А ведь не сможет он Ваську просто так отпустить! Ой, не сможет! Еще позавчера Волкову казалось, что секс должен снизить накал страстей, унять эту необъяснимую потребность в хрупкой человеческой девушке. Все было достаточно просто и даже обыденно, несмотря на то, что к Василисе он питал самые теплые чувства. План был прост – соблазнить, затащить в постель, и время от времени трахаться к обоюдному удовольствию.

Почему нет? Кому от этого будет хуже? Василиса достаточно взрослая современная девушка, он далеко не урод, и знает, как доставить удовольствие женщине. Волков предполагал, что когда отношения ему наскучат и приедятся, он найдет, как отблагодарить девушку. Только следует сделать это аккуратно и тактично, чтобы она не оскорбилась – Васька очень мнительная и даже обидчивая. Напридумывает себе небылиц, что это он ей за секс решил заплатить и не примет от Андрея ничего. А все совсем не так! Волков искренне хотел позаботиться о сестрах, предоставить им хоть какой-то минимум для того, чтобы они встали на ноги и смогли вести достойную жизнь. Ведь для него это несложно, ему все равно пока что не о ком заботиться.

Но для Волкова все кардинально изменилось после того, как Василиса провела ночь в его постели. Во-первых, то, что он у Васьки первый, тешило его самолюбие и накладывало некую ответственность. Во-вторых, было очевидно, что так просто эту потребность в девушке не унять – он еле-еле смог заставить себя сегодня покинуть дом, чтобы встретиться с Егором в офисе «Альянса». Чувство долга с огромным трудом победило чувство жгучего вожделения. Наблюдая за тем, как Василиса насыпает в кофемолку свежие зерна, Андрей не мог не обратить внимания на торчащие под тонкой тканью белой просторной футболки соски. Одно Небо знает, чего ему стоило не взять девушку там же, на кухне, быстро и грубо, невзирая на то, что Ксюшка может войти в любой момент.

Чтобы избавиться от наваждения, он был вынужден бежать, иначе встреча с Егором могла отодвинуться на неопределенное время.

А чего стоит вчерашний инцидент в машине? Заметив, с каким интересом водитель разглядывает девушку, он готов был вгрызться тому в глотку! В результате досталось Василисе – еще немного и Андрей не ограничился бы одними поцелуями. Слава Небу, что этого не произошло – Ваське, наверняка, причинил бы боль и обиду, она бы его долго не простила. Если бы вообще смогла простить. Когда она попросила больше так не делать, Волкову стало невыносимо тошно от себя. На водителя было наплевать – он и не такое видел, амбиморфы бывают очень несдержанны и изобретательны в сексе. А Васька еще неопытная совсем, стесняется пока их отношений – это было так очевидно и в машине, и в кабинете у врача. Это даже было трогательно, в какой-то момент Андрею захотелось закрыть девушку собой от окружающих, чтобы никто не пялился на его сокровище! Надо сказать, довольно необычное ощущение.

Нет, так быстро он Ваську не отпустит!

Воспоминания снова вызвали естественную физиологическую реакцию – ткань брюк топорщилась просто всем на заглядение! И вот как с ЭТИМ в офис приехать? Оборжут ведь с ног до головы. А потом выстроится очередь из желающих «снять напряжение», это как пить дать! И Лерки-скорой помощи поблизости нет. Впрочем, Волков не позволил бы себе изменять Ваське с бывшей любовницей, это было бы глубоко непорядочно и низко.

Изменятся ли его чувства к девушке, когда на горизонте появится его предназначенная пара? Вероятно, так и будет. Ведь амбиморфы однолюбы и уж если встречают свою суженую, то это навсегда, и ни о каких интрижках не может быть и речи. Наверное, так же будет и с Андреем. Чувства к Ваське поблекнут, а затем и вовсе пропадут.

Навалилась тоска, как будто на сердце кто-то тяжелый камень положил. И вот лежит этот камень и давит, давит! А снять его не получается никак. Вот бы не встретиться со своей предназначенной никогда!

Волкову стало стыдно – с детства он только и слышал о том, какую ответственность на него накладывает его происхождение, и о том, что чувство долга превыше всего! А теперь он трусливо хочет избежать судьбы и ответственности из-за повстречавшейся ему когда-то человеческой девушки. Да ведь и та, что является его предназначенной парой и где-то ждет его, совсем не виновата в том, что Андрей повстречал другую. Ведь она тоже рождена для того, чтобы выполнить свой долг – встретиться с ним, родить потомство, прожить по возможности долгую и счастливую совместную жизнь, наблюдать, как растут их дети. Наверняка, они оба были бы счастливы, если бы не встреча Андрея с Василисой.

Но Волков нисколько не жалел о том, что эта встреча случилась. Она привнесла в его жизнь вкус, краски и желание жить. Андрей в сотый раз пообещал себе, что все равно позаботится о сестрах, чего бы это ему не стоило. Ваське нужна хорошая работа, а Ксюшке образование. Уж совершенно точно, что в ту районную школу Волков не позволит ей вернуться – пока позанимается с репетиторами, а там видно будет.

И с центром помощи он хорошо придумал – если Васька согласится там работать, то будет всегда под присмотром. Даже когда им с Василисой придется расстаться, он сможет за ней присматривать. Вопрос с жильем и зарплатой тоже можно будет оформить через центр, чтобы Василиса не думала, что это он ей за секс заплатил. Меньше всего на свете Андрею хотелось бы обидеть девушку, доброта и самоотверженность которой постоянно приводили его в изумление.

***

В офисе «Альянса» сегодня было более оживленно, чем обычно – не только амбиморфы, но и люди уже были в курсе, что происходит какая-то непонятная возня, в которой и люди, и амбиморфы стали мишенями каких-то психопатов. Андрей то и дело натыкался на шушукающихся по углам сотрудников, при виде него поспешно начинающих изображать бурное обсуждение рабочих вопросов. Шила в мешке не утаишь – в последнее время было слишком много трагических происшествий, в которых пострадали как амбиморфы, так и люди. И если поначалу обе расы косились друг на друга с подозрением, то теперь уже всем было очевидно, что в игру вступил кто-то третий.

О том, кто этот третий, знали единицы. Да и тем о многом приходилось лишь догадываться. Дедовы сказки во многом могли оказаться преувеличением – чем более невежественны люди, тем более они склонны наделять могущественными силами то, кажется им неизвестным и оттого пугающим. Триста лет назад образование было недоступно многим семьям, как человеческим, так и двуликим. А в тех семьях, где оно было по карману, зачастую считалось ненужным баловством, вот и множились различные сплетни да байки.

Волков был порождением нынешней эпохи – эпохи глобальных научных открытий, всеобщего доступного знания и компьютеризации, а оттого не воспринимал всерьез легенды трехсотлетней давности. Несколько дней назад им почти удалось схватить одного из безликих –они с Егором удачно подоспели к тому моменту, когда одна из штаб-квартир из акмейтинского списка начала полыхать. Андрей заметил фигуру в лохмотьях, выскочившую из боковой двери горящего одноэтажного здания и помчался за неизвестным. Ему почти удалось схватить злоумышленника, но потом произошло нечто странное. Фигура развернулась, и в тот же момент Андрея окатило невыносимой болью, заставив упасть на колени и потерять из вида поджигателя.

К счастью, охраны тогда с собой было немало, и пожар общими усилиями удалось потушить. Казалось странным, что безликие поджигатели на этот раз решили просто сжечь все, а не устроить показательное шоу с застывшими фигурами. Внимательно осмотрев здание, помимо уже ставших привычными взрывчатки, кислоты, оружия и дешевых буклетов, с пафосом вещающих о необходимости сохранения чистоты крови, им посчастливилось найти еще живого обитателя этого вертепа. Несмотря на обширные ожоги по всему телу, тот оказался довольно живучим, хоть и пребывал в бессознательном состоянии.

По-прежнему было непонятно, как безликие проворачивают эти свои штучки с моментальным сожжением и с обездвиживанием.

– Зато мы теперь точно знаем, что никакие это не боги, – заявил тогда Егор. – Если бы это была какая-то богиня, ты бы не уцелел. А ты всего лишь боком поджаренным отделался. Он или она не успела сосредоточиться, чтобы нанести удар как надо.

И Слава Небу, что оно прицелиться не успело. Андрей впервые понял, что не желает умирать! Более того – он не может себе этого позволить! У него Васька, Ксюшка… Если он умрет, что с ними будет? Опять будут по чужим домам скитаться? Наверное, Егор их не оставит, ведь помог же он им однажды, и все же… Кстати, надо бы выяснить, что произошло с той квартирой, в которой девчонки жили, когда была жива их бабушка. Странно, но Василиса никогда ему об этом не рассказывала. А он и не спрашивал – не до того было.

Очевидно, что они имеют дело с вполне земными существами, скорее всего, обладающими неизвестными технологиями или оружием. Откуда они взялись? Выскочили, как черти из табакерки.

– Егор, у того поджигателя не было лица.

– И? – непонимающе спросил Ларионов.

– Понимаешь, если бы он мог менять облик, почему не изменил, чтобы уйти?

– Наверное, это не так просто. Или вообще невозможно и дед что-то напутал.

– Может быть, может быть…

Перебирая в памяти события последних дней, Андрей шагал по коридору, направляясь к кабинету главы «Альянса». Навстречу попадались какие-то незнакомые люди, чаще всего женщины. Странно, что это тут происходит?

Увидев за стеклянными дверями конференц-зала Ярославу, увлеченно что-то обсуждающую с незнакомыми женщинами, Волков понял – происходит то, что обычно именуется собеседованием. Видимо, Ярослава решила сэкономить время и набирать персонал оптом, так сказать. Интересно, такой подход работает? Впрочем, может, это уже не первый этап отбора. Надо бы поговорить с ней о Василисе. Наверняка, юристам будут нужны помощники, которые возьмут на себя самую рутинную и простую работу. Со временем Васька поднатаскается и сама станет хорошим юристом, Волков был в этом уверен. С её-то добросовестностью и способностью все схватывать на лету, Василиса через несколько лет дорастет до отличного специалиста.

Егор с энтузиазмом обсуждал что-то по телефону, когда Волков вошел в кабинет. Увидев в углу кофейный аппарат, Андрей направился к нему – кофе-то он сегодня так и не успел выпить!

– А что дома? Аппарат сломался? – усмехнувшись, поинтересовался Ларионов, внимательно глядя на друга.

– Не успел, торопился, – пожав плечами, ответил тот. – Слушай, а не бывает нормальных стаканов для кофе, что ли? Везде игрушечные какие-то, как в кукольном доме… Каждый раз Гулливером в стране лилипутов себя чувствую. Даже Васька надо мной смеется.

– Белые люди кофе из кофейных чашечек пьют, Волков. А тебе стакана 300 мл мало. По-моему, у тебя зависимость. Может, тебе в клуб анонимных кофеголиков вступить?

– Почему же анонимных? Я своих пристрастий ни от кого не скрываю, чего мне стыдиться? Пью не на чужие – на свои!

Залпом Андрей вылил в себя стакан эспрессо и снова нажал на кнопку аппарата.

Егор задумчиво посмотрел и невзначай поинтересовался:

– Как у Василисы дела? С ней все в порядке? Не надоели тебе еще гости?

Волков даже поперхнулся от неожиданного вопроса.

– А что с Васькой не так должно быть?

– Вчера вас в клинике видели.

– Все-то ты знаешь, все-то ты видишь! – сердито ответил Андрей.

– Так у меня должность такая – беспокоиться о благополучии всех и вся, – рассмеялся Ларионов.

– О ней есть, кому побеспокоиться, – прищурившись, ответил Волков.

Телефон Егора просигналил о входящем сообщении. Бегло просмотрев его, Ларионов бросил:

– Едем в клинику, наш жареный гусь пришел в себя…

20

Неизвестный, найденный в обгоревшем здании, благодаря способностям к регенерации, выглядел уже не жареным гусем, а, скорее, розовокожим кабанчиком-переростком, похожим на разумное существо. Андрей надеялся, что это будет очень разговорчивое существо, применять силовое воздействие не хотелось. Совсем размяк, что ли? Раньше бы и не задумался над этим. Волков особой жестокостью никогда не отличался, но и добросердечным амбиморфом его назвать можно было с натяжкой. Если бы для общего блага потребовалось оторвать чужаку голову, Андрей сделал бы это, не размышляя над морально-этическими нормами, кои, кстати, являлись все же изобретением людей, а не амбиморфов.

На голове у спасенного уже пробились волосы, взгляд был почти осмысленный, правда, немного расфокусированный. Михаил Артемьевич пояснил, что пациент пока находится под действием обезболивающих препаратов, которые ему пришлось дать на период регенерации, чтобы немного уменьшить боль от ожогов.

– Еще препараты на него переводить, – проворчал Волков. – Он-то наверняка не запасся анальгином для тех, кого собирался кислотой угостить.

– Мы всех лечим одинаково, даже таких пациентов, – пожал плечами главный врач. – Клятва есть клятва.

– Он понимает, что происходит? Говорить может?

– Да, думаю, вполне. Только не очень долго, ему надо отдохнуть.

– На том свете потом отдохнет, – не удержался вновь от ехидного комментария Андрей.

Егор поспешил вмешаться, обратившись к обгоревшему двуликому:

– Как тебя звать? Какого ты рода?

Тот демонстративно повернул голову к окну и ничего не ответил.

– Молчишь? Я ведь все равно узнаю, это же элементарно. Просто быстрее будет, если сам все расскажешь, может, в этом случае сохранишь себе жизнь.

Пациент презрительно покосился на Ларионова и проговорил сквозь зубы:

– Да пошел ты! Думаешь, я за свою жизнь держусь? Все на том свете будем. Только я в раю окажусь вместе с предками, а вы сгниете в земле.

Волков чертыхнулся про себя. Беда с этими упоротыми – если уж что вбили себе в голову, то это надолго, если не навсегда.

Егор придвинул стул ближе к постели пациента и, наклонившись к нему, зашипел:

– Слушай, урод! Ты не смотри, что я такой с виду весь респектабельный. Ты и твои тупоголовые подельники собирались искалечить моих людей, возможно, пострадала бы моя семья – жена и дети. Возможно, я потерял бы семью, друзей и многих из моего Рода. Ваши действия принесли бы горе обеим расам, неважно при том, какую религию исповедуют те и другие. Во многие семьи ты, лично ты (!), хотел принести смерть, болезни и увечья. Так скажи мне, болезный, что мне помешает сейчас выйти из больницы, захватить с собой кислоты и взрывчатки из ваших запасов и отправиться к тебе домой? Или ты думаешь, у меня людей не хватит? Ошибаешься. После той каши, что вы заварили, только самый равнодушный не захочет ваши головы в качестве трофея на стену. А таких немного, я тебя уверяю. Уже в ближайшее время я буду знать, кто ты и откуда, и где живет твоя семья. А также то, что они ели сегодня на завтрак и обед и как сходили на горшок после этого. У меня есть полное моральное право отправить всех твоих родственников к вашим предкам в рай, только вот переход я обещаю очень мучительный.

Андрей внимательно наблюдал за лицом чужака. Поначалу высокомерно-презрительное выражение постепенно сменилось на растерянное, но собравшись духом, чужак заявил:

– Ты не понимаешь, мученичество – высшая благодетель, которой может обладать адепт.

– Вот значит, как? – задумчиво спросил Егор. – Легко рядить других в терновый венец, а сам-то осилишь такую ношу?

Ларионов приказал охране никого не пускать в палату, а сам вынул из кармана бутылочку с какой-то жидкостью и заявил:

– Это кислота. Для начала я тебе ее в глаза налью. Ты знаешь, после такого даже с твоей способностью к регенерации ты не восстановишься, будешь слеп как крот, всю оставшуюся жизнь. Ну и обезболивать не позволю, конечно. Раз ты возжелал стать мучеником, значит, будешь им по-настоящему. Будешь, так сказать, примером для своих сподвижников. Если хочешь, можем это на камеру снять, покажем им, чтобы вдохновились твоим подвигом. Ну а что? По-моему, это и разумно, и справедливо. Как думаешь, Андрей?

– Вполне, – согласился Волков.

Егор продолжил:

– А потом и семью твою увековечим. Есть у тебя дети? По глазам вижу, что есть. Хочешь из них мучеников сделать – не вопрос. Чистокровные, поди, детишки-то? Хорошая жертва, значит, получится. Предкам твоим понравится, я уверен. Чистокровные святые агнцы принесены будут в жертву вашей новой религии! Вообще-то, вы меня еще и поблагодарить должны – всю грязную работу за вас, лентяев, делаю. Сами-то не додумались бы! Вы все больше жизнями чужих детей распоряжаться любите…

Чужак то бледнел от ужаса, то краснел от гнева. Андрей с интересом наблюдал за сменой выражений на его лице. Надо же, с виду вроде нормальный амбиморф, а как говорить начинает, так хоть стой, хоть падай.

– Да лей уже, без толку с ним говорить, – подлил масла в огонь Волков.

Несколько капель жидкости упали на скулу пациента, вмиг разъев только сформировавшиеся кожные покровы. Вопль несчастного, видимо, вызвал переполох в коридоре – кто-то попытался прорваться в палату, но был остановлен охраной.

Андрей поморщился – наверняка, Михаил Артемьевич пытался прийти на выручку пациенту. Что же, это его работа. Каждому свое, как говорится.

– Ну что, теперь глаза? – как ни в чём ни бывало, поинтересовался Ларионов у чужака.

Внезапно зазвонивший телефон прервал экзекуцию. Егор выслушал всё, что ему говорил неизвестный собеседник, а затем, нажав «отбой», заявил:

– Андрей, погода в ближайшие дни в Пятиреченске будет прекрасная, обязательно прокатимся туда.

Вновь вернувшись к пациенту, Ларионов продолжил:

– Значит, Стерхов Виталий Александрович? Жена, двое детей, родители. Все живы и здоровы. Пока, во всяком случае. С какого глаза начнем? С левого или правого?

– Ни с какого. Расскажу, что знаю. Но хочу предупредить – знаю я не всё. Только семью оставь в покое, – хриплым голосом ответил последователь чистокровной селекции.

– Отчего же? Ведь ты мою не пожелал оставить в покое? – издевательским тоном спросил Егор. – Я подумаю – если меня заинтересует твой рассказ, то так уж и быть, отложу поездку в Пятиреченск. Так что давай, чтобы интересно и со всеми подробностями…

– Хорошо. Начну с того, что идея создания этой организации принадлежала не Гнедкову, и не нам…

***

– Нет, я по-прежнему утверждаю, что межрасовые браки – это порочная практика, которая ни к чему хорошему привести не может. Все-таки очень мы разные, да и неизвестно, что вырастет из того потомства, что уже народилось в смешанных браках.

– Ну из тебя-то уже известно, что выросло. Прямо скажем, так себе фрукт получился, хоть и чистокровный. Давай ближе к делу, оставь свои лозунги себе, будешь ими задницу подтирать, – Андрей был на грани того, чтобы врезать незадачливому проповеднику как следует, а затем вылить на него остатки из Егоровой бутылки. Его взбесило пренебрежительное отношение этого урода к чужим детям, этакое барственно-высокомерное рассуждение о жизни детей, о которых он ровным счетом ничего не знает.

– Знаешь, что? Ты вот чистокровный амбиморф, да? Ведь так?

– Ну да… – растерянно проговорил Стерхов.

– А чего ж гнилой-то такой, а? Вроде происхождение не подкачало, всё в соответствии с твоей теорией. А откуда же в тебе эта гниль завелась? Ты же трусливое чучело, за свою шкуру испугался! И ты хочешь, чтобы все были такими как ты? Ну уж нет, спасибо. А может, один из твоих предков был не амбиморфом, а каким-нибудь земляным червем? Это бы объяснило твою тягу к гнилью, – издевательски произнес Андрей.

–Ладно, давайте ближе к делу, у нас тут не ток-шоу, – поторопил Егор. – Так кто организатор?

– Сама идея о том, что не надо мешать одну кровь с другой, давно бродит в умах общественности…

– Слушай, ты же не на радио, и не перед своими ущербными последователями речь толкаешь. Я в твою секту все равно не собираюсь. Давай проще и по существу. И, кстати, это только в ваших умах бродят подобные идеи. У общественности с мозгами гораздо лучше, не надо ее сюда приплетать. Множество знакомых мне амбиморфов давно женились и живут счастливо, уже не по одному ребятенку родили, – Андрея бесил этот менторский тон, которым Стерхов принимался излагать свои идеи.

– Ну что поделать, я по другому не умею, – проворчал Стерхов. – В общем, мы так, между собой обсуждали это все время от времени, но все это было в форме междусобойчиков, ничего серьезного. Ну знаете, как обычно это на кухнях и в гостиных бывает – надо же о чем-то говорить, так почему не об этом? Постепенно сформировался определенный костяк – я, Гнедков и еще несколько амбиморфов. Но и тогда ничего серьезного мы не замышляли, так, чесали языками, только и всего. Но однажды Гнедков заявил, что теперь все будет иначе и у нас появилась возможность по-настоящему изменить отношение амбиморфов к людям. Это же очевидно, что люди нам не ровня! Да, у них есть определенные полезные качества, которые можно использовать, но смешиваться с ними? Это нонсенс! Наши предки…

– Стоп, стоп, стоп! Я же тебе уже говорил, куда ты должен засунуть свои лозунги? Еще раз начнешь тут проповедовать и сильно пожалеешь об этом. О чем конкретно говорил Гнедков? О какой возможности?

– На него вышли какие-то неизвестные, предложили сотрудничество. Я сначала скептически отнесся ко всему этому, но затем был вынужден пересмотреть свою точку зрения. Они полностью разработали структуру организации, у них было достаточно средств для того, чтобы в каждой области содержать небольшую ячейку, обеспечив ее штаб-квартирой, связью, транспортом, литературой и даже взрывчаткой. Мы о таком и мечтать раньше не могли, это же такой простор для деятельности! С такими ресурсами мы бы донесли до каждого амбиморфа, в чем его долг перед предками, как он должен блюсти….

Мощный удар в челюсть свалил бедолагу с кровати.

Андрей, вытирая кровь с костяшек пальцев о полотенце, произнес:

– Ты достал меня своим бестолковым лаем. Я похож на дебила, который способен воодушевиться тем бредом, которым ты пичкал своих недалеких друзей? Это было последнее китайское предупреждение, надеюсь, теперь твои мозги встали на место.

–Ладно, ладно! – подняв руки в знак примирения, Стерхов вскочил с пола и уселся обратно на постель. – В общем, со своими инвесторами, это Гнедков их так называл, все время общался лишь он сам, через него они держали связь с нами. По мере того, как организация разрасталась, Гнедкову понадобились доверенные лица, естественно он остановил свой выбор на нас – тех, кто стоял у истоков и чьи идеи теперь должны были воплотиться в жизнь.

– Как давно это началось? – спросил Егор.

– Месяцев восемь назад. К мысли о том, что надо привлекать к себе внимание громкими акциями, мы пришли не так давно. Слишком медленно продвигалось дело, мы набирали рекрутов, но общей ситуации в мире это не меняло. К тому же рекруты то приходили, то уходили, в итоге их количество прирастало не слишком быстро. Гнедкова это не устраивало, и он заявил, что пора переходить к решительным действиям. О нас должен был заговорить весь мир.

– Значит, это была его идея?

– Сначала мне казалось, что да. Но, поразмыслив, я пришел к выводу, что ему помогли прийти к этой мысли его кураторы, сам он до того момента таких идей не высказывал. Он вообще сильно изменился за последние несколько месяцев. Тот Сергей, которого я знал раньше, вряд ли осмелился бы на такой поступок.

– Можно ли сказать, что Гнедков находился под влиянием своих «инвесторов»?

– Думаю, да, – поразмыслив, ответил Стерхов. – Но незначительно, в конце концов, вряд ли они могли заставить его что-то делать против его воли. Идеи, за которые мы боремся, близки нам всем и каждый из нас…

Тут он осекся, опасливо покосился на Волкова, и, прокашлявшись, продолжил:

– Ну вот, собственно, так все и начиналось…

– Что тебе известно об этих «инвесторах»? – спросил Андрей.

– Собственно, ничего. Гнедков говорил, что они пришли откуда-то издалека и у них есть оружие, которого нет ни у нас, ни у людей. Собственно, именно на мощь этого оружия он и рассчитывал, планируя переворот.

– Так он еще и переворот планировал? – присвистнул Волков.

– Этого следовало ожидать, иначе кто бы стал слушать их бредятину? Ее явно надо было подкрепить таинственным оружием и властными полномочиями, – прокомментировал Ларионов.

Стерхов зло посмотрел на издевательски усмехающегося Егора.

– Ничего, еще придет наше время! Еще помянете мои слова!

– Слушай, почему у такого прыща, как ты, такое самомнение? Ты себя не иначе как мессией возомнил? Пока ничего особенно интересного ты не рассказал, и я вот думаю, сегодня в ночь выезжать в Пятиреченск или подождать до завтра, выспаться как следует, а потом со свежими силами отправиться в путь?

Сподвижник борцов за чистоту расы молчал, недовольно сопя. Потом, чуть помедлив, произнес:

– Я еще кое-что вспомнил про этих кураторов, вам интересно будет.

– А ты их видел?

– Как-то раз. Мне кажется, что это были они. Я пришел к Сереге домой – оставил у него кое-что накануне, захотел забрать. Он не пригласил меня войти, но через приоткрытую дверь я увидел, что у него гости. Я еще подумал, что неудобно получилось, надо было сначала позвонить, а не сваливаться ему как снег на голову. Пока он искал мою вещь, я пытался разглядеть тех двоих на диване в гостиной. Они о чем-то тихо переговаривались между собой, сидя спинами ко мне. К счастью, у Гнедкова в гостиной на противоположной стене висит зеркало, в котором отражается почти вся комната. Когда я мельком взглянул в это зеркало, я обомлел. Я такого никогда раньше не видел.

Кажется, Андрей уже понял, что сейчас скажет Стерхов. И он не ошибся.

– У его «инвесторов» вместо лиц была какая-то херня, это было похоже на клубящийся черный туман. Жуткое зрелище, я ушел оттуда сразу же, как только Гнедков вернул мне мой пакет.