Loe raamatut: «Смертельные змеи»

Смертельные змеи – род австралийских змей, относящийся к числу самых ядовитых на планете. В отличие от многих других змей, не стремятся уползти, услышав приближение человека. Смертельные змеи замирают, готовые напасть в любой момент, и ждут до последнего. Судьба хранит тех, кому удается пройти мимо затаившейся змеи, не задев ее. Но стоит человеку коснуться смертельной змеи – и она нападает без сомнений и жалости.

Глава 1

Мало что может испортить новогоднее настроение так же сильно, как зимний дождь. Пожалуй, только самоубийца, стоящий на обледенелом карнизе крыши.

Александре Эйлер тем вечером не повезло: ей досталось и то, и другое.

Собственно, самоубийцу она почти проглядела – как раз благодаря дождю. Александре опять не спалось, она решила, что поздняя прогулка не повредит ни ей, ни Гайе. Ну а пес и вовсе никогда не отказывался от возможности покинуть квартиру – ему, привыкшему в Австралии к свободному выгулу, было тесно даже в трех комнатах. Когда они покидали дом, их встречала морозная, но все же сухая ночь. Уже потом, когда они отошли чуть дальше, небо начало ронять первые робкие слезы – не горестное рыдание природы, а так, мелкое нытье.

Тогда Александра натянула капюшон и решила, что прогулку она сократит, но домой не побежит. Еще чего не хватало, из-за какой-то мороси! А природа словно услышала ее мысли, обиделась, и скоро морось превратилась в мстительно крупные капли. Дождь со льдом. Сомнительная радость.

Тут уже и Александра, с ее упрямством, вынуждена была поднять белый флаг.

– Извини, Гайя, но погулять придется потом. Живая хозяйка всяко лучше вмерзшей в асфальт!

Гайя окинул ее полным сомнения взглядом, но подчинился. Они не пошли прежним путем, нацеленным на долгую неспешную прогулку. Вместо этого Александра стала подбирать маршрут покороче, свернула во дворы – и там нарвалась на неприятную находку.

Было темно, а она еще и шла, низко опустив голову из-за дождя. Она бы и не подумала смотреть на крыши – с чего бы? Так что она бы прошла мимо того дома, если бы Гайя вдруг не остановился. Пес демонстративно уселся на асфальт, глядя куда-то вверх. В иное время Александре этого хватило бы, чтобы понять намек. Но она, вымокшая, замерзшая, уже шмыгающая носом, мыслями была в теплой ванной, не обрадовалась задержке в пути и намеки понимать не желала.

– Серьезно? Ты именно сейчас решил выразить свой протест? Гайя, ты можешь быть дикой собакой и хозяином равнин, но ты получишь по заднице газетой, как долбаный пудель, если сейчас же не отнесешь эту задницу домой!

Он обычно подчинялся ей. Он и сейчас должен был подчиниться – это же Гайя! Основа их отношений была очень проста: Александра не приказывает ему без нужды, но уж если приказывает, он слушается. Так что ему полагалось хотя бы изобразить хорошего мальчика и двигать домой.

А вместо этого он поднял морду к небу и завыл.

Другой пес на его месте, пожалуй, залаял бы, но Гайя лаять не умел, как и все динго. Внешне он был не очень-то похож на волка – скорее, на крупную рыжую дворнягу. Но когда из его пасти вырывался этот вой, первобытный, пробирающий до костей, сразу становилось ясно, что от дворняг Гайя бесконечно далек.

Влажный ночной воздух подхватил этот вой, закружил, разнес по дворам вместе с дождем. Александре оставалось лишь посочувствовать тем, в чьи квартиры голос Гайи ворвался через открытые форточки. Да уж, новогодний сюрприз для достопочтенных горожан, многие из которых волков видели только на экране!

– Ладно, ладно, хватит уже, настоял на своем!

Она понимала, что просто так Гайя капризничать не будет. Вот тогда Александра и посмотрела вверх, чувствуя, как кожу жалят ледяные капли. Наверху, на крыше дома, возле которого уселся Гайя, стоял, покачиваясь, человек.

Если бы в этом доме кто-то жил, вой дикого пса наверняка бы перебудил всех, кроме глухих. Однако окна остались темными, а еще – мутными от грязи, накапливавшейся месяцами. Некоторые уже затянули пленкой, а на дверях были намотаны пластиковые ленты и таблички о том, что здание находится на реставрации. Почему его не огородили забором – Александра понятия не имела. Может, еще не успели. Может, даже не собирались.

Ей сейчас важно было другое: о существовании человека, собиравшегося сотворить грандиозную глупость, знали только она и Гайя. Больше никто не мог ему помочь.

Александра понимала, что вот прямо сейчас ей полагается прийти в ужас. Всплеснуть руками, позвонить в полицию, расплакаться для усиления эффекта. Почти любая девушка на ее месте поступила бы так. А может, убежала бы в ночь, стараясь забыть увиденное, как страшный сон. Она ведь не виновата в том, что случилось с этим человеком, правильно? Значит, и отвечать не ей!

Но она не стала ни звонить, ни бежать. Священного трепета перед смертью, подступившей так близко к кому-то, Александра не испытывала, слишком уж часто она встречалась со смертью сама. Звонить она тоже не стала: сюда вряд ли пришлют грамотного психолога, а наряд патрульных только усугубит ситуацию. Нужно было действовать быстро – а значит, действовать самой. Так что Александра пока чувствовала лишь глухое раздражение из-за какого-то придурка, которому приспичило поиграть в Бэтмена в такую омерзительную погоду.

– Ты нас в это втравил, – бросила она Гайе. – Вот и помогай теперь!

Не похоже, что человек на крыше ее заметил. Он так и стоял там, не решаясь сделать последний шаг… Значит, сомневается. Это хорошо. Самоубийцы, которые все для себя решили окончательно, не ждут вот так, они если и жалеют, то уже в полете. Но этот тип, кем бы он ни был, на грани: он выбрал безлюдное место, где желающих его спасти вроде как не должно быть.

Александра не стала орать ему с земли, глупее занятия не придумаешь. Она быстро определила, какую из дверей дома вскрыл самоубийца, и пошла по его маршруту. Гайя следовал за ней, неслышный, как тень.

В доме было пять этажей – но старых, не меньше трех метров потолки. Достаточная высота, чтобы убиться, особенно грохнувшись на ледяной асфальт. Да еще дождь этот… Тут если сам псих передумает, нужно не поскользнуться случайно!

Александра преодолела лестницу, даже не запыхавшись, давали о себе знать упорные тренировки. Скоро она стояла на пологой крыше, покрытой крупными трещинами и островками засохшего мха. Самоубийца теперь был шагах в пяти от нее – уже на краю, но еще по безопасную сторону проржавевшего ограждения, очерчивавшего крышу. Впрочем, если он тут решит попрыгать, его эта вялая пародия на заборчик не остановит.

На крыше было темно – во дворе не работали фонари, сюда долетал только отблеск близких улиц города, который никогда не спит. Усилившийся дождь усложнял дело, однако Александра все равно сумела разглядеть, что перед ней мужчина, не слишком молодой, но и не старый, промокший насквозь и замерзший. А еще – пьяный вдрызг, и это наверняка было одной из причин, по которым решение сигануть с крыши показалось ему гениальным.

– Знаешь, я бы на твоем месте этого не делала, – сказала Александра.

Она говорила тихо, близко не подходила, но мужчина все равно вздрогнул. Оборачиваясь к ней, он пошатнулся так, что чуть не упал, но успел в последний момент ухватиться за ограждение. Ржавая рухлядь опасно накренилась, готовая отправиться в последний путь вместе с человеком.

Это лишь доказывало Александре, что нужно быть особенно осторожной.

– Ты… кто? – с трудом произнес он.

Да уж… Язык заплетается, взгляд мутный, кажется, толком и не фиксируется. Мужик этот в худшем состоянии, чем она ожидала! Как на ногах стоит – вообще непонятно.

– Твой ангел-хранитель, – представилась Александра. – Ты зачем прыгать собрался? Другого места не нашел?

– Я н-не… Н-не…

– Не знаешь ты, что тут делаешь. Оно и видно. Слушай, иди сюда, поговорим нормально? Холодно же! Хочешь попрыгать – купим тебе скакалку, но про крыши забудь!

«Вот не зря Эрик говорил, что я – фиговый психолог», – подумала она. Страха Александра по-прежнему не чувствовала. Перед ней был взрослый мужчина, который нес ответственность за свою жизнь – и смерть. Никто ведь не заставляет его тут торчать, сам пришел! И если прыгнет, будет виноват сам.

Но это не значит, что она собиралась бросить его.

Мужчина то ли не услышал ее слова из-за дождя, то ли не понял их. Он по-прежнему смотрел в ее сторону – скорее, на звук повернулся, не похоже, что он до конца осознал ее присутствие. А до Александры только теперь дошло, что он плачет.

Рассмотреть это в темноте было трудно, но у нее наконец получилось. И это были не истеричные рыдания алкоголика. Похоже, он даже не замечал эти слезы – они просто срывались с глаз. Их в его подсознании порождало то же, что заставило его подняться на крышу.

– Я… н-не хочу… умирать… – прошептал он. Судя по голосу, он уже начал замерзать.

– Так и не надо!

– Н-но я… дол-лжен…

– Кому?

– Н-надо… Д-должен… За такое…

– Парень, посмотри на меня! Что ты мог такого сделать, что сам себя к казни приговорил? Однако разговаривать с ним было бесполезно. Его сознание было повреждено алкоголем, загнано в замкнутый круг. Скорее всего, он не привык столько пить, и теперь это играло против него.

Он оказался заперт внутри парадокса. Самоубийство – это капитуляция, отказ от ответственности за свою жизнь. Этот мужчина, похоже, сдаваться не привык, и сама его природа протестовала против такого финала. В то же время, он был достаточно умен, чтобы поддаться совести – от этой кары освобождены блаженные маргиналы, которые от душевных терзаний не страдают. Он совершил нечто такое, что наполнило его отвращением к себе самому.

Вот только это в глазах Александры было не недостатком, а преимуществом. Он был способен стыдиться, винить себя, страдать из-за поступка… На матерого уголовника никак не тянет!

Но объяснять это ему было бесполезно. Предыдущая попытка поговорить с ним показала, что он сейчас абсолютно не способен к диалогу. Значит, придется по-другому.

Александра звонко свистнула – так, что свист получился чуть ли не громче воя Гайи. Этим умением она искренне гордилась, а Эрик, смеясь, называл ее за такое пацанкой. Резкий громкий звук проник в пьяное сознание куда эффективнее слов. Самоубийца замолчал, перестал сетовать на неминуемость своей кары и тупо уставился на Александру. А она не собиралась с ним ворковать, она обратилась к нему тоном, который про себя называла «злой и гадкий полицейский».

– Значит, так! Сюда иди. Никакой смерти не будет.

– Н-но… должен…

– Заткнись и иди сюда, я из полиции, я буду решать, что с тобой делать, если ты совершил преступление, – Александра даже продемонстрировала ему удостоверение, хотя он не мог ничего разглядеть через темную пелену дождя. – Умирать я тебе запрещаю! Иди ко мне, будем разбираться!

Приказной тон подействовал. Мужчина сделал к ней шаг, потом – второй. Он шел медленно не потому, что еще сомневался, подчиниться ей или нет. Его просто вело в сторону при каждом движении. Казалось, что даже сознание удерживается в нем лишь усилием воли.

Это могло привести к беде: на мокрой крыше и трезвому-то удержаться непросто! К счастью, этих двух шагов, которые кое-как вымучил самоубийца, хватило. Гайя, незаметный, быстрый и ловкий, подкрался к нему сзади. Пес был обучен выполнять команды – но умел и принимать решения самостоятельно. Вечный дар тех, кто родился свободным. Теперь он сделал то, что Александра не решилась бы приказать: поднялся на задние лапы и толкнул мужчину в спину.

Самоубийца, конечно же, упал, но не назад, в разинутую пасть бездны, а вперед. Он растянулся на крыше прямо перед Александрой, а она схватила его за руку и перетащила на чердак.

Здесь тоже было холодно и шумно из-за барабанящего по крыше дождя. Но сухо – уже плюс. Она усадила мужчину возле стены, потому что подняться он пока не мог. Его лицо стало безразличным, ничего не выражающим, и Александра без зазрений совести направила ему на глаза фонарик мобильного телефона. Зрачки были расширены. Похоже, в принятии решения прыгнуть с крыши участвовал не только алкоголь.

– Трындец, – резюмировала Александра. – Ты где довел себя до такого состояния? Что ты пил?

– В-водку… Кажется…

– Нет, парень, не только водку, в тебе теперь много намешано. Часть этого коктейля рвется уложить тебя баиньки, часть требует убиться, а мозг не справляется. У тебя алкогольное отравление, как минимум, нужно срочно доставить тебя в больницу!

И тут он, вроде как потерявший интерес ко всему, почти коматозный, встрепенулся.

– Нет! Нельзя… Н-нельзя…

– Серьезно? А умереть можно? Хотя так себе, конечно, аргумент для самоубийцы… Да не бойся ты, я не скажу, что ты собирался сделать, если ты дурки боишься! Скажу, что просто на улице нашла.

– Нельзя!

И было в его глазах что-то такое, что подсказывало: это не просто пьяный бред. Ему и правда страшнее попасть в больницу, чем умереть. Вроде как это не было проблемой Александры, и все же… Она слишком хорошо помнила дни, когда сама нуждалась в помощи, с которой никто не спешил.

– Ладно, будем действовать по-другому… Как тебя зовут? У тебя есть родня? Кому мне позвонить?

Однако на просьбе забыть о больнице период ясности закончился. Мужчина решил, что сейчас самое время снова превратиться в живую куклу, пялящуюся в одну точку. Александре пришлось обыскать его карманы, но и это ни к чему не привело. У него с собой был только кошелек, документов и мобильного не оказалось.

– Да уж, усложнил бы ты полиции задачу, если бы все-таки решил сигануть вниз, – невесело усмехнулась Александра. – Оставить тебя нельзя, в больницу нельзя… Чувствую, я еще пожалею об этом. Гайя, зараза такая, это ты виноват!

Но Гайя, судя по морде, не чувствовал за собой никакой вины.

Александра заставила мужчину подняться на ноги, и он с трудом подчинился. Взгляд все больше стекленел, и это ей катастрофически не нравилось. Нужны были отчаянные меры…

– Я бы сказала, что ты простишь меня за это, когда протрезвеешь, но… Ты это даже не вспомнишь. Хотя попытайся все-таки усвоить: вот что происходит с мальчиками, которые хлещут в клубах всякую гадость!

Она мягко надавила ему рукой на спину, заставляя наклониться вперед, а потом резко ударила коленом в живот. Эффект был именно такой, какого и ожидала Александра – она не раз проделывала этот трюк на австралийских алкашах. Мужчина повалился на четвереньки, и его начало выворачивать наизнанку. Был, конечно, и менее травматичный способ вызвать рвоту, но он не нравился Александре.

Состояние мужчины указывало, что львиная доля дряни, которую он принял, успела усвоиться. Но что желудок очистил – это хорошо, должно стать полегче. Александра посветила фонариком на то, что покинуло тело мужчины, и поморщилась.

– Похоже, ты всю ночь коктейли пил… Парень, это не дело, ты ведь никогда не знаешь, что в них! Ладно, пошли.

До дома оставалось немного – минут десять даже с учетом скорости ее нетрезвого спутника. Эти десять минут стали для Александры последним шансом передумать. Она ведь впускала в свою жизнь нехилые неприятности! Для себя она решила так: если он отключится по пути, она все-таки вызовет скорую. Не хватало еще тащить этого бугая на себе! Да, это принесет ему проблемы, зато избавит от проблем ее. Вполне честно.

Но мужчина словно почувствовал это каким-то немыслимым чутьем и до квартиры дотянул, хотя под конец недолгого путешествия его била крупная дрожь.

Вот тут Александра и порадовалась тому, что у нее была собственная квартира. Теперь уже была.

В принципе, сегодня она могла бы привести незнакомца и в общую с братом квартиру. Этой ночью Яна не было дома, Алиса уговорила его заночевать у нее в гостях, так что объясняться с ним пришлось бы только утром. Но Александра не хотела втягивать его в это. Она осознавала, что мужчина, которого она спасла, еще может умереть, она брала за это ответственность на себя, однако не готова была швырнуть такую же ответственность на голову брату. В такие моменты своя нора спасала.

В первые месяцы после возвращения в Россию она жила в квартире Яна. Это казалось им обоим само собой разумеющимся, близнец обиделся бы, если бы она решила иначе. После четырнадцати лет разлуки им нужно было оставаться рядом, так что Александра не задумывалась о переезде. Но появилась удачная возможность остаться рядом, не мешая друг другу.

Пожилая соседка Яна по этажу собралась продавать квартиру. Благополучно дожив на родине до восьмидесяти лет, она решила, что пора добавить в свое окружение побольше солнца, и вознамерилась переехать к дочке в Италию. Не факт, что дочка в Италии отнеслась к этому с равным энтузиазмом, но чувствовалось, что старушка сумеет настоять на своем.

Надумав продавать квартиру, она в первую очередь пошла к близнецам – знала ведь, кто рядом живет. Она справедливо предположила, что их такое предложение может заинтересовать. Ей хотелось покончить с торгами как можно скорее, не нарвавшись при этом на черных риелторов, которых она боялась до дрожи. В итоге Александра стала обладательницей роскошной трехкомнатной квартиры с набором мебели по цене, которая старушке казалась космической, а Александре – смешной.

Правда, доставшиеся ей бонусом интерьеры были актуальны разве что в восьмидесятых, если не раньше. Ремонта здесь не было давно, зато царил порядок, даривший квартире атмосферу музея. Александра признавала, что это нужно менять, и у нее даже были деньги на ремонт – но не было времени и настроения. Поэтому они с Гайей уже пару недель обитали в гнездовище интеллигентной пожилой дамы.

Вот туда она теперь и привела незнакомца, надеясь, что соседи не видели на лестнице эту странную процессию: она, тянущая на себе полуживого мужика, а следом – бодрый и любопытный Гайя. Решат, небось, что это у Яна теперь проблемы с алкоголем… Хотя не плевать ли, что они там решат?

Она оставила мужчину в коридоре и велела все тем же приказным тоном:

– Раздевайся. Полностью.

После несколько садистской очистительной процедуры он чувствовал себя лучше, но был еще далек от самостоятельного мышления. Он только и мог, что выполнять приказы. Александра постелила ему на диване в зале, а когда вернулась, он уже стоял в прихожей рядом с небрежно брошенной мокрой одеждой. Только теперь, при ярком свете лампы, у Александры появилась возможность разглядеть несостоявшегося самоубийцу.

– И вот это все ты намеревался превратить в фарш на асфальте? – возмутилась она. – Немыслимое транжирство!

Мужчина был моложе, чем она предполагала – даже в нынешнем потрепанном состоянии он выглядел не старше сорока. Обманчивое ощущение лишних лет создавала ранняя седина, но не белые кудри а-ля Санта Клаус в супермаркете, а темная седина – соль с перцем. Лицо молодое, не классически красивое, но приятно запоминающееся – с широкими скулами, высоким лбом, четкой линией подбородка и правильной формы губами, на счастье не слишком полными, но и не слишком тонкими. Глазам достался благородный цвет морской волны, который сейчас старательно портило безучастно пьяное выражение. На лице трехдневная щетина, которая ему не идет, похоже, в иное время он привык чисто бриться.

С лица взгляд скользнул на тело, оценивая его не только эстетически, но и профессионально – привычка полицейской. Фигура хорошая: высокий рост, широкие плечи, узкие бедра, длинные ноги. Спасибо генетике, плюс в детстве определенно был ухожен и не голодал, обеспеченная семья. А вот развитие мышц – это уже указание на образ жизни, который он выбрал в зрелости. Мышцы рук и плечевого пояса развиты, мышцы ног – тоже. Скорее всего, часто катается на велосипеде, играет в теннис, плавает… Возможно, все сразу. Развлечения богатого мальчика, сколько бы лет ему ни было. Мышцы живота, хоть и плоского, мягкие, без пресловутых шести кубиков. Значит, в тренажерный зал он не ходит и спортивным питанием себя не нагружает – иначе пресса в стиле мужских глянцевых журналов не добиться. Скорее, ведет здоровый образ жизни, чем стремится сделать себя показательно красивым, да и вообще, не перенапрягается.

Еще одной примечательной чертой были его руки. Сейчас он их, конечно, изодрал о крышу и обморозил, завтра ему не позавидуешь… Хотя завтра, если доживет, ему будет так хреново, что отдельные виды боли перестанут восприниматься на общем фоне. Но Александра пока думала о том, что обычно руки он бережет, кожа там нетипично гладкая для мужчины, был профессиональный маникюр, однако после сегодняшних скитаний, конечно, ничего не осталось. Значит, работает руками – и хочет, чтобы руки были чуткими.

Она отвела его в ванную, заставила постоять под горячим душем, продолжая осматривать. Шрамов и татуировок нет, было бы сложно его опознать, если бы он… Но какой смысл рассуждать о том, что не случилось?

Горячая вода окончательно его разморила, и он уснул, едва добравшись до дивана. Александра же в постель не спешила, она вернулась в коридор, к вещам, небрежно сброшенным мужчиной.

Там она обнаружила то, что после осмотра самого незнакомца и ожидала увидеть. Одежда была дорогой и качественной, грязной только из-за похождений по заброшенному дому, до этого – чистой и опрятной. Часы швейцарские. Ботинки из натуральной кожи, поэтому на них уже плотоядно косится Гайя.

– Не смей, – велела Александра. – Он – наш гость, и ему нужно будет в чем-то отсюда свалить, потому что оставлять его я не собираюсь, мне и тебя хватает!

Мобильного телефона у мужчины действительно не было, на крыше она ничего не упустила, документов тоже. Зато кошелек оказался примечательным: платиновая банковская карта, но без имени, и около пятидесяти тысяч рублей наличными. Как он, будучи бухим в ноль, не лишился этой суммы в клубе – непонятно. А в том, что он был в клубе, Александра не сомневалась, сами себе люди такие коктейли не смешивают. Особенно если хотят не посмаковать, а ужраться в хлам, так, чтобы решиться на самоубийство.

Больше всего она опасалась найти среди его вещей наркотики. Вот тогда Александра, при всем сочувствии незнакомцу, должна была бы обратиться в полицию. Но наркотиков не было, что бы он ни принял, это тоже досталось ему в клубе.

Она бросила его вещи в сушку, порадовавшись, что успела ее купить: в Австралии она привыкла к такой машинке, а вот у предыдущей владелицы квартиры не было даже представления о том, что это такое. Вещи полегче она развешала в ванной – само должно высохнуть, сушке же предстояло побороться с мокрым насквозь шерстяным пальто.

Лишь после этого Александра решила прилечь. Ей казалось, что бессонница еще не отпустила, что даже безумных событий этой ночи будет недостаточно, чтобы сморить ее. Она собиралась просто полежать с закрытыми глазами – и сама не заметила, как уснула. Видимо, такая награда ей полагалась от мироздания за спасенную жизнь – и сохраненные нервы тех, кто жил по соседству с заброшенным домом.

Организм требовал отоспаться до полудня, но не срослось – в семь утра, когда за окном еще было темно, ее разбудил звонок мобильного. Многим она в такое время склонна была бы отказать в беседе, но номер брата на экране все менял.

Ян тоже не должен был звонить так рано. Предполагалось, что сегодня у них обоих выходной. Он потому и отправился к Алисе! Значит, что-то случилось.

– Слушаю, – отозвалась Александра.

– Сразу извиняюсь, что разбудил, но инициатива не моя, – сообщил Ян. Голос звучал спокойно, а значит, неприятности были не лично у него, уже это радовало. – Прилетела работа.

– С фига ли? А как же вопли про выходной?

– О нашем выходном не оповестили убийцу.

– А нас в Москве трое – убийца и мы? Куда подевались другие следователи?

– Мирно спят, полагаю. Есть причина, по которой делом должны заняться конкретно мы, хотя я, каюсь, и сам пока не до конца разобрался, откуда ноги растут.

– Значит, разберемся вместе, – рассудила Александра. – Хотя ноги никогда не растут из привлекательного места. Куда ехать?

– Я тебе скину адрес.

– Окей, там и встретимся.

Строго говоря, ей вообще не обязательно было ехать. Это у Яна тут начальство, с которым он не может спорить. Александра по-прежнему работала на полицию Австралии, программа «обмена опытом» была инициирована по ее просьбе. Не было никаких должностных инструкций, обозначающих, что она обязана делать, что – нет. Так ведь дело не в карьере! Ее главной целью было оставаться рядом с братом, она и так уже была на расстоянии слишком долго.

Поэтому Александра поспешно оделась, достала из сейфа оружие и только потом заглянула в гостиную. Незнакомец все еще был там – мирно спал и, к счастью, дышал достаточно заметно, чтобы не пришлось проверять пульс. Раз дотянул до утра, уже не помрет, одной проблемой меньше!

Хотя при пробуждении ему придется несладко, это как ни крути. Будить его сейчас – себе дороже, и Александра решила ограничиться запиской: «Сняла тебя вчера с крыши, ты был не в форме, молчал, как партизан, пришлось брать к себе. Телефон я не брала, с чем тебя нашла, то и отдаю. Одежда в ванной и в сушке. Еда в холодильнике. Бери что хочешь, мне не жалко. Решишь свалить – просто хлопни дверью посильнее, замок закроется сам. Больше не бухай».

Рядом с запиской она оставила на журнальном столике часы незнакомца, его кошелек, стакан воды и упаковку растворимых таблеток аспирина. Этого, по ее мнению, было вполне достаточно, чтобы уйти со спокойной совестью. Ее нисколько не тревожило то, что у нее в квартире теперь незнакомец без присмотра, красть там все равно нечего. Да и не похож он на человека, который будет из чужой квартиры ложечки выносить…

Эта возня задержала ее, и к месту преступления она добралась позже, чем Ян. Хотя и не сильно – брат дожидался ее на парковке. Он заметил приближение Александры издалека: сложно упустить из виду ярко-красный Джип Вранглер. Найти такую машину оказалось непросто, но Александре хотелось – точно такой же автомобиль был у нее в Австралии.

Ян выглядел бодрым и выспавшимся, встречи с Алисой всегда шли ему на пользу, хотя он упрямо отказывался это признавать. Александра на эту тему не давила, она прекрасно видела, что Алиса – девочка умная, она приручит ее брата сама, постепенно, если задастся такой целью.

– Долго вы, – оценил Ян, когда она выбралась из машины. – Хотя вы были ближе!

– Гайе приперло погулять, пришлось задержаться!

Гайя бросил на нее укоризненный взгляд, словно распознав ложь. Александра этот взгляд выдержала: если отбросить все подробности, именно пес виноват, что у нее на диване самоубийца теперь валяется!

– Ты хоть воспользовался этой форой, чтобы выяснить, как мы оказались втянуты в расследование, которое полагалось вести кому-то другому? – поинтересовалась Александра, стараясь побыстрее увести разговор от своего опоздания.

– Кое-что я знал изначально. Пашка позвонил.

– Пашка? Он здесь при чем?

– Он попросил меня лично заняться этим делом.

Это и правда было неожиданно. Во-первых, их старший брат работал адвокатом, он не обязан был следить за всеми убийствами Москвы. Судя по всему, преступление произошло этой ночью, тут полиция только-только к работе приступила! Во-вторых, с тех пор, как вернулась Александра, братья были на ножах как раз из-за нее. Они общались очень мало, и каждый считал другого законченным придурком. Чтобы Пашка переступил через свое неоправданно раздутое эго и попросил о помощи, должно было случиться нечто особенное!

– Но это все, что я знаю, – добавил Ян. – Павел Великий отказался давать объяснения, сославшись на то, что нам нужно спешить. Я думал, что, когда я приеду, станет очевидно, при чем тут кровь от крови нашей.

– Но не стало?

– Вообще не стало. Я понятия не имею, что это за дом. Пашка на другом конце города живет! Дом, на самом-то деле, был хороший. Не элитный и не очень новый – но уже из построенных в двадцать первом веке. Дом для верхушки среднего класса, которая стремится жить в городе, но при этом в тишине и в окружении зелени. Не высотка по нынешним меркам, девять этажей, яркая штукатурка на стенах, просторные застекленные лоджии. Многие уже украшены к Новому году. Тот уютный мирок, про который, – и для которого, – снимают рождественские комедии. Теперь вот этим людям предстоит столкнуться с яркими пятнами полицейского ограждения, сплетнями об убийстве, плохо замытыми следами крови… Так себе подарок к празднику.

На месте преступления уже начали работу эксперты, у ограждения дежурили полицейские, потому что некоторые особо активные жители дома рвались посмотреть, что же произошло. До Александры даже донесся обрывок диалога на повышенных тонах:

– Я председатель товарищества собственников, я право имею!

– Да хоть Папа Римский, не положено!

– У меня должность!

– Придуманная должность!

Тут дежурный был прав: ни у кого из жильцов не было права совать свой нос в дела полиции.

Дом закрывался на массивную железную дверь с домофоном. Замок исправно работал, но это не такая уж надежная защита, Александра знала с десяток способов пробраться внутрь подъезда, не привлекая внимания. Убийца тоже знал.

В холле, просторном и чистом, консьержа не было, и вот это уже куда важнее. Консьерж – он свидетель понадежней, чем домофон. Пока это все, что Александра успела выяснить после беглого осмотра, дальше нужно было обращаться к брату:

– Что уже известно? Я ж не думаю, что ты снежинки языком ловил, дожидаясь меня!

– Какое там? Снега уже две недели не было, пришлось заниматься делом! – усмехнулся Ян. Никакие записи он не вел, как и Александра, он прекрасно запоминал детали преступления, над которым работал. – Убита была местная жительница, ее опознали сразу. Алена Чубарова, двадцать лет. Жила в квартире на восьмом этаже.

– Откуда в двадцать лет квартира в таком доме? – удивилась Александра. – Мама-папа постарались?

– То есть, вариант с честно заработанным жильем ты не рассматриваешь?

– Не слишком пристально.

– И не зря. Квартира принадлежала не ей, она соседям называлась квартиранткой. Как платила за жилье – выясним. Владельцем квартиры значится некий Валентин Бочков, с ним позже познакомимся.

– Так где ее убили? В квартире?

– Если бы в квартире, так быстро бы не нашли, – указал Ян. – Ее убили на лестнице. Вообще, тут отличный лифт, которым и пользуется большинство жителей. Но нашелся один ЗОЖник, который лифт не признает как явление. Он спускался по лестнице около шести утра, направлялся на работу. Он и обнаружил тело Алены.

– Ты это тело видел?

– Нет еще, тебя ждал. Но видел тех, кто видел тело. Смущены и зелены. Говорят о маньяке, так что… Уже можно догадаться, почему вызвали именно нас.

Вызвали, на самом-то деле, не близнецов, а только Яна, но причину действительно легко угадать. Он уже успел заработать репутацию одного из самых талантливых следователей по особо сложным делам. Что, впрочем, не объясняло не в меру активное участие Пашки.