– А ты? Неужели ты везде погибаешь?
– Ну, да, – усмехнулся Сашка. – Это же я вас позвал на праздник, а не вы меня. Так что во всех историях я всегда захожу на борт и всегда разбиваюсь с восемью из вас. Мира, в котором я бы выжил, не существует, иначе вы бы не сели в самолёт и все бы остались целыми и невредимыми. Но нет! Мы все являемся друг к другу в гости. Но только вы всё это забываете, а я помню и прихожу к вам с этим рассказом. Это уже пошло по третьему кругу, но ты не бойся – я не устану говорить с вами, так как хочу, чтоб вы остались в памяти и… в сердце, которого уже нет. Я любил вас и до сих пор люблю, мои старые добрые друзья!.. Только одно меня тревожит и беспокоит: неужели это мой персональный ад?
Он смотрел на меня, растворяясь в воздухе. Сашка ничего не просил, но он выполнил то, зачем пришёл, рассказав мне правду. А я сидел молча, стараясь понять, почему пельмени, которые так и не закончились в холодильнике за всё это время, меня не подтолкнули к пониманию неестественности происходящего? Ведь можно было понять, что что-то не так! Почему не звонит мама? Почему мобила просто лежит на столе, а мне ни разу не пришлось ей воспользоваться и даже подумать зарядить? Где люди, которые должны ходить за окном и создавать шум своей привычной жизнью? Мой сосед, недавно начал делать ремонт, но его перфоратор молчит…
Я подошёл к окну и посмотрел на солнце. Интересно, здесь всегда будет лето или когда-нибудь пойдёт снег? А ещё понять бы, если это ад, то чей?
* * *
Десять могил сохли под жгучим солнцем, выглянувшим пару часов назад и даже не думающим прятаться за тучами, кружащими вокруг. Ветер нагонял на холмы серую сухую землю. Все могилы оказались на месте, навечно скрыв в себе тела закадычных друзей. Пачка пельменей так и осталась в магазине, не купленная Колей, планировавшим заскочить за ней после такого пугающего для него времяпрепровождения…
* * *
Здравствуй, уважаемый читатель!
Дальше ты сможешь ознакомиться с альтернативной версией окончания данной повести. Она появилась раньше чем та, которая записана выше, но я, обычно, пишу то, что идёт само в голову и соответствует либо моему настроению, либо ещё чему-то. Вот так и получилось, что в тот момент, когда я подошёл к истории Сашки, в моей голове появилась другая концовка, которую я решил использовать, как финал всей истории.
Какой вариант лучше – судить Вам!
Я всю неделю ходил по квартире и звал Сашку. Его же очередь, так чего он ждёт? Он является виновником торжества, приведшего к смерти всей нашей компании. Ладно, почти всей… или всё же?.. Компания умерла, так как остался только я один, и из друзей у меня… Ну, да, несколько коллег по работе, с которыми периодически ходим в кино или в кафе. Но это же не Мишаня! Им никогда не достичь тех высот дружбы, что были у нас с ребятами. Может, как в случай с Михой, подраться с кем-то, а потом распить мировую, но уже не газировку, а горькую водку, сжигая все обиды и злость? Вот это нормальный вариант! Взрослый! Но всё может закончиться по-другому, и я нахрен вылечу с работы, и буду искать новую. А там будут люди, которых я не знаю… Чёрт! Эта меланхолия сведёт в могилу раньше, чем я сам себе запланировал. А, кстати, на «когда» я запланировал отправку на деревянном корабле вслед за моими друзьями? Ладно, проехали…
Дни сменяли ночи, а те, принося с собой темень в квартиру, забывали притащить за собой спокойствие, отдых и сон. Я крутился в постели, постоянно прислушиваясь к звукам, но так и не мог разобрать голоса ожидаемого гостя. Неделя бессонницы не далась даром, и в очередное утро я порезал горло, когда намеревался побриться. Ну, как порезал… Не, то, чтоб сильно глубоко, и совсем несмертельно, но несколько капель потекли по коже, оставляя на память о себе красную дорожку. Я смотрел на этот медленный бег, и всё пытался понять, как много крови сможет вытечь через такую маленькую дырочку? Наверное, не так много, чтоб десятая могила дождалась меня в ближайшее время…
Из ванной я вышел, приложив к порезанному горлу синее полотенце. Мысли роились в голове, а самая трезвая из них вопила, что не мешало бы найти перекись водорода и лейкопластырь. В этот момент я и заметил гостя.
Он сидел таким, каким я его помню с нашей юности, словно и не было этих пары десятков лет. Вот сидит передо мной парнишка лет тринадцати, рассматривая зажатый в левой руке веер из карт. Он что-то высчитывает, пытается понять, какие карты остались на руках у его друзей-соперников-по-игре. Сигарета в губах Сашки пляшет из одного угла рта в другой, перескакивая резкими движениями. Пепел падает на стол, на пол, ему на футболку с трансформерами, а он, будто не замечает этого, только щурит правый глаз, спасаясь от текущего вверх дыма. В конце концов, его губы расползаются в улыбке, и сигарета вылетает вбок, ускоренная смачным плевком.
– Похоже, я снова выиграл, – Сашка поворачивает карты, но я не вижу там ни одной картинки. – Смысла дальше играть нет. Согласен?
Карты легли на стол, уставившись в потолок белыми, абсолютно чистыми лицевыми сторонами. Я подхожу к столу, выдвигаю табурет и сажусь напротив.
– Согласен… Но, Сашка, мне кажется, что ты…
– Проиграл? – заканчивает за меня фразу помолодевший друг. – Да, что-то в этой мысли есть, но ты же знаешь, я никогда не проигрываю. Даже у смерти мне удалось получить шанс прийти к нашему другу, оставшемуся на поверхности земли. И учти: я получил его не только для себя!
– Ты никогда не жил только собой… – я опустил голову на руку, стараясь, чтоб мой друг не заметил текущую по щеке слезу. – Всегда старался для других… Чёрт, Сашка, я до сих пор не пойму, как тебе это удавалось?
Мой гость встаёт со своего места и идёт к умывальнику. Детская голова пролезла в мойку, а открытый рот приподнялся наверх. Конечно, вода не потекла и Сашка, постояв так несколько секунд, рассмеялся, так и не разогнувшись.
– Надо же, столько лет прошло, а я сегодня вспомнил старую привычку пить воду из-под крана. Как думаешь, в наше время она была вкуснее?
Я пожал плечами, вспоминая, как сам любил, засидевшись в ванной с солдатиками, присосаться к холодной воде, вырывающейся из блестящего смесителя.
– Саня, я думаю, она была хоть немного полезнее – трубы-то ещё не так заржавели.
– Ну, да… – мой друг поводил рукой, словно намеревался ухватить невидимую струю воды, и снова вернулся на прежнее место. – Странно, но пить абсолютно не хочется. Хотя, что тут странного – горла ведь нет! Но от рюмочки коньячку я бы не отказался. Если у тебя есть – выпей за меня, а то я уже вряд ли смогу это сделать. Видишь ли, на том свете не наливают.
Я шёл к шкафу, по дороге стараясь почувствовать провожающий спину взгляд. Нет, никаких ощущений. Взгляд живого человека хоть как-то ощущаешь, а тут ничего! А в фильмах ужасов герой всегда чувствует призраков…
– Саня, а здесь ведь говорят, что надо поминать покойников, чтоб у них было что выпить и чем закусить. Так что, брешут? И не смотри так! Я детям не наливаю!
Я уселся за стол, плеснув коньяк в стопку. Гость с жадностью смотрел, как я опрокидываю жгучий напиток, при этом он делал глотательные движения, как будто намеревался вместе со мной почувствовать вкус. Когда я поставил стопку на стол, Сашка качнул головой, медленно превращаясь в себя взрослого. Я наблюдаю, как детские волосы сменяет лёгкая лысина и седой хвост, как на щеках пробивается седина. Сашка сидит в строгом чёрном костюме. Белая рубашка с извечным галстуком выделяются снежным пятном. И даже браслет из бисера выглядит неотъемлемой частью наряда, в котором Сашка ушёл под землю.
– А взрослому нальёшь? – он рассмеялся, поправив галстук.
– Налил бы, если б ты жил…
– Та ладно тебе. Ты живи за нас! За всех!
– Слышал я уже такое… Одному с ребёнком помоги, второму – жену пристрой… А тебе что надо?
– Мне? Чтоб ты жил… За нас… За себя… И за того парня, что сидел за штурвалом самолёта, до последнего момента пытаясь спасти наши обосравшиеся задницы. Гуляй, пой, радуйся жизни… За Пашку – заведи и воспитай детей. За Светку – хотя бы изредка подавай нищим. За Мишаню – дари людям улыбки своими поступками и желанием жить. А за меня… Ну, за меня можешь раз в году свечку ставить – с меня и этого хватит. Хотя, я не шибко церкви любил… Выполнил я свою роль – растолковал тебе, как жить за нас всех!
И, действительно, Сашка начал таять, продолжая улыбаться. Эта улыбка останется со мной навсегда, а его слова, о том, как надо жить за них всех, я сохраню до своей могилы. И их точно выполню!
* * *
Я стою на кладбище, рассматривая обветренную землю. Сколько же дней мне удалось провести дома, не показывая носа на улицу? Много! Поэтому хватит! Надо жить! За всех тех, кто сейчас лежит в земле, будь то мои друзья или просто незнакомый человек. Могила рядом с Сашкой уже занята, и судя по датам жизни, мой друг стал соседом какой-то старушки. Кто-то занял моё место, и десятая могила осталась не выкопанной, но я точно знаю, что она меня ждёт!
Когда я шёл от кладбища к автобусной остановке, с каждой могилы в небо смотрела красная роза. Не две, как это принято, а одна! Символ жизни, довлеющий над смертью! Да, она скоро умрёт под палящим солнцем, но пусть ребята знают, что здесь остался тот, кто помнит нашу команду живой, и только такими они останутся в моём сердце!
– Будем жить, Сашка! – прошептал я, выходя за забор. – Будем!
Для обложки использованы изображения, расположенные в свободном доступе на сайте pixabay.com. Авторы изображений: talhakhalil007 и AbelEscobar.