Loe raamatut: «Яддушка Для Злодея, или Нельзя (Влю)Убить Кощея», lehekülg 6
Вот нет у меня чувства собственного сохранения, да и других я не жалею. И ничто меня уму-разуму не учит, потому я вновь, не думая, открыла рот, отхлебнула глоток чайку и полезла давать непрошенные советы.
– А вы здесь филиал движения Гринпис откройте! – зло предложила я.
– Нет, дорогуша, Гринпис – это все цветочки! Привязывая себя к деревьям, устраивая марш-протесты и размахивая плакатами, ничего не добьешься, у нас другой план есть, – и кикимора загоготала, как заправский злодей. Того и гляди, Кощею-младшему фору даст в сто очков.
– Ну, дело ваше, мое – предложить. У меня встречный вопрос: а тот, с кем я сюда не приходила, он где сейчас? – спросила и осознала, что почему-то не могу вспомнить имя того, с кем на болота пришла. Размытый образ помню, чувствую, что бесит он меня несказанно, а вот имя из головы внезапно вылетело.
– Занят, милая моя, очень сильно занят и еще долго будет. Он у нас тут каждый пенек, каждую кочку после своего бати исправит, даже если у него это займет сотни лет. Ты пей чаек, пей.
Я резко выплеснула пойло на землю, понимая: еще глоток – и собственное имя забуду. Домик, который в это время разглядывал гусиные лапки у одной из кикимор, шарахнулся в сторону.
– Жаль, что ты такая несговорчивая, – пригорюнившись, сообщила мне кикимора. – Хотела с тобой по-хорошему, да не вышло.
– Это дрянью поить по-хорошему? – взвилась я. На земле была расплёскана зеленоватая болотная водица с вкраплениями ряски. От одного вида того, что я пила, меня чуть было не стошнило. Зато от острого чувства отвращения с меня разом слетел весь морок и чары, которыми меня опутывала эта толстозадая… жаба. Натуральная жаба, зеленая, пупырчатая и с клювом вместо носа.
– Теперь тебе не уйти отсюда. Если бы поумней была, приятеля своего нам оставила, мы бы тебя склероз-травой напоили и за пределы болот вывели. Ты бы и пошла дальше, ничего не помня, зато жива-здоровехонька. Нам с конклавом Ягг ссориться нечего. А теперь не уйдешь, здесь останешься, навсегда. Спрячет твои косточки топь-матушка, небось, свои не найдут. – Произнося все, словно приговор, кикимора медленно вставала из-за трухлявого пня, спустя неполную минуту ее фигура уже возвышалась надо мной. Лицо болотницы стремительно теряло свою привлекательность, а вместе с ней в трясине растворялись и нехитрые чары, с помощью которых меня так ловко оболванили. Теперь я видела, как все обстояло на самом деле. Самопальный стол был покрыт гнилой тряпкой, поеденной червями, а самовар, стоящий на пеньке, весь дырявый от ржавчины, был пуст и холоден.
Вокруг простиралась трясина, горели призрачные огни, и рой голодной нечисти ожидал команды, переминаясь с лапы на лапу, голодно сглатывал слюну.
– А ну-ка, девочки, взять Бабу Ягу!
Орава плоскостопых кикимор вразвалку двинулась на меня.
А бежать на болоте, как известно, некуда. Нет, простора здесь, конечно, вдоволь, можно сказать, полная чаша до горизонта, только вот почва из-под ног так и норовит убежать с чавканьем.
Я шарахнулась в одну сторону – угодила в полынью. Кинулась в другую – провалилась в жижу по пояс, развернувшись, я ринулась к покосившейся землянке. Рванула на себя дверь и, скомандовав домику с торчащим из окошка ежиком: «За мной!», нырнула внутрь.
Засов в мгновение ока встал в пазы, я могла поздравить себя со сверхзвуковой скоростью.
С той стороны двери деликатно постучали. Послышался знакомый издевательский голос:
– Какая невоспитанная Баба Яга, хоть бы постучалась. – В следующий момент в дверь забарабанили с такой силой, что она заходила ходуном. Но какое-то время я могла быть спокойна, толстая деревянная балка сдержит нечисть.
Встав к входу спиной, я осмотрела помещение и от увиденного замерла в шоке.
С гусиным шипением две кикиморы, схватив бесчувственного Кощея за волосы, усердно топили его в кадке с болотной тиной.
– Да что ж вы делаете? – не выдержав такого старания, завопила я.
– А что? – хором удивилась нечисть.
– Ничего особенного, топим! – ответила одна из молоденьких кикимор, пожимая худенькими плечиками. – С нами он здесь останется. Так главная велела. Мужем нашим вечным будет, а через него мы и до Кощея-старшего доберемся.
Никогда бы не подумала, что скажу такое, более того, истошно выкрикну, но…
– Помогите! Кикиморы Кощея крадут!
Вот такая у нас, баб-яг, горькая женская доля, все сами да сами. Как всегда, рассчитывать я могла только на одну-единственную иголку, оставшуюся у ежика, крохотный домик и саму себя.
«Книга!» – вспомнила я и застыла в раздумьях. Что с ними, окаянными, учинить, может, опять мухоморов наслать? Я глянула на нечисть. Часть из них щеголяла еще и не такими украшениями. С кикимор свисали гроздья поганок, полотнища тины; из волос, собранных в замысловатые прически, торчали кокетливые ветки и коряги, покрытые лишайником.
Не-е, только не мухоморы, а то еще краше станут и не дай боже приставать начнут к Кощею. Его и так сегодня помяли, бедного. А значит, еще злодею добавим сверху, чтобы жизнь малиной не казалась.
Я с мрачным удовлетворением открыла волшебную книгу. Слова заклинания пришли сами.
– Кощей-ротозей, рот до ушей, стань не костяным, а водяным!
С воплем «А-а-а!» трансформированный Костик вынырнул из кадки, видно, очнулся и понял, что дышит водой. Лицо злодея было краше, чем у китайского пчеловода.
Кикиморы отреагировали незамедлительно.
– А-а-а-а! Уйди, противный!
«Эмансипация и феминизм, как заразная болезнь, распространяются по изнанке, словно бациллы в воде», – отметила я про себя.
Нечисть в испуге, не разбирая дороги, ломанулась в закрытую дверь. Дробно стукнулась узкими лобиками в гнилое дерево, отшибла последние мозги и прилегла отдохнуть там же.
– Вот что, Костик! – змеей зашипела я, упирая руки в боки.
– Яддушка! – выплевывая болотную жижу, проблеял очнувшийся Кощей с раздутой уродливый рожей водяного. Ну как, это, конечно, была не настоящая физия подводника, а жутчайшая пародия на него. Одутловатые щеки, раздутые заклинанием, гнойные прыщи по всей поверхности и странный зелено-серый оттенок.
Меня передернуло от отвращения. Мелькнула мысль и взаправду бросить на болотах первого злодея изнанки. Пусть ползает, нечисть пугает. Но тут же передумала, вспомнив фразу: «Такая корова нужна самому». А месть – это блюдо, которое надо долго и тщательно готовить.
Хочу я или не хочу, а только с такой толпой кикимор мне в одиночку не справиться. Было бы, конечно, правильно оставить мимокрокодила здесь – хлебать тину с его разлюбезными красавицами. Но Кощей в изнанке представлял из себя нечто вроде бессмертного терминатора, под завязку напичканного магией, и она-то, его сила, мне сейчас нужна была позарез.
Кое-как поставив пошатывающегося Кощея на ноги, я скомандовала:
– Валим! – и вывалилась в дверь.
Злодей, не разбирая дороги, кинулся следом, в хвосте бежали Избушонок и ежик. Мы умудрились проскочить прямо под носом у армии разъяренных кикимор. Теперь оставалось только добраться до леса – и дело в шляпе.
За спиной послышались грохот и стоны. Я на бегу оглянулась. Кощей-страшнейший валялся на дороге, в его ногах запутался домик.
Морда мимокрокодила уткнулась в лужу тины, он попытался вынуть моську. С чавканьем болото отпустило лицо, и Кощей-перевоплощенный в просветах ряски увидел свое отражение.
Истошный визг страха, который никак не могло издавать горло вполне себе взрослого мужчины, огласил гниющие окрестности.
– Расколду-у-уй! Я больше не буду-у-у! – провыл Костик-мерзейший, в мольбе протягивая ко мне руки. Правда, злодей не уточнил, чего он не будет.
За Кощеем Бессмертным уже скакал табун возбужденной нечисти. Видно, кикиморы решили, что с лица мужа воду не пить, сойдет и такой урод. И вообще физиономия в мужике не главное: такая корова, как первый злодей изнанки, нужна самим.
– Спаси-и-и, помоги, не хочу жениться! – вопил Костик, и столько страха было в его глазах, что, недолго думая, я развернулась и побежала обратно.
– А вот так тебе и надо, – проводила я экстренное вправление мозгов сказочному злодею. – Не будешь на кикимор заглядываться. Будешь себя еще так вести – оставлю… Э-э… Козленочком?! – У Кощея, нахлебавшегося болотной жижи, довольно быстро, можно сказать, прямо на моих глазах, начинали отрастать рога.
Видно, моя магия и чары трясины вошли в какое-то странное взаимодействие, превратив Кощея в чудо-юдо болотное. А может быть, лужа, в которую по самую маковку нырнул злодей, была не так проста, как казалась. Вон по краю воды парнокопытные следы натоптаны.
Я подняла глаза и похолодела: впереди нас до самой кромки леса таких луж было видимо-невидимо, и у каждой из них уже кто-то потоптался.
Я со вздохом вскинула на свое плечо подвывающего Кощея.
Конечно, потом я об этом пожалею, но если рассуждать здраво: баба яга я или нет? Защитница всех тварей в изнанке или как? Вот-вот, а Кощей – та еще тварь, но как-то жалко мужика на расправу кикиморам отдавать. Такая корова нужна самому.
Я швырнула первое попавшееся заклинание в подоспевшую кикимору и потащила раненого на всю голову Кощея. Гуселапая болотница превратилась в пенек с лапками и, тычась во все подряд, поковыляла прочь, а сзади нас уже догоняли остальные кикиморы.
Еле-еле выбравшись из топи, мы с Кощеем как были все в тине и ряске, так и рухнули на траву и обессиленно заснули в обнимку.
Проснулась я от ядреного «Кукареку!», раздавшегося прямо над ухом. Мертвый бабкин петух нашел нас не иначе как по запаху и проделал свою любимую штуку. Тихо подкрался и заорал. А теперь этот засранец как ни в чем не бывало сидит рядышком на камне, попыхивая жаром, и любуется результатом своей пакости, наклонив голову набок. И ведь не убьешь, ибо мертв уже.
Очнулись мы на поляне, обычная такая полянка с цветочками, только они сразу завяли от одного присутствия Кощеевской чудо-юды рядом.
– Што таке? – восстал из мертвых чуть было не украденный Кощей. Повернув голову, я испуганно вздрогнула. Петух, узрев лик первого злодея изнанки, испуганно заорал и, всполошившись, побежал прочь.
Я его отлично понимала: на измененного магией Кощея без слез не взглянешь. И действительно, хотелось горько плакать от одного вида звериной рожи, покрытой синей клочковатой шерстью, а когда ты окидывал взглядом всю картину, начиная от кончиков витых рогов и заканчивая козлиной бородкой на одутловатой медвежьей роже, глаза начинали слезиться вновь. Только вот самому мордоизмененному было все равно, он шумно радовался жизни.
– Эх! – Cпасенный злодей вдохнул полной грудью воздух и резко выдохнул. – Хорошо быть неженатым!
Я скрипнула зубами. Жаль, что в лесу нет камней потяжелее, но я лелеяла надежду найти дубину поувесистее и поучить уму-разуму это неженатое и безмозглое страшилище.
– Ты зачем, урод, к кикиморам в трясину полез?
– Кто ж знал, что они Кощеева тела возжелают? Они всегда меня так привечали. Бывало, идешь вечером по краю болота, а они из трясины выныривают, вежливо с тобой здороваются, на чарку наливки зовут и фонариками дорогу в свои подземные владения освещают. Знаешь, у них там под трясиной целые города! Ну, по крайней мере, так говорят.
– Ой, дебил, ой, идио-от! – по-волчьи завыла я, закинув голову к небу. – Даже в реальности каждому ребенку известно: если темной ночью кто-нибудь зовет тебя с болот – не ходи! Утащат в омут!
– С чего бы это?
– А тебе непонятно?
– Ну вот правда – зачем?
– Жениться! – отрезала я и увидела, как испуганно вытянулось лицо первого злодея.
– Я жениться не хочу, ведь все решено уже, – зевая, потянулся Кощей. – Мы с тобой давно вместе, только без женитьбы. А что, мне очень даже нравится. Без всяких там проблем и обязательств! Всегда мечтал о собственной Бабе-яге! А теперь расколдуй меня, а?
Я долго, пристально и мстительно смотрела на Кощееву синюю морду, с упоением впитывая каждую уродливую черточку искаженного лица.
– Да ни за что! – выдала я, резко встала и зашагала прочь. – Я в детстве, может быть, тоже мечтала завести себе чудо-юдо болотное.
– Яддушка, ну постой! – заблеяло чудо-юдо злодейское, вскакивая и припуская за мной. – Что тебя не устраивает?
– Да все! – огрызнулась я и подумала: «Понеслось!»
– Ну прости, Яддушка! – Кощей бежал следом.
– Ага, щаз! Я Лада, между прочим!
– Ну хорошо-хорошо. Я знаю, что виноват, правда, не знаю в чем. Но кикиморы, они знаешь какие…
– Какие?
– Хитрые, я до последнего надеялся, что эта тварь нас на ту сторону пропустит, а она ишь чего захотела.
– Чего? – в ярости переспросила я.
– Кощеева тела! – При упоминании, как этого придурка пытались утопить, я скрипнула зубами.
– Гр-р-р!
– Я тоже так думаю. Обойдется она, много хочет. Я свою свободу пуще жизни берегу, шустра больно, выдумала еще – женишком ейным стать. Я, может быть, ничейным быть хочу!
– Гр-р-р! – Я круто, по-акульи развернулась и шагнула навстречу Кощею. – Вот и береги! Береги свою свободу, только где-нибудь там! – я махнула рукой в сторону. – Или там, а только не здесь, рядом со мной! – Я ткнула пальцем в землю. – Потому что здесь я и сама… Гр-р!
– Сама что? Тоже бережешь! – догадался Кощей, ни на шаг не отставая. – Дело хорошее, только девушкам этого достичь трудно, натуры у них такие, чуть что – так сразу замуж.
– ГР-Р-Р-Р-Р! – отозвалась я, пытаясь сообразить, как бы и чем прихлопнуть этого теоретика и знателя девичьих душ. Но, как назло, под руку ничего не попадалось.
– Так не расколдуешь?
– Нет.
– Почему?
– А натура у меня такая – девичья! Как мужика увижу, так сразу жениться начну! – злобненько пообещала я. Морда Кощея вытянулась, он проникся угрозой и призадумался, оценивая свои шансы на свободу. И надо полагать, расклад был не в его пользу.
– Ну, ты это, ничего так… и портал в реальность открывать умеешь. Правда, дефект в тебе один есть, ты… Баба-яга добрая.
– Что-о-о? А сам-то ты кто, сам? Злодей!
– Это ж круче! – возгордился Кощей.
– Вот я тебе покажу сейчас, какой злой могу быть! – пообещала я первому злодею изнанки.
Теперь мы призадумались оба, получалось, что вместе нам никак не быть. И это отчасти радовало. Меня. А вот Кощей задумался.
Я и сама понимала, что позарез нужна ему.
И к моему великому неудовольствию, он мне тоже был нужен.
Поскольку такая магически одаренная корова нужна самому. Хоть я и являлась Бабой-ягой, но на самом деле в изнанке не имела никакого веса – ни магического, ни иного. Разве что репутация у баб-яг была своеобразная. Только в том-то и дело, что была. Стоит какому-нибудь сказочному существу или нечисти разочек схлестнуться со мной – и сразу становится понятно: Баба-яга еще зеленая, неопытная, а значит, сразу попадает под термин «добыча».
Зачем каждому в изнанке нужна своя яга, я не знала, но подозревала за этим какие-то совсем уж гадостные мерзости.
С другой стороны – Кощей. Силен немерено, терминатора пополам согнет, только вот умишком не вышел, раз его даже кикиморы, у которых мозг один на всех, смогли вокруг пальца обвести.
Я с удивлением задавалась вопросом: как так может быть? Вроде бы первый злодей изнанки не дурак, но наивен и простодушен до жути, словно его жизнь не била, друзья не предавали, знакомые не обманывали. Пораскинув мозгами, я пришла к выводу, что все так и было. Первый злодей изнанки такой же зеленый, молодой и неопытный, как и новоявленная Баба-яга из реальности.
Опыта Кощею набраться было неоткуда. Кто посмеет тягаться с первым злодеем изнанки? Все почтительно уступали дорогу. Ну почти все: те, кто не уступил, убегали, поджав хвост, как водяной. А кикиморы – это они от отчаяния, трудно без мужика жить, да и им досталось от злодея.
Вот и смотрел Костик на все широко открытыми наивными глазами. Ибо, чтобы озлобиться и в заядлого злодея превратиться, время нужно и опыт.
Оттого что Кощей вовсе не был отъявленным злыднем, бесил он меня еще больше. Хотя если бы не он, мне бы ни за что не выбраться с того болота. И волшебная книга здесь не помогла: заклинания я знаю плохо, по воде бегаю и того гаже. Если бы не трансформированный злодей, так бы там и остались. Было, конечно, непонятно, кто кого спасает – я его или он меня, особенно в тот момент, когда, вскинув меня на плечо с воплем: «Не отдам Бабу-ягу, самому нужна!» – этот ненормальный понесся к лесу.
Ему в общем-то было все рано, по каким трансформационным лужам скакать, он уже и без того перевоплотился в козленочка.
Мне еще раньше эти лужи показались подозрительными, разноцветные какие-то, шевелятся, тянутся и ползут за тобой, некоторые затянуты радужной пленкой.
Я же в тот момент пребывала в шоке и могла только с немым ужасом наблюдать с плеча Кощея за превращениями и двигаться задом наперед в полной недосягаемости радиомагической водицы.
А вот кикиморы, гнавшиеся за нами, хлебнули волшебной влаги сполна. По болоту теперь чего только не шастало. Сразу становилось понятно, откуда берутся всякие там грифоны, мантикоры, василиски и прочая нечисть.
Вот и злодей, сейчас сидящий рядом на травке, представлял из себя такое страшилище, что даже я, насмотревшаяся фильмов про чужих, при взгляде на сказочное чудо-юдо вздрагивала.
Немножечко грело душу только то, что Кощей сделал это ради меня, хотя надо признать, первого злодея изнанки всегда интересовал исключительно собственный шкурный интерес.
Нужна ему Баба-яга, позарез нужна, чтобы в реальность перебраться, а зачем и почему ему это необходимо – не говорит партизан. Я грешным делом уже заподозрила, что он там опыта в злодействе набраться хочет. И это напрягало меня, бабушкину преемницу, ягу во втором поколении, защитницу людей и зверей.
Но сейчас меня терзали уже совсем другие тревоги. Лес вокруг нас как-то помрачнел, и даже неба стало не видно из-за черных, густо переплетенных веток. Мы забрели в самую чащобу.
Не то что местность, но сам этот мир я знала плохо и даже не представляла, как в нем ориентироваться. Одна надежда на то, что Кощей как абориген лучше меня во всем шарит.
Получалось, что пока все не решится, нам с первым злодеем вместе быть. Он без меня сам не расколдуется, а я без его защиты сгину в сказочной изнанке, сразу после первого шага.
Во всей этой ситуации была одна маленькая проблемка: не признаваться же первому злодею в том, что я без него выжить не могу, не так ли? А значит, требовалось очень ловко обвести почти бессмертного вокруг пальца, убедив того, что это не я, а он без меня шагу ступить не может. Затаив на дне души коварный план, я приступила к запудриванию мозгов. В конечном итоге со злодеями надо обращаться по-злодейски.
С напускным равнодушием я взглянула на Кощея. Ноль реакции со стороны злодея, мимокрокодил только тяжело дышал от быстрого шага.
«Ничего, ты обратишь на меня внимание!» – скрипнула я зубами.
Я стрельнула глазками в злодея, тяжело задышала, заобмахивалась ладошкой, делая вид, что мне жарко.
Злыдень засопел чаще, только я вот уже делала вид, что он больше меня не интересует.
С вялым интересом рассматривала лес, небо, травку, Кощея и тут же дежурно вздрогнула. Страшен черт! Нехило досталось злодеюшке на болотах, и как только жив остался после такого? Любой бы давно копыта отбросил, а этот парнокопытный семенит по лесу себе, новоприобретенным хвостиком козлиным помахивает да затылок мохнатый задумчиво чешет.
– Не с той стороны от рогов чешешь, – съехидничала я, присаживаясь на пенечке. А что? Я же вся устала и запыхалась. Могу я отдохнуть или нет?
– Тебе бы не озадаченно сзади рогов чесать, а лобик узкий погладить да придумать, как нас из этих дебрей лесных вывести! – Кощей повалился рядом.
– Из этих дебрей только леший вывести может, – огрызнулся в ответ чудо-юдо Кощеевское, – а ты бы в свою очередь взяла книгу волшебную, яговскую и расколдовала, глядишь, я бы чего и придумал.
«Ага, щаз! – подумала я. – Держи карман шире!»
– Цы-цыц-ц… – сочувствуя, поцокала языком, осматривая все еще растущие рога, которые уже начинали ветвиться. – И что же это за дрянь такая была?
– Радиомагические выбросы, отходы с чародейских заводов, алхимики и колдуны сливают на болота отработанные зелья, вместо того чтобы утилизировать как полагается. – И так небрежно он это сказал, словно гадить вокруг магическими отходами – это нечто обыкновенное. Злодей, одним словом. Ни птичек, ни рыбок, ни земноводных, ни зверушек, ни кикимор ему не жалко. Даже себя не особо жалеет, вон уже и к рогам притерпелся, и с хвостом пообвыкся. Сидит обмахивается им от мошкары.
– И как так можно?! – воскликнула я, стоило Кощею в доказательство своего безразличия зевнуть и почесать лохматую морду. И еще: – Кошмар! – оценила я злодейский оскал.
– Да хватит уже причитать! – расхорохорился Кощей. – Расколдуй – и делу конец!
– Нет, дружочек, от такого самому тебе нипочем не расколодоваться, – с сочувствием протянула я, осознавая, что, может, даже никто не сможет его обратить, после того как он с маковкой окунулся в подобное. – Я так понимаю, что изменения – не самая сильная твоя область магии, ты больше по огненным шарам и разрушающим молниям специалист, не так ли? – Первый злодей изнанки даже не стал отпираться.
– Значит, ты меня расколдуешь? – воспрянул духом Кощей. – Ты ведь по перевоплощениям, зельям там лечебным всяким мастер?
«М-да… – прикинула я про себя. – Такого больного на всю голову ни одно варево вылечить не сможет. И зачем он только в магические отбросы полез, не ради меня же, в конце концов?»
Припомнив план, я коварно заулыбалась.
– Расколдовать, конечно, можно… – Лицо злодея осветилось счастьем. А я скрипнула зубами: он что, меня за дурочку держит? Ага, щаз! Так я и согласилась его сразу расколдовать. Шкура ему медвежья, что ли, так жмет, что он из нее выскочить побыстрее хочет? А по мне, так в сказочно опасной изнанке рога и богатырская сила – дополнительные преимущества против нечисти. Да и копыта тоже – в случае чего обидчика и затоптать можно. Эх, грехи мои тяжкие! Будем злодеев уму-разуму и доброте учить. – Не за бесплатно, – стерла я одной коротенькой фразочкой лыбу с лица Кощея, заодно на корню погубив всю надежду. – Ты злодей, не забывай об этом.
– Я исправлюсь… – соврал Костик.
– Ага, как же, так я и поверила! – Поняв, что не все коту масленица, первый злодей изнанки насупился. Он-то надеялся – ему сейчас все на блюдечке положат, ан нет, поработать придется на злодейско-исправительных работах! – Пожалуй, я могу тебе помочь, но только за пару-тройку услуг.
– Каких? – вздохнул Кощей, будто торговля была для него обычным делом. И, к моему ужасу, сидя на пеньке, принял развязную позу, всячески демонстрируя свое преимущество. Развалился, закинул ногу на ногу и посмотрел на меня своей наглой прищуренной зенькой.
Очень уж мне эта готовность вволю торговаться не понравилась.
Но я все же попыталась. Уселась очень прямо, скрестила руки на груди в калач и стала перечислять все прегрешения Кощеюшки.
– Ты, злыдень, кажется, со мной на свидание сходить мечтал, чтобы я тебе экскурсию по реальности устроила? Только обломился.
– Твоими стараниями, Яддушка! – прошипел в ответ Кощеюшка, вспомнив свое фиаско на поляне и то, как жареный петух надавал ему тумаков.
– Жениться настырно хотел?
– Уже передумал, я не настолько бессмертный, чтобы вечность с такой изжогой мучиться. – Я скрипнула зубами от такого наглого ответа, но все же где-то в глубине души возгордилась собой, так злодеям кровь портить надо еще поучиться!
– Тела баба-яговского возжаждал? – продолжала я прессовать первого злодея, припоминая ему его грехи. – Купить меня вздумал?
– Не купить, а взять в аренду! На купить у меня валерьянки для нервов и противоядия от такого я-яда, что из тебя сочится, не хватит, – пробубнил Костик.
– Ну так вот, в наказание, чтобы я, Баба-яга, сменила гнев на милость, ты, первый злодей изнанки, сам мне экскурсию устроишь по сказочной изнанке. И не просто так на кусты и деревья посмотреть, а чтобы был полный моцион с аттракционами. По всем главным достопримечательностям. И ты у меня всецело на побегушках, как золотая рыбка у бабки. А обращался чтобы со мной, Бабой-ягой, с особым пиететом! И тогда, так уж и быть, возьму книгу волшебную и расколдую тебя обратно.
– Сначала экскурсия, потом свидание, а там жениться и жаждать тела? – съехидничал Кощей.
Внезапно каким-то непонятным образом вся инициатива перешла к первому злодею изнанки. Я даже не поняла, как оно могло так выйти, вроде бы я крепко держала Кощея на крючке. И тут – раз тебе! И он начинает вести себя запредельно нагло и мимокрокодилисто. Ну ничем этого из него не выбьешь, даже превращение в чудо-юдо его ничему не учит и от старых повадок не избавляет.
– Мы не будем заходить настолько далеко, – сухо прокомментировала я злодейскую реплику. – Я не настолько жестокая. Так уж и быть, пожалею тебя: жениться и жаждать тела не обязательно, – присовокупила в конце некая ядовитая черточка моего характера, которая действительно своей остротой и ядовитостью походила на ту самую горчицу, что вызывает вышеупомянутую изжогу у всех подлецов и злодеев, кто живет не по совести.
– Вот спасибо, что заботишься, – рыкнул злодей и задумался.
– Ну так что, по рукам или кишка тонка? – подколола я нерешительного Костика.
– Идет! – протянул тот руку для рукопожатия. – Закрепим сделку!
И когда я уже вложила свою ладонь в его мохнатую лапу, Кощей быстро произнес:
– Только чур не убегать, все аттракционы до конца досмотреть!
– Да без вопросов, – оскалилась я. Он что, думает, я струшу? – Собираюсь даже во всем поучаствовать!
Я и в самом деле решила подзадержаться в изнанке. Творящийся здесь беспредел мне совершенно не нравился. Надо было во всем разобраться и исправить. Разумом я понимала, что происходящие не мое дело, но чувства просто вопили: спускать подобное с рук нельзя, необходимо вмешаться.
– Вот и ладненько, – согласился злодеюшка, не подозревая о моих коварных планах. – Вот и порешили!
– Так, куда теперь? Каков первый аттракцион? – Мой новоприобретенный злодейский слуга со скрипом почесал затылок.
– Выбора нет, остается только идти к лешему. Мы здесь уже несколько часов плутаем.
– К лешему так к лешему, – небрежно согласилась я, еще не зная, на что подписываюсь.
Кощей развернулся и вчистил в самую непролазную чащобу, мне оставалось только поспевать за козлиным хвостиком, довольно потирая на ходу ручки.
* * *
Леший жрал бомж-лапшу.
«Нет, ну что за паскудство такое? – озлобилась я. – Они все, что ли, на ту сторону беспрепятственно мотаются?! Одни мы с Кощеем здесь торчим, как проклятые? Все кто ни попадя по реальности прогуливаются, обидно до слез! А мы с первым злодеем только по кустам и топям шастаем».
Леший действительно походил под это описание «кто ни попадя», потому что принадлежность к какой-либо определенной нечистой расе я не смогла в нем определить.
На троне из сплетенных корней развалился красно-молодец, вальяжно откинулся, закинув одну ногу на импровизированный подлокотник.
Ну ни дать ни взять эльф. Светловолосый, остроухий, зубастенький. Во рту, довольно уминающем лапшу быстрого приготовления, по моде этого мира было несколько рядов игловидных кусалок. В общем, всем видом леший донельзя походил на обычного человека, но не просто, а на «хомо реаликус» – человека из реальности.
Красивый, словно киноактер, да я и заподозрила, что личина, в которую облачился царь лесов и полей, была составлена из образов, надерганных из самых популярных фильмов моего мира. Здесь были губы Бреда Пита, скулы Роберта Патиссона, подбородок Генри Кавила, уши Джона Депа. Будь я попроще, однозначно повелась бы на эту маску.
Только глаза у лешего были странные, нечеловеческие, зеленые с вертикальными зрачками, а по радужке золотистые блики пляшут, словно солнце пробивается сквозь листву.
Необычные глаза выдавали в нем нечисть.
Вот такой вот князь обнаружился в местных лесонасаждениях. Молодой, смешливый, наглый и дерзкий. Одетый как самый последний привокзальный клошар.
Одежда лохмотьями свисала с шикарного тела, уж не знаю, какому актеру из реальности оно принадлежало. Да и не была это настоящая одежда. Такая же обманка, как и лицо.
Короткие бриджи, обязательно зеленого цвета, были сплетены из травинок, рубаха представляла из себя нечто вроде тонкого слоя мха с защитным нагрудником из коры. Имелась и корона из ивовых прутьев, покруче, чем у Трандуила.
Одним словом – герой фэнтези. Даже геройская тряпка с плеч свисала и меч на поясе имелся.
Правда, плащ весь в дырах, это листва, склеенная паутинками, не удержалась в полотне и облетела.
Весь образ лешего транслировал в открытый мир ничем не прикрытое мужское стомегаваттное обаяние.
Я с подозрением посмотрела на узкие леггинсы, не облетят ли и они? Но импровизированные травяные штаны крепко держались на лесном.
Выбирать нам не приходится. Я кашлянула, давая знак Кощею, чтобы он представил меня лесному царю, а то пора бы уже и честь знать, все-таки лесной не жираф в бесплатном цирке.
Закатив глаза к небу, злодей шагнул вперед. Лукаво стрельнул в меня глазками и ка-а-ак заорет:
– Баба-яга! Собственной персоной, к лешему, по чрезвычайно важному делу! – и насмешливо на меня так косится. Вот же ж подлец! Ну да ладно, я могу поддержать любую комедию.
Мне это только на руку, а леший – он, как и вся нечисть, небось тоже пиетета жаждет.
Так что я, приподняв штанины джинсов на манер юбки, пару раз присела в книксене и отвесила глубокий поклон: пусть леший с Кощеем подавятся.
Зеленые глаза с золотыми искорками остановились на мне и как-то особо пристально посмотрели, так пристально, что на секунду мне стало не по себе. А тут еще и Кощей Ваньку ломает, нацепил на рогатую башку лопух и на манер шляпы его снимает, поклоны отбивает и лопуховым стеблем дорожку метет. Короче, в экскурсоводы я получила не слугу, а шута горохового.
– Приветствую ягу, – лениво отозвался леший, отхлебывая бульон из чашки. – Ну и ты, Кощей, заходи, раз пришел. – Кажется, леший и Кощей были знакомы раньше.
– Придешь здесь, – скрипнул зубами Костик. – Не ты ли нас кругами водил?
А и в правду, занятная полянка здесь у лешего в чащобе обозначилась.
Со всех сторон к ней стекались тропинки, выныривая из-за деревьев и внезапно появляясь из непролазных кустов, и все они вели сюда, на поляну.
То есть петляй не петляй по лесу, а захочет местный царь – так ты прямехонько сюда к нему на поклон притопаешь.
У меня зародилось странное подозрение, что как только мы впервые ступили под сень листвы, нас именно сюда и вели. Все те бесконечное часы ходьбы, от которых у меня дико ныли ноги, мы с Кощеем прошагали по кругу, медленно и верно приближаясь к центру.
– Проходите-проходите, гости дорогие. Сейчас опоздавшие подтянутся, и мы усядемся пир пировать.
