Loe raamatut: «Скрижаль Исет. Последний суд»
Пролог
В пятнадцатом сепате Та-Кемет – Унуте – царил покой.
Большую часть жителей составляли учёные, писари, жрецы и иные ищущие знаний смертные. Они не чувствовали никаких изменений мира, окунувшись в собственные великие думы. Ремесленники и земледельцы, обеспечивающие жизнь сепату, тоже не тратили время на обращение к интуиции – они продолжали трудиться, не зная, что привычному существованию вот-вот придёт конец.
Но не все в Унуте были слепы. И земную обитель Тота наполняла звенящая тишина, в которой так отчётливо ощущалась тревога.
– Почему ты остановился? – верный сфинкс сошёл со своего места, по-кошачьи кладя голову на стол бога.
Перед Тотом лежал новый папирус, пока ещё чистый.
– Мы подходим к тёмной части той нити, что я избрал.
– Так опиши другую.
– Поздно. Папирусы исписаны. Быть может, в ином мире, в иных нитях они тоже уже существуют. Возможно, их держат в руках, читают, ждут.
Бог упёрся лбом в сцепленные руки.
«Зря он избрал такой юный облик, – думал сфинкс. – Когда он мучится от собственных деяний, то выглядит совсем мальчишкой. Не Трижды Великим уж точно…»
– Я хочу увидеть её, – прошептал Тот, зажмурившись. – Она всегда помогает мне вспомнить, почему всё происходит так, как должно.
– Перенесись в Дуат. Думаю, она не будет против ненадолго оставить без присмотра весы и поговорить с супругом.
Сфинкс знал Тота уже целую вечность. Он видел его задумчивым, печальным, встревоженным, даже капризным, но никогда – злым. А сейчас бог мудрости с нескрываемой яростью ударил кулаком по столу, раскалывая его пополам.
Цветные искры силы окутали помещение. Они исчезли столь же внезапно, как появились, но сфинкс успел ощутить их жар.
– Что ты творишь?! – он отшатнулся, готовый выпрыгнуть обратно в коридор.
Бог встал из-за ставшего бесполезным стола и отвернулся, скрывая лицо от сфинкса.
– Я буду делать то, что должен. Я знал, как всё будет с самого начала. Все нити вели к этому, – его отрывистые, полные горечи слова звучали глухо. – История аментет, что обрела чувства, истории богов, моя история… Всё это важно. Они могут окончиться сотнями разных исходов, влияя на весь мир. Но…
Трижды Великий замолчал.
– Но – что?.. – не выдержал сфинкс.
– Есть в этих нитях то, что неизбежно.
Страж Тота не был особенно чутким существом, но он слишком хорошо знал ту боль, что звучала в словах бога.
– Неужели с Маат что-то случится? – с затаённым страхом спросил он.
– Нет, – солгал Тот.
Он давно смирился с теми знаниями, что были ему даны. Давно перестал вглядываться в варианты собственного будущего. Но Маат… Богиня была для него исключением во всём.
«Я ведь обещал себе быть с ней то время, что нам отмерено, – думал Тот, отряхивая от щепок папирус, на котором ему предстояло писать. – Просто мне всегда казалось, что этого времени будет больше».
Сфинкс всё-таки решился задать последний вопрос, прежде чем оставить Трижды Великого наедине с его бременем:
– Вы с ней ещё увидитесь?
– Да, – кивнул Тот. – Один раз.
Улыбнувшись, слишком ровно и спокойно, он добавил:
– Аментет в Дуате. Пора записать следующий шаг её истории.
«А кто запишет твою, владыка Тот?» – думал сфинкс, вновь застывая статуей у входа в покои бога.
Четвёртый папирус
Дыхание судьбы
Я думала, что ненавижу песок,
Но он преподнёс мне ценный урок.
Глава I
Дуат
Её тело было его упрёком —
Его личная вечная рваная рана.
И во сне самом душно-глубоком
Его дикая ярость была песчана.
ТА-ДЕШРЕТ. ДВОРЕЦ СЕЛКЕТ
Богиням не пристало испытывать страх. Но Бастет сковывал леденящий ужас. Её руки и ноги были оплетены алыми цепями.
«Я не чувствую силы… – думала она, с трудом открывая глаза. – Почему мне больно?!»
Попытавшись пошевелиться, она поняла, что конечности онемели, и теперь их начинали пронизывать резкие уколы боли. Словно богиня была простой смертной.
– Доброе утро, радость, – глубокий женский голос проник через звон, всё ещё раздающийся в ушах Бастет.
Она окинула взглядом место, где оказалась.
То был огромный пустынный зал, пол которого покрывали песчаные барханы, то и дело меняющие своё расположение под порывами горячего ветра. Полуразрушенные ступени – единственное, что не заметал песок – вели к чёрному трону, собранному из сотен скорпионов. Взглянув на него, Бастет прикрыла глаза – их ослепила желтая вспышка света, исторгнувшаяся из бесконечно высокого разлома в стене за троном.
Этот разлом вибрировал силой. В нём виднелись исполинские силуэты таких странных форм, что даже богиня за всю свою вечность не видела ничего подобного.
Не обращая внимания на ужас, искрививший лицо Бастет, ей с трона спокойно улыбалась высокая темноволосая женщина.
– Так и будем молчать?
Наконец пленнице удалось сфокусировать на ней взгляд.
– Селкет… Почему? – богиня попыталась встать, разорвать алые путы, но смогла лишь остаться на коленях.
Над залом пронёсся мягкий женский смех. Он шелестел, как песок, скользящий по полу.
– Прости меня, прелестная радость. Я не хотела, чтобы наша новая встреча происходила именно так.
Бастет чувствовала жжение в глазах. Богине радости нельзя было плакать от горя. Но как сдержаться, если позади остался целый сепат, так жестоко разрушенный в день светлого праздника? Как не горевать, если в памяти так свежи были крики людей, которых богиня клялась защищать?
Нет… Она не могла не плакать. Слишком жестоко расправились чудища Та-Дешрет с полным радости и удовольствий сепатом.
– Зачем ты это сделала?! Почему ты разрушила Бат? – закричала богиня.
– Это было необходимо, – ответ был спокойным, почти ленивым.
– Осирис! Царь наш! – Бастет воззвала к единственному, кто, по её мнению, мог прийти на помощь.
Крик сотряс стены зала, не выходя за их пределы ни божественным посланием, ни даже простой молитвой. Больше она ничего не могла сделать.
Селкет наблюдала за ней со спокойной отстраненностью. о
– Не терзай себя, радость. Лучше скажи, тебе больно?
Бастет зарычала, как львица, смотрящая на убийцу своих детей и не способная отомстить.
– Отвечай, – повторила Селкет, и её глаза засветились ржаво-красным цветом. – Почему тебе больно?
Цепи сдавили пленённую богиню, вырывая из её горла новый яростный крик:
– Ты убила их!
– Да… – губы богини скорпионов растянулись в улыбке. – Боль потери – это хорошо. С ней ты должна меня понять.
Селкет кивнула, словно соглашаясь со своими мыслями.
– Подаришь мне радость? – она подалась вперёд.
Бастет инстинктивно отшатнулась, чувствуя, как цепи натянулись вновь.
Но Селкет не поднялась с трона. Она замерла, снова скрываясь за светом своей силы.
– Рано. Ты нужен мне там…
«Она говорит не со мной», – поняла Бастет, видя, как за ржаво-красным сиянием закатились глаза богини.
– Найди её, – приказала Селкет незримому собеседнику. – Да… В пасть стражей. В небытие.
Магия погасла, и мрачная богиня вновь улыбнулась. Эта улыбка не касалась её глаз, оставаясь лишь неестественным изгибом на губах.
– А теперь, радость, я расскажу тебе кое-что. И дам выбор: принять меня или кануть туда, откуда даже боги не возвращаются.
– После того, что ты сделала, я никогда тебя не приму! – выплюнула Бастет.
– В отличие от Царя, которого ты так яростно пыталась призвать, я предпочитаю давать выбор. Поэтому – воля твоя. Не примешь, так принимай тьму.
Новый крик богини радости отразился от стен песчаного зала. То был крик боли и отчаяния. А вторил ему глубокий шелестящий смех – то ли из горла Селкет, то ли из разлома за её спиной.
ТА-КЕМЕТ. ТАЙНЫЙ ВЫХОД ИЗ БАТА
Атсу бежал навстречу Ифе, как жаждущий к оазису в пустыне.
Он ни на мгновение не позволял себе усомниться в том, что она пережила нападение чудовищ на Бат, и его вера была вознаграждена. Девушка стояла у арки, оплетённой зеленью, – тайного выхода из сепата. Она улыбалась, глядя на вора и грешного бога, бегущих к ней.
Атсу ощутил короткий толчок в бок от Сета, но даже не обратил на него внимания, спеша обнять аментет, спеша почувствовать, что она действительно жива. Однако грешный бог опередил его.
Сет обнял Ифе… странно. Это больше походило на резкий толчок, чем объятия.
На мгновение Атсу отвлёкся – в конце запылённой пустынной улицы послышался крик Кейфла:
– Ифе! Атсу!
Каратель и принц тоже приближались. Как и вор, они видели Сета, упавшего на колени с телом в руках.
«Что?..» Атсу заметил рукоять своего кинжала. Коснулся перевязи на поясе, запоздало понимая, что раз он торчал под рёбрами Ифе, то там его быть не могло. «Нет… Этого не может быть».
Кейфл подбежал к нему первым.
– Живые! Слава хека… – принц замер.
Он был умным юношей. Слишком умным. И тренированный ум не дал ему шанса постепенно осознать увиденное, лишь сразу убил истиной.
– Ифе.
«Моя Ифе…» – руки Кейфла пробрала дрожь.
К этому моменту Атсу тоже понял, что произошло. Он позволил себе осознать, что Сет только что убил Ифе.
– Нет! – крик вора мог приманить чудищ, но ему было всё равно.
«Сейчас они кинутся на меня, – Сет поднял взгляд на Атсу и Кейфла. – Но времени на это нет».
Грешный бог посмотрел туда, где ещё недавно стояла воительница. Конечно, там больше никого не было. Только мелкие завихрения песка. Зато Сет вновь ощущал свою силу, покинувшую его в зале дворца Бастет.
– ПРЕДАТЕЛЬ! – с надрывом кричал Кейфл.
– Убью! – обещал Атсу.
Ни вор, ни принц не успели сделать даже шага в сторону Сета – бог ухмыльнулся наигранно и горько. Он слышал такие крики уже не раз.
– Вы же знали, кто я, – хрипло сказал он.
Алый всплеск его силы окутал Атсу и Кейфла, заставляя их замереть.
И Сет быстро обратился к Анубису.
– Подойди.
– Подлость, достойная тебя, Сетх, – на лице Карателя возникла шакалья маска – к нему тоже вернулись силы.
– Подойди сюда! – зарычал Сет, встретившись взглядом с сияющими зелёным глазами.
Анубис шагнул ближе. Он посмотрел на тело девушки, лежащее на коленях грешного бога.
«Я ведь хотел, чтобы она отправилась в Дуат. Там её ждёт небытие», – думал он, скользя взглядом по приоткрытым губам смертной.
Бог неслучайно призвал маску на своё лицо, ведь эмоции, что на нём сменялись, не должны были терзать Карателя, видящего смерть грешницы.
И всё же они странным образом терзали его.
– Я убью тебя, Сет, – спокойное обещание Анубиса было таким же привычным грешному богу, как крики ненависти смертных.
– Ты покровитель погребальных ритуалов, – тихо сказал Сет.
– Если собираешься оправдаться новой лживой речью, то не стоит.
Пропустив издёвку племянника мимо ушей, Сет продолжал:
– Свяжи её в моменте смерти. Оставь часть души здесь.
– Ты бредишь, убийца.
– Сделай, как говорю! Иначе весь мир во главе с Дуатом станет таким, как этот город сегодня!
«О чём он говорит? – не понимал Анубис. – Неужели думает, что я всё ещё готов по первому требованию делать так, как он хочет? Эти времена давно прошли».
В последний раз, когда Каратель послушался дядю, всё закончилось слишком трагично.
ДУАТ. ЗАЛ СУДИЛИЩА. ВЕЧНОСТЬ НАЗАД
– Сегодня нас ожидает славный праздник! – Сет сидел на троне Осириса, театрально закинув на него ноги.
Анубис, с ухмылкой смотрящий на него, рассмеялся.
– Если отец увидит тебя в таком положении на его месте, праздник превратится в казнь.
По лицу Сета скользнула мрачная тень, но она сразу сменилась улыбкой.
– Не волнуйся, Инпу, даже если меня казнят, я всегда буду рядом с тобой.
– Звучит страшно, – притворно ужаснулся Анубис.
Боги рассмеялись, и Сет, наконец, поднялся с трона.
– Будешь сегодня вкушать вино смертных? Нефтида обещала принести – в одном из сепатов ей оставили прекрасные подношения.
– На праздник явится отец с Царицей. Я буду их щитом. А щиты не развлекаются с вином, – покачал головой Каратель.
– Мой праведный Инпу, я никогда не слышал, чтобы мой брат заставлял тебя отрекаться от радостей существования.
– Ты же знаешь, что это мой выбор. И он касается лишь тех случаев, когда я нахожусь рядом с Царём.
– Знаю, – Сет подошёл к Анубису, хлопая его по плечу. – Сегодня на празднике ты должен развлечься, а за Осирисом я помогу присмотреть. Порадуй себя. Считай это приказом.
– Хорошие у тебя приказы, – ухмыльнулся Каратель.
– Я старше – мне можно.
– Сетх, ты говоришь, как смертный. Разве хоть кто-то из нас кичится возрастом?
– Мне нравится вести себя, как люди. Это добавляет индивидуальности в нашем бесконечно древнем и скучном кружке бессмертных.
– С этим не поспоришь, – согласился Анубис. – Ты же знаешь, что я всегда делаю, как ты просишь. Так и быть, доверю сегодня и жизнь Царя.
Сет ответил не сразу, но молчание было слишком кратким, чтобы Каратель заподозрил странность. Он не мог видеть будущее. И не знал, что доверяет жизнь Осириса тому, кто убьёт его в тот же день.
Справившись с мгновением сомнения, Сет снова надел беспечную маску.
– Правильно, Инпу. В жизни есть не только служение.
ДУАТ. ДВОРЕЦ ЦАРЯ И ЦАРИЦЫ БОГОВ
Вскоре боги собрались на пир в обители Осириса и Исиды. Обещанное вино в золотых кубках уже веселило бессмертных.
На таких сборищах Анубис чувствовал себя почти человеком, почти обычным. Это было невероятное чувство.
Сидя по правую руку от отца, он с лёгкой улыбкой осматривал богов. Сета видно не было, но Каратель помнил, что тот обещал присмотреть за Царём, и потому, в ожидании дяди, не отказывал себе ни в хмельных напитках, ни в угощениях.
Всё шло так, как и должно было – залу наполняли радостные голоса, музыка. Все собравшиеся радостно приветствовали наконец вошедшего через исполинские двери Сета.
Он пришёл с даром.
Осириса позабавил ехидный подарок брата – бессмертному богу преподнесли золотой саркофаг.
– Какое чудное напоминание о бессмертии! – воскликнул Царь Богов, похлопывая Сета по плечу. – Твоё озорство продолжает приносить радость.
– Опробуешь ложе? – ухмыльнулся Сет.
– Можно-можно, – улыбнулся Осирис. – Коль не дано мне окончить жизнь в саркофаге, как смертному, то примерить его будет хорошей иронией.
Боги веселились. Анубис тоже смеялся.
Позже он уже не мог вспомнить, что именно делал в тот миг, когда веселье оборвалось. Когда саркофаг захлопнулся, замуровывая его отца.
Наверное, он продолжал смеяться, думая, что это ещё одна шутка его дяди. Наверное, вино смертных всё-таки имело власть над божественным телом. А может, Сет что-то сделал с вином, которое подавали на том пиру.
То был последний раз, когда Анубис послушался дядю. Последний раз, когда он поверил грешному богу.
А после Осирис был убит. И никто из богов, потерявших бдительность, не смог остановить Сета.
ТА-КЕМЕТ. ТАЙНЫЙ ВЫХОД ИЗ БАТА
«Я не совершу старых ошибок», – убеждал себя Анубис, в очередной раз преданный дядей.
– Инпу, прошу тебя! Останови её на грани! – умолял Сет.
Казалось, Каратель уже принял решение. Грешный бог был перед ним. Месть могла, наконец, свершиться. И всё же он продолжал смотреть на тело грешной аментет.
«Ифе, – имя появилось в его мыслях, вновь заставляя сомневаться. – Я принял решение… Принял!»
В этот момент Анубис с удивлением понял, что научился врать. По крайней мере, самому себе.
ДУАТ. ПЕРВЫЕ ВРАТА
«Бежать!»
Шипение за спиной приближалось. Ей нужно было бежать быстрее.
Ифе не помнила ничего о своей прошлой встрече со стражами врат Дуата, не знала, гнались ли они за ней после первой смерти, или тогда она не была их целью. Не была грешной душой.
Одно девушка знала наверняка – сейчас человекоподобный змей, своим размером превосходящий все строения, что она видела в Та-Кемет, приближался к ней.
– Грешная душа, остановись, – его голос окутывал аментет, вселял в её душу чистый страх.
Ифе продолжала бежать, понимая, что от бога, охранявшего первые врата, ей всё равно не скрыться.
– Прими свою участь достойно, та, что предала Царя.
«Нет! Нет-нет-нет… Я не хочу в небытие! – она уже почувствовала вкус жизни, и снова умирать было больно, ненавистно. – Надо попытаться скрыться!»
Ифе искала взглядом хоть какой-то шанс на спасение, но её окружала лишь мрачная пустошь с постоянно изменяющимися насыпями блёклого голубоватого песка.
– Я чувствую запах греха. Ты думаеш-ш-шь обмануть меня? Не выйдет.
Едва не упав в песчаную яму, Ифе почувствовала хлесткий удар по бокам.
«Крылья! У меня же есть крылья!» – как быстро она успела отвыкнуть от их присутствия на руках! Но сейчас они могли избавить её от небытия.
«Мне нужна стена между мной и стражем!» – девушка сосредоточилась на этой мысли, представила нерушимую стену до мельчайших деталей. Она делала так не раз, исполняя желания маа-херу на Полях Иалу. Но сейчас всё было иначе, и крылья не налились силой, не засветились, создавая то, что представляла аментет.
– Что такое, грешная душа? Сила, дарованная Царём, больше не в твоей власти? – страж Змей издал шипение, которое кто-то с более извращённым разумом, чем у Ифе, наверное, мог бы назвать смехом.
«Но ведь крылья всё ещё на моих руках, значит я – аментет? Почему я не могу создавать?!» Её ноги уже не выдерживали бега. Ифе со стоном, больше походившим на рыдание, упала.
Её ладони холодил ненавистный песок. Он был таким же, как в гробнице Города Столбов, где она когда-то вновь пришла в мир смертных. Таким же, как в самом первом видении, – несущим смерть.
«Глупые мысли, – поняла Ифе, отстранённо прислушиваясь к приближению своей кары. – Я уже мертва. Дальше только пустота».
– Правильно, греш-ш-шная душа, – прошипел Змей, видя, что добыча больше не пытается сбежать. – Пришло время принять свою судьбу.
Ифе не хватило смелости повернуться и взглянуть на бога, но она чувствовала, как при каждом его движении песок под её ладонями содрогался. «Ещё один бархан, и всё закончится». Девушка закрыла глаза, не в силах даже закричать от страха.
Удар, короткий и точный, отозвался болью в затылке. Аментет вздрогнула, почти сразу теряя сознание. Но за миг до погружения во тьму успела испытать истинное разочарование: «Боги отправляют души в небытие так? Бьют по голове, как разбойники в трущобах сепатов?..»
Найти ответ на эти вопросы Ифе не успела.
А над пустыней Дуата пред первыми вратами раздалось яростное шипение Стража-Змея, упустившего свою добычу.
– Не скроеш-ш-шься… Не от меня…
Ифе снился удивительный сон, чем-то напоминавший ночное видение в храме Сета, вызванное сказками Мив. Тогда она видела героя. Кейфла… Или Анубиса. Эти картины уже стирались из памяти, и в новом сне аментет была одна.
Её окружала вода. Она была под водой. Девушка опустила взгляд на свои руки – они казались лёгкими, как и всё тело. Ноги утопали в мягком песке. На мгновение Ифе позабыла о смерти и испугалась, что может задохнуться под такой толщей воды, скрывающей даже свет солнца. Но опасения оказались напрасными – стоило ей вдохнуть через приоткрытые губы, как лёгкие наполнились воздухом, а во рту остался привкус соли.
«Эта вода – солёная!» – с удивлением поняла аментет, оглядываясь вокруг.
Значит, это на тебя возложена ноша…
Ифе не могла назвать услышанное голосом. Слова сами появлялись в её голове, передаваемые гудящим движением волн. Они не принадлежали тому, что мог понять смертный разум, а может, это было не под силу даже разуму божественному.
– Кто здесь? – прошептала она, не видя ничего, кроме синевы солёной воды и всё ещё не понимая, как может в ней говорить.
Остановишь ли ты пески? Или нарушишь баланс, поддавшись слабости?
– Кто ты?
Верни мне его.
Сны редко имели смысл и ещё реже отвечали на задаваемые в них вопросы.
Лицо Ифе обожгло, будто кто-то незримый дал ей пощёчину. Странные слова растворились в тишину, а вода во сне подёрнулась рябью, превращаясь в темноту под закрытыми веками.
– Ты чего? Открывай глаза, Змея тут нет.
Звонкий женский голос заставил Ифе поморщиться и, наконец, приоткрыть веки.
Первым, что она увидела, была невысокая фигура, укутанная во всё чёрное. Судя по тонким запястьям, пальцам и голосу, под слоями ткани скрывалась женщина.
Под собой аментет отчётливо ощущала каменный пол, но осматриваться дальше не решалась. Только продолжала настороженно смотреть на свою спасительницу.
– Вот уж не думала, что они теперь сразу с крыльями хоронят, – усмехнулась фигура.
Прежде чем Ифе нашла, что ответить, помещение содрогнулось от далёкого рыка, смешанного с шипением. Незнакомка склонила голову, прислушиваясь, но тут же беспечно и даже немного театрально махнула рукой.
– Сюда Змей не проберётся. Уже проверено.
– Кто ты? – собственный голос показался Ифе дрожащим и жалобным.
А вопрос, точно такой же, как она задавала в недавнем видении, становился уже привычным.
– Я спасла твою душу от небытия. Думаю, у меня есть право первой начать задавать вопросы, – фигура поправила ткань на голове и добавила: – Не обижайся, но так уж у нас повелось.
«У нас? Кто она? И где я? – вопросы наваливались на уставший разум аментет один за другим. – Главное, что я не в небытии…»
Ифе, наконец, сфокусировала взгляд на месте, что её окружало. Мрачность Дуата окутывала его, как и пустошь, оставшуюся наверху. Именно поэтому девушка не сразу распознала знакомые предметы.
– Неужели…
Её шёпот был настолько тихим, что незнакомка, должно быть, не услышала его.
Тёмное помещение с низким потолком и колоннами, очевидно, было храмом. Более того, храмом, в котором Ифе уже бывала. Но если в близнеце этого места, у стен Города Столбов, письмена на стенах были полустёрты, в жаровнях горел обычный огонь, и всё величие прошлого потерялось в разрухе, то здесь храм был цел. Его освещали синие всполохи Дуата, иероглифы оставались чёткими, а на центральной стене красовалось изображение бога хаоса, ярости и песчаных бурь.
Изображение Сета.
Ифе рывком поднялась на ноги, в ужасе прижав ладони к груди.
– Это храм Сета, – прошептала она, вспоминая точно такое же, только зеркально отражённое, убежище Атсу в Та-Кемет.
– Идеальное место, чтобы скрыться от стражей Дуата, – незнакомка спокойно обвела пространство рукой, ничуть не удивляясь реакции аментет. – Этот бог так долго от них бегает, что даже свой последний храм умудрился скрыть, хоть он и находится прямо у них под носом. Не бойся, его самого тут, конечно же, нет…
Незнакомка продолжала что-то говорить.
Вот только для Ифе на тот краткий миг перестало существовать всё, кроме изображения Сета на стене. Как и всё пространство вокруг, оно было зеркальным тому, что она видела в мире живых. И пусть здесь не царила разруха, но пустота, пронизывающий холод и мертвенный свет оказывали намного более давящее впечатление.
«Почему?.. – казалось, что очередное посмертие издевается над ней. Жестоко шутит, давая укрытие в храме её убийцы. – Почему именно этот храм снова стал спасением?»
– Ты что? – увидев на щеках Ифе слёзы, которые девушка сама едва ощущала, незнакомка шагнула ближе к ней. – Не плачь, говорю же, тут тебя не достанут!
Аментет перевела затуманенный взгляд на спасительницу.
«Откуда ей известно об этом месте?.. Она – душа? Или тоже страж, проверяющий на праведность?»
Должно быть, недоверие и вопросы отразились в глазах Ифе, потому что закутанная в тёмное фигура поспешила опередить их своими:
– Тебе хочется на Поля Иалу?
– Что? – пробормотала аментет.
– Там тебя ждёт роскошное посмертие, каждое твоё желание будет исп…
– Я знаю, что такое Поля Иалу.
Незнакомка, никак не отреагировав на то, что Ифе её перебила, развела руками:
– Я могу провести тебя туда. В обход всех врат. И даже Суда. Ты станешь оправданной маа-херу, ни в чём не будешь нуждаться.
– Зачем?
– Как зачем? – фигура снова театрально подняла руку, и из-под ткани на миг показались яркие браслеты. – Чтобы в небытие не попасть. Видимо, ты грешна, раз Змей за тобой погнался, а значит, Суд не пройдёшь.
– Нет, – Ифе покачала головой. – Я не об этом спрашиваю. Зачем тебе помогать мне?
– Затем, что ты оплатишь мои услуги, – спокойно ответила незнакомка.
Это было что-то невероятное. Ответ звучал так, словно Ифе снова оказалась на базаре в Городе Столбов, только вместо фиников ей пытались продать идеальное посмертие. Ещё и так спокойно, как будто подобные разговоры спасшая аментет женщина вела постоянно.
«Разве это вообще возможно – попасть туда без Суда? – мысль о Полях Иалу заронила в сердце Ифе надежду. – Если доберусь до Мересанх, вдруг она снова что-то подскажет? Поможет…»
После одного возрождения смерть уже не казалась ей конечной. И оттого ещё страшнее было понимать, что, скорее всего, именно такой она была.
Всё ещё не понимая, как избежала небытия у первых врат, не понимая мотивов своей собеседницы, девушка всё же решилась на новый вопрос:
– И как же я должна оплатить помощь?
Незнакомка кивнула каким-то своим мыслям.
– Отдашь платье со всеми украшениями. И крылья тоже – они красивые, но на Полях тебя могут спутать с аментет, – фигура задумчиво склонила голову, явно осматривая девушку с ног до головы. – И зачем тебя с ними похоронили? Я прежде не слышала о таком даже среди жрецов.
– Боюсь, что крылья отдать не смогу, – поспешила оборвать размышления Ифе. – А больше у меня нет ничего ценного. Платье и украшения… Забирай, но мне нужно будет надеть что-то взамен.
– Да зачем тебе крылья? Из чего они вообще сделаны? – незнакомка потянулась к рукам аментет, но та отшатнулась.
Измученная страхом и неизвестностью, Ифе не смогла сдержать раздражения.
– А зачем тебе ценности в посмертии? И кто ты такая, раз можешь столь просто обещать проход на Поля Иалу?
Короткая вторая жизнь уже изменила аментет. Дала ей голос, который порой бывал особенно непримиримым.
Вместо ответа незнакомка просто стянула с себя слои тёмной ткани, оставаясь в простом льняном одеянии с яркими украшениями, сплетёнными из бисера.
И Ифе наконец увидела её лицо. Лицо, которое было ей знакомо.
– Маа-херу Шани! – девушка не сдержала удивлённого возгласа.
– Мы знакомы? – недоверчиво протянула уже не незнакомка.
– Я… М-м-м… – Ифе не могла подобрать слов.
Маа-херу Шани – та, что на Полях просила её создать костюмы для мистерии, та, что едва не раскрыла секрет аментет, обретшей чувства, задав простейший вопрос, та, чьего брата Ифе тоже уже знала.
«У них одинаковые глаза…»
Ифе медленно поднялась на ноги, с беспокойством глядя на Шани. На Полях Иалу она видела её не раз, как и многие другие души. И пусть девушка отличалась от них внимательным отношением к слугам Осириса, всё же аментет почти ни разу не вспоминала её имени с момента возрождения.
Почти.
Лишь один раз, после рассказа Атсу о судьбе его сестры, Ифе молилась, чтобы та Шани и знакомая ей маа-херу оказались разными душами. Однако теперь, видя её перед собой, не узнать знакомые черты вора было невозможно.
«Так похожи…»
До этого момента девушка не позволяла себе думать о тех, кто остался в мире живых, о тех, с кем она прошла долгий и тернистый путь, но теперь, видя знакомые глаза мужчины, сделавшего для неё так много…
– Атсу! – Ифе не сдержала порыва прошептать его имя.
Шани вздрогнула, почти угрожающе шагая на аментет.
– Что ты сказала?
– Я… – «Могу ли я рассказать?»
Ифе замотала головой, пытаясь понять, что делать. «Я обязана рассказать! Они ведь семья!»
– Я назвала имя своего… друга. Атсу. Он ведь… твой брат, не так ли?
Шани схватила и без того напуганную девушку за руки.
– Ты встретила его здесь?! – голос маа-херу сорвался на хрип. – Он мёртв?
Её пальцы до боли впивались в запястья Ифе.
– Жив!
Шани недоверчиво изучала лицо аментет, силясь распознать ложь.
– Он правда жив, – поспешила добавить девушка. – Перед собственной смертью я видела его живым.
– Атсу. Брат…
Шани пошатнулась, и Ифе подхватила её под локоть. Маа-херу случайно коснулась золотых крыльев – не там, где руки перехватывали широкие браслеты, которые могли показаться креплением, а у самой кожи, где становилось понятно, что жёсткие перья были продолжением тела.
– Это не украшение, – пробормотала маа-херу.
– Нет.
Шани недоверчиво вгляделась в лицо Ифе.
– Я тебя помню. Ты была на Полях… Ты знала, кто такая врачевательница Песешет, но…
Аментет отвела взгляд.
– Но такие, как ты, не испытывают эмоции! И не покидают обитель Иалу! – воскликнула Шани. – Откуда ты знаешь Атсу?!
– Это долгая история, – пробормотала девушка, искренне не понимая, с чего вообще можно начать подобный рассказ.
Шани обвела взглядом мрачный зал, от которого буквально пахло смертью. Даже синее пламя в жаровнях трепетало загробно-медленно.
– Разве нам есть, куда спешить? – наконец спросила она.
– Страж точно не сможет сюда пробраться? – решилась уточнить Ифе.
– Прежде никогда не мог. Думаю, он даже не знает об этом месте.
Аментет кивнула, снова садясь на пол. Ноги отчего-то дрожали.
«Боюсь, если Змею и суждено найти скрытый храм, это обязательно случится в моём присутствии», – о собственном везении на все козни мироздания она рассказывать Шани не стала. У неё и так было достаточно того, что нужно было поведать. А о возможном гневе Царя Богов на такую откровенность думать было слишком поздно.
– Всё началось на Полях Иалу, – тихо сказала Ифе, смотря на тёмный каменный пол. – Я просто встретила очередную оправданную душу – принца-хекау, не готового смириться с конечностью смерти. А после… После я создала для другой маа-херу пруд с лотосами…
Рассказ действительно вышел долгим. Шани слушала, не перебивая, но Ифе всё равно перескакивала с мысли на мысль, запиналась, делала долгие паузы и пыталась понять, как у мироздания вообще хватило фантазии так искривить чьи-то жизни.
Лишь закончив свой монолог, девушка поняла, что рассказала и о призвании Атсу. О том, что он скрывал от сестры.
– Вор, – то было первое слово, сказанное Шани с начала рассказа.
– Нет! – воскликнула Ифе, пытаясь придумать правдоподобную ложь. – Точнее, я не совсем правильно сказала, я…
– Я всегда знала, – улыбнулась маа-херу.
Ифе замолчала, в ужасе смотря на неё. Открытие тайны друга казалось в тот миг настоящим предательством.
– Атсу пытался скрывать, но я была слишком любопытной. Потом появился Амен, а его вывести на правду было очень просто, – спокойно пояснила Шани. – Так что, да, я знаю, что мой брат – вор. И не надо на меня так испуганно глядеть, ты ничего дурного не сделала.
«Они и правда очень похожи с братом», – промелькнуло в голове Ифе.
– Вы с Аменом тоже знакомы? – как ни в чём не бывало спросила маа-херу.
«Да… – Ифе сжала губы, стараясь не смотреть Шани в глаза. – Мы были знакомы».
Проявив незаурядную проницательность, душа пригляделась к лицу аментет:
– С ним что-то случилось?
– Он погиб, – прошептала Ифе. – Как и ещё двое детей, за которыми приглядывал Атсу.
Шани вздрогнула, словно ожидала, что ей расскажут про некую проделку Амена или, в худшем случае, болезнь. Не про смерть.
– Но… – маа-херу провела ладонью по лицу. – Я не видела его на Полях! И у первых врат не видела!
– Прости.
Воспоминание о смерти детей по-прежнему оставалось одной их самых болезненных ран, нанесённых Ифе за время пребывания в мире смертных. И ей было страшно представить, каково могло быть сейчас Шани, которая явно была знакома с Аменом куда дольше.
