Loe raamatut: «Никодим, который гулял сам по себе»

Глава 1

– Слышь, дед – Елену с дитем везут уже! Ну, хватит свой сак чинить, выходи скорее!

– Так не опоздаю, наверно, – проворчал дед, он же Петр Сергеевич Климов, но отложил в сторону нехитрый инструмент для вязки сетей. И вышел в прихожую. Как показали дальнейшие события – вовремя. Ибо тут же послышался лай соседского пустобреха, хлопнули дверцы машины. Через минуту в дом ввалились невестка Елена, ее сестра Валентина и сын Климовых Алексей со свертком из одеял и простыней. Из них выглядывал еще совсем молодой Климов. Если говорить правду, то он вовсе и не выглядывал, а безмятежно спал, посапывая в белую простынку. Тут домашние сгрудились вокруг вошедших, и вся свита нового члена семьи принялась шепотом поздравлять молодых и друг друга с новорожденным. Сверток с ним приняла супруга Петра Сергеевича, теперь уже бабушка – Людмила и, пока молодые родители разувались, покачивала его, хотя никакой потребности в этом не было. Затем дитятя перекочевал в руки Елены, которая осторожно распаковала его и уложила в старую наследственную кроватку-качалку, еще крепкую и покрашенную намедни свежей краской.

Следующим этапом стало небольшое застолье по такому торжественному случаю. К нему все было приготовлено заранее.

– Ну, с прибавлением нас всех! – провозгласил тост старший Климов. – А дитю – здоровья!

И все, в том числе сосед Илья, прознавший про событие и пришедший поздравить, выпили. Не пила только Елена, лишь пригубляла и глотала жиденький чай с молоком, закусывая печеньем. Она то и дело оборачивалась в сторону комнаты с кроваткой и прислушивалась. Но оттуда не доносилось ни звука, и она успокаивалась, снова принимаясь за чай, в то время, как прочие по мере сил выпивали обязательные в таких случаях крепкие напитки.

Дальнейшее важное мероприятие заключалось в изыскании имени для младенца. Конечно, имелись предварительные соображения относительно этого, но основная работа отодвигалась на время, когда он будет уже в наличии. Так сказать, под рукой. Тут, невзирая на варианты, намечавшиеся мысленно загодя, патриарх Петр Сергеевич сказал сурово:

– Нужно дать ему исконно нашенское имя – крестьянское и мастеровое. А не как у бездельников, вроде Жоржа – тьфу ты, пропасть какая! – или Венедикта.

– Так как же, – возразила было супруга. – Есть столько хороших имен. Надо повыбирать.

– Так и выбирайте из славных старых, без выкрутасов – не сдавался супруг.

– Ну, например, Евлампий – чем плох? – не замедлил с предложением Илья. – А можно – Евстигней.

– Ну, при чем здесь Евлампий? – запротестовала бабушка безымянного ребенка. – Наш мальчик на него совсем и не похож. Что общего? Скажи, Лена! Да не похож и на этого… И почему они у тебя все на е?

–Тогда можно наречь Харлампием. Или Харитоном.

– Ну это уж совсем… – не выдержала сестра Елены.

– Харитоном, баритоном, еще тромбоном скажи, – непримиримо молвила бабушка Людмила.

– Да я что, я ничего – хотел, как всегда. Как у людей.

– А получилось куда хуже. Ну, вот подумай!

– Тогда думайте сами! – обиделся Илья.

– Евдоким! – осенило вдруг Алексея.

– Ну, уж лучше – Никодим, – прикинув так и сяк, изрек Петр Сергеевич, хотя и не объяснил, чем лучше.

Все сосредоточились, обдумывая это новое предложение.

– А что, – тряхнув головой, сказал, наконец, молодой отец. – Николай и Дима. В два раза больше шансов будет у него.

– Э-э… – нерешительно протянул Илья, – а раздвоения личности не случится?

– Чего мелешь! – не сдержалась Людмила. – Это если Берта – Мария – тогда да. А тут одно целое имя.

– Ладно. А то вы до утра его не придумаете.

– Вот придумали же. И часа не прошло.

– Ну и славно, – подытожил дед. – Стало быть, Никодим!

– Ника, – сказала бабушка Людмила.

– Нет, возразила сестра Елены. – Ника – это женское. Тогда уж – Ник.

– Ну, по такому случаю сделаю я объявление, – возгласил Петр Сергеевич: – мы с бабушкой дарим Никодиму овцу. Слышишь ты, Никодим? Чтобы она прирастала овечьим поголовьем, а там и прочей животиной. Мой дед имел целое стадо, да. Справное хозяйство держал. Сейчас-то это нехорошо, но думаю – до времени. Так чтобы у тебя, Ник, к 30 годам тоже было стадо. Подняли все!

И все безоговорочно подняли свои стопочки и выпили, пораженные новизной тоста. Особенно понравился он Илье, который, выпив, восхищенно цокал языком и приговаривал:

– Стадо, целое стадо! Ай да Ник! – и почему-то косил глазом в окно, как будто видел уже там это стадо.

– Так и запомните, родители, Ник-то маленький, может забыть! – напутствовал еще дед, закусив увесистым вареником.

Неожиданно Елена встала и неслышной поступью покинула кухню. Свекровь приложила палец к губам и все услышали плач маленького.

– Ну вот, – сказала она. – Ник услышал. – И вышла вслед за невесткой.

Начались дни, наполненные заботой о новом члене семьи.

– Это будет головастый человек, – сказала как-то впоследствии местная ворожея бабка Дарья. – Шибко умный. Через это и печаль другой раз будет. А вот с дамой что будет, никак не разберу: все что-то застилает туманом.

Бабка Дарья перетасовала карты и разложила по новой. И опять получилось то же самое: парень головастый, а насчет дамы – полные непонятки. Дарья бросила карты на стол:

– Ну раз ты такой головастый, уж решай с ней как-нибудь сам.

Несмотря на такой сомнительный результат, бабушка Ника отстегнула прорицательнице какую-то сумму: ни к чему навлекать на себя гнев подобного человека. Семейство Климовых, осведомленное между делом, вскользь, о гадании, озаботилось предсказанием. Впрочем, женская половина утешала себя тем, что времени до выбора спутницы жизни Никодима еще достаточно и мало ли как все произойдет. В конце концов, и они все время начеку. Что до Петра Сергеевича, то он, узнав о прогнозе, выданном картами, плевался и ругался – вслух обычными грубыми словами, а про себя – и вовсе ненормативными.

Между прочим, раздражался он по этому поводу совершенно напрасно: внук вполне успешно постигал науки, числился круглым отличником до самого десятого класса, вполне оправдывая сделанное некогда пророчество. Хотя не сказать, что он был порядочным и усидчивым учеником. Нет, нельзя! В восьмом классе от него отказалась учительница из-за легкомысленного и даже наплевательского отношения негодника к ее любимой биологии. Нравы тогда царили простые, и Климов три заключительные недели учебного года не ходил на биологические уроки. Речи о том, чтобы из-за такого пустяка оставить отличника на второй год, не шло, и организовали индивидуальный экзамен. Дабы избежать ненужного в системе РОНО скандала. Знания оценили на четыре и по итогам года он так и остался отличником.

Впоследствии Никодим также демонстрировал неплохие успехи в учебе, когда стал студен том. Хотя никакого влечения к различной механике не испытывал, но следовало обзавестись высшим образованием. Чтобы не огорчать родителей и не оскорблять память бабушки и дедушки, твердо советовавших ему поступить в ВУЗ.

Тут-то и вспомнилось Климовым давнее предсказание ворожеи в полном объеме, ибо окольными путями им стало известно, что Ник завел симпатию. Мать Елена всполошилась при этом известии, хотя, казалось бы – ну что тут особенного? Человек практически взрослый, не дурак, к тому же – уже заканчивает учебу. Именно такие резоны приводил Елене глава семейства, но она с того времени потеряла покой, хотя и без того его не хватало – подрастала сестра Ника Мария и уж с ней-то хлопот было куда больше, чем с Ником в пору его школярства.

Перво-наперво следовало выяснить, кто же эта зазноба сына, и что она из себя представляет.

– Не иначе, с того же университета,– разумно предположила мать Елена. – Интересно, на каком курсе? И вообще – хотя бы, как ее зовут? Хоть бы не Глория и не Акулина! Хорошо бы… Ну что ты молчишь?

– Так а чего говорить-то? – развел руками супруг Алексей. – Конечно, Акулина – это перебор, а в целом, ему виднее.

– То есть, как это виднее? А как же он будет жить с женой-Акулиной? Это ведь уму непостижимо!

– Ну, живут ведь люди со всякими женами. Акулина все же не акула. Да он, может, и не собирается жениться.

– Ох, что-то нехорошо мне. Чует мое сердце, не доведет его Акулина до добра. И как она его окрутила? Он-то парень бесхитростный, и вот надо же!

Надо тут сказать, что поименованная Акулина, а на самом деле Нина Карелова, планов окручивать Никодима не имела, поскольку еще полтора месяца назад не подозревала о его существовании. Между тем их видели несколько раз вместе, и конечно, сложить два и два не составляло трудов. А дело всего-то состояло в починке машины. Климов как раз возвращался с работы и шел окраинной улицей, когда заметил у противоположного тротуара автомобиль. С последним была девушка, безуспешно стремившаяся привести его в чувство. Несмотря на явно не древнее происхождение, он не заводился. Климов проследовал было мимо но, помедлив минуту, оглянулся и поймал взгляд водительницы, полный негодования. Поскольку поблизости в этот момент никого не наблюдалось, не приходилось сомневаться, что взгляд этот предназначался ему. Однако же Никодим не смутился и пересек улицу.

– Не заводится? – бессмысленно спросил он.

– Нет, – прозвучал лаконичный ответ.

– Бензин?

– Есть, – высокомерно сказала автоледи.

– Совсем не схватывает? Вал не проворачивается?

– Нет, – досадливо бросила владелица авто. Она нетерпеливо смотрела на часы.

– Ну, тогда смотреть надо. Лишь бы не электрика!

– А вы действительно разбираетесь в машинах? – в свою очередь спросила девица.

– Немного. Но без кувалды и зубила обойдемся. Ключи есть?

И Никодим засучил рукава. Впрочем, так серьезно изготовился он к поиску неисправности совершенно напрасно. Она нашлась сразу.

– Клемма отошла, – поставил он диагноз автомобилю. Я примерно так и думал. Минута делов. Вот оно и готово.

Закрыв капот, мастер скомандовал:

– Заводите!

И, как только команда была исполнена, строптивая машина умиротворенно заурчала, а Ник раскатал рукава. Автолюбитель недоверчиво посмотрела на панель приборов, зачем-то прибавила газу и вышла из машины.

– Спасибо! – сказала и потеплевшим взглядом окинула Никодима.

– Да тут и не за что.

Дева открыла дверцу, взяла с сиденья сумочку и открыла ее. Механик уже повернулся, собираясь уходить, поскольку подслушивать телефонные разговоры не входило в число его хобби.

– Подождите! – окликнула его она, вынимая из сумочки деньги. Никодим испуганно замахал руками:

– Да вы что! Ни в коем разе! Я потом не усну…

Она засмеялась, нерешительно подняла купюру и положила обратно, увидев энергичное трясение головы молодого человека.

– Ну, еще раз спасибо!

– Всегда к вашим услугам! Если что – я тут недалеко учусь, в политехе.

– Так вы автомеханик? Надо же, как кстати вы оказались рядом!

– Время от времени всем должно везти. А я вообще-то инженер, но – механик. Будущий. Случится нужда – обращайтесь.

И Ник достал свой телефон.

Мгновение поколебавшись, она кивнул, а инженер-механик продиктовал номер.

– Тогда взаимообразно, – и новая знакомая назвала свой номер.

– Никодим, – назвался Никодим.

– Нина.

– Очень приятно. Тогда до свидания?

– Да. Я тороплюсь.

Она, не медля больше ни минуты, села за руль, и машина резво взяла с места.

Ник, продолжая держать в руке телефон, провожал ее взглядом до тех пор, пока красная иностранка не свернула на другую улицу. Неопределенная улыбка блуждала по его губам и неясно, вызвало ли ее успешное вмешательство Климова в урегулирование аккумуляторного инцидента, или же это явилось результатом общения с владелицей этого устройства. Наконец, он сунул телефон в карман и продолжил прерванный путь, по временам замедляя ход и анализируя свое поведение при состоявшейся встрече. И жалел почему-то, что она длилась всего ничего. Каких-то десять минут. Хотя для каких причин ей следовало бы быть более продолжительной, объяснить он себе не сумел.

Приятель, с которым Никодим снимал комнату, был уже дома и успел согреть чай. Перекусив без особых изысков, посмотрели новости, после чего Денис, деливший с Ником угол, стал вглядываться в зеркало, так и этак поправлять прическу, наконец, надел ветровку, уместную как раз вечером и объявил:

– Ну, пока. Я в кино. Может, и ты?

Никодим отказался. Потому что знал – Денис Колганов, если даже и пойдет в кино, то не один, третий в его компании будет лишний.

– Я засяду за учебу, – приподнятым голосом сказал он, – что-то этот предмет негативно ко мне относится. – И он похлопал ладонью по «Тартарену из Тараскона», который лежал на столе вперемешку с учебной литературой.

– Ну-ну, – неопределенно отозвался Денис, – ну, а я пошел!

И он покинул комнату. А Климов и в самом деле взялся за учебу, с недоумением отодвинув Тартарена в сторону. Конечно, под рукой был интернет со своими бесчисленными знатоками и консультантами, но вполне уместным Нику казалось и пользование бумажными источниками знаний. И он погрузился в штудии.

– Ох, чует мое сердце, – говорила в те поры Елена Деева супругу, – завертит нашего Ника Акулина. И ведь он заканчивает учебу и – уж сам себе хозяин. Что делать-то будем?

– А ничего не будем делать, – прозвучал ответ. – Есть у него голова на плечах? Есть. Вот и ладно.

Засыпая, Ник представлял себе образ Нины: она постепенно таяла, как туман под солнцем, и оставляла после себя телефонные звонки, которые падали на траву и становились росой.

***

Осень беззастенчиво отодвигала лето, с каждым днем укорачивая путь солнца от восхода до заката, по утрам становилось ощутимо прохладно и несколько даже холодно. В разгаре дня, тем не менее, светило щедро делилось теплом, компенсируя его недостаток в течение остального времени суток. Спохватившись, что календарное лето уж кончилось и пользуясь погожими деньками, народ старался ухватить про запас как можно больше небесных калорий. С непреодолимой силой навалилась тяга к раздеванрию.Уже до минимума сведены были количество и размеры одежды, надеваемой на выход, уже при первой возможности дамы бросались загорать, ловя лучи, придающие коже несколько даже гаванский колер; пользуясь любым случаем, народ стремился хоть ненадолго вырваться из – под крыш офисов и иных помещений и пофланировать по оживленным улицам. Только что не купалось население в эти золотые дни бабьего лета, хотя находились и те, кто, отмечая уход лета и выпендрежа для, бросался в холодные воды рек и чуть более теплые стоячие воды. И отогревался потом у костра или принимал порцию горячительного напитка. По вечерам заполнялись развлекательные заведения и, несмотря на сырость и существенную прохладу сумерек – парк культуры и отдыха. Денис Колганов наводил лоск к этой поре и нетерпеливо поглядывал на часы. Наконец, задолго до времени сбора завсегдатаев парка, он отправлялся на прогулку. Не забывал при этом – молодец! – сообщить Климову, что именно пошел на прогулку и не желает ли товарищ присоединиться и совершить небольшой променад.

– Так рано же еще! – резонно замечал тот. – Молодежь еще не проспалась после ночи, еще не умылась, джинсы не надела. Да и аппетит – никуда не денешь. А там что – одним мороженым питаться?

– Ну, смотри, – отвечал Колганов. – Не опоздай!

– Рад стараться!

Никодим и сам начал торопиться, хотя излишней придирчивости к своему внешнему виду не проявлял, за исключением того, что навел относительный глянец на туфли. Интересно, где проводят вечера такие девушки, как Нина?

В парке с наступлением сумерек чувствовалось все большее оживление. Гремела музыка, мерцали разноцветные всполохи. Публика веселилась, хотя некоторые достигали веселости искусственным путем, о чем свидетельствовали затуманенные взоры и неверные танцевальные движения. В группе танцующих Ник столкнулся нос к носу с Денисом и его пассией, которую приятель никак не хотел показывать однокурсникам, да и вообще, похоже, никому. Долго так продолжаться, конечно, не могло и Климов, например, уже не однажды видел даму сердца Дениса. Почему тот скрывал свою избранницу, понять было невозможно. Может статься, спасал от дурного глаза, а скорее всего – опасался, как бы ее не увели.

– Здравствуйте! – громко поздоровался он, давая понять, что тайна раскрыта. Из-за музыки и прочего шума приветствие двое тех, кому оно адресовалось, не расслышали, но по кивку и шевелению губ молодого человека юная дама поняла, улыбнулась и наклонила голову. Потанцевав и потолкавшись среди прочих тусующихся, и не найдя больше ничего притягательного, совершенно трезвый, он уже совсем затемно отправился домой. В следующие посещения парка тоже все прошло, как и должно: громко, весело, долго. На десятый день он решил взять тайм-аут: чего таскаться в этот несчастный в парк, где основная масса народу – малолетки. К лицу ли ему, старшекурснику? И вечером отправился в заключительный поход туда, на этот раз вдвоем с Денисом, который теперь уже не таился, поскольку скрывать было нечего. Его симпатия подошла к входу лишь на пять минут позже и, поздоровавшись, Ник почел свое присутствие рядом излишним. Может, пора уже и домой? Поколебавшись, он все-таки последовал за вновь прибывшими, в приподнятом настроении спешащими к центру парка.

Последний встретил их мощными музыкальными аккордами и увлеченно, дружно двигающимися в такт отдыхающими. Ник присоединился к ним, высмотрев группу более подходящую по возрасту и танцевал, правду сказать, с полной отдачей сил, хотя и на этот раз не брал в рот ни капли. Неожиданно боковым зрением он заметил пепельные волосы, обрамляющие лицо и шею, и его будто ударило легким разрядом. Он немедленно занял позицию с более широким обзором и увидел светло-серую ветровку и белые облегающие брюки: все это составляло прикид Нины. Да, это была она. Никодим двинулся в ее сторону, медленно, как ледокол среди торосов. По пути он соображал, что же следует ему сказать при встрече. Во-первых, конечно, «Здравствуйте, Нина!» или просто «Привет, Нина! Гора с горой не сходится… Какой замечательный вечер!». Нет, вечер не годится. Затасканно как-то! Как- то пресно и аморфно. Да и вечер-то… Натянуло тучи, в воздухе чувствуется сырость, того и гляди, пойдет дождь. Все эти бессмысленные соображения мелькали в уме Никодима, пока он пробирался к намеченному объекту. Она заметила это целеустремленное движение в ее сторону и узнала автомеханика, продолжая танцевать в паре с коренастым кавалером. Когда Ник приблизился, их разнесло в разные стороны, и теперь Нина на секунду остановилась, глядя на него.

– Здравствуйте! – начал Климов спешно заготовленное приветствие, – Сколько лет, сколько…– и осекся, сообразив, что несет чушь.

– Здравствуйте! – вежливо ответила она, продолжая танцевальные движения, как и все вокруг, – вы тут, наверное, постоянно? – Нина насмешливо повела рукой в сторону музыкально-силовой установки.

– Да, то есть, нет, – отвечал он, начиная двигаться в такт музыке, и добавил обескуражено:

– Что тут каждый день делать-то? – И спохватился:

– Как-то не то я говорю, хотя совершенно трезвый.

– Да, похоже, – согласилась она.

– А я сегодня собирался прийти сюда последний раз, – неожиданно для себя самого сказал Никодим.

– Вот как? А что, уезжаете? А как же учеба?

– Нет, при учебе-то я остаюсь.

Тут один из увлеченных танцующих втерся между ними и заслонил Нину. Танцуя, они о чем-то говорили, причем партнер оживленно жестикулировал, чего по ходу различных па вовсе и не требовалось. «Стало быть, хороший знакомый, – решил Ник. – Может быть, даже слишком». И тень набежала на его чело. Да в чем дело? Кто она такая? Ну, Нина, ну и что? У нее пропасть знакомых, даже и тут. Сам Ник за последние десять дней встретил едва ли пяток таковых – однокурсников. И ни одной знакомой. И все. Правда, контингент политеха почти целиком состоял из представителей сильной половины, но вообще-то за годы студенчества он завел немало знакомств. А вот поди ж ты… Эти Нины! Где они обретаются, интересно? Хотя, вообще-то, какая разница?

Ник стал выбираться из толпы, но не удержался, чтобы еще раз не взглянуть на автолюбительницу. Сделав обходной маневр, он оказался рядом, хотя не прекращал движения на выход.

– Ты, Ник, уходишь? – прищурила она свои зеленые глаза, встретив этот взгляд.

– Да, пора. Двоечник местами я, надо исправлять. Зубрить то есть.

– Почти без перерывов?

– Ну, я отдал дань этой площадке.

– Нина, наш выход! – тронул ее за рукав длинноволосый парень в ковбойской джинсовой куртке и она, кивнув небрежно Никодиму, вместе с ковбоем и танцевавшим до того с ней партнером, стала пробираться в сторону эстрады. Климов почесал в раздумье переносицу, нахмурился и двинулся, выждав время, в ту же сторону. Поначалу ничего особенного он не заметил, к тому же потерял удалившуюся троицу из виду. Но тут, по завершении короткой паузы из-под свода ракушки объявили:

– А теперь на сцене – группа «Глобус» и неподражаемая Нинель! И точно: на сцену вывалилась эта самая группа с гитарами и прочей музыкальной атрибутикой, среди ее участников оказался и танцор в ковбойской куртке. Вышла на свет прожекторов также Неподражаемая Нинель, в которой инженер-механик узнал свою новую знакомую – Нину. Несколько мгновений он сомневался – она или не она, и даже пробрался поближе. Тут сомнения окончательно рассеялись, и ему оставалось лишь почесать в затылке. Музыка теперь стала умеренной по децибелам, и вполне отчетливо звучали слова песни. «До свиданья лето, до свидания – на тебя напрасно я надеялась…» – прозвучала заключительная фраза, и певица поклонилась публике. Разношерстное собрание самозабвенно танцевало и лишь те, кто были ближе, стояли пританцовывая, и хлопали в ладоши. Нинель скрылась за фигурами «Глобуса», а он грянул, теперь уже во всю мочь, модную и темповую мелодию. Напрасно Ник высматривал среди «глобусовцев» фигурку в белом свитере – ее там уже не было.

– А кто эта артистка, которая только что пела? – наклонился он к юной любительнице танцев рядом.

– Ну, как? Нинель это. Карелова. Она тут поет иногда. С «Глобусом» вместе, – стрельнув глазами, ответила обладательница джинсов.

– И что, каждый день поет?

– Нет, не каждый. «Глобус»-то репертуар пока расширяет. Повторять одно и то же часто – не масть.

– Да уж, – понимающе кивнул Ник и поспешил к выходу, вертя во все стороны головой. Но Нина куда-то безнадежно пропала.

– Время позднее, конечно, – резонно заметил подкатившему трамваю Никодим, и это соображение его успокоило. В самом деле, не ночевать же нормальным людям на дискотеке. Тем более, и завтра будет день. Тут мысли его приняли исследовательский оборот. Если, как сказала пигалица в джинсах, «Глобус» выступает в парке нечасто, стало быть, завтра он вряд ли там появится. Да. Но постой, постой: ведь не обязательно они приходят играть, они могут и просто прийти потанцевать. От этой мысли Никодим повеселел и решил назавтра снова посетить очаг культуры и отдыха.

Под влиянием этого умиротворяющего заключения, прибыв домой, он принялся за изучение тем, которые в учебном процессе занимали первостепенное значение. А может и не имели такого, но их следовало все же изучать.

Денис, который в этот вечер пришел даже раньше приятеля, удивился:

– Я уж думал, ты застрял где-нибудь в ресторане!

Никодим шутку не оценил:

– Только и осталось мне по ресторанам шарахаться! Может, займемся послезавтра самофинансированием? Подкалымим? Твою даму ведь как-то надо развлекать!

– Да это, конечно, можно. Даже нужно. Но почему такой строгий срок? Почему не завтра?

– Завтра не могу. Родственник будет проездом в нашем полисе, забегу на вокзал.

– А-а, вот что! А я уж подумал…

Уловив непонимающий и бессмысленный взгляд собеседника, Денис бросил:

– Да ладно. Проехали! – и махнул рукой.

Вечером следующего дня Никодим снова наведался в парк культуры. Народ только собирался, и первыми прибыли нетерпеливые, уже причастившиеся пива или чего покрепче, и самые молодые. Климов сидел на скамеечке и созерцал во всех направлениях наполняющийся народом парк. Промелькнули двое однокурсников, но сидящего бездеятельно Никодима не заметили, а он не давал знать о своем присутствии. Начались танцы, сперва несколько вялые, но с приходом подкреплений они все более оживлялись и скоро достигли должного темпа.

Напрасно поднявшийся Климов высматривал в толчее членов «Глобуса»: ни ковбоя, ни штангиста не наблюдалось. Стало быть, они всерьез решили дать себе отдых после вчерашних музыкальных трудов. Догадываясь, что сегодня, как и несколько дней раньше, он пришел сюда зря, Ник все-таки немного повертелся в танце, что несколько расшевелило его, но скоро осознал, что оказал парку достаточную честь и теперь можно с чувством исполненного долга покинуть злачное место.

Начал вдруг накрапывать мелкий, колючий дождь, и оставаться под ним не имело уже совершенно никакого смысла. Ник решительно направился к выходу, и едва не налетел на идущую навстречу Карелову.

– О-о, здравствуй, Нина! – с подъемом проговорил он и расплылся в неудержимой улыбке.

– Привет! Что, уже уходишь? Да, кажется, сегодня тут делать нечего. Надо же, как не вовремя эта сырость!

– Точно, дождь этот совсем ни к чему. А ты что, только сейчас пришла? Тебя не было видно.

Она отмахнулась:

– Ну, следующие вечера у меня заняты. А надо про запас хоть немного встряхнуться.

– Вчера ты здорово завела молодежь. Я и не знал, пока не увидел. Все танцевали. Поздравляю!

– Спасибо. Но все это игрушки. Артист из меня никакой!

– Ну это ты напрасно! Очень даже какой артист! – горячо начал ее убеждать в обратном Никодим. – Мне, например, здорово понравилась эта песня.

Карелова усмехнулась:

– Это мне напоминает ролики из домашнего хозяйства: жена варит или жарит чего-то и в качестве убойного довода о блюде говорит, что его безумно любит ее муж. И все тут!

Ник засмеялся:

– Ну, может, все другие кулинарные поделки он ругает и на таком фоне похвала какому-то блюду – это, конечно, фантастика!

Теперь засмеялась она, тут же зябко передернула плечами:

– Ну что же мы стоим? Народ разбегается!

– Разбегается, точно. Нам тоже надо бежать. Но куда? Куда глаза глядят? Кафешки уже закрыты. Разве в ресторан? Аэропортовский. Там должно быть свободно.

– Не факт. Да и добираться далеко. Придется дома отпаиваться горячим чаем. Так что – пока! Мой троллейбус подходит. Я нынче на общественных колесах.

– Так Нина, я тебя провожу!

– Премного благодарна, но я доберусь сама! Бывай здоров!

– Ну – пока.

И Ник остался на остановке совершенно один. Поскольку многочисленные уезжающие и приезжающие в счет не шли – они не имели отношения к Кареловой.

***

С наступлением мокрых и холодных дней осени в парке стало пустынно и тоскливо: сошла на нет торговля безалкогольными напитками, мороженым и пирожками, увяли цветы и не слышалось больше грома музыкальных усилителей. Танцующая публика перемещалась под крыши. Нину Ник видел на закрытии танцевального сезона. Парк выглядел поблекшим и унылым, потемневшие от сырости листья устилали дорожки, с которых еще не успели смести остатки летнего убранства дерев. Нину, взявши под руку, сопровождал ковбой, одетый уже с поправкой на приближающиеся снегопады. На плече он нес гитару, придерживая ее рукой; штангиста сопровождала очень высокая блондинка, Соня – как почему-то окрестил ее Ник. Тут же шествовал и весь остальной «Глобус», в окружении немногочисленных уже любителей культурно-парковых развлечений. Музыканты направлялись в ближайшее кафе, которое еще работало – хотя осенние сумерки сгустились почти до ночной тьмы. Нина, заметив среди уходящей публики медленно идущего к выходу Никодима, кивнула головой, он в ответ поднял ладонь и продолжил свой одинокий путь прочь.

Денис и на этот раз успел уже вернуться с вечерних гуляний.

– Ты сегодня что-то рано, – невпопад заметил Климов. – Все нормально?

– Нормальней некуда. А ты что-то припозднился. Стало быть, тоже все путем?

Ник неопределенно пожал плечами и принялся стряхивать с куртки капли дождя, успевшего отметиться в парке культуры и его окрестностях.

– Все тайное становится явным, – философски изрек приятель, проницательно взглянув на него.

– Да уж. Ваша парочка – тому пример.

– Ха! А ваша… Видишь ли, моя Елена кое-что знает об этой Нинели.

– Ну и… – с равнодушным видом обронил Ник, развешивая на плечиках куртку для просушки.

– Ну и она – дочка профессора. Но он не из твоей школы. Кроме преподавания еще консультант в какой-то модной конторе, автор монографий и почетный член.

– Член чего?

– Не знаю. Но что почетный – это точно. У Лены на эти дела память хорошая. Короче, шибко состоятельный господин. А мама – сотрудник банка, кажется зам. Так что Нина как сыр в масле. Могла бы и не учиться и заниматься одним пением, всякой музыкой и танцами, да еще мотогонками. Там ребят веселых хватает. И денежных. Можно вовсю развлекаться и бить баклуши. Но она учится, на четвертом курсе географического. Там, сам понимаешь, разные города и страны, параллели и меридианы. Промышленность, туризм и скотоводство. Ну и вот. Такие дела.

– Спасибо за информацию. Но мне вообще-то все равно.

– А-а. Ну, я подумал – на всякий случай. Вдруг понадобится.

– Да нет. Понимаешь, деньги и я – понятия пока что несовместимые.

– Именно. У нас ни шерсти, ни сала.

– А при чем?

– Дядька у меня есть, дядя Яша. Как-то на пляже уж под осень, с ним купались, и мужики со свитерами появились – торговать.

– Лето коротко, – говорят, а осенью станет дороже, притом что холодно.

Торговцев же везде хватает, кто продает при пляже мороженое, кто арбузы, даже капканы я видел, а эти – свитера. Шерстяные. Ну и один мужик взял померить. Волосатый страсть, и с брюшком. Кое-как потом с себя свитер стянул: маловат – объясняет.

Дядька посмотрел и говорит:

– На кой ему этот свитер, когда и своей шерсти хватает?

– Так еще же и слой жира, – говорю, – как у полярного медведя.

– Может, жене покупает, на 8 марта?

– Но до марта еще полгода! Да и ей будет великоват.

– Откуда ты знаешь? Ему – то лучше известен ее размер. Может, ей маловат будет. Видишь же – ему не понравился. Или уж слишком теплый. Тоже не комильфо.

– Да, говорю – проблема. Хорошо, говорю, у нас с тобой ни шерсти особой, ни жира – любой свитер подойдет, лучше даже потолще. Теплее будет. А пока что и так жарко. Хорошо бы – пива.

– Конечно. Только ведь на пляже не найти.

– А ты сбегай, посмотри тут поблизости. Вдруг да!

А дядька мой на полгода младше меня. Ну и побежал. И нашел. Кто ищет, тот всегда найдет.

– Ха! – вежливо отозвался Никодим. – А ты, случайно, сегодня не принял?

– Мы немного в кафе посидели. С моей дамой. Осень! Очей, понимаешь, очарованье.

– Это да. Я напоследок подмок. Может, прогреться слегка? Или у тебя будет перебор?