Loe raamatut: «Верни волкам»

Его пытались удержать, а он все равно прорвался. Потом ему сказали, что кому-то он лицо разбил, кому-то руку повредил. Он этого не помнил, и ему было все равно.

Тогда весь мир стал странным: маленьким и как будто плоским. Не картина даже, а комикс какой-то – слишком яркие цвета, слишком черные тени. Ограниченное пространство… или просто туннельное зрение. Сергей не различал, что находится вокруг него, кто говорит с ним. Это было неважно.

Потому что он уже увидел машину, узнал ее. Он до последнего надеялся, что спасатели ошиблись, позвонили ему случайно, а теперь утратил такое право. Он издалека понял, что это она, окруженная языками рыжего пламени, затухающего под серой пеной. Еще утром – идеальная любимая игрушка, «Смотри, какая! Спецзаказ!». Теперь – потерявший форму кусок металла, белого от краски, черного от копоти, красного от крови.

Земля сохранила следы того, что здесь произошло, избавила от необходимости задавать вопросы. Машина слетела с дороги, взрыла капотом влажный после долгих дождей чернозем. Пролетела на бешеной скорости, которая никому не оставила бы шанса. Разбилась о стволы старых деревьев и серые валуны.

Машина была дорогая, но даже этого оказалось недостаточно, чтобы уберечь водителя от такого удара. Сергея уже не сдерживали, позволили подойти к человеку, находившемуся внутри. А Сергей, только что рвавшийся вперед диким зверем, вдруг почувствовал, как ноги онемели, будто ватными стали. Каждый шаг длился тысячу лет. В голове почему-то зазвучал голос матери: «Ты только убереги его, Сережа…» Тогда казалось, что – конечно, да! Все будет хорошо. Уж на его смерть Сергею смотреть не придется, потому что старшие братья уходят первыми.

А сложилось иначе. Вадим был еще жив, но любой, кто взглянул бы на него в этот миг, не усомнился бы: это ненадолго. Финал это. Даже яркий свет установленных поблизости прожекторов не позволял определить, где заканчивается металл и начинается человеческая плоть. Одно слилось с другим, и жизнь отчаянно цеплялась за то, что уже не могло ее удержать. Дождь усилился, разбавляя кровь.

Хуже всего оказалось то, что Вадим не потерял сознание. Почему-то. Лучше бы ему не видеть, не знать, не понимать… А он перевел взгляд на старшего брата и улыбнулся жуткой, кровавой улыбкой. Сергей знал, что не забудет ее никогда, просто в тот момент не раздумывал об этом. Память снова издевалась над ним, подкидывала день, который закончился много лет назад, и детский голос: «Сереж, да я в порядке, просто царапина!»

Оцепенение длилось недолго, Сергей подавил его, вырвался из плена страха, бросился вперед. Упал на колени в грязь, пропитанную кровью. Осторожно взял обеими руками единственную уцелевшую руку брата. Холодная кожа под горячей кровью. Как будто уже мертвая кожа, хотя глаза Вадима все еще двигались, смотрели то на Сергея, то куда-то в сторону, в ночную тьму, туда, где ничего не было.

Сергей заставил себя ободряюще улыбнуться:

– Ну как же так, мелкий? Я тебе говорил сто раз – не гонять! Ничего, сейчас в больничке отлежишься, а потом еще год будешь у меня без машины сидеть! Два года! Гонщик хренов!

Глаза младшего брата были мутными в белесом свете, будто пленкой затянутыми. Посеревшее лицо исчертили темные полосы крови, вырвавшейся из носа и рта. Вадим попытался что-то сказать, но в груди странно захрипело… Сергей не подозревал, что человеческое тело способно на такие чудовищные звуки.

Он впервые видел смерть так близко. Про родителей ему сказали, когда все уже закончилось. Он и не представлял, что это на самом деле так страшно. Он попытался убедить себя, что еще есть надежда, но его разум был злым и упрямым. Как бы сильно он ни сжимал руку младшего брата, удержать Вадима он уже не мог.

Вадим снова попытался заговорить. Он, пожалуй, тоже понимал, что умирает, уже вот-вот… Но остались слова, которые были для него важнее собственной смерти. Ему было больно говорить, это чувствовалось, он захлебывался и задыхался, однако не оставлял попытки. Сергей бросил беспомощный взгляд на врачей, но они отошли подальше. Все всё понимали и ничего сделать не могли.

Вадим справился и без них. Он заставил голос подчиниться ему – последний раз. Младший брат всегда был упрямым, он и теперь добился того, чтобы слова все-таки прозвучали.

Вот только это были совсем не те слова, которых Сергей ожидал – или мог понять.

– Верни волкам… – прошептал Вадим. Поток крови усилился, заглушая речь, дыхание звучало рвано, громче голоса. – Это… Это Виктор Стромов…

Смысла не было. Сергей ждал. Он запретил себе думать о прошлом и будущем, он хотел удержать этот миг. Может, последнее послание все исправит и уменьшит боль потом, когда придется принять правду?

Но иного послания не было. Он только уловил момент, когда живое тело стало мертвым – страшный, ни на что не похожий момент. Сергей хотел отвернуться от него, обмануть себя, а не смог, его приговор произнес один из стоявших рядом спасателей:

– Все, отмучился. Давай, уводи отсюда родственника, будем доставать труп…

* * *

Они нарушили перемирие в 17.15. Не то чтобы Ната специально следила за временем, просто именно в тот момент бросила взгляд на часы. Совпало. Она проверяла, сколько времени осталось до конца рабочего дня, и тут взвыла пожарная сирена.

Ната почему-то сразу поняла, что это они, про случайный пожар даже не подумала. Вроде как и оснований не было, ведь до сегодняшнего дня они вели себя относительно мирно. Похоже, самое время поверить в интуицию и дурные предчувствия…

В офисе никто не задержался, они вышли вместе, быстро. Безопасник, проводивший инструктаж, ими наверняка бы гордился. Коридоры стремительно затягивались дымом, но жара и пламени не было. Люди заметно нервничали, кто-то испугался, кто-то скрывал нервозность за дурацкими шутками. Однако паники не было – уже хорошо! Служба безопасности среагировала быстро: прислали охранников, следивших за тем, чтобы люди нашли двери и не заблудились в дыму.

Ната хотела идти к выходу вместе со всеми, клубы странного сизо-бежевого дыма пугали ее. И она уже почти пошла – а потом заметила темный силуэт, направившийся в другую сторону. Туда, откуда зловещими змеями выползал дым.

Сергея Леонова она узнала без труда: двухметрового коллегу не нужно разглядывать, он такой один. Двигался он уверенно, спокойно, так что Ната ни на миг не заподозрила, что он заблудился в дыму и нуждается в помощи. Нет, Сергей по-прежнему был человеком, который точно знает, что делает.

Как, впрочем, и всегда. Ната об этом не болтала, но она радовалась каждой возможности поработать с ним. Другие тимлиды вели себя по-всякому: вопили, если что-то не получалось, подставляли подчиненных, чтобы не нарваться на гнев начальства, перекладывали вину и ответственность. Но только не Сергей Леонов. Он как раз был невозмутим, как скала, в любых обстоятельствах. В сочетании с редким умом это обычно приводило к тому, что его команда показывала лучший результат.

Сергей действовал с практичностью машины и не принимал эмоциональных решений. Если он сейчас пошел в пелену дыма, так было нужно. Он никого с собой не позвал, и у Наты не было причин следовать за ним, а она не сдержалась. Ему она, как ни странно, доверяла больше, чем себе.

– Сергей, подожди!

Он задержался всего на секунду, но Нате этого хватило, чтобы поравняться с ним. Светло-голубые глаза разглядывали ее невозмутимо, без раздражения. Нату это всегда поражало: при совершенно некрасивых с точки зрения эстетики отдельных чертах природа умудрилась обеспечить Леонову привлекательную внешность. Объяснения этому не было, однако объяснение не всегда и нужно.

Они с руководителем были на «ты», но на этом их неформальное общение заканчивалось. Нельзя сказать, что они стали друзьями, Сергей умел общаться со всеми одинаково приветливо и холодно – так, чтобы они не боялись руководителя, но и не расслаблялись рядом с ним. Ната понятия не имела, как он к ней относится и что о ней думает, но сейчас это было не так важно, как причины, заставившие его направиться в пустой коридор.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он. – Тебе лучше дождаться на улице с остальными.

– Кто-то же должен проследить, чтобы ты не сгорел!

– Я на воздухе не сгораю, а пожара нет. Это они.

– Я знаю, – кивнула Ната. – Мне почему-то сразу показалось, что это они.

Пожалуй, прозвучало как попытка выслужиться перед начальством – мол, вы догадались и я догадалась, мы так похожи, Сергей Владимирович! Нате было все равно, правды она не стеснялась никогда.

Сергей не стал спорить, он направился вперед, туда, где завеса дыма становилась ослепляющей. А Ната только теперь заметила то, что должна была обнаружить с самого начала.

Дым не вредил им. А ведь настоящий дым при пожаре куда опасней, чем огонь! Он ослепляет, он душит, вызывает головокружение. Он убивает за считаные минуты, он хуже яда! Однако дым, через который они шли, ядом не казался. Он лишь чуть пощипывал глаза и горло, не более. У него даже запах какой-то странный был… как будто ваниль? Или имитация клубники?

Нате не нужно было спрашивать, что это значит, она и так поняла. Сюда приволокли дымовые шашки, такие обычно используются на всяких фестивалях. Но если на открытом пространстве дым просто создает эффектные завесы, то в помещениях вполне успешно имитирует пожар.

Не нужно гадать, кто это устроил. В компании уже давно шли разговоры о том, что «Последние люди» скоро устанут от бессмысленного сидения под забором.

Впервые малолетки появились на дороге возле компании зимой. Тогда это показалось то ли глупой шуткой, то ли мелкой пакостью от конкурентов, но точно не серьезной проблемой. Группа молодых людей, все – не старше двадцати пяти, устроила протест на обочине, да еще и по непонятному поводу. Стояли морозы, надолго протестующие не задержались, даже полицию вызывать не пришлось. Казалось, что глупость исчерпала сама себя.

Но так, конечно же, не бывает.

Протестующие возвращались снова и снова. Охране и руководству пришлось все-таки вникнуть в то, чего хочет это плохо организованное стадо. Компания ведь работала как обычно, ничего особенного не происходило, не было ни единой причины устраивать какие-то там протесты!

Однако оказалось, что, если причин нет, их всегда можно выдумать. Малолетки объяснили, что они – представители новоиспеченной организации «Последние люди», созданной для защиты человечества от восстания машин и прочих неприятностей. Им, протестующим, стало известно, что в «Заслоне» разрабатываются нейросети, призванные заменить людей во всех сферах жизни. Как только этот этап будет завершен, машины начнут сокращать популяцию бывших хозяев планеты до строго заданной компьютером цифры.

Сначала над малолетками посмеялись как над скорбными умом. Решили, что они наиграются и угомонятся. Однако движение «Последних людей» получило неожиданную популярность в интернете – что, учитывая их идеи, было несколько иронично. Число протестующих возрастало по мере того, как улучшалась погода.

Скоро стало очевидно, что проблема не исчезнет, а усугубится. Руководство компании попыталось решить вопрос цивилизованно. «Последним людям» объясняли, что – да, «Заслон» работает с нейросетями, однако ни одна из них не призвана заменить человека. Или устроить восстание. Или сократить чью бы то ни было популяцию. Нейросети разрабатываются для вполне понятных и конкретных целей, они должны улучшить жизнь человечества и даже продлить ее. Директор лично предлагал провести лидерам движения экскурсию по предприятию, чтобы показать, что тут никого не заменяют на роботов и не перемалывают в фарш.

«Последние люди», конечно же, отказались. Но этого следовало ожидать: их аргументы изначально сшивались белыми нитками, разумный спор был как раз не в их интересах. Некоторые сотрудники сразу предлагали силовой метод решения. Однако руководство рассудило, что с людьми так обращаться нельзя, люди заслуживают уважения, пусть даже не самые умные из них. Малолеткам позволили стоять за воротами.

Теперь, пробираясь по застеленному дымом коридору, Ната вспомнила, что Сергей был среди тех, кто сразу предлагал действовать жестко. Он с первых дней терпеть не мог «Последних людей» и даже не скрывал этого. А для невозмутимого Леонова такая откровенная нелюбовь сродни ярости! Казалось, что для него это личное, хотя… что тут может быть личного?

Когда стало известно, что протестующим детишкам позволили остаться, он сразу сказал:

– Дождетесь беды.

И, как всегда, оказался прав.

Акции «Последних людей» были мирными и даже красивыми только на первых порах. Ната, помнится, и сама с любопытством разглядывала, как девушки раскладывали на снегу ярко-красные цветы. Пока протестующие держались обочин и ограничивались плакатами со страшными пророчествами, они не особо мешали.

Однако они определенно не собирались останавливаться на достигнутом. Они начали орать. Они стояли там же, одетые в основном в белое, держали плакаты – и кричали. Не слова, нет, им хватало звука. Они очень умело и организованно сменяли друг друга, и вопли не утихали ни на миг. Шум постепенно стал нервировать сотрудников, и руководству пришлось реагировать.

Вызвали полицию, протестующих забрали. Попытались поговорить с ними, выяснить, чего они вообще хотят. Оказалось – закрытия компании и полного уничтожения всего оборудования. Ну и здание неплохо бы снести, а на его месте построить детские садики и школы. Не хотите? Тогда «Последние люди» продолжат борьбу!

Стало ясно, что переговоров не будет, и обе стороны подготовились к долгому противостоянию. Малолетки приходили постоять под забором. Если они молчали, их не трогали. Если орали – вызывали уставших, уже привыкших к этому маршруту полицейских. В какой-то момент даже журналисты потеряли интерес к «Последним людям» и перестали приезжать.

Протестующие тоже заметили это, они теперь появлялись куда реже и проблем не доставляли. Ната тогда понадеялась, что наступил финал. Весна уже, лето скоро, что, подросткам делать нечего?

– Похоже, перемирие! – объявила она.

Но Сергей и тогда был неумолим:

– Затишье перед бурей.

Прошло несколько дней – и вот уже воет сирена, а коридоры заполнены дымом. Думать о том, кто был прав, стало бессмысленно, и так ведь понятно. Теперь Нате хотелось узнать, что Леонов планирует делать дальше.

Сергей не запрещал ей идти с ним и не пытался вызвать охрану, значит, не считал, что впереди будет опасно. Казалось, что он и теперь спокоен, но Ната достаточно хорошо изучила его, чтобы понять: ничего подобного. Костяшки пальцев побелели, зубы сжаты, брови нахмурены. Злится, сильно злится… Но почему?

А потом они дошли до холла, в который ворвались «Последние люди», и Нате стало не до размышлений о своем спутнике. Увидев то, что тут творится, она выругалась так, что словарному запасу позавидовал бы и завхоз.

Дым уже развеивался, он отыграл свою роль, малолетки успели сделать то, что хотели. Теперь им даже нужно было, чтобы их стало хорошо видно, ведь к ним подбирались журналисты, наверняка ими же и вызванные. «Последние люди» прорвались в холл, разбив окна и стеклянные двери. Охрана пыталась их остановить, но протестующих оказалось слишком много – человек тридцать, не меньше. И что вообще с ними делать, стрелять по ним? Нет, в зал пробрались в основном подростки, не вооруженные, и охране пришлось отступить.

Доступ к служебным помещениям заблокировали, но туда малолетки и не прорывались, ограничились холлом. Подростки лет шестнадцати-восемнадцати, заполонив помещение, сделали то, чего от них никто не ожидал.

Они скинули с себя всю одежду, облились то ли кровью, то ли красной краской и плюхнулись на пол. Теперь они сидели там, в холле, в окружении грязи и крови, и голосили о том, что человечеству нужно одуматься, пока искусственный интеллект не поработил всех без исключения.

Охрана наверняка уже эвакуировала людей на другую сторону здания. Не из-за угрозы пожара, просто чтобы не смотрели на кровавый перформанс. Вывести малолеток самостоятельно сотрудники не пытались, голого подростка хватать – себе дороже! Где-то вдалеке уже слышался отзвук полицейских сирен. Охранники ждали, протестующие голосили, журналисты фотографировали.

Сергей ждать не стал. С тяжелым вздохом он направился к замершим на местах подросткам, и Ната снова пошла за ним, сама не зная, зачем. Просто мир, в котором она оказалась, смотрелся таким безумным, что ей невольно хотелось остаться рядом с единственным спокойным человеком.

Сергей миновал первые ряды окровавленных подростков и остановился рядом с пухленькой девушкой лет шестнадцати, вопившей чуть ли не громче всех и испепелявшей мужчину ненавидящим взглядом. Досадливо поморщившись, он стянул пиджак и накрыл им возмущенную девицу.

– Неожиданно! – опомнилась Ната. – А почему из всех орущих дур ты выбрал именно эту?

– Потому что из всех орущих дур именно эта дура – моя дочь.

* * *

– Я тебя ненавижу! – кричала Алина, заливаясь слезами. – Ты продался корпорациям! Из-за тебя погибнут миллионы людей, а тебе плевать, лишь бы кошелек набить!

Дальше Сергей уже не слушал. Во-первых, повторяла она такое не первый раз, и вряд ли у нее появились новые аргументы. Во-вторых, он изначально знал, какой высокопарный бред ему попытаются предъявить. Для него и первая беседа с дочерью не стала откровением. Если его что и удивило, так то, что Алина оказалась достаточно наивна, чтобы связаться с подобной организацией. Хотя и это можно понять… «Последние люди» действовали очень грамотно.

Сергей стал одним из первых, кто предупредил, что от них будут проблемы. Это было еще в прошлом году – когда они не шлялись ни на какие протесты и только набирали паству в интернете. Он узнал о них, потому что следил за всеми упоминаниями компании «Заслон».

Он обратил внимание службы безопасности на то, что это сообщество готовится ударить. Егор тогда отмахнулся:

– Да перестань ты! Эти их лидеры полный бред несут.

– С бреда все и начинается.

– Ой, слушай! Кто в юности не протестовал, тот и не жил, считай! – рассмеялся Егор.

Тогда Сергей и понял, что предупреждать пока бессмысленно. Он продолжил наблюдать.

На первый взгляд казалось, что идеи «Последних людей» действительно никогда не пересекались со здравым смыслом. Чистый популизм, разбивающийся о разумные аргументы. Очень условное представление о работе нейросетей. Намеренная демонизация компьютеров.