Loe raamatut: «Дрозды. Последний оплот»
Личное дело
Личное дело № 1
Лабунский Пётр Владимирович – корнет лейб-гвардии Уланского Её Императорского Величества Государыни императрицы Александры Федоровны полка. С весны 1918 года стрелок 1-го офицерского пехотного Дроздовского полка. Затем поручик командир роты Самурского пехотного полка Дроздовской дивизии. После взятия Воронежа младший адъютант военного коменданта полковника Кальве. В Русской Армии генерала Врангеля с весны 1920 года прикомандирован к контрразведке Добровольческого корпуса.
После эвакуации из Крыма армии барона Врангеля – эмигрант.
Поручик Лабунский один из центральных персонажей серии романов «Дрозды»:
«Дрозды».
«Дрозды»: Последний оплот».
«Дрозды: Константинополь».
Личное дело № 2
Баронесса фон Виллов (де Боде) София Николаевна – дочь генерал-лейтенанта барона фон Виллов.
Выпускница Александровского училища, прапорщик с 1917 года. С 1918 года служила в кавалерийской бригаде генерала Эрдели.
Реальная София де Боде была убита в бою 13 апреля 1918 года во время конной атаки бригады генерала Эрдели при штурме Екатеринодара. У автора баронесса фон Виллов выжила, принимала участие в боях 1919-1920 годов, и смогла и благодаря американскому Красному Кресту эвакуироваться из Крыма.
Баронесса фон Виллов один из центральных персонажей серии романов «Дрозды».
Личное дело № 3
Губельман Анна Генриховна (фото сделано в гимназические годы) – уполномоченный представитель ВЧК при комиссаре по борьбе с контрреволюцией Донской Советской республики.
С лета 1919 года комиссар отдельной кавалерийской бригады червоных казаков комбрига Хотиненко.
С лета 1920 года сотрудник Иностранного отдела ВЧК.
Анна Губельман один из центральных персонажей серии романов «Дрозды»:
«Дрозды».
«Дрозды»: Последний оплот».
«Дрозды: Константинополь».
Личное дело № 4
Штерн – поручик лейб-гвардии Кексгольмского полка.
С весны 1918 года офицер 1-го офицерского пехотного Дроздовского полка.
С весны 1919 года капитан, командир батальона Самурского пехотного полка Дроздовской дивизии.
С 1920 года в Русской Армии барона Врангеля подполковник, командир Самурского пехотного полка.
После эвакуации из Крыма армии барона Врангеля – эмигрант.
Штерн один из центральных персонажей серии романов «Дрозды».
Часть 1
У поручика неважные дела
Глава 1
Адъютант градоначальника.
В синем небе литавры гремели
И чеканила поступь война.
И не мне ли глаза голубели
И махала рука из окна?
Борисов Ю.А.
Воронеж.
Приемная градоначальника.
10 октября, 1919 год.
Поручик Лабунский, адъютант военного коменданта полковника Кальве, служил в канцелярии градоначальника Воронежа, хоть и не испытывал влечения к такой службе. Его друг капитан Штерн уже неделю назад получил по своему рапорту назначение в действующую армию. Лабунский охотно последовал бы за ним и снова стал бы офицером Самурского стрелкового полка.
Вести с фронта поступали самые тревожные. Бои шли совсем рядом с городом. Все попытки полковника Кальве наладить хозяйственную деятельность провалились. Городская промышленность не работала, железнодорожный транспорт бездействовал. Ситуация с продовольствием оставалась критической. Отряды генерала Шкуро продолжали бесчинства в городе и производили облавы…
***
Лабунский постоянно смотрел на карту, разложенную на его рабочем столе, и делал отметки. Хотя трудно было уследить за передвижениями частей. Все происходило слишком стремительно.
В сентябре 1919-го года части Добровольческой армии взяли город Курск и в руки белых попали большие трофеи: бронепоезд, 50 орудий, 40 вагонов со снарядами. Марковская дивизия заняла станцию Мармыжи и захватила 700 пленных. Второй Дроздовский полк под командой полковника Туркула занял город Дмитров и захватил 6 орудий. Генерал Барбович со своим конным корпусом овладел городами Бахмач, Ворожба, Конотоп.
Но спустя неделю красные снова нанесли удар на Дмитров, где сражался Самурский пехотный полк, который сменил полк Туркула на позициях. Красная кавалерия застала врасплох сводный батальон, тот самый которым командовал капитан Штерн, и где в своё время служил Лабунский.
Штерн тогда явился к Лабунскому в канцелярию градоначальника.
– Слыхал про наших? – спросил он.
– Да. Моя рота сдалась в плен и бросила винтовки. Только взвод унтер-офицера Слуцкого не сдался и сражался до конца.
– Что поручик Мезенцов, который занял твоё место?
– Поручик Мезенцов погиб, – ответил Лабунский. – Храбрый был офицер. Хоть и не всегда мы с ним понимали друг друга.
– А Слуцкий? Мальчишка совсем! Я ведь помню его ещё по Новочеркасску.
– Ему странным образом повезло.
– Жив? – спросил Штерн.
– Против батальона Самурского полка красные бросили своих «ударников»1 – латышский стрелковый полк и конный полк «червонцев»2 из бригады Хотиненко. Слуцкий получил два удара шашкой по голове и его сочли мертвым. Но унтер пришел в себя и пробрался к нашим.
– Молодец мальчишка! – вскричал Штерн. – А год назад был гимназист сопливый.
– Но твой батальон, капитан, потерял только убитыми 120 человек. Еще 100 попало в плен. В моей бывшей роте всего 20 человек осталось.
– Красные отбили Дмитров! А Туркул взял его такой кровью!
– Наши уже его захватили еще раз.
– Как?
–Недавно получено донесение. Дроздовский пехотный полк и офицерская рота Самурского полка в третий раз очистили Дмитров от красных. Они перебили больше 600 латышей.
– Так много?
– Красные перепились на радостях, что разгромили наших и атаки не ждали.
– А вот это отличная новость!
– Есть еще одна, капитан. Нынче Корниловская дивизия взяла город Орел!
– Молодцы корниловцы! – вскричал Штерн. – Так и до Москвы недалеко!
– Но потери у наших большие. Все передовые части просят подкреплений. У нас много пленных и нужно заниматься фильтрацией. Больше резервов у нас нет. Негде брать бойцов.
– Мне нужно на фронт, поручик! Хватит мне сидеть в Воронеже! Сейчас решается судьба России.
– В этом ты прав, капитан. Но и здесь работы хватает!
– Какая это работа? Фамилии пленных переписывать? Я с пополнением уйду на фронт. Вернусь в свой полк. Мой батальон ведь снова без командира остался.
– А как же твоя служба в государственной страже?
– Мое место не здесь, Петр. Ты сам это понимаешь.
– Я помогу тебе, капитан. Поговорю с полковником Кальве.
– Только быстрее. Вчера всех нас заставили присутствовать при казни. Мне подобные зрелища не нравятся.
– Это инициатива не полковника Кальве, капитан, а генерал-лейтенанта Шкуро.
– Какая разница, чья это инициатива, Петр? Меня просто так никто не опустит, ибо здесь я по приказу контрразведки. Прикомандирован к канцелярии градоначальника. Я и канцелярия! Это просто смешно, поручик!
– Полковник Кальве имеет власть освободить тебя от твоей работы в управлении Государственной стражи…
***
Лабунский исполнил свое обещание и уже неделю как Штерн снова был на позициях, которые занимал Самурский пехотный полк на линии Кошелево-Бычки…
***
Полковник Кальве вызвал Лабунского в свой кабинет.
– Поручик!
– Да, господин полковник!
– Срочно зайдите в мой кабинет!
– Слушаюсь, господин полковник!
Лабунский поднялся с места и передал прапорщику Егорову пачку бумаг.
– Я к полковнику. Просмотрите эти бумаги, прапорщик.
– Да, господин поручик!
Лабунский вошел в кабинет. Полковник предложил ему сесть и подал рюмку с коньяком.
– Что-то случилось? – спросил Петр.
– Сводки одна хуже другой! Я вижу, что ты у себя постоянно смотришь на карту. И я делаю тоже.
Полковник указал на стену, где были отмечены занятые города.
– Красные двинут конный корпус Будённого в стык Добровольческой и Донской армий. Вот сюда! Корпус Будённого сосредотачивается на участке 4-го донского корпуса Мамонтова. Там же 12-я стрелковая дивизия красных. Стратегом быть не нужно! А на левом фланге крепко стоят твои «дрозды», поручик. На них ударят дивизии красных Уборевича!
– Наши выстоят.
– Хочу в это верить. Но сил мало! Катастрофически мало сил, поручик. А что можем сделать мы в тылу? У нас снова диверсия в депо! Отремонтированный с таким трудом паровоз вывели из строя! Снова ограбили склад продовольствия и перебили охрану! Я погряз в рутине и ничего в этой ситуации сделать не могу, – сказал адъютанту Кальве. – Дельные офицеры бегут, а тупицы остаются. К вам это не относится, поручик. Вот Штерн переведен в армию. Не желает служить в полиции!
– Если честно, то пользы от него там больше, господин полковник.
– А здесь кто работает? Меня завалили бумагами! Все требуют и требуют! Давай паровоз! Обеспечь обмундированием! Срочно перебросить стрелковый батальон на позиции, используя имеющийся в вашем распоряжении наличный транспорт! Отправить боеприпасы в расположение 3-й отдельной батареи! А что можно сделать, когда отряды Шкуро постоянно расстреливают людей? Кто станет работать в таких условиях? Вместо пайков его казаки в волчьих папахах раздают удары кнутом!
– Согласен с вами, Густав Карлович, – ответил Лабунский. – Поначалу это были те, кто сотрудничал с красными, а ныне и простые обыватели идут в расход. Еврейские погромы не прекращаются. Население отвернулось от нас, полковник. Уговорить рабочих выйти на смену почти невозможно. Их ставят к станкам насильно, но они разбегаются.
– Думаешь, я этого не вижу? Но на мои приказы Шкуро не реагирует. Он генерал и командир корпуса. Я для него не указ. Контрразведка вообще со мной не считается.
– И самое плохое, Густав Карлович, что мы полностью подтвердили то, что написано в листовках большевиков. Наши части попросту грабят население. Многие офицеры тыловых служб берут взятки. И ничего сделать нельзя! Ваша канцелярия насквозь этим пропитана. Балы и пьянки. Пир во время чумы!
– Я много раз имел разговоры с моим старшим адъютантом капитаном Рихманом. Хотел заставить его работать. Но где там! Да кем мне его заменить?
– И стоит ли менять? – спросил Лабунский. – Что изменит замена вора Рихмана?
– Он явно не на своем месте, поручик. Все делает с точностью до наоборот.
– Я также имел с ним стычки по поводу его нечистоплотности, господин полковник. Но хорошо если он просто взяточник. А если это измена? Он дискредитирует новую власть в городе.
– Да разве он один? – спросил полковник. – Но насчет измены? Это вы слишком, поручик. Его ведь назначили на должность по «просьбе» контрразведки.
– Контрразведки?
– Именно так. И не местной генерала Шкуро. А бери выше – контрразведки Добровольческого корпуса.
– И кто просил за него, господин полковник? – спросил Лабунский.
– «Просьбу» мне передал капитан Васильев. От имени своего начальника полковника Вольского. А кто стоит за Вольским? Кто знает? Может генерал Кутепов, а может еще кто из командования. Вот такие люди и стараются показать населению, кто мы и зачем пришли. Потому в Воронеже у нас нет поддержки. Здесь работает красное подполье. В городе полно большевистских листовок. Население бежит из города. На работу никто не выходит!
– Все так, господин полковник!
– Я просил освободить меня от этой проклятой должности. Но они в штабе отказали. Да и куда мне идти? Командовать полком?
Полковник махнул рукой.
– Прости меня, Петр, что втянул тебя во всё это.
– Густав Карлович, если кто и может занимать этот пост, то это вы.
– Нет. Я ничего не могу, поручик. Через неделю меня не будет в Воронеже.
– Как?
– Теперь я подаю в отставку. И мне плевать, как они на это посмотрят! Этой войны нам не выиграть, Петр. Скоро красные снова будут в городе.
– Деникин не отдаст Воронеж!
Кальве нервно засмеялся:
– Это ты вычитал в «Воронежском телеграфе»?
– Командующий придает городу большое значение, Густав Карлович.
– Наши пехотные части укомплектованы едва наполовину. А красные снова провели мобилизацию! Мы обещали свободную торговлю и восстановление законности, Петр. А что творится в городе? Грабежи и расстрелы. Деньги правительства ВСЮР3 имеют такую же цену, как и совзнаки4 большевиков – никакой! Население против нас. Но вызвал я тебя по другому поводу, Петр.
– Что еще случилось, Густав Карлович?
– На тебя написали донос.
– Донос? – удивился Лабунский.
– Вот, – Кальве положил перед поручиком лист бумаги.
Там сообщалось, что поручик Лабунский скрывает в своей квартире, выделенной для него военным комендантом города полковником Кальве, агента большевиков. И именно поручик Лабунский был в городе до его занятия войсками Добровольческой армии. Вероятно, что он и является агентом ЧК, которого разыскивают сотрудники контрразведки 1-го армейского корпуса ВСЮР.
– Что это за ерунда? – Лабунский посмотрел на полковника.
– Написал это капитан Рихман, Петр. Зря ты с ним поссорился. Не стоит говорить правду открыто в наши дни.
Недавно между Рихманом и Лабунским вспыхнула ссора по поводу недобросовестного отношения старшего адъютанта к своим обязанностям.
– Но он обвинил меня в том, что я агент ЧК!
– Он основывается на том, что в твоей квартире проживает женщина.
– Это так, – согласился Лабунский. – Но многие наши офицеры живут с женщинами.
– Петр! Мы с тобой здесь вдвоем. Нас сейчас никто не слышит. Скажи мне правду. Здесь есть, вот в этой бумаге, есть хоть слово истины? Я не верю в то, что ты агент. Но эта женщина действительно служит в ЧК? Разве не так?
– Да.
– Значит правда! – вскричал Кальве. – Пётр! Это могут трактовать как измену! Кто она?
– Это моя давняя знакомая. Еще по Петербургу.
– И она сотрудник ЧК?
– Да.
– И с чего ты стал ей помогать?
– Долг, господин полковник.
– Долг? Ты шутишь? Ты офицер и твой долг выявлять агентов врага!
– Густав Карлович, я случайно встретил её в Ростове в 1918 году. Там она спасла меня от расстрела.
– И ты в благодарность стал работать на ЧК?
– Нет, господин полковник. На ЧК я работать не стал бы! И мне странно, что вы…
– Говори по делу, поручик, – прервал его Кальве.
– Сейчас все дело не в ней. Не в этой женщине, которой я помогаю.
– А в чем, поручик?
– Баронесса София фон Виллов у них. И если с Анной что-то случится, они расстреляют баронессу. А я не могу этого допустить.
– Анна это агент ЧК?
– Так точно, господин полковник.
– И эта женщина живет у тебя сейчас?
– Да.
– Она требует информации о нашей армии? – спросил Кальве.
– Нет! – вскричал Лабунский. – За кого вы меня принимаете, полковник!
– Прости, Петр. Я просто должен был спросить. Твоего честного слова мне достаточно!
– Да и зачем Анне мои сведения? У ЧК хватает агентов.
– Это она тебе сказала?
– Нет. Анна не говорит со мной на такие темы. Но я и сам знаю, что информаторов у неё достаточно. Да и из вашей канцелярии утечка вполне возможна.
– Ты прав! – Кальве скомкал донос и бросил в пепельницу. Чиркнула спичка. Бумага превратилась в пепел. – Но на этом всё не завершится, Петр. Рихман наверняка продублировал донос капитану Васильеву.
– Его больше нет в Воронеже. Васильев отбыл в Харьков в распоряжение полковника Вольского.
– Тебе стоит ныне поспешить домой. Уже вечером этой женщины не должно быть на квартире. Пусть уходит. А затем я вынужден буду санкционировать обыск. И там ничего и никого не должны найти. Ты меня понял?
– Да, господин полковник!
– Если заинтересуется местная контрразведка Шкуро, скажешь что принимал у себя проститутку…
***
Лабунский поспешил домой. Жил он совсем недалеко от канцелярии. В доме проживали несколько семей, которые владели здесь квартирами еще до революции, и офицеры, состоявшие при военном губернаторе Кальве.
Петр открыл двери и вошел в квартиру.
– Анна! – позвал он.
Она сразу вышла к нему.
– Что такое? Что случилось?
– Случилось! Собирайся немедленно!
– Собираться?
– Скоро сюда пожалует Управление Государственной стражи. С обыском!
– Что случилось?
– На меня написали донос! И в нем сказано, что я укрываю агента ЧК в своей квартире.
– Откуда тебе известно про донос? – спросила Анна.
– Полковник мне его показал. Затем сжег.
– И что?
– Донос наверняка продублировали не только в канцелярию градоначальника, но и в Управление Государственной стражи. Но даже это не так страшно. А если донос отправили в контрразведку корпуса Шкуро?
– Кто написал этот донос? Это известно?
– Да.
– И кто это?
– Капитан Рихман.
– Рихман?
– Старший адъютант градоначальника.
– И градоначальник показал тебе донос, написанный его старшим адъютантом?
– Он сделал больше. Он отпустил меня, дабы я смог тебя предупредить.
– Зачем?
– Густав Карлович Кальве мой друг. Он поверил мне, а не доносу. Но для разговоров времени мало, Анна. Тебе стоит уйти прямо сейчас.
– Хорошо. Но что будет с тобой?
– Пусть обыскивают квартиру.
– Но меня здесь видели, Петр. И я думаю, что утечка может быть и из нашего подполья.
– Анна, я скажу, что жил с проституткой. Так поступают многие наши офицеры. У Штерна неделю жила одна девица. И пусть Рихман доказывает, что это не так.
– Я собираюсь. Постараюсь сейчас выглядеть именно как проститутка. Пусть меня увидят больше твоих соседей.
Она стала одеваться.
– А что с баронессой? – спросил он.
– Я дала тебе слово, Петр.
– Ты прикажешь её отпустить?
– Как только все кончится в Воронеже.
– Что это значит?
– Петр! – сказала она. – К концу октября город снова будет в наших руках. В этом можешь не сомневаться. Сюда придут конники Хотиненко и привезут твою девицу с собой. Я прикажу отпустить её. Даже сопровождение дам, а то еще раз снова попадет не туда. Но, Петр…
– Что?
– Я не смогу спасать её вечно. Пусть убирается из России. Пусть катится в Константинополь. Затем в Париж! К черту на кулички! Здесь баронессе делать нечего.
– Она не поедет, Анна. Она продолжит сражаться.
– Как и ты?
– А что нам остается?
– Ты можешь перейти на сторону народа или уехать за границу.
– За границу? Куда? Я русский офицер, Анна. Что я умею кроме войны? Мое место в строю.
– Тогда становись в строй с нашей стороны, Пётр.
– Анна! Ты же знаешь, что это невозможно…
Воронеж.
Контрразведка корпуса Шкуро.
Капитан Вадзинский внимательно записал все показания капитана Рихмана.
– И вы хотите сказать, что этот Лабунский и есть агент большевиков?
– Да.
– И полковник Кальве агент?
– Нет. Я ничего не могу сказать плохого о полковнике Кальве, господин капитан.
– Но вы подали ему донос?
– Рапорт, господин капитан, – поправил Рихман.
– Пусть рапорт. Вы подали рапорт на его имя?
– Так точно.
– И что Кальве?
– Он не дал ему хода.
– Почему?
– Полковник Кальве давно знает Лабунского. Они вместе воевали, и он верит поручику. Потому хода рапорту не дал.
– Но как мог скрыть градоначальник такие сведения? Если Лабунский скрывает шпионку, то это вредит армии!
– Вот и обратите внимание на мой рапорт, господин начальник контрразведки.
– А что капитан Васильев? Начальник Управления Государственной стражи тоже не верит вашему доносу, простите, рапорту?
– Капитан Васильев офицер контрразведки и он больше не начальник Управления Государственной стражи. Он отбыл в Харьков. Но мне не совсем понятен ваш тон, господин капитан! Что вы хотите сказать?
– У вас вышла ссора с поручиком недавно. Это так? Вы даже хотели стреляться. Это вам строго запретили, и вы решили свести счеты по-иному.
– Господин капитан!
– Господин старший адъютант! У меня здесь есть дела. Настоящие дела!
– Но вы допускаете ошибку! Лабунский враг! И наша с ним ссора здесь не важна!
– Хорошо! Расскажите еще раз, кто эта женщина, которую скрывает Лабунский.
– Она была в Воронеже при красных. Это видели люди, с которыми я разговаривал.
– Кто они?
– Их имена значения не имеют. Все равно в городе их больше нет.
– А где они?
– Покинули Воронеж и перебрались в Харьков. Подальше от линии фронта и большевиков…
Воронеж.
Приемная градоначальника.
12 октября, 1919 год.
Полковник Кальве сказал Лабунскому о запросе из контрразведки.
– Капитан Вадзинский желает учинить обыск в вашей квартире и провести следствие. Все как я и предполагал. Странно, что он не сделал этого сам. А испрашивает моего согласия.
– Пусть ищет, – сказал Лабунский.
– Я нынче же позвоню ему, поручик. Тем более что Воронеж нам скоро придется оставить.
Лабунский посмотрел на Кальве.
– Да, вы не ослышались. Все идет так, как я и предсказал. Хотя, видит Бог, я хотел бы ошибиться!
– Но с чего вы взяли, что положение столь критично, Густав Карлович?
Кальве подошел к карте:
– Ударная группа красных идет на Кромы и Мало-Архангельск. Это в 50 верстах южнее города Орел. Их план понятен – отрезать нашу Орловскую группу.
– Это пока только план, Густав Карлович. Самурский пехотный полк, в котором я служил, стоит на линии Кошелево-Бычки.
– К самурцам перебросили 3-й Дроздовский стрелковый полк полковника Манштейна и 5-й конный корпус. Но у красных большой перевес сил. Они стянули сюда свои ударные чести! А эти будут сражаться не за страх, а за совесть, поручик. Сейчас решается не только судьба Воронежа, но судьба всей кампании!
– Думаю, что вы преувеличиваете значение этих боев, господин полковник. Это стратегически важная линия, но судьба всей кампании? Это слишком!
– А вот увидите! К концу месяца красные будут здесь!
В кабинет полковника вошел прапорщик Егоров и доложил:
– Капитан Вадзинский из штаба генерала Шкуро!
– Пусть войдет!
Кальве посмотрел на Лабунского:
– По вашу душу, поручик! А ведь я еще не дал разрешения на действия по поводу вас!
– Контрразведка Шкуро действует сама. Но они ничего не найдут в моей квартире.
– Я не дам вас в обиду, поручик. Вы все же в моем непосредственном подчинении.
Но капитан Вадзинский пришел не по поводу поручика Лабунского.
– Господин полковник! Пакет от генерала Шкуро!
Кальве принял пакет и вынул бумаги. Это был «приказ» генералу Шкуро от командарма красных Семёна Будённого! Тот приказывал Шкуро сдать оружие и прекратить сопротивление.
– Что это? – ничего не понял Кальве.
– Приказ от Будённого генералу Шкуро, господин полковник! – отчеканил капитан.
– И как это попало к вам?
– Приказ был доставлен в пакете, который вы держите в своих руках, господин полковник!
– Ничего не могу понять. С каких пор красные отдают нам приказы?
– Приказ доставил офицер, вернее человек в форме офицера. Представился курьером из ставки главнокомандующего!
– И где он сейчас?
– Отбыл.
– Отбыл?
– Но его никто и не задерживал. Старший адъютант генерала принял пакет и расписался в получении. Курьер сослался на занятость и сразу отбыл.
– А старший адъютант генерала не обратил внимания на сургуч?
– Нет! Он просто принял пакет и все. Только сам генерал, распечатав пакет, понял, что в нем. Генерал приказал мне доставить это вам, господин полковник. Вы военный губернатор и градоначальник. Красные дали нам пощечину.
– Я разберусь, капитан! У вас все? Или есть еще что-то?
– Никак нет, господин полковник!
– Честь имею, капитан!
– Честь имею, господин полковник!
Когда Вадзинский покинул кабинет, Кальве спросил у Лабунского:
– Что я вам говорил? К концу месяца Будённый будет в Воронеже! Пожалуй, мой рапорт об отставке может немного подождать…
Воронеж.
Конспиративная квартира.
Анна Губельман была вынуждена покинуть комфортную квартиру Лабунского и перебраться на конспиративную законсервированную квартиру резидента ЧК. Квартира была плохая, в полуподвальном помещении, которое не отапливалось (дров ныне было не достать).
Резидент явился домой к вечеру и сообщил Анне:
– Белые тайно эвакуируют свой штаб.
– Канцелярию военного губернатора? – спросила она.
– Да. Все бумаги уже погрузили в машину. Лично видел.
– Канонада звучит постоянно как музыка. Это бьют наши пушки. Конная бригада Хотиненко скоро будет здесь! Но мне нужен предатель! Мы должны выяснить кто это. Что вам удалось узнать?
– Я выяснил, что донос на поручика Лабунского подал старший адъютант градоначальника капитан Рихман.
– Откуда Рихману стало известно обо мне? – спросила Анна.
– Пока не знаю. Этот капитан мало интересуется делами. Постоянно пропадал на приемах и балах, которые закатывал здесь Шкуро. Много интересуется женщинами легкого поведения.
– Но он смог узнать обо мне. Он знал, что я живу у поручика Лабунского. А мы с ним этого не афишировали!
– Он мог следить за Лабунским и видеть вас.
– Но меня все принимали за проститутку. С чего ему интересоваться проституткой, если он и сам посещает женщин? Нет! Здесь дело более серьезное! Он знал, что я агент ЧК. И мне нужно знать, откуда у него информация.
– Я постараюсь узнать.
– Не нужно стараться. Нужно захватить Рихмана живым. И когда придут наши, мы поговорим с ним в одном из подвалов ЧК. Он обязательно раскроет карты.
– Похитить, адъютанта военного губернатора?
– Разве это так сложно?
– Но его станут искать. А наши еще не завтра войдут в город. Зачем так рисковать? Вас могут схватить люди из полиции! А они передадут вас контрразведке. Зачем так рисковать из-за какого-то адъютанта? Этот Рихман простая пустышка. Наверняка донос он состряпал сам, желая просто очернить поручика. Известно, что между ними произошла ссора. Вот и пустил Рихман клевету на Лабунского.
– Возможно, ДА, но возможно и НЕТ. А если среди нас есть враг, то я хочу знать кто он.
– В подпольном комитете больше 20 человек. И все они делают свою работу хорошо. Листовки ежедневно появляются на улицах.
– Листовки это хорошо. Но нам нужно больше!
– Больше? А агитация среди пленных красноармейцев? А сбор разведывательной информации о белых частях? А хорошо подготовленная агитация среди казаков Шкуро? Скоро его казачки не пожелают сражаться за белую Россию. Подполье делает лишком много! И рисковать нашими людьми я не хочу.
– Я не стану вмешиваться в ваши дела! Выполю задание и покину Воронеж.
– Долго намерены здесь оставаться?
– Мне нужна встреча с агентом.
– С тем самым, что работает среди белых?
– Да.
– И он придет сюда? – спросил резидент.
– Не стоит вмешиваться в такие дела. Никто из подполья этой информации знать не должен.
– Понимаю, но я не из праздного любопытства спросил. Как бы кто из наших его ненароком не пристрелил…
***
Анна Губельман дождалась агента ЧК, ради которого она и находилась в Воронеже. Только она среди здешнего подполья знала его в лицо. Этот агент служил среди белых и давал ценную информацию. И вот сейчас они должны были говорить лично без посредников.
– Наконец-то! Я уже думала, что встреча не состоится.
– Я не мог выбраться раньше.
– Надоело заниматься ерундой и мелочами. Сам понимаешь листовки и агитация дело не моего уровня. С этим могли справиться местные товарищи. Я здесь только ради тебя.
– Тебе грозила опасность, Анна?
– Меня едва не сцапала контрразведка Шкуро.
– Как же так? – удивился он. – Как они могли выйти на тебя?
– Случайно.
– В нашем деле не бывает случайностей, Анна.
– Бывают. Донос написан не на меня. А на поручика Лабунского, в квартире которого я пряталась.
– И в чем обвинили Лабунского?
– В том, что он прячет агента ВЧК.
Мужчина был недоволен:
– А как они узнали кто ты?
– В подполье может быть утечка. Наших дел они не знают. На меня вышли случайно. И я сменила квартиру. Вот и все.
– А Лабунский?
– Он вывернулся. Его вытащил его начальник полковник Кальве. Это он предупредил меня, и я убралась вовремя из его квартиры.
– Но он не знает? Лабунский не в курсе наших дел?
– Конечно, нет. Он знает, что я агент ЧК. Но это он знал и в Ростове 1918-го года.
– Мне это совсем не нравится, Анна. Я не люблю такие случайности. А если это работает контрразведка Добровольческого корпуса?
– Нет. Они не стали бы действовать так топорно. Если бы я была на крючке, кто стал бы писать донос на Лабунского? Сам подумай!
– Ты права. Но времени у нас мало. Я прибыл всего на несколько часов. Мое исчезновение там могут заметить.
– Ты прибыл в Воронеж по своим документам?
– Нет. Рисковать я не стал. Приехал как офицер связи. Они постоянно курсируют здесь и вызывают меньше всего подозрений. Моим положением среди белых я рисковать не могу.
– Что ты привез?
– Важная информация. Генерал Деев начальник штаба тыла Добровольческой армии.
– И что?
– Его сын поручик Деев пребывает в Калужской тюрьме ЧК. Тамошние чекисты еще не знают, кто попал к ним в руки. Тебе нужно срочно вытащить его оттуда.
– Он под своей фамилией?
– Нет. И его нынешней фамилии я не знаю. Информация пришла по линии нашей контрразведки и в мои руки попала случайно.
– Белые хотят его вытащить?
– Да. Потому тебе придется их опередить. Но сделать это стоит так, чтобы даже он сам не знал, что его выпустили агенты ЧК. И наши Калужские товарищи не должны ничего знать.
– Предполагаешь утечку информации?
– Сведений о белых агентах в Калуге среди людей из ЧК у меня нет. Но рисковать мы не станем.
– И как ты предлагаешь его вытаскивать?
– Ты сама его вытащишь. Сделаешь вид, что поверила его легенде и пусть он запишется военспецом в Красную армию.
– Но для этого мне нужно иметь полномочия в Калуге.
– Разве это сложно сделать, Анна?
– Но мне придется покинуть линию фронта в такое время, когда я здесь нужна. Может доверить это агенту среднего звена?
– Нет! – решительно возразил мужчина. – Молодого Деева стоит вытащить тебе самой. Придумай какую-нибудь причину для командировки в Калугу.
– Хорошо. Я все сделаю сама. Но что потом?
– Деева стоит поместить в такую часть, чтобы он не имел возможности сбежать к белым. Лучше всего его оформить в какой-нибудь тыловой отдел.
– Главное чтобы наши не расстреляли его до моего приезда.
– Потому тебе стоит спешить.
– А когда мы его задействуем?
– Думаю, что он пригодится нам только в будущем году…
