Земля обетованная

Глава седьмая

История Адама – первого человека земли

Ночной ветер колыхал тонкие и почти прозрачные шторы, которые защищали Моисея от мошкары. Вокруг его убежища шелестел листьями сад. В воздухе звенели цикады. Со стороны Нила доносилась желанная свежесть, которой так не хватало жарким днем. Ей вторил журчащий среди деревьев фонтан. Внезапно очередной порыв ветра оказался чуть сильнее, штора взметнулась и зацепилась за статуэтку богини Баст, которая стояла на столе. Изваяние покачнулось, упало и с грохотом разбилось. Осколки разлетелись во все стороны. От шума Моисей, прикорнувший над рукописями, и проснулся.

Разбитая статуэтка богини могла бы показаться плохой приметой, но, слава Богу, Моисей в приметы не верил. Он протер глаза и осмотрелся. Вокруг стояла темная ночь, но огромный летний сад, в котором Моисей расположился для чтения, был освещен факелами. Моисей взглянул на клепсидру, в которой плавал маленький кораблик. Судя по уровню жидкости в водяных часах, рассвет приближался. На столе перед Моисеем лежал папирус, в котором было изложено бытие Адама и Евы. Точно за его чтением Моисей и уснул. И ему даже показалось, что чтение не прервалось, а продолжалось во сне. Во всяком случае история жизни Адама оказалась частью сонного забытья. Давно ему не приходилось видеть таких ясных и живых снов.

Моисей придвинул к себе папирус и стал перечитывать последние главы, чтобы сопоставить их с недавним сновидением. Добравшись до нечитанного, он схватился за голову. Этого не могло быть. Строчки, которые он читал впервые, отражали то, что он видел в собственном сне. То есть ему не снилось ранее прочитанное. Нет, именно теперь он читал о том, что ему уже снилось! Снилось то, о чем он еще не успел прочитать!

В полном недоумении Моисей встряхнул головой, поднялся и направился к фонтану. Склонившись над зеркалом воды, он утолил жажду, а потом и окунул голову в прохладные струи. Окончательно проснувшись, Моисей вернулся к столу, на котором лежала еще непрочитанная Книга жизни. Он перевернул лист папируса и сосредоточился на следующей рукописи, которая начиналась так:

– Я Адам, первый человек земли, праотец всех на земле и один из последних атлантов, рожденный на земле обетованной, Атлантиде, которую вы нарекли раем. Я видел первые нерукотворные произведения Божьи, которые являлись частью нашей жизни, поскольку мы были неразделимы с богами, некогда жили с ними бок о бок и сохраняли их наследие. Неспроста они нарекли нас хранителями мира.

Я, Адам, видел жизнь, в которой не было смерти. Мои родители жили тысячи лет, и это была бесконечная череда лет безмятежной жизни в гармонии с духом планеты в вечном сиянии их священного союза. В моих жилах течет голубая кровь, которой нас наделило Древо жизни под сенью великой Души Всего. Эта голубая кровь и дала нам вечную жизнь. Извечный свет, исходящий из Древа жизни, пропитывал нас и был везде, он служил источником всего, и мы оберегали его с помощью четырех великих стражей.

Мы, атланты, были великими кроносами, которые посредством сиятельного Нуса подчиняли себе поток извечного времени и которым помогала в этом сама природа, что являлась частью первозданного океана великой Божественной полноты. Величайшим началом Божественного, чья плоть и материя разливалась по всему живому в универсуме. И только благодаря этому великому, вездесущему, извечному и первичному элементу было возможно все.

Я подготовил путь для людей добра, для моих детей и их потомков, в чьих жилах течет кровь богов, кровь атлантов. Этот путь – выход из грешного мира. Я создал врата миров, посредством которых боги стали к нам ближе. С помощью этих врат я соединил небесное с земным. Я воздвиг великий трон для общения с этими мирами. И я, кронос Адам, оставляю вам ключи, которые должно вручить хранителям этих врат, дабы открылись вам великие миры земли обетованной. Храните их как зеницу ока и не передавайте тем, у кого нечистая кровь, тем, кто питается от Древа смерти, и тем, в ком есть хоть капля хищного начала извращенной природы.

Шестьсот циклов назад я стал причиной падения нашей великой цивилизации. Такую судьбу уготовило мне Божье провидение, такой оказалась участь земного атланта. То, что я породил в неведении своем, – ужасно, и на мне одном кровь и гибель многих поколений, да простят меня все мои будущие потомки за это. Этот груз давит на мои плечи, это пожизненная ноша, которую моя совесть рано или поздно избудет, чего бы мне это ни стоило. Я пронесу ее через смерть и бездны, так как они мне больше не преграда.

Я предал свой девственно-чистый мир и открыл его Вселенной смерти. Я породил Древо смерти земли. В своем неведении я распахнул врата зла и явил глубины бездны. Я открыл ящик Пандоры, который уже никому не закрыть. Под моими ногами распростерлась бездна, и я был извергнут из жизни, из великого лона природы, как жалкий выкидыш.

Я стоял у истоков раздвоения всего – духа, души, тела, природы, космоса, Вселенной. Своими глазами я видел, как зарождался великий дуализм. Собственным сердцем я прочувствовал мгновение, в котором Вселенная стала двойственной. Я ощущал, как сущность души моей оказалась разделена. Я осязал, как высшая плоть моя была утяжелена собственной противоположностью, отражением духа, зеркальным мертвым подобием живой души, природы. Я слышал, как порождение тьмы, чужое начало протискивается внутрь меня.

Я видел, как зарождалось во мне гнусное отражение лживого духа. Я наблюдал за прорастанием адского семени, я следил за извивами червя зла внутри моей сущности, червя, которого вселил в меня злой Демиург со всеми его архонтами Геймармене. Я видел подобные семена во всех живых душах. Я свидетельствовал, как это отвратительное эго искало себе пропитания, пыталось выжить любой ценой, как оно калечило и иссушало живое и чистое. Я видел, как оно брало верх над людьми и как пропитывало смертельным ядом души, в которых изначально пребывало семя Бога. Как оно превращало кристально чистые источники в зловонные гейзеры, обращая их в черные, извергающие вонь топи и трясины. Я видел, как разум обращался в безумие.

Я прожил очень долгую жизнь. После того как я похоронил свою жену Еву, мы с моими детьми ушли в поисках святой земли в новые края. Путь был долгим, и в нем нам встречалось много красивых мест, пригодных для жизни и даже для благоденствия, но нашей задачей было отыскать Древо жизни. Мы хотели оживить Душу Всего. Мы мечтали повторить в будущем счастье, о котором я помнил, перебирая в памяти прошлое. Мы мечтали о том, чтобы найти место для строительства великого Храма времени. И вот после множества циклов поисков посреди огромного густого леса мы наткнулись на то, чего мои глаза не видели половины вечности. Это было именно оно – молодое Древо жизни. Неведомо, как оно смогло выжить и сохраниться, но оно стояло перед нами. Оно не было слишком большим или слишком маленьким. Прекрасное древо, росток которого прижился в дальней стороне неведомым образом, укоренилось прямо в струях маленькой речушки, что протекала в той местности. Его длинные ветви ложились на воду, наполняли ее сиянием и окрашивали оттенками голубого и изумрудного цвета. Счастью нашему не было предела. Мы нашли священное место, хотя и не слишком рассчитывали на его обретение. С этого момента та местность стала нашим новым домом. И это место действительно оказалось дивным и необычным, непохожим на все, что нам приходилось видеть прежде. Достаточно сказать, что вся растительность вокруг чудесного дерева поражала обилием и размерами, а земля плодоносила с таким усердием, что добывание хлеба насущного превратилось в удовольствие и волшебство. Это была особая земля и особое место для счастливой жизни.

Конечно, это крохотное Древо жизни не обладало той колоссальной жизненной силой, которая переполняла его предтечу в благословенной Атлантиде, но это было неважно. Свершился самый важный момент нашей жизни. Сбылась наша самая сокровенная мечта. Перед нами явилась во плоти наша возрожденная надежда. Мы наконец-то обрели свою новую землю. По сути, мы обрели смысл нашей жизни.

Решение было очевидным. Мы со всеми моими детьми остались там и стали оберегать это место. Я сожалел, что Ева не успела его увидеть, не дожила до этого дня, но я был рад, что мои дети нашли приют под сенью этого священного древа. Вскоре мы обжили это место, и мне пришла пора расстаться с ним. Нужно было продолжать поиски места для строительства храма Времени, но перед уходом я должен был совершить обряд единения. В тот год молодое Древо жизни породило ровно столько плодов на своих ветвях, сколько было нас – живых душ, моих сыновей и дочерей. Это был знак, пришло время особого обряда, обряда единения с природой. Именно этот обряд мы и совершили вместе с моими детьми. Каждый из нас сорвал с ветвей Древа жизни предназначенный ему плод. Ошибиться было невозможно. Каждый плод был уготован для кого-то конкретного, и каждый ощущал это предназначение всем своим существом. Наше единение с Древом жизни уже тогда было очень сильным. Наша кровь атлантов еще помнила его, жизненные силы Древа жизни еще не иссякли в наших жилах, и наше единство оказалось естественным. Во время обряда мы посадили обретенные нами плоды в землю нашего семейного сада и увлажнили посадки священной водой. Это был особый день, день жаркого солнцестояния. Когда обряд уже приближался к концу, я обратился к своим детям со следующими словами:

– Когда эти плоды проклюнутся, прорастут и их ростки поднимутся над землей и станут большими деревьями, возможно, нас уже не будет. Нашу плоть предадут земле, но ветви этих наших деревьев будут тянуться к солнцу, касаясь друг друга. Они будут сплетаться, как сплетаются наши руки, когда мы приветствуем друг друга. Они соединят нас, поскольку наши души будут в них, и мы все вместе посредством этих деревьев будем живы и счастливы. Мы не будем скучать друг по другу, здесь наши сердца будут соединены вечно. Передайте своим детям и их детям, что это земля их предков, тут обитают их души. В этом месте вновь возродится Душа Всего, и мы будем пребывать в лоне ее. Мы будем созревать, как ее дети, до времени в ее живительном чреве, до установленного нам срока. До дня воскрешения души мира мы будем находиться в центре ее сердца в великом ядре нашей планеты. Передайте нашим детям и их детям, и детям их детей, что мы стали частью живой природы, что наша кровь струится в жилах земли, и вскоре Душа Всего даст о себе знать, взойдут ее первые семена.

И семена через некоторое время взошли. И ростки, которым они дали жизнь, были очень схожи с Древом жизни, но и отличались от него. Мы всем им дали имена, а свой, который проклюнулся первым, я назвал Саликсом. Вскоре в нашем саду уже шевелила под ветром ветвями молодая роща священных деревьев. И теперь через них у нас была прямая связь с душой Древа жизни. Мои дети общались со своими саженцами, как с живыми людьми, и так оно и было. И эту тонкую связь, что утвердилась между нами и Древом жизни, с каждым прожитым днем мы ощущали все сильней и сильней…

Моисей оторвался от чтения, прислушался к шелесту ночного сада и задумался… То дерево, под которым он предавался чтению, называлось именно Саликсом. Выходит, что неслучайно Моисей чувствовал некую неописуемую связь с этим растением? Не зря тянулся к нему? Он поднялся, подошел к стволу дерева и положил ладони на его кору. Закрыв глаза, Моисей попытался почувствовать это дерево изнутри и даже попробовал разговаривать с ним. Он был поражен самой мыслью о том, что дерево, о котором писал Адам, оказалось в этом саду. Он стал вспоминать, откуда происходит его привязанность к этому дереву, где он еще натыкался на него, и внезапно прозрел. Саликс всегда сопровождал его! Эти деревья не оставляли его всю жизнь! Они росли именно там, где он ходил, где он путешествовал, где он жил. Они давали ему тень, они подставляли свои ветви для его мальчишеских забав, они позволяли опереться на них в минуту усталости или полуденного изнеможения. Их было множество, этих деревьев, но все они были связаны именно с ним – с Моисеем! Похоже, что это был некий знак, в котором следовало разобраться, это явно было неспроста. На протяжении всей жизни Моисея его сопровождало одно дерево, пусть даже он натыкался на него в разных местах. Саликс… Почему раньше он не обращал на это внимания? Как это произошло? Вопросы роились в голове Моисея и не обещали ему покоя. Ответа у него пока не было. Он вернулся к столу и продолжил чтение рукописи…

– Пришло время прощаться. В обретенном нами священном месте я оставил треть своих детей, а с остальными мы продолжили путь. Теперь нам предстояло найти священное место, где мы смогли бы построить храм Времени и изваять хранителя его – извечного стража Сфинкса. Работы было еще очень много, но времени, как всегда, не хватало. Будучи кроносом, я чувствовал время по-другому. В Атлантиде время пребывало в нашей власти, мы о нем практически не думали. Мы им управляли по собственному желанию, то замедляя его, то придавая ему нужную скорость и наделяя особым импульсом. Сила сердца, из которого исходило время, была безграничной. Боги же чувствовали время совершенно иначе. То внутреннее время, в котором они пребывали, тот безграничный поток времени был настолько быстрым, что мы даже и не мечтали за ним успеть. То, что привычно богам, недоступно смертным. После падения Атлантиды я понял, что временем уже не управляю. Оно стало пролетать мимо меня подобно ветру. Удержать его оказалось невозможно. И так продолжалось до того момента, пока я не разобрался в его потоках и мы не построили храм Времени…

Захваченный историей Адама и его семьи, Моисей воображал себе все описанные в рукописи сцены словно наяву. Он погружался в некую реальность, его воображение было таким сильным, что ему казалось, будто он слышит голос Адама, говорящего именно с ним. Но вот он прочел последние строки, и голос Адама как будто затих.

Закончив чтение этого папируса, Моисей придвинул к себе следующий. Теперь перед ним лежала книга Еноха. Это был трактат о двойственности времени и сущего, повествование о ключах и вратах, основанное на наблюдениях все того же кроноса Адама. Углубиться именно в эту работу Моисей жаждал больше всего. О сущности времени мало кто знал, даже умудренные жрецы не обладали достаточными знаниями о его природе, чтобы рассуждать на эту тему. Правда, существовали особые оракулы, что ведали о законах хода времени и обладали представлениями о законах мироустройства, которые пребывали в потоках времени, но Моисей не был причастен к этой мудрости. Поэтому он сосредоточился и принялся за чтение…

Глава восьмая

Первая книга Еноха. Двуликое время

Человек – это центр четырех сторон света, точка середины всего как во внешнем, так и во внутреннем, центр престола сил души. Святая середина, вокруг которой сосредоточены четыре начала, олицетворенные четырьмя животными, и откуда зарождается личностное, сугубо индивидуальное время Нус, что протекает изнутри и изливается наружу. Это время зарождается в сердце и в концентрированном состоянии выходит из солнечного сплетения во внешний мир. Боги не просто пребывали во времени, они зарождали время в себе и преобразовывали его по своим нуждам собственным Божественным Нусом. Преображенным временем можно было творить миры и создавать зоны. Личностное время Бога, великого Логоса, создало первое Кольцо великого свечения, тем самым придав времени структуру и цикличность, создав форму, пространство и бытие, священный, вечный и неделимый первичный эон. В этом времени расположилось все и вся, все живое в универсуме подчинилось этому Кольцу великого свечения, и так оно и было, пока силы Пандоры не разорвали его и не появилось двуликое время Колеса жизни, в котором все мы сейчас обитаем. Но о нем я расскажу позже. А начну я с того, что расскажу вам о самом значимом органе универсума, субстанции жизни – Божественной полноте.

Вселенная – это живое и пульсирующее сердце Божественной полноты, бесконечно живого организма Нун, животворящего самого себя из себя самого. Именно Божественная полнота извечно являлась чревом всего, матерью-прародительницей. Это то первичное животворящее начало, которое и называют Древом жизни. Она пребывала еще до рождения первого времени и какого-либо зона и была намного старше Вселенной. И все это часть, вытяжка, экстракт первозданного океана, он везде, он и есть первичный, или пятый, элемент мироздания.

У великого первозданного океана никогда не было начала, он существовал до начала каких-либо времен. Он – это сплошная и многообразная материя, в которой Логос разума обрел своего первичного внутреннего кроноса.

Все с этого началось. Когда Бог задумал время, он смешал энергию и материю Нуса и придал им импульс движения. Направляя его по незримым идеальным спиралям, он тем самым запустил бесконечный и точнейший механизм живого времени, которое упорядочивает весь универсум – от самой малой его части до самой великой. Первый кронос Логос контролирует каждую деталь этого сложного механизма, вселенские часы Кольца великого свечения подчиняются только самому создателю и его архонтам власти.

По преданиям, времени не существует только в Божественной полноте и в хаосе. В Божественной полноте – потому что ее еще не познали даже сами боги, поскольку суть Божественной полноты – это извечная тайна, о которой они узнают, когда уходят на вечный покой и погружаются в блаженную вечность. В хаосе же нет времени потому, что оно в нем не имеет смысла, как не имеет смысла ничто. В хаосе время заканчивает свой ход, будучи лишенным источника, питающего его, – движения жизни, исходящего от Древа жизни. Значит ли это, что Божественная полнота сродни хаосу? Или в великом первозданном океане Божественной полноты хаоса нет и не может быть? Об этом можно рассуждать, но нельзя судить, поскольку этого не знает никто…

Моисей схватился за голову. Он не мог поверить, что ему было суждено прикоснуться к запретному знанию. То, о чем он читал прямо сейчас, находилось под строжайшим запретом. О времени и вселенских часах знали только посвященные, даже не все жрецы были допущены к этим тайным знаниям. И вот он, не будучи даже жрецом, внимает священным строкам. Моисей глубоко вдохнул и вновь погрузился в чтение, не замечая ничего, что происходит вокруг…

– Время зарождается в центре человеческого сердца, и оно преобразует материю и энергию во внутреннее ядро, создавая огненный шар Нус. Внутреннее ядро всегда сильнее внешнего, внутренний кронос – это первичная модель Бога, которому подвластно все. Конечно, только в том случае, если кронос знает тайные ключи и печати природы. Внешнее время подчиненно законам данного зона, в то время как внутреннее время души и духа не подчиняется этим законам. Оно вне данного зона, за пределами его и подчиняется только духу души. Внешние часы давят на наше внешнее тело и управляют только внешним, в то время как внутреннее время свободно и безгранично. Пребывая в исполнении законов Божьих, оно становится их проводником, и ему подчиняются все законы природы.

К сожалению, природа создала нас таким образом, что мы почти не чувствуем разницы между нашим внутренним и внешним временем. Мы их не различаем. Для нас они слиты воедино и протекают единым потоком, не оставляя обычной душе надежды разобраться в них и различить их оттенки. В этом основная проблема. Но я умудрился их разделить, мое двуликое время теперь под моим контролем. То время, которое исходит из моего сердца, которое зарождается в этом великом органе и является частью великого потока, теперь в моей власти. Я смешиваю, как глину, материю Божественной полноты с силой собственного внутреннего света и перемещаю итог смешения из внутренних сфер во внешние в виде огненного шара Нуса, тем самым соединяясь с Колесом жизни. Так мне открываются триста шестьдесят дверей двуликого времени дня и ночи. Так я перемещаюсь по внутреннему космосу, так наш кронос перемещается по виткам внутреннего зона, имеющего тысячи дверей, потусторонних врат, в которых можно заблудиться, если не знаешь, куда идешь. Все мы часы со своим собственным ходом. Внешнее время иллюзорно и нереально, оно только видимая оболочка, мираж, морок, который для нас создал Демиург, дабы насыщать взращенное им Древо смерти. Именно он стер наше природное время, чтобы ввести нас в беспросветную иллюзию, оторвав от истинных циклов природы.

Мы заблуждаемся, если считаем, что разум управляет временем. Нет, это иллюзия. Другой орган ответственен за истечение времени. Только глубинный разум сердца Нус способен на это, но он спрятан глубоко в душе, и на нем стоит печать чаши забвения, которая не дает нам проникнуть в святая святых духа и выпить из чаши трезвости, для того чтобы освободить свой разум и вернуть себе силу богов и всю память души. Но, стряхнув с себя лживый дух, наша душа способна обрести утерянную силу, и плоть, и тайну, и все ключи жизни. Я вновь пью из чаши трезвости, и мой разум ясен. Я плету время из сердца богов. Теперь я имею власть притягивать звезды, двигать горы, вершить то, на что не способны сотни людей. Силой сердечной мысли и воли мне подвластно многое. Теперь великая Божественная полнота опять со мной, я ее чувствую и управляю ей, мы с ней одно целое…

Моисей по несколько раз перечитывал написанное и в непонятных ему местах обращался к словарю сложных понятий, выражений и редко употребляемых слов, составленному жрецами, который всегда лежал у него на столе. Но вот чтение очередного труда завершилось, и перед ним появился новый папирус. Долго не раздумывая, Моисей приступил к чтению.