ZOV. В Ад и обратно

Свиридов хотел было возразить, но увидев нацеленный автомат, осёкся и только сплюнул кровавую харкотину.

Глава 3

Облегчение, что удалось живыми сбежать из кровавой каши в Васильевке, прошло. Теперь нарастала новая тревога: как добраться до Запорожья? Сидя с сыном на остановке, Снежана начинала догадываться, что автобуса они вряд ли дождутся. Какой там общественный транспорт в «серой зоне», где нет никакой власти? В этом селе из дома в уборную не выскочишь без страха, прости Господи.

– Пойдём, Славик, поищем машину, – она поправила на его плечах рюкзачок. – Или попутка какая догонит да возьмёт.

Сын послушно кивнул

Обходя лужи, они поплелись к центру села, с надеждой поглядывая на подворья. Иногда на глаза попадались легковушки, но они не внушали оптимизма. Одна была посечена осколками, другая – без стёкол, третья, отбегавшая свой срок, покоилась на спущенных колёсах. Снежана полагала, что уж у сельской администрации или магазина увидит что-нибудь более стоящее. Если здесь вообще ещё кто-нибудь живёт.

За спиной послышался шум мотора. Она оглянулась и отчаянно замахала руками. Свистнув тормозами, остановился военный пикап, из которого выглянул красномордый мужик лет тридцати с акульей улыбочкой.

– Здрасьте! – кивнула Снежана. – Подбросьте нас до Запорожья. Ну, пожалуйста, я заплачу, сколько скажете.

Ярик плотоядно облизнулся и оценивающе осмотрел женщину. Ему вдруг показалось, что где-то он её уже видел.

– Как спелая ягодка, только и ждёт, чтобы её сорвали. Ну, залезай, милая. И подбросим, и подхватим, и накормим, и уложим…

Не прислушиваясь к двусмысленному контексту, она суетливо подсадила сына на высокое заднее сидение и поднялась сама. «Тойота» быстро набрала скорость, мягко подскакивая на выбоинах.

– Ой, и вы здесь? – удивлённо воскликнула Снежана, обнаружив перед собой Свиридова. И тут же осеклась, увидев его разбитое лицо. Но это уже ничего не меняло, водитель обернулся к ней.

– Знакомый? – как бы между прочим спросил щуплый военный с лисьим лицом.

– Не то, чтобы… – стушевалась Снежана. – Алексей спас нас с сыном, когда был налёт на пограничный пункт. Он хороший…

«Господи, заткнись же ты, дура!», – болезненно сморщился Свиридов и тяжело опустил голову.

– Ёпть, конечно, ещё какой хороший наш «Ляксей»! – заржал Ярик и больно двинул его локтем в бок. – Правда, «Миш-ша»? Это ж надо, какая падла! Ну вот как с ними по-доброму, если так и норовят плюнуть в душу. Танцор, останови, я ему прямо здесь выверну кишки!

– Не искри, Ярик, – бросил сержант. – Сейчас приедем, и они нам всё выложат. По отдельности и в подробностях. А сейчас ни слова! На, пересчитай, – он бросил ему пакет.

Ярик с удовольствием вытащил пачку долларов и, слюнявя пальцы, зашелестел купюрами. Казалось, это занятие доставляло ему не меньшее наслаждение, чем месить ботинками мужика. В какой-то момент он сбился и с готовностью принялся вновь пересчитывать, беззвучно шевеля мокрыми губами.

– Ровно пять тысяч баксов, хороший улов! – подытожил он и от избытка чувств звучно поцеловал пачку. Но увидев протянутую руку Танцора, мрачно отдал деньги.

– Не суетись, братан, всё будет чики-чики. Ты меня знаешь, – успокоил его сержант. – Сначала доложим Кориню и передадим этих.

– Каких «этих»? – встревоженно переспросила Снежана, интуитивно хватая сына за руку. – Солдатики, милые, нам домой надо. Отпустите нас, Христа ради!

– Ещё вякнешь слово – и нет тебя, – злой скороговоркой оборвал её Танцор.

В салоне повисла напряжённая тишина. Только Славик негромко кашлял от сладковатого дыма самокрутки, которую вояки передавали друг другу.

* * *

Прихлёбывая горячий кофе, майор Коринь озабоченно расхаживал по кабинету. Сосредоточиться мешал недавний идиотский звонок жены из Киева. Перемежая слова всхлипами и сморканием, она тараторила о сыне. Полгода назад Коринь с большим трудом и немалой мздой переправил его в Варшаву, чтобы 20-летний оболтус не загремел на фронт. Ему было строго наказано продолжать заочную учёбу в Киевском университете, жить по средствам и неприметно. Так нет же, этот негодяй связался там с украинскими ультра, не вылезал из попоек, вытягивая у матери сбережения. А пару дней назад вместе с дружками избил группу польских сверстников, которые отказывались кричать «Слава Украине! Героям слава!». Понятно, что за ним и собутыльниками теперь устроили охоту какие-то местные радикалы. Сын требует денег на срочный переезд в Прагу.

– Заклинаю тебя, пришли, сколько можешь! Ты же отец! – рыдала жена в трубку, и потоки слёз заливали мужнино ухо.

«Чтоб вы все провалились!», – про себя вскипел Коринь, морщась, словно от зубной боли.

Он из кожи лез, чтобы покрывать всё возрастающие траты семьи. Торговля стрелковым оружием, вась-вась с армейской наркомафией, штабное казнокрадство – если хоть что-то из этого всплывёт, его в лучшем случае разжалуют в рядовые и отправят в передний окоп на верную смерть.

Начштаба с трудом переключился на неотложные дела. За последние дни произошло слишком много событий, которые так или иначе могли повлиять на его карьеру. Требовалось всё осмыслить и сухим проскочить между струйками.

Благодаря связям в командовании 53-й отдельной механизированной бригаде имени князя Владимира Мономаха, майора в сентябре направили на самый спокойный участок южного фронта. 24-й отдельный батальон контролировал полосу от Каховского водохранилища и далее на восток, перерезая шоссе Запорожье – Васильевка. Задача подразделения была несложной: удерживать позиции на линии боевого соприкосновения и беспокоить противника артогнём, дронами и вылазками ДРГ для обнаружения его опорных пунктов.

Кориня командировали для усиления дисциплины среди офицеров, которые вместе с комбатом погрязли в пьянстве и поборах с местного населения. Не сказать, чтобы начштаба полностью справился с задачей, но порядка стало больше. Особенно после того, как он перед строем расстрелял дезертира и отправил взвод вернуть тупо утраченную позицию на холме. Контратака провалилась, что вызвало у командира бригады приступ бешенства. А в итоге могло пустить насмарку личные планы Кориня перебазироваться на «тёплое» место под Киевом, о чём он не запросто так уже договорился с нужными чинами в министерстве обороны.

И вот подвернулся шанс реабилитироваться. Приказ накрыть миномётом гражданский переход на КПП в Васильевке и выдать это за российский обстрел Коринь воспринял с воодушевлением. Бывший однокурсник по училищу из штаба бригады шепнул, что готовится «большой шухер» в западной прессе о зверствах российских военных в отношении населения, поэтому необходимо видео с «неопровержимыми фактами жестокой расправы». Немецкие телевизионщики, словно учуявшие добычу стервятники, уже прибыли в Запорожье и ждут информационную «бомбу».

Майор лично отобрал самых толковых и исполнительных бойцов, чтобы не случилось осечки. И всё прошло гладенько! Они уже сообщили, что сработали чисто и возвращаются на базу.

Но докладывать об успехе в штаб бригады Коринь не спешил, опасаясь попасть под горячую руку. Там сейчас все на ушах стояли от ночного ЧП. Русские нанесли ракетный удар по ресторанному комплексу "Моника Беллуччи", расположенному на территории элитного жилого комплекса "Ренессанс" под Запорожьем. Это была одна из основных баз боевиков "Иностранного легиона". Из-под завалов достали 76 тел наёмников и инструкторов из Европы, ещё десятка три числились без вести пропавшими. Киев был в ярости ещё из от того, что кто-то успел снять пожар на развалинах и очумело бегающих англичан в нижнем белье. Видео разлетелось по интернету, вызвав шквал едких и злорадных комментов. Говорят, у самого Зеленского случился припадок, он потребовал предать суду виновных и опять заперся в бункере. «Блядский наркоман!» – сплюнул Коринь, ненавидевший ряженого «слугу народа», который лез в армейские дела и гробил армию.

Майор решил дождаться диверсионную группу, выслушать подробности, а потом уже с видеозаписью обстрела лично прибыть к комдиву для доклада.

* * *

Танцор спешил, педалью подгоняя «тойоту» на участках, где дорога была относительно гладкой. Автоматчики на блокпостах, несмотря на суровый вид «бандеромобиля», останавливали его, проверяли документы и обменивались отзывом на пароль. Гражданские машины по пути встречались нечасто, всё больше тягачи с орудиями, грузовики с красными крестами и пятнистые бронеавтомобили «Козак-2», ощерившиеся пулемётами на крыше.

Крутя баранкой, Танцор размышлял, как стоило бы правильно доложить Кориню о блестящем выполнении сложного задания. Он хотел ловко подвести разговор к тому, что операция оказалась крайне опасной, была на грани срыва, и только лишь отчаянная отвага его, сержанта с позывным Танцор, позволила довести дело до конца. К тому же, удалось схватить российских диверсантов. Нет, «диверсанты» – это мимо. Скорей так: обычные гражданские, бежавшие с оккупированной территории и едва спасшиеся от зверской мести рашистов.

Всё это следовало изложить таким образом, чтобы Коринь сам понял: старший группы – герой, которого надо отметить наградой и отпуском. А ещё бы и офицерскими погонами, мелькнула шальная мысль. Всезнающий Ярик говорил, что на днях Рада приняла закон, который разрешает присваивать офицерское звание тем, кто не имеет военного или высшего образования. Главное, чтоб был участником боевых действий. Геройский сержант Танцор – тот самый случай!

Он довольно заёрзал, представив себя с новыми погонами. И тут же вспомнились те самые доллары, гревшие его щуплую грудь. Как бы тут всех обойти и с костью остаться?

– Жить хочешь, перерожденец? – глянул он на задержанного.

– Я не преступник, я беженец, – угрюмо ответил Свиридов.

– Таких беженцев на первом столбе надо вешать, – меланхолично протянул Ярик, прибалдевший от травки. Он точно нацелился расправиться с пленным, который вызывал у него отвращение.

– Я тебе верю, но поверят ли другие? – с сочувствием продолжил Танцор и принялся надиктовывать: – Значит, ты с бабой и пацаном собирались бежать от оккупантов на Украину и прибыли на КПП в Васильевке. А тут обстрел с российской стороны. Вы на чужой машине прорвались и чудом спаслись. Без вещей, без документов. При тебе осталась только папка с медицинскими справками – и всё. Так, или я что-то забыл?

Свиридов понял, к чему клонит нацик.

– Так.

– Точно? – переспросил Ярик и сунул в подбородок Свиридова ствол.

– Точно.

Танцор бросил взгляд на Снежану, которая всё ещё была в страхе, что её с сыном куда-то везут на военной машине.

– Слышь, ты, мужик точно описал? Или у тебя другое мнение?

– Нет-нет, всё так и было, – быстро откликнулась она. – Нас чуть не убили. Теперь всё хорошо. Можно, мы с сыном сами доберёмся домой?

– Расслабься, – хмыкнул Танцор. – Пройдёте некоторые формальности и будете свободны. И не нервируй, поняла?

На очередной развилке, пройдя блокпост, сержант свернул с трассы на щербатую дорогу с указателем к запорожскому пригороду «БАЛАБIНЕ 2 км». У въезда во двор старого одноэтажного особняка, обнесённого синим профилем, часовой приветливо кивнул водителю. Над крыльцом висела скошенная вывеска «Сільська бібліотека».

Коринь дымил у окна. Встретившись взглядами с Танцором, он властно поманил его в кабинет.

– Пане сержант, мы сьогодни будемо снидаты або танцювати? – зло пробасил из кузова Палай.

– Ярик, распредели жратву и присмотри за задержанными. Я к начшаба.

– Тики так, гражданин начальник! – повеселел тот.

Устроившись на кузове, солдаты взялись за свёртки, раскладывая их на три равные части. Палай сразу принялся запихивать в рот свою долю, запивая куски горячим чаем из термоса. Ярик жевал нехотя. Марихуана отбила аппетит, поэтому он распихал колбасу, сыр и печенье по карманам. Всё, что причиталось Танцору, было сложено в пакет с надписью «Вместе с Россией – навсегда!»

Из машины выглянула Снежана:

– Дайте, пожалуйста, воды для ребёнка.

– Ось у Днипри пий, скильки влизе! – сыпля изо рта крошками, мигнул Палай напарнику.

Они дружно заржали.

Свиридов вытащил из дверного кармана торчавшую там бутылочку «Родниковой» и протянул мальчишке.

– А вот с едой придётся потерпеть, дружище.

Славик понимающе кивнул.

– Спасибо, – сказала Снежана. – И простите, что из-за нас всё вот так обернулось. Ей-Богу, я не думала…

Свиридов, на которого навалилась отупляющая безысходность, равнодушно пожал плечами:

– Что теперь об этом…

Он увидел свою чёрную папку, завалившуюся за сиденье и, поколебавшись, опять сунул её под куртку.

– Эй там, хорош базланить! – послышался строгий голос Ярика. – А то я кому-то ещё раз начищу рыло!

Наркота давно испепелила его внутренний мир, а жестокость стала единственной формой существования.

…Коринь внимательно слушал запальчивый доклад Танцора, не выказывая эмоций. Также молча всматривался в снятое видео. Лишь когда сержант изложил историю о беженцах, удивлённо повёл бровью. В принципе, они вписывались в легенду, но не слишком ли нарочито всё будет выглядеть? С другой стороны, во всей этой мистификации только эти свидетели обстрела были правдой. На видеоролике с коптера даже можно разглядеть, как они мечутся, запрыгивают в «Жигули» и проскакивают КПП. Так что когда подтвердят, что их накрыла именно русская артиллерия, то какие ещё нужны доказательства?

– Давай этих ко мне, посмотрим, что за фрукты, – сказал Коринь.

Беженцы на вид оказались лучше, чем он думал. Высокий тип с потухшим взглядом выглядел интеллигентно, женщина с ребёнком несколько потрёпаны и вполне соответствовали образу людей, измученных оккупационным режимом.

После их сбивчивых рассказов пережитого кошмара, майор строго уточнил:

– Вы лично видели, что прилёт был со стороны русских? Нам нужна точная информация, врать не советую.

– Видели, да! – быстро подтвердила Снежана и подняла умоляющий взор на Свиридова.

Он согласно кивнул.

– Отпустите меня с ребёнком, пан начальник! Я больше ничего не знаю, ей-Богу! – жалобно пролепетала женщина.

Коринь усмехнулся. Если передать их службе безопасности на допрос, то эти перепуганные люди признаются, в чём угодно. Но сейчас в этом не было нужды.

– Ридной мовою володиите?

Снежана виновато склонила голову:

– Я всё розумию, а вот говорю не очень…

Свиридов отрицательно мотнул головой.

– Погано, треба вчити… Значит так, вы вырвались с оккупированной территории и теперь на родной земле. Ничего не бойтесь, Украина заботится о своих гражданах. А вот о зверствах кремлёвского режима на нашей земле должно узнать всё демократическое мировое сообщество. Завтра обо всём случившемся расскажете группе иностранных журналистов, ответите на их вопросы. Ну, а потом езжайте домой, к своим семьям. Пока же останетесь у нас. Условия не очень, но потерпите, – Коринь подал знак: – Сержант, отведи их на крайний склад, туда, где эти… Дай два, нет, три сухпайка. И воды.

Свиридов почувствовал, как на его шее неотвратимо затягивается петля, выскользнуть из которой нет никакой возможности.

Глава 4

– Устраивайтесь, громадяне! Вам здесь скучно не будет, – Танцор пропустил их внутрь строения, закрыл широкую дверь, лязгнув навесным замком.

Вынув доллары, он торопливо пересчитал их, рассовал по карманам и поспешил в штаб.

– Что ещё? – сипло спросил Коринь.

– Пан майор, тут вот… При обыске у задержанного обнаружил две тысячи в американской валюте. Мужчина сообщил, что не знает, откуда у него деньги, и вообще впервые их видит.

Начштаба смахнул стопку в ящик стола.

– Разберёмся. Да, сержант, благодарю за успешный рейд. Я подам представление о награждении группы: тебя – орденом «За мужество», хлопцев – медалью «За безупречную службу». Ну и готовься к отпуску – завтра подпишу приказ.

– Слава Украине! – засиял Танцор.

– Героям слава! Пока останьтесь здесь, можете понадобиться, а вечером – в расположение роты. И ещё раз предупреди своих: если сболтнут об операции – я вам не завидую.

– Да, пан майор! – вытянулся сержант и с подобострастной улыбкой на лисьей мордочке вкрадчиво добавил: – Ещё очень прошу рассмотреть присвоение мне звания младшего лейтенанта. Согласно новому закону. Хочу служить Украине до последнего вздоха!

Коринь был впечатлён, как быстро дошла новость из Верховной рады до солдат. Закон сильно обозлил офицеров, которые в своё время прошли военные училища, потом и кровью добиваясь звёздочек на погонах. Однако все понимали, что иначе невозможно восполнить большие потери младшего командного состава армии. Жизнь лейтенанта на войне ещё короче, чем у рядового.

Этот исполнительный проныра был Кориню по-своему симпатичен и мог ещё пригодится в щекотливых делах, которые начштаба проворачивал в батальоне.

– Посмотрим, как операция аукнется в прессе, а там и поговорим о погонах.

Танцор был счастлив: пошла масть!

* * *

В сыром и холодном пространстве было довольно тускло. У потолка два горизонтальных продолговатых окна с немытыми стёклами едва пропускали свет. Свиридов стоял и ждал, пока глаза привыкнут к сумраку.

– Славик простудится до завтрашнего утра, – нарушила тишину Снежана.

– Ничего не простужусь, – буркнул сын.

Где-то внутри прозвучало глухое покашливание. Троица замерла.

То, что таинственно горбилось перед ними, оказалось большой копной сена. У стены лежали какие-то сколоченные доски и строительные козлы.

– Кто вы? – послышался голос.

– Мы – беженцы, – негромко отозвалась Снежана. – А вы?

Свиридов обошёл копну и увидел парней в разодранной российской форме и тельняшках десанта. Один лежал и едва слышно постанывал. Его левая нога заканчивалась в комке пропитанных кровью тряпок, а голова вместе с одним глазом была замотана грязным бинтом. Второй сидел рядом, обхватив колени руками. По его лицу в гематомах и ссадинах было понятно, что ему тоже крепко досталось.

– Ох! – воскликнула женщина и в ужасе прикрыла рукой рот.

– Андрей, воды! – прошептал лежащий.

Она суетливо раскрыла рюкзак и протянула недопитую бутылку. Тот, которого назвали Андреем, приложил горлышко к губам раненого.

– Вы наши? – обрадовался Свиридов.

– Наши, – слабо кивнул боец. – А вы кто?

Алексей коротко рассказал об обстреле КПП, их бегстве, пленении и планах украинцев сообщить прессе о «кровавой бане русни».

– Да, крепко вы влипли, – посочувствовал Андрей.

– Можно подумать, вам больше повезло, – хмыкнул Свиридов. – Как вас угораздило?

В нескольких фразах десантник поведал, что их разведгруппа у села Пятихатки наткнулась на засаду. Схватка была неравной. Все, кроме них двоих, погибли. Андрей с раненым товарищем отстреливались, сколько могли… Бандеровцы, обозлённые большими потерями, собирались пристрелить их, однако по связи пришёл приказ доставить русских живыми. Допросы уже третий день…

– И что теперь? – зачем-то спросила Снежана, утирая слёзы.

– Закопают… – безразлично ответил парень. – Серёге сильно досталось… Меня ещё доведут до «кондиции» – и в яму… Если выберетесь отсюда, сообщите о нас…

Со стороны штаба невнятно звучали обрывки фраз, гогот, шум машин, короткие команды и топот солдатских берцев.

Свиридов опустился на сено. Бессилие и безысходность сдавили грудь. «Если выберетесь отсюда» – это точно не про него. Капкан захлопнулся намертво. На встрече с иностранными собратьями по перу он, конечно же, представится, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что перед ними известный крымский тележурналист. Так что остаться без вести пропавшим он себе не позволит. И скажет о подлой провокации украинских военных, жертвами которой стали десятки мирных граждан. «Мировая сенсация» провалится – это факт. И ещё сообщит об издевательствах над пленными российскими десантниками. А что потом будет, не хотелось даже думать.

Смеркалось. В полудрёме Свиридов услышал клацанье замка. Дверь со крипом отворилась и в проёме показалась фигура с включённым фонариком.

– Эй, где вы там, беженцы-лазутчики?

Свиридов узнал мерзкие интонации Ярика. Солдат пошарил слепящим лучом по копне и осветил женщину с прижавшимся к ней сыном.

– Папка принёс вам пирожные, – он подошёл и бросил на сено пакет с сухпайками. Увидев пленных, хищно оживился: – О, матросня, не здохла? Кто не скаче, той москаль!

Лежавший боец приподнял голову и презрительно сплюнул.

– Ах ты, тварь! – взбешённый Ярик всадил ему ботинком в грудь.

– Не надо! – вскрикнула Снежана.

– Заткнись, курва! – рявкнул бандит и принялся бить моряка, который едва прикрывался и уворачивался.

Словно неведомая сила подбросила Свиридова. Он подпрыгнул, как бывало на волейбольной площадке, широко размахнулся и обрушил тяжёлую кисть на голову Ярика. Тот мешком рухнул на пол.

Все застыли. Первым пришёл в себя Андрей. Он подскочил к бандеровцу, сорвал с его плеча автомат и передёрнул затвор. Потом взял штык-нож, вытащил из подсумков две гранаты и четыре полных рожка.

– Ну, брат, я б с тобой пошёл в разведку! – в его глазах светилась решимость. Он протянул руку и представился: – Андрей Тульев и Сергей Коган, морской десант Северного флота.

– Алексей Свиридов, мелитопольская телерадиокомпания, – журналист ощутил крепкое рукопожатие.

– Спасибо тебе, Свиридов, помог. Это как раз то, что надо было сейчас – умирать, так с музыкой! Ну а вам, сам понимаешь, теперь надо выбираться отсюда и бежать. Пока мы тут будем разбираться, у вас в запасе есть некоторое время.

– Я никуда не побегу, – в отчаянии пролепетала Снежана. – Они обещали отпустить.

Тульев посмотрел на неё с сочувствием.

– Нельзя вам оставаться, поймите, девушка. Это нам с товарищем не уйти, мы, так сказать, нетранспортабельны. Да и кое-кому долги вернуть надо. Скоро здесь такое начнётся!.. Берите сынишку и не теряйте время. Давай, журналист, действуй!

Замычал и зашевелился бандеровец. Тульев двинул его прикладом, и тот опять затих.

У Снежаны начал проясняться ужас ситуации.

– Но как и куда нам бежать?! Они же сразу схватят!

– Мы попробуем, – Свиридов положил ей руку на плечо. – Я видел дыры в заборе. Только бы выбраться на улицу, а дальше как-нибудь разберёмся.

– «Как-нибудь», Боже мой!..

Свиридов повернулся и кивнул на Ярика:

– Погоди, этот со мной не рассчитался.

Он вытащил из его нагрудного кармана пакет с деньгами. Потом приподнял низ куртки и взял из кобуры пистолет – старый добрый «макаров» со звёздочкой на рукоятке.

– Тебе пригодится, – согласился Тульев. – Прощайте!

Снежана кивнула с таким видом, будто настал день, которого она всегда страшилась.

Свиридов осторожно выглянул во двор. Окна здания светились жёлтыми полосками света между плотными шторами. Над стоянкой автомобилей и ходившими там солдатами висел фонарь, но он почти не добивал до склада. Слева, вдоль забора, едва угадывались голые кусты сирени.

Он двинулся в темноту, за ним беззвучно семенили Снежана и Славик. Пройдя совсем немного, они обнаружили пробоину между листами профиля. Свиридов вылез на дорогу, но тут же ринулся обратно, завидев светящиеся фары. Когда шум автомобиля затих, он опять выбрался наружу и подал руку Снежане и мальчишке.

Они побежали по пустынной дороге к перекрёстку. Свернули направо, минули квартал и увидели небольшое кафе. Два парня с пивными банками у высокого столика под широким окном обернулись на их шаги. У Снежаны замедлился шаг, словно стали отниматься ноги. Она решила, что у неё на лбу написано всё, что произошло полчаса назад

– Улыбайся, – сквозь зубы прошипел Свиридов и крепко взял её под руку.

Они подошли к столику. Внутри кафешки было пусто.

– Привет, ребята! Пиво свежее?

– Доброго вечора, – откликнулся один на украинском языке. В его интонациях звучала настороженность. – Сьогодня завезли.

Свиридов показал на задрипанную «Таврию», которая вряд ли годилась даже на запчасти:

– Дай покататься.

Парень насмешливо вскинул брови. Он хотел что-то ответить, но тут со стороны штаба прозвучала короткая автоматная очередь. Послышались отдалённые крики и посыпалась беспорядочная стрельба. Славик испуганно прижался к матери, а она судорожно вцепилась в Алексея.

– Вы звидти прийшли? – напрямик спросил парень, внимательно глядя в глаза Свиридова.

– Да, – он не спеша сунул руку в карман с «макаровым».

– Вы тикаете?

– Да. Можешь продать свой транспорт?

– Вы з России?

Свиридов кивнул. Странный допрос напрягал его всё больше. Стрельба возле штаба всё усиливалась, слышались разрывы гранат. Моряки отчаянно отбивались. Ему тоже надо было действовать, но он ещё медлил, хотя решение уже принял.

– Гроши оставь соби. – Парень неожиданно протянул ключ и показал направление: – Ось там вулиця Мира. Звернить наливо. Потим километрив пять до покажчика… до указателя «Прибрежная автомагистраль». Она доведе до моста через остров Хортица на правый берег Днепра. Так вас не догонят. А потим вже сами решайте, куды вам треба. Поспишайте!

Свиридов был потрясён, меньше всего ожидая такой развязки. Он молча обнял парня, а Снежана со Славиком уже спешили к машине.

– Ну шо, Василь, пидем и мы до дому, бо тут стае гаряче, – парень проводил взглядом тарахтящую «Таврию» и посмотрел на сполохи взрывов, откуда доносилась стрельба.

* * *

Только сейчас, когда гражданские выскользнули из склада, а Тульев проверял исправность автомата, старшина 1 статьи Сергей Коган почувствовал душевное равновесие. Невыносимая боль от ранений, пыток и издевательств несколько улеглась, позволяя думать о другом. Он знал, что вот теперь все страдания закончились. Неотвратимая смерть теперь не казалась ему просто долгожданным избавлением от страшных мук, но воспринималась как очень правильная точка в его недолгой и хорошей жизни. Остался лишь последний бой, о котором он безнадёжно мечтал с первой минуты пленения. И уж к этому бою он был готов.

– Я сейчас подберусь поближе к бандерам и уложу, сколько смогу. Потом вернусь к тебе, – вслух рассуждал Тульев, словно услышал размышления старшины. – Но если что… Вот, возьми две гранаты.

– Отставить, матрос! Попробуем сделать хитрей, – Коган натужно откашлялся и продолжил: – За этой тварью скоро кто-то придёт. Значит, есть шанс разжиться ещё одним автоматом. А это уже веселей.

– Так точно! – улыбнулся Тульев, к которому тоже вернулся боевой настрой.

Они едва успели затаиться, как издалека послышался нетерпеливый голос:

– Ярик, сколько тебя ждать! Отсыпь пыхнуть, жмотяра! Шо-то долго ты бабе романсы наяриваешь?

Недовольное бормотание приближалось к складу. Матрос замер у косяка. Лишь отворилась тяжёлая дверь и показалась голова, Тульев точным ударом всадил штык-нож в горло бандеровца и подхватил обмякшее тело. Затащив его вовнутрь, он собрал такой же комплект оружия, боеприпасов и бронежилет.

– Броник надень, мне он ни к чему, – сказал Коган. – Теперь иди. Только не увлекайся, там укрыться негде. Отработай тех, кто на виду, – и сюда. Здесь надёжная позиция.

– Да понял я, понял, – нетерпеливо отозвался Тульев и бесшумно растворился в темноте.

У штаба стояло с десяток расслабленных вояк. Кто-то курил, кто-то ковырялся под капотом машины, другие устроились на лавке и переговаривались. Матрос подполз к линии света и тьмы и буквально вгрызся в землю. Неторопливо прицелился и дал очередь по группе сидящих. Треск автомата прозвучал, как будто с силой разрываемый брезент. Солдатня повалилась сбитыми кеглями.

И всё вокруг сразу превратилось в суматошный клубок из воплей, криков, бегающих и падающих тел, беспорядочной стрельбы. Тульев спешил ухватить эти первые секунды внезапного нападения, когда никто не мог понять, что случилось и откуда идёт стрельба. Он бросил гранату в окно штаба, другой изрешетил осколками тех, кто не успел укрыться. Потом перекатился вбок, пальнул оттуда и опять переместился. Вэсэушники ответили длинными очередями в разные стороны, пугая и ещё больше запутывая друг друга.

– Андрюха!

Тульев обернулся: к нему подползал Коган.

– Полундра, старшина! Надо отходить!

– Андрюха, давай к машине! Попробуем! – сверкнул отчаянным блеском единственного глаза Коган.

Тульева словно пробило от такой дерзости: да, в конце концов, что они теряют? Только бы не попасть живыми в лапы нацистов.

Он что есть сил швырнул две гранаты в сторону палящих автоматчиков и бросился к стоявшей с краю «тойоте», пока дым от разрывов скрывал его. Распахнув дверь, он отшатнулся от вывалившегося трупа, лисья морда которого застыла в гримасе страха. Двигатель работал! Тульев рванул в темень, откуда летели короткие очереди по окнам штаба. Прикрыв машиной старшину, матрос схватил его в охапку и затолкал в кабину.

– Назад нельзя! Пробивай забор! – крикнул Коган.

– Знаю, Серёга, знаю! – прорычал Тульев и нажал на газ.

Пули забарабанили по кузову и со звоном рикошетили от торчавшего ствола миномёта. Боковое стекло с треском разлетелось на мелкие куски. «Бандеромобиль» взревел раненым быком и с ходу ударил бампером по хлипкому профилю, разметав его в разные стороны. Тульев круто развернул машину на асфальте, от чего тяжёлый миномёт сорвался с крепежа и, смяв борт, вывалился из кузова.

Где-то у штаба ещё трещали автоматы, а «тойота» уже лавировала по узким улочкам села.

– Скоро блокпосты, Андрей! – предупредил Коган, помнивший карту этой территории. – Здесь направо, к лесополосам. А дальше – на юг, к Каменскому, в «серую зону».

Они ещё не были уверены, удастся ли вырваться, но вспыхнувшая надежда крепла с каждым метром свободы.