Loe raamatut: «Шесть цифр»

Пролог

Промеж миров, в пространстве без времени, расположилась Академия Демиургов¹. Юные вершители здесь учатся создавать миры, осознавать свою ответственность, понимать последствия своих действий. Совсем юные по местным меркам демиурги Света и Витя с интересом изучают новое для себя. Их дочь Забава в детском саду делает свои первые шаги, стремясь познать мир вокруг себя, играя в Песочнице, полной слепков миров и душ. Даже малыши учатся осознавать последствия своих поступков, ведь они – демиурги.

– Прошу внимания, – пожилой учитель внимательно оглядывает группу. – Сегодня мы с вами поговорим о сопряжённых мирах. Кто нам напомнит классификацию? Светлана?

– Да, учитель, – кивает Светка, на мгновенье лишь задумавшись. – Миры бывают технологическими, магическими и сопряжёнными, что значит: магия и технология живут внутри одного мира.

– При этом основная проблема – отношение одарённых и неодарённых друг к другу, – замечает Витька, дополняя ответ любимой.

– Именно так, – соглашается учитель. – Мир, в котором одарённые подавили неодаренных, мы рассматривали на прошлом занятии.

– Бр-р-р-р, – вздрагивает Алис, совсем недавно получившая «взрослый» индекс ответственности.

– Давайте взглянём на мир, в котором одарённые, традиционно называемые «магами», были повержены неодаренными, – вздыхает учитель. Ему и самому не нравятся крайние точки, но демонстрировать их необходимо. – Прошу внимание на проекцию.

Перед учениками, выглядящими молодыми и даже совсем юными, разворачивается большое окно. Проекция мира – это лишь отображение мира, традиционно используемое демиургами в процессе творения или же инспекции. В основном делами в сотворённом мире, его стабильностью, порядком в нём занимаются призванные или созданные сущности, так называемые «боги». Эту информацию Светка вспоминает автоматически, не задумываясь. А с проекции тем временем до застывших молодых демиургов доносится быстрый задыхающийся детский голос, и присутствующие будто погружаются в другой мир…

***

«Здравствуйте, меня зовут Роберт, и я – нелюдь. Иногда так случается в семьях нормальных людей, что рождается такой урод, как я, тогда его забирают от мамы и папы в питомник. Я видел здесь таких детей, не понимающих, за что их сюда забрали. Кто-то ломается, кто-то бунтует… Это бессмысленно, потому что надсмотрщики не дремлют и щедро награждают болью.

Мне не повезло дважды – я родился в питомнике и жизни за Стеной не видел никогда. Говорят, там чудесная страна, и нет боли, всегда кормят досыта и любят друг друга. Мой идентификатор говорит о том, что я происхожу из стаи Сегал, которую скрещивают с уродами уже не одну сотню лет. Мы можем делать вещи, которые зажигают свет без электричества, могут защитить от лазера и ещё много чего. Для этого нас обучают начиная с одиннадцати лет, если раньше не заберут на опыты. Мне десять, и есть надежда дожить до обучения. Тогда на меня наденут специальный ошейник и оставят для скрещивания и работы.

Я многого не знаю, но легенды говорят, что когда-то давно мы не были уродами, а жили отдельно от людей, и они даже не подозревали о нас. Потом какой-то Чернобородый, кажется так его звали, решил открыться людям, и нас истребили. А кому повезло выжить, тех свезли в питомники. Жаль, что я родился похожим на человека, говорят, хайцели и кентавры живут в резервациях, их убивают реже и совсем не мучают.

Когда-то давно у меня была подруга – Тали, она была из стаи Каал, но её забрали в лабораторию сразу после Всплеска. Бывает так, что в стае рождается тот, у кого нет Всплесков, это большое везение, потому что такие могут попасть в надсмотрщики или даже за Стену. Но Тали не повезло… Теперь она, наверное, навеки упокоилась в деструкторе, где для неё всё закончилось. А мне ещё целый год бояться, а потом, если повезёт, семь лет учиться. А после учёбы нас пристроят к делу, и страх деструктора отступит. Отдельных избранных будут даже скрещивать.

Ходят слухи, что в далёкой Северной Стране такие, как я, объединились, создали своё государство и уже не первый век успешно воюют с людьми за свою жизнь. Но, наверное, это сказки, потому что люди всемогущи, и это их планета, а мы – нелюди, из милости оставшиеся в живых».

– Эксперимент номер 17-297-66, генерация эманаций блокирования уродства выродков. Подопытный 3-466, стая Сегал, – равнодушный, немного усталый голос экспериментатора не в состоянии заглушить ужас ребёнка, не считающегося здесь человеком.

– Рот ему заткните, – в этих словах слышен опыт, страшный для любого, кроме экспериментаторов.

– Да, сэр. Подопытный готов, – докладывает обслуживающий персонал.

Надёжно зафиксированное обнажённое тело ребёнка замирает на стенде. Зелёные глаза отчаянно наблюдают за тем, как к телу присасываются датчики и входят длинные иглы. Волос на теле нет совсем, потому ничто не мешает приборам рисовать свои кривые. Раздается сигнал готовности, и зажигается желтая лампа.

– Регистраторы… Сигнал… Разряд! – командует экспериментатор.

– Частота 140, разряд – четверть, – механический голос докладчика будто и не принадлежит человеку.

Что-то ударяет мальчика, пронизывает снизу доверху, вынуждая безмолвно кричать от нестерпимой боли. Возникшая вокруг ребёнка видимая невооружённым глазом волна заставляет искрить приборы.

– Эксперимент неудачен. Повысить напряжённость поля удержания в пять раз, повторить, – констатирует существо, которое наблюдателям не хочется называть разумным.

– Импульс поднимать будем?

– Да, вдвое.

– Сделано. Внимание, разряд!

Опять нестерпимая боль затапливает всё тело ребёнка, заставляя биться в фиксаторах. Наблюдающие демиурги сами ощутили ослабленную волну того, что чувствовало дитя. Даже ослабленная боль, медленно сводящая с ума, была демиургам крайне болезненна.

Стремясь убежать лишь бы куда, мальчик молит о помощи хоть кого-нибудь, и его мольба услышана – в лаборатории происходит взрыв, унёсший с собой всех людей и больше половины питомника нелюдей. При этом мощный Всплеск ребёнка пробивает пространство, унося его прочь буквально за секунду до взрыва.

А тем временем ошарашенные демиурги пытаются воздействовать на мир, но старый учитель предусмотрел многое, поэтому перед учениками – только запись. Запись, на которую воздействовать невозможно. А тем временем на проекции разворачивается охота на разбежавшихся.

Это мир, в котором маги – это нелюди, не годные даже для роли рабов. Да и какие рабы возможны в просвещённое время? Любой андроид справится с чем угодно быстрее и лучше, да и кормить роботов не надо. Поэтому, с точки зрения неодарённых, одарённых следовало уничтожить как потенциально опасных.

Когда-то давно маги решили захватить людей, и началась война – страшная, дикая война на уничтожение. В ход шло всё – от биологического до ядерного оружия, химией заливались целые страны, люди гибли тысячами. Так было, пока людям не удалось накрыть мощной бомбой какой-то швейцарский замок, где располагался штаб Главного мага, и оставшиеся нелюди покорно сложили оружие. Но, как оказалось, не все – в далёкой стране образовался северный конклав, называемый Северной Страной, куда неодарённым хода нет.

Понятно, что рано или поздно и их уничтожат, но пока им позволяется думать, что они свободны. Демиурги очень хорошо видят это и смотрят на то, что способен сотворить человек, не скрывая слёз. Этот урок тяжёл для многих, но он, по мнению старого учителя, важен.

В городах конклава царит натуральный обмен, одарённые стараются жить компактными группами. В месте проживания одной из таких групп внезапно появляется маленький мальчик, увитый проводами и трубками. Появляется, падает и сворачивается в позу эмбриона в своем желании жить.

К мальчику немедленно направляются дежурные по селению. Дети очень редко, но появляются в таких местах. Это называется «слепой перенос». Редко когда такие дети выживают, у взрослых куда больше шансов. Демиурги наблюдают за тем, как ребёнка поднимают с помощью магии и относят в фельдшерский пункт, так как больница у них всего одна – в центре конклава, а на периферии – только ФАПы. Осматривающий ребёнка целитель аккуратно удаляет все кабели и провода, проводит диагностику и начинает лечение.

– Ну, как он? – интересуется глава селения, получивший доклад о ребёнке.

– Серединка на половинку. Шанс выжить есть, но небольшой. Мальчика провоцировали на Всплеск. Болью, – грустно отвечает пожилой целитель.

– Значит, лаборатория. Всё никак свои гасители не сделают, гады… – сплевывает мужчина, несущий ответственность за многих.

– Повезло ему, – отвечает его собеседник.

Выжившего мальчика усыновляют, как это принято у одарённых конклава, и направляют на обучение. Надо сказать, что обучение происходит по странной, на посторонний взгляд, программе. Детей, конечно, обучают магии, но, кроме того, учат выживать в дикой природе. В программу входит история, и эта история разбирается очень тщательно, вплоть до постановочных иллюзий. Зачем-то детей учат выживать в любой эпохе.

Демиурги начинают понимать, что именно задумали одарённые этого мира – на энергетическом всплеске большой мощности закинуть души детей в то далёкое прошлое, из которого можно предотвратить произошедшее затем. Грустно переглянувшиеся всемогущие сущности знают: шансы на такое очень малы.

Дни проходят за днями, складываясь в недели и месяцы, а интенсивное обучение не прекращается. Этому должно быть какое-то объяснение, и оно, несомненно, есть. Дети, правда, об этом не задумываются, они просто живут.

Роберт знакомится с другими детьми – с девочками Алёной и Лилианой, с мальчиками, которых у них в классе намного больше, чем девочек. Им нравится гулять в лесу, изучать древнее искусство с волхвами, да и просто сидеть у воды. Мальчик узнал, что он не «выродок» и не «урод», а одарённый, что он имеет такое же право жить, как и те, кто «за Стеной», и этот факт будит в нём жгучую ненависть. Он яростно ненавидит тех, кто отнял у него родителей и само детство. И потому учится изо всех сил.

А тем временем между людьми и одарёнными идёт вялотекущая война. Так может продолжаться ещё долгое время, но неодарённые решаются поставить жирную точку. Уже известно, что «нелюди» ничего не могут противопоставить летящей в свободном падении бомбе, особенно если она термоядерная. До того момента решение не принималось, так как неодарённые не хотели уродовать лик планеты, да и радиация сделала бы жизнь в достаточно большой области невозможной, но приходит тот час, когда об «окончательном решении вопроса» говорят уже в полный голос.

Однако одарённые, понимая, что рано или поздно это случится, надеются именно на термоядерное решение, ибо это и есть недостающая для ритуальных действий прорва энергии. Желая уничтожить «нелюдей», неодарённые совершенно не задумываются о детях, о том, что те, кого они зовут «нелюдями», такие же разумные существа. Также их не интересует цена, которую придётся заплатить.

Возможности современной магии позволяют одарённым установить дату сброса и спрогнозировать момент взрыва пятидесятимегатонного заряда практически до секунды. И вот, когда среди ясного дня прозвучал сигнал общего сбора, все уже знают, что нужно делать. Детям заранее рассказали, что случится в этот момент, что нужно делать и к чему готовиться:

– Это будет наш последний ритуал, который заберёт всю магию планеты. Мы все уйдём, но вы останетесь жить. Ритуал разбросает вас по прошлому, и, если всем нам повезёт, вы сможете остановить Чернобородого. Ну, а если нет, то хотя бы проживите свою жизнь счастливо. У нас будет единственный шанс, и этим ритуалом мы отправим обратно по реке времени всех, кто сможет его пережить. Никто не знает, в какое время вы попадёте, но, смеем надеяться, мы хорошо выучили вас.

Да, это и было причиной, по которой детей учили именно так. Шанс изменить прошлое, шанс выжить для многих и многих семей. Шанс избежать войны. Демиурги очень хорошо видели эту надежду, не оставляя попыток остановить несущихся к своей гибели неодарённых.

И вот неожиданно, будто гром с ясного неба, звучит сигнал. Взрослые спешно отправляются по своим местам, дети занимают рунные круги, бросая последний взгляд на близких и друзей. Роберт неслышно плачет – опять ему грозит смерть, опять расставание, опять что-то неведомое… Он давно уже не радуется новому, потому что новое и непознанное в его жизни означает боль, страдание, смерть. К этому невозможно привыкнуть, это невозможно принять.

Вот взрослые затягивают заунывный мотив… А где-то в вышине страшная бомба начала свой путь… Вот заколыхались щиты, удерживающие магию… Отстрелились предохранители, маленькие парашютики скорректировали курс… Вот закружилась волна, и будто встали все хранители рода людского… С металлическим щелчком бомба встала на боевой взвод… Вот посреди поля возникает удивительной красоты девушка и грустно улыбается… Включается таймер отсчёта и запускается альтиметр… Взрослые начинают рассыпаться пеплом… Механический взрыватель пошёл вперёд… На небосклоне появляется второе солнце – огромное, во много раз больше привычного, а затем наступает тьма.

Гигантский гриб, видимый за сотни километров, поднимается над таёжным массивом, знаменуя конец войны с «нелюдями». Яростная энергия рвётся вниз, чтобы быть поглощённой мощнейшим ритуалом, который должен разнести невинные души по всей реке времени, но на самом деле – по многим мирам. И с последним вздохом магии, с последним выдохом одарённых на землю приходят демоны.

Те, которых боялись в древности, те, которых описывали в священных текстах многочисленных религий. Не боящиеся ни огня, ни льда, защищённые мощной бронёй, они десятками тысяч вторгались сквозь провал в реальности, дабы напомнить зарвавшимся людям, что у каждого есть своё предназначение. И убив тех, кто издревле стоял на страже, объявив себя свободными, они не знают, что отныне свобода их будет состоять в том, чтобы быть деликатесом.

***

Демиурги не могут сдержать слёз, видя гибель мира по воле населявших его. Это было очень тяжело перенести, крайне сложно видеть, поэтому пожилой учитель даёт своим ученикам достаточно времени, чтобы прийти в себя. Но урок на этом не закончен, поэтому нужно продолжать.

– Многие миры находят возможность защититься, – говорит пожилой учитель. – И одарённые с неодарёнными вполне органично сосуществуют, часто ничего не зная друг о друге. Вы видели крайний вариант несуществующего уже мира, но есть и другие…

– Таурис? – поинтересовался юноша с грустными фиолетовыми глазами.

– Мир Таурис… – вздыхает наставник. – Возникший в аномалии, он несёт в себе множество тайн и странных, на первый взгляд, событий.

– Вы о провале во времени? – интересуется Светка, об этом мире слышавшая, конечно.

– В том числе, – кивает учитель.

Необычный мир, в котором сосуществует одарённые и неодарённые, очень похож своей историей на ту планету, где когда-то давно родились Света и Витя, но его отличает одно – одарённые проваливаются во времени. Более пяти случаев за историю мира – это очень много. При этом, как будто в насмешку, они никак не могут повлиять на историю мира, проживая зачастую очень страшные моменты жизни и меняясь… Совсем непохожий на показанный в первом примере учителя, он готовился раскрыть свои тайны. Другой мир, но вот урок всё тот же.

Перед демиургами раскрылась проекция мира Таурис. Лишь взглянув на то, что демонстрировалось сейчас, Виктор понял, о чём пойдёт речь. Он тяжело вздохнул и покрепче обнял любимую. Предчувствуя её слёзы, молодой демиург желал бы защитить её от того, что будет показано, но учитель… Проекция пришла в движение, позволяя всемогущим существам погрузиться в историю второго сопряжённого мира.

Глава первая

Лира Вонсон жила в небольшом городе Тобрин, находившемся в получасе езды от Лондона, если на поезде. Семья её придерживалась строгих традиций в воспитании детей, но физических наказаний избегала, несмотря на спокойное отношение к этому общества. Мама и папа работали врачами в небольшой частной клинике и зарабатывали достаточно для того, чтобы содержать дом в престижном пригороде Британской столицы.

С отличием закончив младшую школу, в десятилетнем возрасте Лира узнала о существовании магии. На тестировании в двухлетней промежуточной школе, её отобрали в числе немногих, проинформировав о специальном классе для одарённых детей. Девочка радовалась этому, чувствуя себя особенной. Порадовались и её родители, купив ребёнку новые книги. Они считали книги лучшим подарком, поэтому игрушек у Лиры почти не было.

Именно в промежуточной школе и появились эти странные предметы, не такие, как у других её ровесников – «заклятия» и «стихийные искусства». Как ни старалась Лира рассказать о странностях в школе родителям, она не могла говорить о магических предметах. Заинтересовавшись этим явлением, девочка зарылась в книги, но и они не давали ответа. Тогда Лира спросила учителя.

– Господин Торскон, – подошла после уроков девочка к седеющему полноватому преподавателю. – А почему я не могу рассказать родителям о том, чем занимаюсь в школе.

– Потому что магия защищает себя от непосвящённых, – ответил ей тогда учитель. – А подробности ты узнаешь на уроках истории.

Лира приняла это объяснение, изо всех сил стараясь стать лучшей в классе, что ей вполне удалось. Правда, ни друзей, ни подруг у неё не было – некогда было, нужно было учиться с утра до вечера. От усердия Лира иногда забывала даже поесть, но её родителей интересовали только оценки, поэтому девочка заработала бы себе гастрит, если бы о своевременном питании юных магиков не заботилась школа.

Наконец, промежуточные классы, оконченные с великолепным результатом, остались позади. Поэтому Лира в качестве награды побывала в парке аттракционов – впервые в жизни, но надеясь, что не в последний раз. Девочка привыкла быть нацеленной на учёбу, а накатывавшее временами одиночество она считала платой за улыбку папы и отсутствие дисциплинарных мер от мамы.

Миссис Вонсон считала, её что дочь талантлива и умна, поэтому, если девочка вдруг начинала приносить оценки, отличные от великолепных, мать подвергала Лиру общеукрепляющему комплексу внутримышечных инъекций, что было, в первую очередь, очень больно, но полезно, и наказанием не являлось, потому жаловаться было бессмысленно. Кроме таких мер, существовала ещё психиатрическая клиника.

Девочка очень хорошо запомнила, что может случиться, если она расплачется при родителях. Однажды, боясь наказания, Лира пыталась разжалобить маму, но, со всем согласившись, женщина отвезла уже было расслабившуюся девочку в страшное место. Дело было даже не в том, что с Лирой делали в психиатрической клинике, а в самой атмосфере, решётках на окнах, невозможности никуда выйти из палаты… Больше девочка так не экспериментировала и не пыталась сблизиться с родителями, иногда тихо желая, чтобы их не было вовсе. Приют ей казался намного более привлекательным местом.

За промежуточной школой последовала средняя – больше предметов, больше ответственности, больше магии. Наконец, начались и уроки истории, на которых Лира узнавала, что и почему происходит в этом мире.

– Даром магии может обладать любой живущий человек, – объяснял им учитель. – Деление на одарённых и неодарённых несколько искусственно, ибо одарёнными мы называем тех, у кого дар активен. В древности этого деления не было, что чуть было не привело к войне на уничтожение.

– Поэтому сейчас неодарённые об одарённых не знают? – поинтересовалась одна из учениц, Сюзанна Ликар, насколько Лира помнила.

– Именно так, – кивнул ведущий урок преподаватель. – Это было сделано именем магии в далёкие годы, поэтому оно так и никак иначе.

– Значит, рассказать мы не сможем, – вздохнула Лира. Впрочем, расстраиваться она не спешила, потому что магия давала в руки возможность противостоять даже родителями, поэтому девочка училась с утроенным усердием.

Однако оказалось, что магия не всесильна, да ещё и работала не везде, что, конечно, расстраивало. Зато теперь Лира лучше понимала, почему именно одарённые рады невозможности рассказать о себе неодарённым, ибо в безмагических областях люди ничем друг от друга не отличались. Это нужно было хорошенько обдумать.

Уроки истории сменялись математикой, затем – магией, а за магией следовали языки. Английский был родным, французский требовалось знать в совершенстве, ибо иностранный язык дети хоть и выбирали сами, но изучали его до уровня родного, за чем внимательно следили учителя, потому что по окончании средней школы была возможность поступить в старшую, а вот там уже был серьёзный конкурс.

Именно в средней школе Лира познакомилась с Виктором.

Сначала они просто сидели за одним столом, затем девочке захотелось помочь мальчику с учёбой, против чего он не возражал, как ей казалось. Ощущая свою нужность хотя бы Виктору, Лира начала чаще улыбаться. Жизнь уже не казалась такой мрачной, ведь у девочки появился друг.

***

– Скажите, учитель, – обратилась к преподавателю Алира, выглядевшая совсем юной эльфийкой, по крайней мере так этот народ изображали в родном мире Светы и Вити. – А эти названия больших городов и стран, они же встречаются во многих мирах?

– Большие города, крупные конгломераты стран повторяются во многих мирах, – кивнул наставник демиургов. – Связано это с тем, что так называемые «параллельные миры» создаются такими, как вы, привычными к своим названиям. Я ответил на ваш вопрос?

– Пожалуй, да, – кивнула девушка с острыми подвижными ушами.

– Тогда, продолжим, – усмехнулся учитель, вновь погружая демиургов в проекцию. Сегодня им предстояло не только увидеть не самую простую историю, но и понять её, что было, по мнению много повидавшего демиурга, непросто.

***

Виктор Свенсон был сиротой. Своих родителей мальчик не знал, с детства воспитываясь в приёмной семье. Ирландская семья МакТарлох, на первый взгляд, была обычной, однако за закрытыми дверями их дома творилось разное. Две старшие девочки относились к Виктору с брезгливостью, не забывая напоминать о том, что он живёт тут только до совершеннолетия, а потом вылетит на улицу, отец же семейства, в свою очередь, очень любил срывать злость на мальчике.

От всего этого жизнь казалась беспросветной, а усталость от неё только нарастала. Виктора могли лишить еды на неделю, могли запереть в сырой подвал, а уж оскорблять просто обожали. Впрочем, Виктор к этому привык. Он очень ко многому привык – и к безнадёжности, и к унижениям, и к голоду, который испытывал постоянно. Так продолжалось очень долго, пока, наконец, в один прекрасный день, мальчишку не забрала мадам Эрикон, она была сводной сестрой мистера МакТарлоха. Надеявшийся на поворот к лучшему, Виктор довольно быстро был разочарован.

– Я взяла тебя, грязный мальчишка, – высокомерно заявила мадам Эрикон, – чтобы ты убирался в моем доме. Увижу грязь – немедленно накажу!

Женщина увезла мальчика в Лондон, где у неё был небольшой дом на самой окраине города. Жил он теперь в маленькой каморке, расположенной в полуподвальном помещении дома, учился в школе, так как мадам Эрикон обязали записать ребёнка в школу. Вот именно там он и познакомился с Лирой. Девочка, пожалуй, была единственным светлым пятном в жизни Виктора – ведь, по его мнению, только она о нём заботилась.

Любившая покомандовать, Лира прятала внутри себя какой-то страх, хорошо видимый Виктору. Но даже такая забота была для мальчика очень важна, поэтому он всегда защищал и поддерживал девочку.

Открывшийся дар лишь помог Виктору – учителя рассказали о возможности быстрой уборки с помощью магии, хотя после применения изученного, мальчик чувствовал очень сильную слабость. Учитывая, что кормили его по остаточному принципу, это могло быть проблемой, но учителя в школе предусмотрели многое, поэтому по крайней мере два полноценных приёма пищи в день у Виктора были.

– Безмагические зоны возникают самостоятельно в местах массовой гибели людей, радиационного поражения, регулярного проведения казней, – диктовал учитель, уже ожидая вопроса Лиры. И действительно, рука девочки тут же взлетела в воздух.

– Значит, во время мировых войн маги были бессильны? – удивлённо поинтересовалась Лира.

– Правильно, – кивнул преподаватель. – В концентрационных лагерях, местах больших битв и так далее возникли безмагические зоны. Некоторые сохраняются до сих пор – Освенцим, Бухенвальд, Майданек, Дахау и многие другие. Хуже всего дело обстоит в восточной Европе, надеюсь, вы уже понимаете, почему.

– Да, сэр, – подтвердила вывод учителя девочка, аккуратно записывая в тетрадь свои комментарии, помогавшие ей запоминать материал урока.

Самым сложным для Виктора были экзамены. Он видел, что Лира очень боится экзаменов, и догадывался о причинах этого. А так как мадам Эрикон было наплевать на его успехи в школе, то для него единственной проблемой было выучить материал. Возможно, от частых подзатыльников, получаемых Виктором от женщины, что-то разладилось в его голове, поэтому заучивать удавалось очень плохо. Но тут ему помогала Лира…

– Давай повторим математику? – как-то предложила она. – Вот начнём с уравнения с двумя неизвестными, да? Уравнение вида ax+by = c, где a, b, c – данные числа, называется линейным уравнением с двумя переменными x и y. Решением уравнения с двумя переменными называется упорядоченная пара значений переменных (x, y), обращающая это уравнение в тождество. Что не понятно?

– Всё, – спокойно ответил Виктор, со своей кажущейся тупостью уже смирившийся.

Но девочка была уверена в том, что её друг очень умный, просто не понимает. Поэтому она пыталась объяснить тему так и эдак, однако что-то начало получаться, только когда она перешла к яблокам и грушам. Девочка задумалась, переходя к другим предметам. У Виктора всё получалось, пока дело не касалось вычислений и математики. И тогда Лира рискнула обратиться к учителям. Ей было очень страшно, тем не менее за своего единственного друга она была готова на многое.

– Простите, учитель, – обратилась она к куратору класса. – У Виктора есть проблема – он не понимает и не запоминает математику. Получается только на уровне визуализации.

– Это как? – удивился преподаватель, сразу же понявший, в чём может быть дело.

– Это на яблоках и грушах, – вздохнула Лира.

– На яблоках и грушах… – повторил учитель. – Хорошо, подойдите с вашим другом к медицинскому кабинету завтра в два часа. Договорились?

– Да, спасибо большое! – воскликнула девочка, обрадовавшись, что её не прогнали.

На следующий день, Лира уговорила Виктора пойти с ней, на что он согласился. Ему было по большому счёту всё равно, ибо домой его совершенно не тянуло. Он покорно шёл за девочкой, не задав практически ни одного вопроса, лишь удивившись конечной точке.

– Заходите, молодые люди, – пригласил их пожилой школьный врач, работавший здесь с незапамятных времён. – О вашей проблеме я извещен, поэтому…

Обследование с помощью каких-то колец задумавшегося Виктора никак не тронуло. Мальчик размышлял о том, что забота Лиры ему приятна, девочка оказалась настоящим другом, и поэтому стоит её во всём поддерживать. Лира же, напротив, боялась того, что Виктор посчитает её лезущей не в своё дело.

– Всё ясно, – наконец, произнёс доктор, подумав о том, что стоит указать контролирующим органам на условия проживания ребёнка. – Вы будете поить вашего друга вот этой микстурой дважды в день, – он протянул довольно вместительную бутылку девочке.

– Спасибо! – обрадовалась она, и дети вышли из кабинета.

– Ты не обиделся? – с тревогой в голосе поинтересовалась Лира у своего друга.

– Нет, что ты! – Виктор даже не понял поначалу, о чём говорит его подруга.

– Ура! – обрадовалась она, обняв его в порыве чувств, хоть и лишь на мгновение.

С того дня дела с запоминанием и учёбой у Виктора пошли на лад, и мальчик на всю жизнь запомнил заботу, ласку и внимание своей подруги. Поэтому, когда пришёл срок, дружба трансформировалась в симпатию. Однако время той поры ещё не пришло, а пока друзья готовились к экзаменам.