Tsitaadid raamatust «Самая страшная книга. Прах и пепел»

деликатно, капризами не страдал и своих домашних не терзал понапрасну. Жить с

рассматривал обложку, от которой, несмотря на всю мультяшную условность рисунка, тянуло промозглой могильной

промозглая, слякотная кончина осени

проникая в окно, преломлялся в зеркале на стене

тварь. То, что раньше было Георгий Леонидович Двигун

– сказала я, обидевшись, и тут же попыталась пошутить, возможно, неудачно: – Су́чка  – это самка сучка́

действительно ли Кабан гонится за ним? Не померещилась ли погоня? Прекратив бег, осмотрелся