Малышка для большого босса. Любовь не продаётся

Глава 9

– Вот бедовая, чёрт побери, – ловлю ходячую неприятность. И как в кроссовках всю зиму по льду и снегу топтаться? Если она за утро упала уже второй раз. Благо, этот я успел предотвратить.

Прижимаю девушку к себе спиной, обхватив за плечи. Невольно веду по хрупкой руке вниз. Куртка не настолько тонкая, как кажется на первый взгляд. Может, девчонка в ней и не мёрзнет. Но обувь я купить ей обязан. Чтобы не падала больше. В особенности, на меня.

Я успел пострадать от её безалаберности и наплевательского отношения к собственному здоровью.

– И ты ещё сопротивляешься? – гаркаю на неё. Вот же дура. Молоденькая ещё, совсем о последствиях не думает.

– Да куплю я обувь, куплю, – шепчет ошарашенно себе под нос. Подаётся вперёд, наступает на коврик и самостоятельно направляется внутрь бутика. – Спасибо. Я вам столько уже неприятностей принесла.

Тон виноватый, плечи опущены, а движения замедлены. Уже не такая уверенная и бойкая.

Догоняю её в один шаг, вместе с ней разгуливаю по магазину. Взгляд постоянно скользит вниз, на девчонку. Опустив голову, она покорно плетётся рядом, закусив губу.

– Выбирай, – подталкиваю её к стендам с женской зимней обувью. К нам тут же бежит консультант, но я останавливаю его ладонью, чтобы не мешался. Третьего лишнего нам не нужно. Спугнёт ещё мне бедовую. – Я спешу, как и ты.

Она что-то про работу там кричала.

Услышав мои слова, тут же выпрямляется, подбегая к полкам с образцами. Беглым взглядом проносится по сапогам на плоской подошве. Ей только такие подойдут, если ребёнка часто на руках носит.

Татарчонок…

Вспоминаю заплаканную малютку – и хочется улыбнуться.

Но вместо этого стискиваю раздражённо зубы и убираю руки в карманы пальто. Наблюдаю за застопорившейся девчонкой. Она разглядывает ценник, а потом, вздохнув, ставит сапоги обратно.

Не понравились?

Поворачивается ко мне. Зелёные глаза прищуриваются с вопросом.

– А может, в другой магазин?

– А в этом тебе что не нравится?

– Цены, – выпаливает. Честно. Очень честно. – Тут одна пара стоит как вся моя месячная зарплата.

Взгляд невольно летит на ценник.

Это много? Или мало?

Неважно.

– Я оплачиваю, – уверяю её, что всё хорошо.

– Нет. Я сама куплю себе обувь. Но здесь я не потяну, – грудь колесом, руки по бокам. Гордая, капец. – Поэтому давайте договоримся, как я отработаю те деньги. А потом мы разойдёмся. И специально для вас, чтобы ваша душа была спокойна и вы быстро заснули сегодня ночью, я куплю себе сапоги. Но не здесь. Фотоотчёт прилагается. Если захотите, конечно.

– Остановись, – устало прошу её. Устроила здесь спектакль. – Это всего лишь обувь. Я куплю тебе её как подарок на Новый год. Договорились?

– Это вы остановитесь, – пыл её немного угасает, и говорит она уже не так дерзко и вспыльчиво. – Вы не думали, что меня это задевает? Я не хочу принимать вашу помощь, учитывая, что теперь торчу пять миллионов долларов! Даже не рублей!

– Доллар упал в цене, – легко пожимаю плечами. И не сдерживаю улыбку. – Успокойся. Распечатаю новый договор. Печать на принтере стоит… Сколько? Десять рублей? Неважно. У меня в офисе сделают бесплатно.

– Что? – округлив глаза, выпаливает. – То есть…

Понимание озаряет её головку.

– Вы меня развели? – маленькие ладони превращаются в кулаки, и её реакция начинает напрягать. Чего она такая взвинченная? Я же не солгал.

– Разводят мосты в Питере. А я всего лишь хотел устранить маленькую неполадку. Хватит истерить, выбирай. Твой долг перекроют сговорчивость и покладистость. И то, что ты примешь мой подарок.

Поджимая губы, обнимает себя за плечи и поправляет лямки аккуратного рюкзачка, что висит у неё за спиной.

Что опять не так?

– Я его не приму. Простите.

– Почему? – чеканю, недоумевая ещё больше. Наш разговор зашёл в тупик. И всё из-за этой девчонки. Не понимаю её.

Взять ту же Лилю. У неё есть бабки. Она покупает себе всё сама. Но подарки принимает с радостью.

А эта бедовая… Упрямится. Даже от обычного дружеского жеста нос воротит.

– Я ведь уже сказала, – вздыхает. – Это задевает мои чувства… Ладно, вам, видимо, не понять.

Пытается улизнуть, срываясь с места, и пробегает мимо меня.

Но снова что-то дёргает внутри, и я машинально хватаю её за запястье. Соприкасаюсь своей кожей с её холодными руками.

Так и не согрелась в машине?

– Девчонка, – окликаю её.

Останавливается, поворачивается боком.

Поднимает на меня полный боли взгляд.

Что я сделал не так?

– Прими и разойдёмся. Больше всё равно в жизни не встретимся, – почему я вообще продолжаю уговаривать её? – Ты права. Я тебя не пойму. Эти сапоги для меня ничего не стоят. Я даже не замечу этого в своём бюджете. Но пусть это станет благодарностью за…

Быстро раздумываю.

– За то, что в моих буднях появилось разнообразие. Я ни разу не опаздывал на работу. Знаешь, какой это подвиг? – говорю в шутку.

Она слабо улыбается и отводит взгляд, смирившись. Пыхтя, как паровоз, тычет пальцем в те сапоги, что держала в руках, прежде чем узнала цену.

– Эти подойдут.

– Отлично, – наконец-то всё закончится. Мы разойдёмся. И я поеду на работу.

Странно… Почему я этого не хочу?

Отпускаю тонкое запястье.

– Примеряй.

Она, как ребёнок, понурив плечи, идёт к коробкам, выбирая нужный размер. И выглядит всё так, будто я – озлобленная мамка, что привела её в магазин и заставляю надеть, что хочу.

А похоже.

Достаёт сапоги из коробки. Садится на пуфик, снимая кроссовки. Ножка у неё маленькая. Как одна моя ладонь примерно.

Ещё и носки милые, розовые.

Примеряет, крутит ножкой, оценивая обновку со всех сторон.

– Нормально, – кивает. – Берём.

Переобувается, отдаёт мне коробку с сапогами. По пути на кассу останавливается возле сумок. Растаяла, что ли?

Отвлекаюсь от неё, чтобы оплатить заказ.

– Приходите к нам ещё! – улыбается приветливый консультант бутика.

Разворачиваюсь, разыскивая бедовую взглядом среди сумок.

А неугомонной девчонки уже нет.

Глава 10

Забегаю в квартиру, отряхиваясь от снега. Когда он уже перестанет идти? Задрал. Сил нет.

Разуваюсь, оставляю свои кроссовки на коврике. Совесть просыпается опять. Я её спать укладываю, укладываю, а она ни в какую. Всё кричит, что я плохо поступила.

Но иногда действия намного лучше слов…

Я ему ведь говорила, что ничего не нужно. Он не слушал. А я привыкла всё делать сама. Тем более… Это ненормально. Вот так стоять в дорогущем бутике и принимать подарок за сорок тысяч рублей. Сорок!

Это не пятьсот рублей, не две тысячи. А месячная зарплата нормального человека.

И за что этот подарок? Просто так?

Не могу я.

И принципы не позволяют. Пообещала себе, что больше никогда не свяжусь с богачами. Я их ненавижу. И ненависть эта небезосновательна. Они всё привыкли решать при помощи денег, не думая о чувствах. Абсолютно. Даже этот. Вроде добрый и так настойчиво помогал, наверное, но… Не знает слова «нет».

Сегодня обувь, а завтра что? Давай отрабатывай за неё в моей постели? Фу! Я, конечно, не та, кого захочет миллиардер, но с самооценкой у меня всё хорошо. Природа фигурой и лицом наградила.

Тихо вздыхаю, снимая шарф и куртку. Осматриваюсь по сторонам в поиске Лаки. Странно. Вчера он прискакал, чуть не сбив меня с ног, а сегодня…

Что-то нехорошее у меня предчувствие.

Шагаю по коридорам в поисках питомца.

Заглядываю в комнаты. А его нет нигде.

Нахожу в спальне хозяина и напрягаюсь. Ничего не учудил?

Да вроде нет… Лежит рядом с кроватью, видимо, скучает.

Возвращаюсь в кухню, замечаю на столе недопитую кружку кофе. Почти полную, будто сделали глоток для галочки или как утренний ритуал. Хозяин квартиры, как и сказала Лилия, явно не завтракает дома.

Посмотрим, придёт ли он сегодня на обед.

Точно, пора начинать готовить!

Отлепив стикер с поверхности стола, читаю на нём пару слов:

«Ем всё».

Ладно… Раз всё, так всё.

Быстро выполняю свои обязанности. В обед, как и задумано, направляюсь на прогулку с Лаки. По возвращении замечаю, что коврик слегка влажный от снега.

Юсупов приезжал?..

А если он ещё здесь? Хотя обувь вся на месте и лишней никакой нет. Значит, ушёл. Не судьба мне узнать, как выглядит мой работодатель. А у него даже фотографий в доме нет. Что уж говорить… Его спальня чёрно-белая, сделанная со вкусом, но когда находишься там, чувствуешь холод, отчуждение и бездушность.

Не моё место…

Захожу на привычную и почти родную кухню, проверяю оставленный на столе горячий обед.

Съел…

Улыбка появляется на губах сама. И какой-то детский восторг клокочет в груди. Всё-всё съел!

Чёрт. Я уже начала обижаться на него. Но он исправился.

Довольная, протираю пыль, мою полы в оставшихся комнатах и приступаю к ужину. Справляюсь быстро, так что опять половину времени сижу без дела, играя с Лаки и скучая по дочке.

Интересно, она сегодня покушала, или нет? Животик ведь с утра болел.

А если там ещё и суп её нелюбимый… Эх, надо бы приготовить ей что-нибудь вкусненькое.

Пока нет другой работы, немного пользуюсь своим положением, наколдовав малышке ужин. Продукты верну завтра. Вряд ли владелец дома вообще заметит, что у него уменьшились запасы провизии.

После вечерней прогулки с Лаки уже собираюсь уйти, как что-то дёргает меня вернуться, схватить стикер и всё же оставить маленькое послание своему работодателю. Снова.

«Добрый вечер, это ваша домработница».

Боже, Веста, пиши нормально!

Комкаю листок, выкидываю в мусорку. А потом ещё один. И ещё.

Почему никак не могу определиться?

После десяти выброшенных стикеров всё же нахожу нужные слова.

Приклеиваю к белой стеклянной поверхности стола, поправляю рюкзачок и спешу за дочкой в садик. И кусаю губу, надеясь, что этот Юсупов не окажется злым дядькой, что уволит меня за честно высказанное мнение…

Проверим…

Надо бы сегодня присмотреть новую работку. На всякий случай.

Руслан

Я не успел застать домработницу. Вышел из лифта и в ту же секунду услышал, как соседний, направляющийся вниз, уже закрывается. Мы второй раз разминаемся.

Уверен, что там была именно она.

Решил познакомиться – и снова опоздал.

Хоть на обеде это делай. Но она гуляет с Лаки. Зачем? Ему хватает и двух раз. Тем более я сам вывожу его на улицу вечером. Иногда бегаю, пока он кружит рядом.

По традиции, меня встречает белая морда. Чешу пса за ухом и машинально иду на кухню, предчувствуя, что для меня там лежит послание.

Я не ошибся.

Жёлтый стикер уже манит к себе, призывая прочитать его.

Взгляд бегает по аккуратному почерку.

«Добрый вечер. Можем ли пересмотреть мой график работы?» – читаю первые слова.

Не понял. Что за хрень?

Уже мысленно увольняю дерзкую домработницу. Она у меня второй день, а уже просит о другом графике.

Читаю дальше.

«Дело в том, что все дела я заканчиваю до четырёх. Иногда раньше. А потом сижу без работы. И эти часы безделья ведь оплачиваются. Мне не хочется получать зарплату за то, что я просто сижу на стуле. В первую очередь, это ваши деньги. И моё время»

Нахмурившись, пытаюсь понять, что не так с её временем и зачем она сидит здесь до вечера.

До этого момента я думал, что она просто медленная. Квартира большая, не успевает. Да и готовка ведь не пять секунд занимает.

И вообще, я не говорил, что с Лаки надо гулять. Это только если у меня сильно горит и не получается сходить с ним на улицу.

Чёрт, выходит, с моим хитрожопым псом гуляют четыре раза в день? А он пользуется этим?

Я ещё удивляюсь, чего это он ничего не метит, бегает радостный, зарываясь в снег. А он все свои дела уже сделать успел.

Лиля, чёрт, ничего толком не сказала.

Пока звоню помощнице, чтобы высказать претензию по поводу её косяка – пишу на новом стикере свой номер телефона. Поговорю завтра с домработницей сам.

Глава 11

– Не хотю, – булочка капризничает, поджимает пухлые алые губки, дуясь. Скрещивает ручки на груди, плюхаясь на лавочку в детском садике. Розовые щёчки после холода делают её ещё милее, особенно когда она такая надутая. – Маму хотю.

Развязываю верёвочки на шапке, ласково произношу:

– На выходных я вся твоя. А сейчас маме денежку делать надо. Чтобы Вареньке того медвежонка купить. Помнишь его?

Какое у неё восхищение было при виде плюшевого медведя… Он большой, в половину моего роста. А для малышки – вообще гигант. Варька от него взгляда отвести не могла. Очень его хотела. И когда мы уходили – чуть не заплакала.

Но я пообещала себе, что сделаю ей подарок. Новый год ведь скоро…

– Дя, – шмыгая носом после улицы, опускает взгляд на свои сапожки с остатками снега.

– Он же тебе нужен? – приглаживаю растрёпанные волосы и заправляю за ушки. Два озорных хвостика скачут из-за того, что дочка отрицательно качает головой.

– Мама нуна.

Где-то между рёбер неприятно и больно стучит.

Мне никогда стыдно не бывает за свои поступки. Сделала и сделала. Ничего не изменить.

Но я чувствую себя такой виноватой и разрушенной, когда думаю о том, что дочке меня не хватает. Она ведь маленькая ещё, ей не объяснишь, что нам нужно что-то кушать и где-то жить.

Хотя сейчас стало проще. Особенно после того, как я закрыла кредит, из-за которого даже толком отоспаться не могла, бегала на работу по выходным.

Благо, это в прошлом. И я правда стараюсь выделять больше времени малышке. Но… Ей и этого недостаточно.

Ужасная я мать.

Хватаю её за ладошки в варежках.

Слегка сжимаю крохотные пальчики и убедительно шепчу:

– Нужно немного потерпеть, малыш. Я постараюсь забрать тебя сегодня пораньше, – целую её в лобик, лишь бы не видеть этих поглощающих карих глаз, полных слёз.

Снимаю варежки, случайно задеваю холодными пальцами бархатную кожу.

– Олёдние, – взволнованный тон малышки обескураживает. Как и её следующее действие. Протягивает обеспокоенно мне свои варежки. – Ня.

Опять становится так невыносимо больно, что хочется сдохнуть.

Не заслуживаю я её.

– Моё ты солнышко, – не могу удержаться и не поцеловать её в носик. – Это твои. Если я заберу их, то ты замёрзнешь на прогулке.

Она с сожалением опускает взгляд на варежки, будто всё понимая.

– Веста Игоревна, – доносится до меня знакомый голос воспитательницы. Мельком смотрю на неё, спрашивая взглядом, что ей нужно. – Мы можем поговорить?

– Да, конечно, – подскакиваю с корточек, попутно расстёгивая молнию на розовом детском комбинезоне. Стаскиваю сапожки. И это напоминает мне о наглом незнакомце, от которого я сбежала. Ой, хватит. Мы даже не увидимся. – Что-то случилось?

– Мы собираем деньги на шторы.

– Опять? – не скрываю своего негодования. – Мы же сдавали два месяца назад.

Я что, похожа на машинку, печатающую купюры? Или по мне видно, что я жена миллиардера?

– Дети, – неловко произносит, пожимая плечами.

– Шторы явно портит не мой ребёнок, – хмурюсь, глядя сверху вниз на пытающуюся снять комбинезон Варю. Старается, хотя получается плохо… – Я не буду на это сдавать, вы уж извините.

Недовольство в глазах воспитателя растёт в геометрической прогрессии.

– Ладно, – пренебрежительно летит от неё. – Не забудьте оплатить садик перед Новым годом. И сдать на охрану.

Чуть не вою.

Конечно! Я забыла про самое главное!

То квартира, то теперь садик…

– Я поняла, – устало потираю переносицу. – Оплачу до конца месяца.

Возвращаю всё внимание к дочери, которая уже копошится в моём рюкзаке. Прошу её этого не делать. Застёгиваю молнию, помогаю булочке переодеться и передаю воспитательнице.

Сердце сжимается, когда вижу грустный взгляд и крохотную ладошку, что машет мне на прощание.

Вздохнув, закидываю рюкзак на плечо и мчусь на работу.

Интерес подогревает меня и придаёт скорости. А всё из-за моей вчерашней записки.

И в сегодняшнюю холодину я даже не замерзаю, пока бегу на метро, а дальше – к дому Юсупова. Там меня встречает всё то же самое, что и вчера.

Гиперактивный Лаки.

Привычно недопитая кружка кофе на столе.

И стикер.

Читать страшно.

Но неведенье убивает меня сильнее, чем возможные последствия от неприятных слов. Уверена, босс успел послать меня куда подальше…

Срываю листок и туплю, прочитав на нём номер телефона.

Это что? Контакты биржи труда?

Или…

Его рабочий? Личный вряд ли даст.

Да пофиг, какой.

Для связи же? Для связи. Вот и позвоним.

Возвращаюсь в просторный коридор, лезу в рюкзачок за телефоном. И вместо него нахожу что-то мягкое и розовое, с рисунком снежинки в самом центре.

Достаю крохотную варежку на верёвке и неосознанно улыбаюсь.

Так вот чего Варя рылась там… Маме варежки оставила, чтобы руки не были холодными?

А ей в чём гулять идти потом? Ладошки же замёрзнут. Вот же дурашка!

Ладно, что-нибудь придумаю. Может, завезу перед прогулкой. А пока хватаю телефон, набираю номер, написанный на листке. Подношу смартфон к уху, ощущая какое-то странное волнение.

Тут же сбрасываю.

А вдруг я отвлеку Юсупова от дел? Он на работе. И явно очень важной. Он же богатый, значит, и бизнес серьёзный. Об этом я сужу по квартире. Она у него огромная, двухэтажная, прямо как в кино. Да и район непростой… Пока бежала на работу, мне показалось, что видела одну знаменитость у соседнего подъезда.

Но зрение у меня плохое, могла и ошибиться.

Чтобы не вызвать гнев начальства, пишу сообщение.

«Доброе утро. Это Веста, домработница Юсупова. Я нашла этот номер на столе»

Сухо, чётко и по делу.

Отправляю.

Оставляю телефон и проверяю холодильник.

Ужин съеден…

Вот бы ещё босса к завтракам приучить… А то только кофе. Он вреден на голодный желудок. Нужно будет нарезать ему бутербродов. Или… Есть у меня один рецепт вкусной яичницы с грибами. Ему должно понравиться.

Достаю продукты, но чуть не роняю тарелку на пол от разлетающегося по комнате звонка.

А?

Смотрю на экран телефона.

Номер, которому я написала пару минут назад, высвечивается на дисплее.

Отставляю тарелку и, хватая смартфон со стола, прижимаю к уху. Не успеваю даже поздороваться. Вибрирующий суровый голос, на мгновение кажущийся знакомым, проникает приятной мелодией в уши.

И я теряюсь от строгой фразы:

– Добрый. Веста? Домработница?

Ничего не нахожу умнее, как выпалить:

– А как вы узнали?

Веста. Ты дура. Но мало ли у него там тысяча звонков?

– Я дал вам свои личные контакты. Несложно было догадаться, увидев незаписанный номер.

– А…

Он и имя моё знает.

Конечно, он же твой работодатель, дурочка…

Туплю. Конкретно туплю.

– Чудесно, – проговариваю, чтобы замять сказанную глупость. – Не хочу вас сильно отвлекать, поэтому давайте к делу? Это насчёт моего графика?

– Да, насчёт него, – произносит спокойно, даже как-то медленно и лениво. И снова мне кажется его размеренный тон смутно знакомым. Но с такой подачей я никого не знаю. Может, я сошла с ума? Да нет, просто из-за динамика искажается звук. Меня часто принимают за ребёнка по телефону, хотя в жизни голос у меня нормальный. – Вы уволены.

А?..

Глава 12

– С должности выгульщика собак.

– А…

Нет, он серьёзно?..

– Извините, поясните, пожалуйста, – пытаюсь быть вежливой и спокойной, но нервные нотки всё равно прорываются. – Что это значит?

– Моя помощница, взявшая вас на работу, совершила ошибку, недопоняв меня. Мне требуется чистота в доме и вкусная домашняя еда. Домработница, а не рабыня. С Лаки я гуляю сам. Если не успеваю, один звонок – и проблема решена. Поэтому вы вправе уходить раньше. Конечно, после сделанной работы.

Господи, неужели и на моей улице перевернулся грузовик с удачей?

– Я поняла, – облегчённо выдыхаю. Сегодня, если успею, заберу Варю пораньше! И тогда ей не придётся мёрзнуть на прогулке без варежек. – Благодарю за понимание. Если будут какие-то предпочтения в еде, можете писать, я любое блюдо приготовлю.

– Это всё? – по-деловому отзывается.

– Да, спасибо. До свидания.

Я сразу отключаюсь.

Короткий и конструктивный диалог. Настолько быстрый, что я до сих пор не могу поверить, что мне попался адекватный начальник, который пошёл навстречу и выслушал меня.

Гора с плеч…

Воодушевлённая, я резво готовлю еду. Везде убираюсь, стираю следы после грустного Лаки. И всё же… пока у меня есть возможность, на обеде всё же иду гулять с щенком. Жалко его стало… Сидел, скулил на порожке.

Возвращаемся с прогулки, моем лапы. Кормлю засранца, что умудрился поиграть с варежками Вари, пока я выключала воду.

На кухне меня ожидает послание.

Ого.

С чего бы?

«Лаки надавил на жалость?»

Почему-то улыбаюсь. Вспоминаю приятный голос босса.

Знаю, что так нельзя, но делаю фотографию спящего у миски щенка. Наелся и дрыхнет. Как настоящий мужик, ей богу.

И отправляю снимок своему начальнику.

Своенравно? Очень. Но мне хотелось показать.

«Немного. Вернула в целости и сохранности» – делаю приписку. Блокирую экран и возвращаю телефон в карман джинсов. Проверяю всё ещё раз. Ужин приготовила, завтрак тоже. На стикерах написала, где что найти. Останется только разогреть.

Довольная своей работой, спешу к малышке. Незаметно для себя оказываюсь в садике. Успеваю как раз вовремя – когда все выходят на прогулку.

Тихонько, хрустя снегом, крадусь к дочке со спины и закрываю ладошками глазки.

– Угадай, кто?

– Ма-ма! – по слогам восклицает, топает ножками по снегу и резко оборачивается ко мне. Лезет обниматься, и я крепко-крепко стискиваю её, не в силах сдержать любовь к своему чаду. – Аввввв.

Издаёт непонятные звуки, просится на ручки.

– Стой-стой, – торможу её. – Сейчас пойдём домой. Только…

Сидя на корточках, перебрасываю рюкзак вперёд, расстёгиваю молнию и достаю варежки. Точнее… Варежку.

– Блин, – говорю вслух, рассматривая один пустой кончик.

– Бин! – повторяет за мной малышка.

– Нет-нет, – хмурясь, качаю головой и пытаюсь отыскать вторую. Вдруг оторвалась? Но не нахожу. – Так говорить нельзя.

– Тю.

Лаки, видимо, оторвал, когда игрался…

Эх, ладно, завтра заберу.

А пока сжимаю маленькую прохладную ладошку, иду к воспитательнице и предупреждаю, что забираю дочку. После этого мы мчимся домой, чтобы крохотные ручки не замёрзли. Благо, недалеко. И до неуютного съёмного жилья мы добираемся быстрее Флеша.

В коридоре трёхкомнатной квартиры меня встречает хозяйка. Жадная до жути Алла.

– Ты чего еду на полку Славки положила? – недовольно упирает руки в бока. Это ещё что за претензия?

– Да я, наверное, не заметила, – аккуратно отвечаю, не видя в этом проблемы. Скинув куртку, помогаю Вареньке. Она всё пытается делать сама, но пока получается плохо.

– Вот сама виновата. А Славка съел уже.

Закатываю глаза.

– Да ешьте, господи, – чуть не вою.

Успокойся, Веста. Если дела пойдут хорошо, то в следующем месяце мы уже отсюда съедем. Думаю, раз теперь я буду пораньше уходить от Юсупова, я ведь могу найти ещё одну подработку.

Маленькая ладошка в испуге сжимает мою.

Так. Нет. Я себе обещала, что буду больше времени уделять дочери. Никаких подработок. Просто будем экономить. Собственно, что и делаем сейчас.

Раздеваю мышонка, отвожу в нашу комнату. Единственный уютный уголок в этой проклятой квартире.

– Кушать будешь?

– Неть, – мотает головой и падает на коврик в виде пчёлки, устраивается перед телевизором. Тянется к нему ладошками и двигает пальчиками в стиле «дай-дай». – Мутики, мутики.

Улыбнувшись, включаю Вареньке мультики. Ненадолго. Сейчас посмотрит и, скорее всего, захочет спать. Мы ляжем, отдохнем, а потом весь вечер будем играть…

Грандиозные планы!

Пока булочка занята, ставлю на кухне чайник. Алла громко врубила телек и, как умалишённая, смотрит свои идиотские программы, чавкая и раздражая меня.

– К тебе там курьер приходил, – как обычно, с пренебрежением кидает. – Принёс чёта. В коридоре лежит.

Ого, ко мне? Курьер? Да я в жизни ничего не заказывала курьерской службой.

– Вот на покупки деньги есть, а на квартиру – нет.

Подначивает, гадина.

– Я потом гляну, – сухо отвечаю, лезу в холодильник. А наша полка пустая! Я же пару дней назад покупала продукты. Мы их съесть точно не могли – Варя, в основном, кушает в садике, а вечером на ужин я либо приношу ей еду с работы, либо готовлю сама. И мы не могли всё съесть за два дня. – Алла, а где продукты?

– Какие?

Оборачиваюсь к хозяйке квартиры, указывая на пустую полку холодильника.

– Эти. Которых нет.

Там молоко ещё было. Дочка наверняка захочет попить перед сном.

– Так я ж говорю… Славка всё съел, – разводит руки в стороны. Хлеб в пальцах крошится и падает на пол, но этой неряхе плевать. Сегодня же не её очередь убираться.

– Так я контейнер поставила не туда, а не всю полку.

Алла отмахивается.

– Ой, сама разбирайся. Я в ваши дела лезть не буду.

Засовывает жирный кусок батона с маслом в рот и делает вид, что меня не замечает.

Дерьмо.

Ладно, хрен с ними, с продуктами. Сходим попозже в магазин. Правда, я не хотела. У Варьки теперь ручки замёрзнуть могут.

Возвращаюсь в комнату, но в коридоре вспоминаю про посылку. Да только там меня ждёт не совсем она. А пакет фисташкового цвета. Стильный, судя по всему недешёвый. Выглядит так… презентабельно. И дизайн знакомый. Очень знакомый. Будто я видела его только сегодня.

Глаза в мгновение становятся как два блюдца.

Да нет…

Хватаю пакет и несусь в комнату.

Это ошибка какая-то!

Плюхаюсь на диван, привлекая внимание дочери. Видя красивую упаковку, она тут же встаёт, тянется своими лапками. Но меня пакет не интересует. А то, что внутри…

Достаю коробку – и выпадаю в осадок.

Да нет… Бред…

Приоткрываю крышку, но тут же хочу застонать в голос.

Вот же!..

Сапоги. Это те самые сапоги за сорок тысяч рублей, которые я примерила и не забрала, убежав.

Да они дороже, чем вся моя одежда вместе взятая!

Дурдом…

Стойте-стойте. Погодите…

Мужчина напористый… Спора нет.

Своевольный… Что есть, то есть.

Наглый… Соглашусь.

Он мог это сделать. Мог.

Но… Откуда незнакомец знает, где я живу?..

Отвлекаюсь на дочку, что уже случайно порвала пакет, перевернула его и растормошила. И вытряхнула оттуда белую бумажку, которую я поднимаю с пола.

А на листке печатными буквами красуется:

«Бегство – не лучшее решение проблем».

И тут же, из того же пакета, у которого оборвалась вся жизнь из-за моей дочки, вылетает подарочная пластиковая карта в детский популярный магазин.

На сколько баллов?..

Да он что о себе возомнил?!

Нет, подарок отличный, конечно, но… Он идиот. Сумасшедший. И…

Дурак!

Захлопываю крышку коробки и отодвигаю её от себя.

Закусываю губу. Мне приятно. Очень. Но я вспыхиваю и не скрываю своей злости.

И как мне теперь это возвращать?!