.

– Мне, кажется, я не сильно переживаю из- за вчерашнего, – пробормотала она.

– Потому что успокоительное еще действует, – кивнула Кристина. – Как только оно отпустит, ты начнешь с ума сходить.

Умывшись, Алиса нехотя вернулась в палату. Ее начало трясти мелкой дрожью. Тимур придвинул стул, взял ее за руку, Гриша сел на край кровати.

– Не волнуйся, – произнес Тимур. – Все будет хорошо, мы рядом, не бросим тебя ни на секунду.

– Это больно? – зачем- то спросила Алиса.

– Это будет как сон, – ответил Гриша за друга. – Ты будешь видеть очень ясный сон, сможешь говорить со мной. Некоторые сцены, которые ты увидишь, могут снова причинить боль, но я буду рядом. Внимательно слушай Кристину и делай все, что она скажет.

– Я буду говорить только, если все будет идти не так, как надо. Болтать ты у нас мастер, – пробурчала Кристина.

Алиса кивнула, поежилась. Чувство паники нарастало, она переставала владеть эмоциями, перехватывало дыхание от страха.

Варвара принесла дурно пахнущее снотворное. Девушка вздохнула, но сопротивляться не стала. Кристина сидела в кресле, подперев подбородок двумя ладонями, и задумчиво смотрела в одну точку. Тимур продолжал держать Алису за руку, отвернувшись к окну, Гриша сонно зевал, сгорбившись.

– Как ощущения? – наконец спросила ведьма.

– Как будто меня размазало по асфальту, – заплетающимся языком произнесла Алиса.

У нее кружилась голова, клонило в сон. Требовалось много усилий, чтобы держать глаза открытыми. Такое же состояние, как ночью, когда демон позвал ее…

Она подпрыгнула от этой мысли, ее затрясло сильнее.

– То, о чем я говорил, – кивнул Гриша. – Воспоминания возвращаются. Дай мне руку.

Алиса протянула ему вторую ладонь, утонувшую в его огромных ручищах. Гриша массировал какие- то точки на пальцах, не отрывая глаз от ее лица.

Ей стало дурно. Алиса поняла, почему Кристина не разрешила ей завтракать.

Ведьма подошла к изголовью, положила ладонь ей на лоб, тяжело вздохнула.

– Щит, – скомандовала она.

Тимур выпустил ладонь, сосредоточился. На краю сознания Алисе показалось, что она чувствует энергию, скользнувшую по ней. Глаза слипались, появился озноб. Черные тени бродили по белоснежной палате, улавливаемые боковым зрением.

– Закрой глаза и перестань думать, – приказала Кристина.

Алиса не сразу, но поддалась. Крик, смех, визг, боль в груди – все всплыло так резко, что она подпрыгнула и открыла глаза, попыталась сесть, но твердая рука Кристины прижала ее голову к подушке.

– Тише, мы здесь.

– Она здесь! – зашептала Алиса испуганно. – Опять здесь!

– Ее больше нет, – проговорил Гриша, крепче сжимая ее руку. – Она не тронет тебя, мы рядом.

– Закрой глаза.

Сделав над собой усилие, Алиса закрыла глаза, попыталась расслабиться. Бездна раскрылась перед ней.

«Я рядом», – раздался голос Гриши.

Она молчала. Сердце колотилось в груди.

«Я буду с тобой до самого конца, ты не одна»

Воспоминания закрутились. Вот она проснулась, оделась, вышла на улицу. Вот девушка в луже крови, ее распахнутые глаза. Голос. «Ты убила меня!»

«Не слушай ее, это просто воспоминание»

Она мерзла, словно в палате упала температура. Видения наслаивались, клубились, перескакивали. Алиса тяжело дышала. Крик, снова смех. «Ты! Ты виновата!»

«Не реагируй. Это сон, просто сон»

Ее окликнули. Алиса попыталась открыть глаза, но горячая ладонь Кристины снова прижала голову к подушке. Защита! Поставить защиту! Она вызвала щит.

– Отвлеки ее, что ж такое! – донесся издалека голос Кристины.

«Красивый щит, – раздался в голове голос Гриши. – Делала, как я сказал?»

Она не ответила, сконцентрировавшись на том, чтобы держать щит. Ее трясло, по щекам текли слезы. Артур! Он спас ее! Это он пришел к ней на помощь, когда силы были на исходе! Он защитил ее!

Ладонь Кристины отнялась от ее лба. Ведьма выругалась, Алиса открыла глаза.

– Силы в тебе, – прошипела девушка. – Не справишься! Чему ты сопротивляешься? Мне?

Алиса попыталась сморгнуть слезы, стоявшие в глазах.

– Прости, я не могу контролировать.

– Кто сказал тебе поставить щит?

– Артур.

– Позовите Артура!

Тимур встрепенулся, достал телефон.

Артур пришел так быстро, будто только и ждал приглашения. Встревоженный, задумчивый, растерянный.

– Что такое?

– Сегодня ты ставишь щит, – набросилась на него Кристина. – Сопротивляется, не могу пробиться!

Артур с Гришей переглянулись и улыбнулись друг другу, словно победили в споре.

– Еще раз!

Кристина заняла свое место в изголовье, положила Алисе ладонь на лоб, закрыла глаза.

– Щит!

Артур сел на стул вместо Тимура, сосредоточился. Алиса ощутила его щит. Не такой, как ночью, но ей стало спокойнее. Если он спас ее от демона тогда, то спасет и сейчас. Ее сознание дрейфовало между сном и реальностью. Гриша сжал ее ладонь.