Естествознатель. Книга 3. Янтарная гавань

– Иду, иду, мои дорогие! – выкрикивало существо на ходу. Когда хозяйка открыла калитку гостям, освещая себе дорогу масляной лампой, путники смогли более-менее разглядеть ее лицо. Женщине на вид было около пятидесяти; у нее были большие мясистые уши, заросшие поседевшими волосками, бугристые черные брови с проседью, блеклые пугливые глаза чуть навыкате, по-старчески худая шея и приятная гостеприимная улыбка на еще вполне молодых устах.

Хозяйка и впрямь очень походила на старую гусыню не только внешностью. В своей речи она допускала словечки, явно относящиеся больше к чему-то птичьему, нежели человеческому. Например, увидев, что незваные гости переговариваются между собой, в нерешительности остановившись в проходе, она ласково прикрикнула на них, сказав:

– Хватит, утятки, еще накрякаетесь. Пойдем-ка лучше к тетушке Агате.

Друзья, переглянувшись, проследовали за чудаковатой женщиной. Дом изнутри оказался куда более уютным и гостеприимным, нежели снаружи. Здесь имелась вместительная прихожая с висевшими под потолком пахучими травами полыни и мяты. Повсюду горели свечи и фонарики со светлячками, а в парадной зале весело потрескивал камин.

Хозяйка одним жестом сняла с себя пуховый платок, явившись, наконец, целиком своим гостям. Выяснилось, что она выглядит не такой уж и старой, как могло показаться вначале, но сходство с гусыней стало еще даже более явным. У женщины был крупный красный нос с широко вырезанными ноздрями, напоминавший клюв, сухие волосы, выглядевшие как солома для птичьего гнезда, толстые пухлые руки и небольшое брюшко, которое она чуть выпячивала вперед при ходьбе.

– Ох, как славно, что вы заглянули на мой постоялый двор! Вы, наверное, замерзли, мои птенчики? – щебетала она, с живым интересом разглядывая ребят.

– Мы бы хотели остановиться у вас на ночь, – вежливо сказал ей Артур.

– Конечно, мой золотой, не полетите же вы незнамо куда сквозь непроглядную темноту! А я вам зернышек поищу на ужин, поклюете перед сном.

– Вообще мы, собственно, могли бы и что-нибудь посущественнее поклевать, – обеспокоенно пробормотал наглый Тин. Женщина посмотрела на него в удивлении; казалось, она не поняла, что тот имеет в виду.

– Ужин у меня хороший, все домашнее. Котлетки куриные, рис с горошком на пару, подливка… Все это я только сегодня приготовила, словно ждала вас, мои утятки, – вновь залопотала тетушка Агата.

Ребята, подгоняемые суетливой хозяйкой, прошли в гостиную, где на большом диване напротив камина лениво возлежал огромный рыжий кот, такой жирный, что при первом взгляде на него было не совсем понятно, где у него голова, а где туловище. Тут же стоял и стол, покрытый лимонного цвета скатертью.

– Кто ж вы такие, птички мои перелетные? – с любопытством спросила тетушка Агата. – Уж не из школы ли сбежали?

– Нет, – не моргнув глазом, соврал Тод. – Мы из деревни.

– Вот как? – сказала хозяйка, впрочем, особо не удивившись. – До Той-что-примыкает-к-лесу тут часа три идти. Что ж вы тут забыли, в лесной чаще? Не грибы же собирать отправились, в разгар смрадня-то?

– Дедушку моего навещали, – самозабвенно придумывал Тод. – Он у меня общество людей не особо жалует, живет в лесной чаще, отшельник, так сказать.

– Ах, дедушку. Что ж, родственники – это дело хорошее, – заметила хозяйка, отчего-то немного погрустнев. – А какие вы ладные и красивые, ну будто павлины расписные! – опять оживленно воскликнула тетушка Агата и, словно о чем-то вспомнив, бросилась хлопотать по хозяйству.

– У меня ночлег недорогой, – на ходу рассказывала она. – Всего десять венгериков… Хорошо, что вы ко мне позвонили, а не к моей сестре.

– Госпожа Лукреция ваша сестра? – удивился Тод.

– Да, мой яхонтовый, – донеслось из соседней комнаты. – Мы с сестричкой на па́ру содержим этот постоялый двор, а в конце года делим прибыль между собой в зависимости от количества клиентов. Если в моей гостинице останавливаются – то я получаю больше, если у нее – то, соответственно, я остаюсь не у дел.

– Все-таки славно, что мы ночуем на постоялом дворе, – расслабленным голосом проговорил Тин и развалился на диване, спихнув на пол жирного кота, который, возмущенно мяукнув, бросился вон из комнаты.

– А как же запасы пеммикана? – невинным голосом поинтересовался Артур.

– А что пеммикан? Он никуда не улетит! Фу ты, я уже и сам говорю, как эта птичница.

– Напрасно вы боялись тут ночевать! – хвастливо заявил Тод. – Вот что бы с нами сталось, если бы я не позвонил в звоночек?

– Не беда, переночевали бы у твоего дедушки, – насмешливо парировал Артур.

– Он же людей не любит, забыл? – рассмеялась Диана, весело глядя на немного смутившегося Тода.

– Интересно, чем нас будут кормить? – вновь озабоченно пробормотал Тин, которого, похоже, волновала сейчас только одна тема. Впрочем, госпожа Агата не заставила себя долго ждать. Она одно за другим выносила на стол различные яства, заботливо разложенные по красивым расписным тарелочкам. На самом деле, хозяйка весьма скромничала, когда упоминала лишь котлеты с рисом. В действительности, еды оказалось куда больше, чем можно было даже вообразить, и все деликатесы при этом подавались столь изящно и красиво, что ребята в восхищении замерли, глядя на позолоченный самовар, красно-черную коробочку с сусальными леденцами, изящную фарфоровую вазочку с мясным соусом, длинные шоколадные конфеты в разноцветных блестящих обертках, воздушные тефтели из кабана с вкраплениями из риса, куриные котлеты с чудесной хрустящей корочкой, мелко нарезанный лимон, присыпанный сверху сахарной пудрой, печатные пряники и многое другое.

– О! – только и воскликнул Тин, и человек, хорошо знавший юношу, смог бы в этом неоднозначном возгласе услышать истинную похвалу.

– Кушайте, мои воробушки, а я тут с вами посижу, посмотрю на вас, покудахчу. Такие вы красивые, что глаз не отвести! – восторженно проговорила тетушка, усевшись на стул и сверху зачем-то положив себе на колени пуховую подушку.

– А почему ваш постоялый двор находится так далеко от населенных пунктов? – поинтересовался вдруг Инк, до сих пор настороженно молчавший. Госпожа Агата с пониманием кивнула.

– Все очень просто, галчонок сероглазый, наша гостиница находится здесь именно потому, что все остальные поселения далеко от нас.

– Так откуда же вы тогда берете клиентов? – с подозрением продолжил допрашивать Инк.

– В основном, армуты, – вздохнула хозяйка. – Они и составляют большую часть наших клиентов. Из Мира чудес частенько заглядывают… Армуты вообще не любители лесов. Однако сюда заходят. Через лес – самый короткий путь до Беру.

– И давно у вас останавливались армуты из Мира чудес? – заинтересованно спросил Артур.

– Да как… Недавно, – проговорила хозяйка, зачем-то странно понизив голос. – Вот неделю назад, как заезжали. Правда, ночевали не у меня, а у моей сестрицы. Только вся эта история неприятная и, честно сказать, жуткая, – женщина зябко повела плечами и подозрительно покосилась на окно, словно оттуда могло залететь нечто страшное.

– Только не это, – вполголоса сокрушенно пробормотал Даниел Фук.

– Расскажите, нам очень интересно, – бравируя перед своим трусливым приятелем, попросил Тод.

– Ох, не знаю, птенчики. Может, и расскажу. Я и сама уже мечтаю кому-нибудь об этом рассказать, душу отвести. Да вот только слушатель не находится. И потом, история загадочная, испугаетесь еще, на ночь глядя.

– Не испугаемся, – пообещал Тод.

Женщина вновь с сомнением покачала головой и посмотрела на огонь.

– Может, Лукреция смогла бы больше рассказать, чем я. Ведь именно у нее в гостинице все это и происходило…

– Она вам не рассказала? – с удивлением спросил Даниел Фук, который и сам уже не знал, хочет он услышать таинственную историю или нет.

– Нет, пташка, я ведь сестрицу свою уже неделю как не видела.

– Разве она живет не в соседнем доме? – искренне удивилась Диана. Тетушка Агата с грустью улыбнулась.

– Именно там, трясогузочка моя. Но мы с ней так мало общаемся… Мне кажется, если бы мы жили в разных концах света, то виделись бы чаще, нежели теперь.

– Вот как? – проговорила Диана, о чем-то задумавшись.

– Так ведь обычное дело: родственники живут бок о бок и ненавидят друг друга по-тихому. Может, если б и не было этих злополучных семейных связей, так и жили бы душа в душу, а именно из-за них все конфликты и выходят… Впрочем, у нас все не так уж и плохо. На праздники она мне приносит пироги собственного приготовления и оставляет под дверью. Непременно под дверью, чтобы ненароком не столкнуться со мной в саду и, чего доброго, не начать беседу. Так вот и общаемся с ней – посредством, так сказать, невербальных знаков в виде пирогов.

– Вы тоже ей торты печете? – поинтересовался Тин, с аппетитом дожевывая котлету. Тема еды могла его привлекать в любом виде.

Тетушка отрицательно покачала головой.

– Ни разу в жизни ничего ей не приготовила. Это она у меня благочестивая, все подкармливает меня, думает оправдать себя подарками раз в год. Только, на мой взгляд, подобное поведение называется лицемерием, и ничем больше. Лучше я вообще ничего дарить не буду, чем суну ей пирог с мыслями: «Чтоб ты подавилась, старая карга». Это все равно, как если бы я сорвала ей в подарок самый прекрасный букет, но при этом сунула его как обычный банный веник. Неужели дары что-то изменят, если люди не хотят друг с другом общаться? Как по мне, так лучше не лицемерить. Если подарок преподносится не с душой, не от чистого сердца, то и цена такому подношению грош.

– Жалко, что так, – вдруг с заметной грустью проговорила Диана. Артур с удивлением посмотрел на девушку. Ему показалось, что в ее глубоких серых глазах промелькнула какая-то тайная мысль, о которой он даже не догадывался.

– А страшная история-то в чем заключается? – нетерпеливым голосом проговорил Тод. Статному юноше казалось, что все эти сантименты являются ничем иным, как следствием женских капризов, а ему уже хотелось поскорее перейти к самой сути. Тетушка Агата опять огляделась по сторонам и поежилась.

– Дело в том, что… Как бы это правильнее будет начать… У сестры часто останавливаются армуты, так как берет она вдвое меньше, чем я. Армуты, знаете ли, не очень любят разбрасываться деньгами. Но я при этом и накормлю, и полелею, и в баньке искупаю. Лукреция ничего этого не делает, так как считает излишеством. Так вот, одной ночью остановились у нее эти самые злополучные армуты. Я подсматривала за ними из окна и очень хорошо разглядела их лошадей – низкорослых, крупных, глаза лихие, дерзкие – одним словом, армутская порода. Всадников, кстати, было немного, всего человек пять. Я тогда еще удивилась, ведь кочевые народы обычно таборами перемещаются, а тут так мало, да и то какие-то залетные. Любопытно мне стало до дрожи. Остановились они, по моим предположениям на тот момент, на несколько дней и ни разу за это время не выходили из дома. Может, сестрица опоила их чем, не знаю. И вот здесь начинается самое интересное. Пошла я как-то вечером на улицу… Что уж греха таить, хотела ночные горшки слить. Я так хорошо запомнила этот смраденьский вечер: тихо, дождь лениво накрапывает, погода промозглая, мерзкая, вода за ворот заливается, холодит, грязь, кругом черным-черно. Вдруг смотрю, из дома Лукреции человек выползает. И так я его хорошо рассмотрела, луна как раз из-за облаков выплыла и все мне показала.

– Выползает? – удивленно переспросил Артур.

– Да-да, именно что выползает. Одно это уже было странно! Неужели человек так напился, что предпочел в такую погоду по земле ночью ползать? Да ведь это еще и не все. Как свирепое животное, пробрался он на четвереньках в сад. И страшный такой, копна волос рыжих, спутанных, взгляд дикий, мечется, руки-ноги дрожат, его из стороны в сторону шатает, дождь ему по спине барабанит… А на лице ухмылка какая-то чудная, будто волчий оскал. Я в забор тогда вжалась со страху, ни жива ни мертва. Боялась даже вздохнуть, чтобы ненароком не выдать своего присутствия. Да только безумец этот на меня даже не посмотрел. Закинув голову, он на луну глядел. Я уж думала, сейчас выть начнет, как самый настоящий волк. Но он не стал. Также на четвереньках перелез он ограду и куда-то в лес устремился. А на нем, представьте, ничего не было почти. Ну то есть штаны были, но ни носков, ни шапки, ни кафтана. Будто он специально все снял перед выходом на улицу. Но разве это нормально, при такой-то погоде? Более я его не видела, в панике кинулась к себе домой, несколько дней подряд выходить боялась. И армуты те пропали куда-то. То ли они еще у сестрицы пируют, то ли испарились совсем, не знаю уже, что и думать. Но так как в последнее время и она не выходит за порог, мне уже в голову смутные опасения лезут. Жива ли еще Лукреция моя? Что там произошло в действительности?

– Так надо сходить и посмотреть, – сказал Артур, которого необычайно заинтересовала данная история.

– Пустое дело. Если Лукреция жива, она меня не впустит. Если мертва – то и подавно. Жандармов бы прислать из Той-что-примыкает-к-лесу, чтобы разобрались во всей этой истории. Я тут одна боюсь даже нос показать на улицу. Как все-таки славно, что вы пришли!

– Я схожу к ней, – с готовностью предложил Артур. Юноше чрезвычайно хотелось прояснить всю эту историю. Его сильно обеспокоило упоминание о рыжих волосах того человека. Уж не мог ли это быть Алан? Неделю назад тот и впрямь должен был направиться в Троссард-Холл. Может проводник заплутал в лабиринте и вышел к этому постоялому двору? Но вот что произошло потом? Что это за необъяснимое помешательство? Артур хоть и подозревал, что странным постояльцем госпожи Лукреции мог быть Алан, тем не менее он искренне надеялся, что ошибается.

– Ах, нет, Артур! – с жаром воскликнул Даниел. – Пусть полицаи разбираются с этой историей, разве не видно, что тут нечисто? Наоборот, нам не стоит даже близко к тому дому подходить.

– Ты думаешь, это Алан? – с участием проговорила Диана, всматриваясь в обеспокоенное лицо своего приятеля.

– Не знаю, что и думать. Но он не пришел к назначенному сроку, значит, с ним стряслась беда, – отрывистым голосом ответил Артур.

– Я думаю, ты вполне можешь попробовать проникнуть в дом. Тебя, мой соколик, Лукреция должна пустить, – неимоверно обрадовалась госпожа Агата. – Вот только дам светильник… Тебе и нападения опасаться нечего, молодой, сильный, как ястреб. Посмотришь одним глазком, а я хоть спать спокойнее буду.

– Я тоже пойду, – храбро заявил Тод.

– Ну вот и славно, соколики.

– И я! – тут же воскликнула Диана.

– Нет, Ди, останься, – повелительным тоном произнес Артур, и девушка нахмурилась, грозно сведя брови.

– Я бы не стал так настаивать, в конце концов, не такое уж это и опасное предприятие, – невинным голосом проговорил Тод, и его глаза как-то по-мальчишески блеснули.

– По-моему, нет смысла идти туда целой толпой, – сухо возразил Артур, подавив в себе острое желание надавать Тоду тумаков.

– Да, ты прав, мой птенчик, – неожиданно вмешалась тетушка Агата. – Всем остальным лучше бы тут оставаться, чтобы Лукрецию не смущать. Она людей боится как огня. Еще, чего доброго, видела, как вы ко мне в дом заходили, так ведь может и не пустить. Что ж, чаю допивайте, мои хорошие, кофейку откушайте и за дело!

Глава 8 Кто умножает познания, умножает скорбь

Артур с Тодом наскоро закончили трапезу и, вновь натянув на себя теплые вещи, бодро вышли за порог гостеприимного дома госпожи Агаты.

– Если вдруг какая беда и вас долго не будет, мы придем на помощь, – пообещал Тин друзьям.

– Ах, брось, какая еще беда! – легкомысленно возразил Тод. – Просто, наверное, тот господин на четвереньках перебрал винотеля. А армуты уехали ночью, поэтому Агата их и не видела. Не думаешь же ты и вправду, что случилось нечто серьезное? Я уверен, мы встретим Лукрецию, мило побеседуем с ней и придем к вам допивать чай.

– И как можно так трусить? – эту фразу Тод договаривал Артуру уже по дороге, которая пролегала сквозь темный вишневый сад, покрытый смраденьским снегом. Заносчивый беруанец почитал себя за человека, который ни при каких обстоятельствах не испугается и не даст слабину. При этом всех окружающих он судил довольно строго; юноша не осознавал до конца, что самый трусливый человек может хоть раз в жизни совершить храбрый поступок, а самый смелый, между тем, порою ведет себя как последний трус. Артура же Тод причислял к рангу себе подобных, поэтому и мог так откровенно обсуждать с ним трусость других людей.

Однако его собеседник, кажется, и не услышал даже этой реплики, так как целиком и полностью был погружен в свои мысли. Тод огорчился. Он пока еще не понимал, отчего его приятель столь озабочен. С чего он взял, в конце концов, что тот сумасбродный господин, пресмыкающийся по земле как гад ползучий – это непременно Алан, который, как Тоду показалось, никогда не страдал психическими отклонениями. Напротив, он создавал впечатление человека рассудительного, разумного, практичного и, кстати, вполне отважного. «Такой, как Алан, не будет ползать на коленях… – размышлял про себя Тод. – Скорее всего, это какой-нибудь пьянчужка, перебравший винотеля…»

Через некоторое время отважные ребята подошли к скрипучему крыльцу, окрашенному в черный и походившему на разинутый зев дикого зверя.

– Зачем, интересно, делать крыльцо черным? – поморщился Артур.

– Вкусы у всех разные. Слушай, а может, эта старуха Агата все выдумала, а? Ты ей веришь? – вдруг спросил Тод. – История с чудаком на четвереньках – не что иное, как плод ее воображения. Как бы то ни было, сейчас мы все выясним.

Откуда-то со стороны темного леса потянуло зябким ветром, ночь была неспокойной, угрюмой, словно скорбела о чем-то неизвестном. Впрочем, Тод не ощущал ни малейшего беспокойства, напротив, его настроение было весьма бодрым для столь позднего часа. Еще раньше, с самого начала их путешествия юноша специально искал любой предлог, чтобы с лучшей стороны показать себя перед девушкой, в которую он тайно был влюблен. Ему страстно хотелось явить ей свою решимость, храбрость, чтобы она хоть на секунду перестала украдкой смотреть на Артура, а вспомнила бы и про его существование тоже. Вот и сейчас, еще находясь под впечатлением своего наигранного куража, он словно не осознавал опасностей, которые их подстерегали.

– Постучим? – храбрясь, самоуверенно предложил Тод, взглянув на приятеля.

– Давай посмотрим сперва, может, не заперто, – ответил Артур и нажал на дверную ручку. Юноша оказался прав: дверь была незапертой. Странное дело, особенно если учесть, что дома, располагавшиеся в самой чаще полного опасностей леса, не были даже защищены высокой оградой.

Внутри оказалось темно и очень холодно, словно сестра Агаты распахнула все окна, как в знойный денек оюня. Артур вошел первым, подсвечивая себе дорогу масляной лампой. Из темноты стали появляться разные причудливые предметы, указывающие на несомненное наличие вкуса у хозяйки: декоративная вешалка из слоновой кости, предназначенная для верхней одежды, строгий ковер с геометрическими узорами на полу, высокие армутские вазы с узким горлышком, модный деревянный шкаф, искусственно состаренный, удобное кресло-качалка с пледом из мериноса в крупную клетку, старинные книги в красивых обложках, столы с инкрустациями и решительно ничего кричащего, вызывающего, яркого, как у госпожи Агаты. Просто, солидно, сдержанно, со вкусом, всюду образцовая чистота. Гостиная здесь была объединена с кухней, что тоже добавляло всей обстановке новизны и какой-то даже франтоватости.

– Недурно живет эта Лукреция, – тихим голосом проговорил Тод на ухо Артуру.

– Смотри, что это? – вдруг с любопытством спросил Артур, нагнувшись к полу. Он взял в руки предмет, который, казалось, приходился здесь не к месту – настолько инородным и странным он выглядел на фоне всеобщего порядка и чистоты. Тод посветил лампой.

– Игрушка детская, – предположил он.

– Не похоже, – возразил Артур. – Да и с чего бы у стареющей дамы были подобные игрушки?

Предмет, который юноша держал в руке, являлся красным флажком. Он небрежно валялся у обеденного стола, и поистине это была единственная вещь в доме госпожи Лукреции, которая находилась не на своем месте. Артур сунул любопытную находку себе в карман, чтобы потом поподробнее расспросить госпожу Агату.

– Нам нужно осмотреть все комнаты, – сказал он Тоду.

– Я только за. Надеюсь, хозяйки действительно нет дома, а то нам не поздоровится. Все-таки мы так бесцеремонно осматриваем чужой дом… Он, кстати, огромный. Мы что, будем заглядывать в каждую комнату? На это уйдет куча времени. Может, разделимся?

– Сомневаюсь, что это хорошая идея.

– Сомневаешься, потому что боишься, – задиристым голосом проговорил Тод, насмешливо подмигнув Артуру.

– Иди за мной и не выпендривайся. Здесь не соревнование за поощрительную улыбку Дианы.

– А за ее поцелуй?

– На это можешь даже не рассчитывать, – тихим, угрожающим голосом проговорил Артур, глядя Тоду прямо в глаза.

– Да ладно тебе, приятель, я пошутил, – насмешливо протянул Тод, впрочем, отступив все же на два шага от своего соперника.

– А я – нет, – сухо ответил ему Артур и, отвернувшись от Тода, продолжил исследовать помещение.

Комнат в доме действительно было великое множество, но ребята не смогли их осмотреть, так как те были заперты.

– Наверное, это гостевые, – предположил Артур. – Поэтому и закрыты. Жаль, что ж, пойдем наверх.

– Как скажешь, – с преувеличенным смирением проговорил Тод. – Ты же у нас главный.

Ребята поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж. Красивая отделка стен из красного дерева и искусные полотна художников говорили о весьма солидном доходе госпожи Лукреции. Создавалось впечатление, что она зарабатывала куда больше своей сестрицы. На втором этаже опять можно было разглядеть эту дизайнерскую мысль: комнаты не были отделены между собой стенами и представляли одно огромное пространство, которое, вероятно, использовалось гостями постоялого двора в качестве игральной комнаты.

На невысоком зеленом столе рубашкой вверх лежали карты, рядом небрежно валялись кубики и несколько окурков от довольно крупных сигар. В углу стояло около десяти пустых бутылок винотеля, что говорило о веселом времяпрепровождении гостей госпожи Лукреции. Здесь уже ничто не напоминало о том строгом порядке, который царил внизу. Было видно, что эта комната была облюбована гостями, и они распоряжались ей по своему усмотрению, особенно не церемонясь и не следя за чистотой. Артур подошел к столу и стал внимательно разглядывать карты.

– Умеешь играть? – спросил он вдруг у Тода.

– Не-а, – протянул беруанец. – Несколько раз приятели предлагали мне сыграть на пару венгериков, но я не захотел. Пустая трата времени.

Артур молча взял в руку кубики и подбросил вверх. Один показался ему чуть тяжелее, и юноша вздрогнул от внезапно нахлынувших неприятных предчувствий.

– Здесь точно был Алан, – озабоченным голосом проговорил он.

– Откуда ты наверняка знаешь? – встрепенулся Тод, в мгновение ока сделавшись серьезным.

– Это его игральные кости. Он страстно любит азартные игры, но при этом не всегда готов проигрывать. Этот удачливый кубик, как он сам его называет, Алан носит с собой на тот случай, если захочет непременно обмануть кого-то…

– Артур, но ведь он должен был прийти в Троссард-Холл! Почему Алан вдруг оказался здесь, на этом постоялом дворе, в трех часах от Той-что-примыкает-к-лесу?!

– Я думаю, он и собирался в школу. Но по пути заблудился и, так же, как и мы, вышел на постоялый двор, решив здесь переночевать. Вероятно, тут уже находились те самые армуты, о которых нам рассказала госпожа Агата. Потом, как мне кажется, Алан не смог удержаться от того, чтобы не сыграть партию с гостями. Иначе откуда тогда здесь его кубик? Наверное, он даже использовал его, что, конечно, не могло понравиться тем армутам, если они обнаружили с его стороны обман. А потом… Не знаю, что потом. Но в какой-то момент Алан вдруг снимает с себя теплую одежду и выползает из дома. И дальше уже я ничего не понимаю…

– Если он выходил без одежды, то она должна лежать где-то здесь! – воскликнул Тод и сам бросился искать необходимые улики. Самоуверенного юношу, несмотря на некоторое его высокомерие по отношению к другим и шутливое соперничество с Артуром, тем не менее тоже сильно обеспокоила судьба Алана. Ему только сейчас пришла в голову мысль о том, что чудная история, рассказанная госпожой Агатой, вполне может оказаться началом необъяснимой трагедии.

Бесстрашные ребята без устали рылись в вещах госпожи Лукреции, однако, увы, безуспешно. Более ничего, принадлежавшего Алану, им не удалось обнаружить.

А потом неожиданно они отыскали и саму хозяйку. Она покойно сидела в кресле на третьем этаже своего роскошного особняка. Внешностью женщина совсем не походила на свою сестру, в ее чертах не было ничего птичьего, она казалась явно моложе и даже чуть более симпатичной, если этот эпитет вообще применим к уже почившему человеку. Когда Артур увидел при слабом свете своей лампы ее величавые покатые плечи, строгое лицо с пучком на затылке, закрытые глаза, будто алебастровые руки, смиренно покоившиеся на коленях, он сразу все понял. Друзья с минуту в полном молчании созерцали хозяйку дома: строгую, даже после своей смерти с достоинством себя державшую, немного угрюмую и в каком-то смысле очень подходившую этому скорбному месту.

– Она… спит? – неестественно слабым голосом пролепетал Тод. Самоуверенный беруанец в первый раз в своей жизни встретился со смертью лицом к лицу. Никогда ранее он не ощущал ее зловонный гнилостный запах, не видел так близко ее страшные очертания, никогда не задумывался даже о ней всерьез. Да разве и будет здоровый молодой человек, полный эгоистических и вместе с тем в какой-то степени иллюзорных мечтаний и надежд, уверенный в себе и своей силе, предаваться мыслям о бренности бытия? Вряд ли, но тем страшнее для него может статься эта первая встреча с неизбежностью, отрезвляющий опыт, который ему благодушно предоставит однажды жизнь. Когда Тод увидел спокойное и не лишенное даже какой-то приятности лицо госпожи Лукреции, вроде еще и относящееся к чему-то человеческому, живому, но в то же время уже ставшее иным, чужеродным и вместе с тем жутким, то он почувствовал страшную дурноту, которая охватила все его существо.

– В комнате холодно, – так же тихо сказал приятелю Артур. – Поэтому она почти не изменилась. Но… Нам придется осмотреть ее.

При этих словах лицо Тода сильно исказилось, ибо мальчик с трудом смог подавить внутри себя рвотный спазм.

– Я, пожалуй… Поищу еще вещи Алана, если ты не против, – медленно проговорил он, в панике отступая от хозяйки дома. Артур понимающе кивнул. Храбрый юноша уже много раз, в отличие от своего друга, видел смерть и даже сам находился на волоске от нее. Она не пугала его настолько, чтобы он сейчас был не в состоянии побороть отвращение и страх. Юноша внимательно рассматривал бедную госпожу Лукрецию, навеки почившую в своем собственном доме, который являлся теперь не чем иным, как мрачным склепом. Неужели Алана могла постигнуть такая же печальная участь? Мысль эта была невыносимо мучительной и причиняла ему боль.

Артур не находил на теле женщины каких-то видимых повреждений, от которых могла наступить смерть. Если бы не холодность ее рук, пожелтевшая сморщенная кожа на лице, отсутствие дыхания и характерный запах, можно было и впрямь предположить, что она спит у себя в кресле, отдыхая после тяжелой работы. Никаких ран, ушибов и травм не обнаруживалось. В этом деле действительно должен был разбираться опытный жандарм из Той-что-примыкает-к-лесу. После осмотра юноша подошел к Тоду.

– Ты в порядке? – участливо спросил у друга Артур, положив тому руку на плечо. Беруанец и впрямь выглядел прескверно.

– В порядке, – криво усмехнулся он. – Надеюсь, ты не думаешь, что я струсил?

– Нет.

– Напрасно. Я ведь на самом деле струхнул.

– Пошли, здесь мы больше ничего не найдем.

Друзья поспешили оставить негостеприимный дом. На улице их в нетерпении ждали Тин, Диана и Даниел.

– Наконец-то! – с жаром воскликнул Тин. – Мы уже хотели идти за вами! Ну что? Нашли что-нибудь?

Артур с сомнением кивнул головой.

– Что с тобой, Тод? – вдруг в тревоге воскликнула Диана. Беруанец ничего не ответил, а только судорожно отпрыгнул от нее к ближайшему дереву. Его в буквальном смысле слова выворачивало наизнанку.

– Пойдем в дом, – уставшим голосом предложил Артур. – Нам нужно все обсудить. Я нашел кубик Алана, а значит, увы, он и вправду останавливался здесь.

В обжитом доме госпожи Агаты, где весело горел камин, а перед ним на желтом половичке лениво грелся толстый рыжий кот, начисто стиралась из памяти жуткая встреча с покойницей. Хозяйка в нетерпении вышла навстречу ребятам. Лицо ее раскраснелось от тревоги, словно она догадывалась о том, какими будут вести.

– Проходите, мои милые, – добродушно проговорила она, однако, голос ее вздрогнул от едва прикрытого волнения. Усадив ребят на диван, она стала внимательно всматриваться в их лица, словно намереваясь прочитать мысли.

– Что… Вам удалось найти? – не выдержав, воскликнула Диана. Впрочем, зеленое лицо Тода вполне говорило само за себя.

– Мне жаль сообщать вам эту новость, – тихо сказал Артур. – Но вашей сестры уже нет в живых.

– Ах! – воскликнула хозяйка, всплеснув руками. Она готова была к такому повороту событий, однако все равно не смогла сдержать восклицания. Из ее птичьих голубых глаз полились слезы.

– Ах, я не любила свою сестру, но, право же, никогда не желала ей смерти! – с глубоким отчаянием воскликнула она. – Простите меня, птенчики, что отправила вас туда, я ведь совсем не думала… Вернее, может, и думала, но… Что же я говорю какой-то вздор! Мне уже давно стоило вызвать жандармов из Той-что-примыкает-к-лесу! А я все ждала, сидела, как испуганная наседка… И вот теперь уже поздно… – она в истерике вскочила на ноги и начала ходить из одного угла в другой, бормоча что-то про себя.

– Так вы… видели там… труп? – очень тихим и нерешительным голосом промямлил Даниел.

– Да, представь себе, – буркнул Тод, ужасно сердитый на самого себя за то, что не смог держаться достойно во время испытания.

– Что-то еще нашли? – опять спросила Диана, в нетерпении глядя на Артура. Девушка страшилась услышать дурные вести об Алане. Юноша молча достал из кармана своего плаща красный флажок.

– Детская игрушка? – в удивлении произнес Тин, который, сам того не ведая, в точности повторил слова Тода.

– Госпожа Агата! – умоляющим голосом обратился к хозяйке Артур. – Я понимаю, что сейчас не время вести расспросы, но… Вероятно, судьба нашего друга зависит от того, что вы сможете нам рассказать.