Loe raamatut: «Прорыв»

Font:

Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону

* * *

Мотоцикл пылил, скатываясь по склону к ложному посту внизу. Было заметно, что если поначалу ложные фельджандармы забеспокоились, то потом расслабились. Опознали-таки Лосева. Тем более тот был в форме красноармейца, сидел сразу за старшим сержантом Минским. Лейтенант Казанцев, что и командовал этой группой, вышел вперёд, когда мотоцикл с моими бойцами подъехал вплотную и остановился. Разговор долго не продлился, не только мы, но и Казанцев со своими видел огромную толпу пленных, которых сотня немцев вела в свой глубокий тыл. Кстати, а вели к ближайшей железнодорожной станции, судя по карте. Эта дорога именно туда и пролегала.

Видимо, всё, что нужно, Лосев выяснил достаточно быстро, потому как снова занял сиденье позади Минского, и мотоцикл, развернувшись, ревя мотором, стал подниматься на холм, где стояли мой бронетранспортёр, грузовик и второй мотоцикл с Майским. Причём группа Казанцева, быстро собравшись и устроившись на своих транспортных средствах, последовала за ними. Видимо, лейтенант хотел лично со мной поговорить. Пока не знаю зачем, но мало ли что, отложив ревизию мин и детонаторов к ним, сами запалы хранились у меня в планшетке, я открыл скрипнувшую петлями дверцу с водительской стороны бронетранспортёра и покинул кабину, поправляя складки своей формы фельдфебеля вермахта. Встав, я спокойно ожидал возвращения Лосева и прибытия группы Казанцева. Было их шесть человек по количеству транспорта. На двух тяжёлых «БМВ» сидели хорошо знакомые мне бойцы, всех их я знал в лицо, с Казанцевым так тем более, не раз ставил ему задачи по той или иной боевой операции.

Минский, проехав мимо, лихо развернулся и встал на обочине так, чтобы пулемётчик держал дорогу, где вдали уже хорошо виднелась колонна пленных, под контролем пулемёта. Тут и оба мотоцикла Казанцева подкатили. Сам лейтенант, лихо соскочив с передового мотоцикла, молодцевато отдал честь, рассматривая меня радостно блестевшими глазами, и, немного запинаясь от волнения, доложил:

– Товарищ майор, группа под моим командованием занимается добычей припасов по приказу старшего лейтенанта Михайлова. Один из приказов гласил: найти вас и вывести вас на стоянку нашей основной группы. Товарищ старший лейтенант хочет, чтобы вы снова взяли командование над нами.

– Так тяжело? – осмотрев лейтенанта с ног до головы, уточнил я.

Бойцы уже были опытные. И хотя они не такое и долгое время пробыли под моим командованием, но успели вкусить радость побед и получили некоторый опыт. То есть как организовывать ложные посты фельджандармов и как носить трофейную форму знали, хотя в основном этим занимались пограничники Волохова, даже благодаря мне имели представление об уставе вермахта, чтобы не засыпаться по мелочам. В этой группе погранцов не было, четверо миномётчиков из взвода Подгорного и двое танкистов, тут я и самого Казанцева считаю. Тот был одет в форму рядового, но форма подогнана отлично, всё правильно в амуниции располагалось, карабин на плече. В общем, с виду настоящий пост, но никто из ложных жандармов по-немецки не говорил. Решили на шару действовать, так как группа Михайлова остро нуждалась в припасах, тут не только топливо и боепитание, но и продовольствие, второй день не ели. После того как те позавчера покинули лагерь, ничего добыть им не удалось, не везло. Решили пропускать крупные колонны и брать одиночные грузовики, ну или небольшие группы из двух-трёх машин. Требовалось добыть продовольствие и топливо. Группа Казанцева у Михайлова была одна, сначала пытались работать в другом месте, но слишком оживлённая трасса, сегодня перебрались сюда, и вот результат, встретились с нами. Пока ничего подходящего им не попалось. Уже часа три тут стоят, но ничего из интересного. Тут тоже ясно, мы же на этой дороге фактически и работали и все небольшие колонны перехватили, вот Казанцеву ничего и не досталось.

А то, что о моём побеге те знали, Казанцев сам сообщил. Да, они покинули лагерь, когда я ещё в подвале сидел. Тут Михайлов как поступил, увёл исправную технику докуда остатков топлива хватило и отправил шестерых надёжных парней обратно, с приказом по-тихому освободить меня. Вот те и выяснили, что я уже сам бежал со своими людьми, и вернулись ни с чем. Старлей, прекрасно представляя, что я на месте не усижу и найти меня можно будет только случайно, встретить где на дороге, отрядил группу Казанцева, и тем действительно повезло. Правда, как доложил лейтенант, таких групп, отправленных на мои поиски, было разослано ещё четыре, пешими, но только у Казанцева была трофейная форма, у него основная задача – добыча нужных трофеев, остальные искали меня в красноармейской, стараясь не выходить на дороги.

Задумавшись, я посмотрел на лейтенанта и сказал:

– Стремления Михайлова мне понятны, у него слишком мало опыта, чтобы командовать мангруппой, и моя помощь будет кстати, и я не против, в ближайшие пару дней мне будут нужны танки и танкисты, в которых я уверен. Для миномётчиков тоже работа найдётся. Рейд у меня продолжается. Нужно поговорить с Михайловым, он далеко?

– В восемнадцати километрах наша стоянка. Укрылись в овраге, натянув сверху маскировочные сети, оттого нас пока и не обнаружили. Следы гусениц замаскировали. Маскировка очень хороша, вы бы остались довольны.

– Возможно, – так же задумчиво покивал я, внимательно слушая лейтенанта. – Отправляться к группе с пустыми руками не стоит, значит, придётся поискать всё, что требуется. Перечисли, что вы увели из общего лагеря?

– Да всё, кроме двух немецких бронетранспортёров, КВ капитана Якушева и двух танков на последнем издыхании. Того, у которого проблемы с коробкой, и у другого, где двигатель греется. Мы с них всё сняли и ушли. Бойцы Волохова пытались задержать нас, но мы на них пушки повернули, и они отступили. Злые были. Ещё взяли три грузовика, остальное пограничники не дали. Ваш внедорожник с зениткой тоже себе оставили, его старший лейтенант Волохов себе забрал. Эти два мотоцикла – всё, что у нас есть. Вот кухню увести не дали, интендант и часть хозвзвода остались в общем лагере, а ремонтный взвод в полном составе и бойцы Погорелова – все с нами. Экипаж и часть танкистов, что пришли с Якушевым, тоже остались с ним. Мы с ними плохо знакомы были. В общем, весь наш старый состав с нами. Те, кто ещё сомневался, ушли следом за нами уже после того, как вы сбежали, их наши разведчики привели, которые должны были вас освободить.

– Понятно. Значит, так, лейтенант. К своим двинем, как стемнеет, а сейчас у нас есть срочное задание. Мы с моими новыми бойцами взяли в плен ещё одного немецкого генерала, в кузове с адъютантом и полковником сидит. При них были карты и все документы по местонахождению немецких войск ближайших армий в настоящее время. Думаю, ты понимаешь всю важность этих бумаг. Они в срочном порядке должны оказаться в Генштабе в Москве. Даже не в штабе фронта, который тут стоит, потому как Павлов, не знаю, арестовали его или ещё нет, доверия у меня не вызывает. Он или дурак, или предатель. Поэтому идём к аэродрому, отбиваем самолёт, пилоты у меня есть, и отправляем их прямиком в Москву. Если возьмём транспортный «юнкерс», дальности у него хватит. Медлить не будем, у нас мало времени. По пути будем работать под посты, добывать всё то, что нужно Михайлову. Всё ясно?

– Так точно, товарищ майор, – по-старорежимному, как я и учил, козырнул тот. – Разрешите доложить?

– Что у вас?

– Баки пустые, мы сюда на последних каплях приехали, последнее с грузовиков сливали, решили, что без трофеев этот перекрёсток не покинем.

– Вон канистры на борту бронетранспортёра. Заправляйтесь, а я пока посмотрю, что там с колонной пленных. Хочу освободить их. Постреляем конвой.

– Так мы только за, – широко улыбнулся лейтенант.

Пока Казанцев командовал заправкой, он и в наш французский грузовик заглянул, на пленных немцев посмотреть, заодно перекинулся парой слов с лётчиками, а я отошёл к капоту бронетранспортёра и достал из планшета карту. Минский её рукой прижимал, иначе ветерок края трепал. Изредка задумчиво кидая взгляд на приближающуюся колонну пленных, я стал планировать дальнейшие шаги. До наступления темноты осталось не так и долго, фактически меньше часа, и нужно многое успеть. Пока я занимался делом, все старались не шуметь, понимая, что отвлекать меня сейчас не стоит, Лосев тоже не сидел без дела. Бойцы Казанцева, как и остальные из группы Михайлова, голодны, а запасы продовольствия в грузовике у нас были, так что Михайлов, забравшись в кузов, распределил их на пайки и выдал бойцам. Поэтому, когда я уже мысленно спланировал операцию, те как раз заканчивали ужинать, жадно хватая всё, что им выдали. Да уж, двое суток без еды, фактически на одной воде, это серьёзно. Если так протянуть, у всех бойцов и командиров мангруппы будет резкий упадок сил.

К этому моменту пленные уже совсем приблизились, их стало видно невооружённым глазом, и стоило бы поторопиться. Насчёт некоторых из пленных в колонне у меня были серьёзные планы. Мне одна интересная идея пришла в голову, я и решил: а почему бы не попробовать? Можно оперировать и подобными силами. Если проще, то мне был нужен технический состав ВВС и сами лётчики. В этот раз нужны все, кто относится к авиации: техники, оружейники, летчики, да даже зенитчики или те же командиры, способные управлять авиаподразделением. Да, я решил изменить себе и создать новый основной боевой состав. Михайлова я тоже планировал держать при себе и устраивать рейды, но не так, как мы делали до этого. Новая боевая группа станет авиационной. Вот тут могут открыться шикарные возможности для совместных действий авиации и танков в тылу врага. Да мы такой террор сможем навести, что полностью блокируем транспортные артерии вермахта.

К сожалению, пленным в колонне не повезло, наблюдатель подал сигнал, на дороге появилось облако пыли и показалась длинная моторизованная колонна, что двигалась в сторону передовой. Зло ударив по капоту бронетранспортёра и слегка отбив кулак, я свернул карту и убрал её в планшет, после чего сухо скомандовал:

– По машинам.

Ставить задачу немедленно я не стал, отъедем чуть дальше, соберу всех своих и тогда сообщу, что спланировал. Я никогда не работал, как другие командиры в РККА, то есть не действовал шаблонно. Также я старался ставить в известность по плану всех, начиная от командиров, заканчивая обычными бойцами, чтобы каждый знал, что делать, и операция шла как швейцарские часики. А то командир поставит приказ, а что кому делать, в подразделениях не знают, как сержанты надумают, так и поступают, что не всегда приводит к нужным результатам, я же обычно всё разжёвываю, что именно нужно делать. Именно это и обеспечивало нашу высокую мобильность и высокие показатели в действиях в тылу противника, с нанесением ударов по уязвимым точкам в местах концентрации их войск. Вот и сейчас не собирался отступать от своих привычек.

Выстроившись в колонну – Минский всё так же возглавлял нашу группу – и двигаясь впереди, мы успели спуститься с холма к перекрёстку, где до этого стоял пост Казанцева, и выехали на дорогу прежде, чем подъехала колонна немцев. В общем, мы свернули в тыл немцев. Ха, несмотря на то что нам помешали освободить часть пленных, уничтожив конвой, я не передумал проводить эту боевую операцию. Мне нужны были люди, причём высокомотивированные, коих в этой колонне должно было успеть скопиться немало. Пока мы стояли на холме, то слышали далёкие одиночные хлопки выстрелов немецких карабинов. Их три было, если быть точным, Казанцев специально смотрел в бинокль, чтобы подтвердить мои слова о происхождении этих выстрелов, и с белым от бешенства лицом подтвердил: немцы добивали раненых и уставших, которые не могли идти дальше. В принципе, бойцам это и так было известно, но одно дело слова, другое – когда они сами всё это видят. Так что пока гнали этих пленных, успевших нахлебаться гостеприимства немцев по самое не балуйся, вот таких я и хотел набрать. Остальных, что не захотят к нам, неволить не буду. Это моим бойцам известно, что их ждёт, а те пусть на своей шкуре прочувствуют.

Отъехали мы на километр, найдя просто отличное место для атаки, а точнее, расстрела конвоя. Открытое со всех сторон поле с ровной дорогой, спрятаться просто негде. Конечно, и нас видно, но мы изображали усиленный пост, так что место для него вполне походит, тут был перекрёсток нескольких второстепенных полевых дорог. Бойцы так развернули мотоциклы, чтобы держать обе обочины дороги, по которой к нам шла колонна, под прицелом. Немцы как раз по обочинам и шли, выдерживая дистанцию, чтобы пленные не успели в рывке добежать и напасть, поэтому у нас была фактически идеальная позиция для стрельбы. Для того я это место и выбрал. Вот так и поставил задачу, когда позиции были подготовлены, а это не сложно, требовалось лишь развернуть мотоциклы и бронетранспортёр с пулемётами, чтобы можно было стрелять. Да ещё снайпер наш в стороне занял позицию. Его задача – отстреливать тех из немцев, что уцелеют и будут самыми активными. Ну, и офицера первым делом снять, а потом унтеров, если они уцелеют, конечно.

Распределив роли каждого, кто откуда стреляет и что потом делать группе, я устроился в бронетранспортёре и стал ожидать, изредка поглядывая на свежую карту, добытую у фельджандармов. Генерал-майору Кротову для уничтожения аэродрома и выхода к нашим я дал другую. Неподалёку имелся пункт сбора трофейного вооружения, всего в четырёх километрах, и вот я планировал захватить его. Тут и пленных вооружу, и возможно, добуду топлива для Михайлова. О продовольствии я помнил, добудем тоже, но уже у немцев. Сомневаюсь, что тут вблизи были склады со столь нужным нам продовольствием.

Спохватившись, я перебрался в десантный отсек и забрал у Лосева свою форму, переоделся, снова став майором РККА. Когда нужно будет говорить с освобождёнными пленными, это может пригодиться. Когда я вернулся на сиденье водителя, то сразу запустил двигатель, наблюдая за совсем приблизившейся колонной пленных. Когда до передних осталось метров пятьдесят, я скомандовал:

– Огонь!

Из-за того, что до железнодорожной станции осталось километра четыре, а уже начало темнеть, видя, что они не успевают, конвойные подгоняли и так выдохшихся пленных как могли. Выстрелы в конце колонны звучали всё чаще, однако нам это всё играло на руку. Ну, кроме того, что добивали совсем обессилевших. Из-за наступления сумерек дороги опустели, немцы вставали на постой где могли, в деревнях или в чистом поле, готовясь к ночёвке. К счастью, вокруг никого и ничего не было. Пользоваться мы собирались немецким оружием, опытные ветераны вермахта легко различают, где работают «свои» пулемёты, так что если кто и услышит быстро стихшую перестрелку, то не думаю, что уделят этому много внимания. Не обеспокоятся. Бойцы ждали этого приказа, а сигнал к открытию огня – первый выстрел из пулемёта, стоявшего на бронетранспортере, и как только пулемётчик дал длинную, в двадцать патронов очередь, скосив дальних немцев в конвое, то остальные четыре пулемёта, установленные в колясках, открыли шквальный огонь. Да и трое разведчиков, у которых не было трофейной формы – точнее, теперь была, но я приказал пока не переодеваться, нужно, чтобы пленные видели, что это свои, – высыпали из десантного отсека и, встав на одно колено, открыли огонь из своих СВТ. Бабочкин, который и стоял за пулемётом в бронетранспортёре, короткими очередями гасил любые очаги сопротивления на своей стороне обочины, Лосев у него за второй номер был, готовился подать следующую банку, чтобы перезарядиться, как только отстреляются. К счастью, этого шквального огня, практически в упор, хватило. Немцев мы положили, и пока шла спешная перезарядка пулемётов, надо было один в резерве оставить, разведчики со своими СВТ нас страховали. Да и лётчики, что выглядывали из кузова вездеходного грузовика, тоже держали трофейные карабины наготове. Правда они как раз огня не открывали, у них своя задача была, охранять пленных офицеров.

Как только перезарядка закончилась, я скомандовал:

– Пулемётчики в прикрытие, остальные вперёд, не дать пленным разбежаться.

Пулемётчики короткими очередями поперёк бега, а некоторые всё же рванули в безнадёжный рывок, остановили их. А куда? Открытое поле вокруг со снятым урожаем, укрыться негде, от пули не спрячешься. Так что этими очередями бойцы показали пленным, что шутить с нами не стоит, следующая уже может и на поражение прилететь, пока же только предупреждаем.

Открыв дверцу, я прихватил ППД и, в сопровождении Лосева и трёх бойцов в красноармейской форме, направился к огромной толпе пленных. Два мотоцикла отъехали в сторону в поле, чтобы и конец колонны контролировать. А водители спешились и, держа автоматы наготове, с пулемётчиками подстраховывали нас. Вот так придерживая висевший на плече автомат, я шёл мимо колонны уставших пленных – некоторые уже вооружились за счёт перебитых конвойных, надо сказать, треть можно смело записать на их счёт – и, рассматривая их, только качал головой. Многие ранены, повязки видны, возможно легко, раз такой путь смогли выдержать, но всё же это не очень хорошо. Судя по петлицам и нарукавным нашивкам, командиров вели вместе с рядовым составом. То есть просто собрали в одну общую кучу и гнали к ближайшему сортировочному центру, что и находился как раз в четырёх километрах от нас, в селе у железнодорожной станции. Забыл, как она называется.

Дойдя так до середины колонны, по примерным данным тут было около двух тысяч человек, я посмотрел в обе стороны и громко приказал:

– Построиться в колонну по трое. – И пока ближайшие пленные нехотя выполняли приказ, я повернулся и велел двум бойцам, чтобы те отбежали в сторону и передавали мои приказы тем, кто их не слышит. Раненых этот приказ не касался, они могут отдыхать сидя или лёжа.

Бойцы разбежались, и дело двинулось быстрее. Дальше, закончив строить освобождённых, я приказал: те, кто хочет биться с захватчиками дальше, два шага вперёд; те, кто устал и ему этого не нужно, остаться на месте. Как я и думал, два шага вперёд сделали практически все командиры, из бойцов две трети, остальные остались стоять на месте. Правда и среди них встречались командиры вплоть до капитана. У каждого могут быть свои причины, однако никаких оргвыводов делать я не стал и приказал своим мотоциклистам гнать их прочь. Пусть к станции идут, немцы их там примут. Те и пошли, командовал там тот самый пехотный капитан.

Уже окончательно стемнело, и пришлось зажечь фары мотоциклов и бронетранспортёра. Понятно, что нужно уходить, но просто так это делать не стоит, я, конечно, не из политотдела, но толкнуть речь было просто необходимо.

– Товарищи командиры и красноармейцы. Я майор Корнев, командир моторизованной группы, которая вот уже как несколько недель воюет в тылу немцев, проводя диверсионные мероприятия. Нами были уничтожены аэродром с сотней самолётов, танки, штаб пехотного корпуса, где мы уничтожили пять немецких генералов… – рассказал о боевом пути отряда, бойцы-глашатаи передавали дальше, и закончил я вот какой фразой: – Все вы считаетесь неблагонадёжными как попавшие в плен. Неважно, случайно это произошло или нет, но у вас есть шанс искупить этот проступок, вступив в мою часть. Могу обещать, что атак на пулемёты не будет, мы действуем по-другому, воюем из засад, и никогда до последнего. Всегда ударил – убежал, из-за чего потери в моих подразделениях минимальны, а у противника просто огромны. Формирование подразделений начнётся завтра, сейчас же вам нужно пройти на прямую по полю три километра, так будет ближе, чем по дороге, там за рощей находится небольшой сборочный пункт советского вооружения, собираемого немецкими трофейщиками. За этот счёт вы и вооружитесь. Питания пока не обещаю, похоже, это тоже до завтра, но раненых и ослабевших возьму в кузов грузовика и бронетранспортёра. Места мало, поэтому берём тех, кто уже не может идти. Потерпите, парни, рывок тяжёлый, но он нужный. Старшие командиры, подойдите ко мне, остальным готовиться к выходу.

Среди пленных действительно было несколько командиров в довольно высоком звании. Генералов я не заметил, видимо их как-то по-другому перевозят, а вот полковников оказалось аж трое. Точнее, два полковника и один бригвоенюрист, только у него в петлицах было не по четыре шпалы, как у полковников, а по одному ромбу, хотя в званиях они были фактически равны. Были ещё один подполковник, один военврач первого ранга и заинтересовавший меня специалист-военинженер первого ранга. Также было четыре майора, один из которых танкист в явно повреждённом огнём френче, видимо горевший комбинезон он сбросил. На шее были видны пятна ожогов, на голове бинт. Среди командиров также было несколько раненых. Ещё были командиры и в капитанских званиях, но их больше десятка.

Ещё раз представившись, остановил командиров, которые также хотели представиться, и пояснил:

– У нас очень мало времени. В кузове того грузовика находится пленный немецкий генерал, которого нужно срочно доставить к нашим, он имеет очень важные сведенья. Которые могут помочь выстроить оборону. Думаю, теперь вы понимаете, как нам важно отправить его как можно быстрее в тыл. Это не ваша задача, а моя. Я же поставлю вам такую задачу. Кто из вас, товарищи полковники, боевой командир, а кто работал на штабной работе?

Выяснилось, что оба боевые. Один, тот, что имел артиллерийские эмблемы, был начарта стрелкового корпуса, а второй – командир стрелковой дивизии, окружённой немцами и этим утром окончательно разбитой. Вот с того времени и гонят в тыл. Не кормили, не поили. Попить только однажды довелось, когда вброд реку переходили. Так что обезвоживание тоже царило среди пленных ещё то. В общем, я подумал и, как представитель Генштаба, уж брать на себя полномочия так брать, иначе эти полковники мне подчиняться не будут, я стал ставить задачи:

– Держите карту, можете оставить её себе, у меня ещё есть. Значит, так, товарищ полковник, вы становитесь командиром, а вы, товарищ комдив, заместителем. Ваша задача – довести всех освобождённых вот сюда к пункту сбора трофейной техники. Пока вы идёте, я со своими бойцами уже уничтожу охрану. На месте сразу вооружайтесь. Потом от вас потребуется ночной марш-бросок вот к этому лесному массиву. Там вас будет ждать питание. Полевые кухни я подгоню. Что-то перехватить можете на пункте сбора вооружения, это поддержит ваши силы. Там в лесу вы уже перейдёте под моё командование. У меня есть на вас планы…

– Вот что, майор, – остановил меня полковник. – За то, что освободил, спасибо, но мы всё же старше по званию. Мы уходим к нашим. Думаю, имеющие боевой опыт бойцы и командиры пригодятся на передовой больше, чем тут.

– Что ж, неволить не буду, – мысленно зло ругнувшись на этих дуболомов, я тут же попросил полковника-артиллериста: – Разрешите хотя бы поговорить с бойцами и командирами, мне нужны определённые специалисты в разных родах войск.

– Только после меня.

Полковник оказался прекрасным оратором, из тех, что могут зажигать сердца и поднимать в атаку, поэтому я не удивился, что, когда после него вышел вперёд и взял слово, отправиться под мою руку согласились едва ли сотня человек. Я даже по профессиям их не проверял. Да всё равно все пригодятся. Среди согласившихся уйти под мою руку оказался всего один капитан, да и то из ВВС. Начштаба бомбардировочного полка. Он вызвался, когда узнал, что мне и летуны нужны. Именно его я и поставил командовать своей группой, показал на своей карте, куда нужно идти, и велел, временно сформировав из бойцов роту, немедленно отправляться в путь. Лишь шестеро остались с нами, сил двинуться дальше у них не было. Рота уже ушла, а тут подошёл полковник-артиллерист.

– Вот что, майор, технику мы у тебя забираем…

– Что? – Я даже несколько растерялся от такой наглости. – Может, вам ещё вареньем морду намазать? Всё, полковник, кто не с нами, тот против нас. Теперь сами всё добывайте. Прощаемся.

– Да как ты смее… – договорить тот не успел, от моего мощного удара под дых сложился пополам, жадно хватая воздух, а оба бойца и Лосев, что продолжали страховать меня, вскинули винтовки и автомат, мой ординарец был вооружён таким же ППД, как и у меня.

Схватив полковника за ухо и выкрутив, я зашипел ему:

– Вот что, полковник, о твоём самоуправстве я доложу товарищу Сталину, так как работаю под его личным руководством, так что, будущий майор, готовь задницу и вазелин по возвращении к нашим. Понижение в звании – это минимум, что тебя ждёт, мудак.

Оттолкнув его в сторону, я скомандовал бойцам:

– Грузимся и уходим.

Недовольные моими действиями были, так как всё происходило на свету, выдаваемом узкими щелями защитных кожухов фар бронетранспортёра, поэтому под недовольный ропот мы ушли к машинам под прикрытиями пулемётчиков, погрузились, не забыв ослабленных бойцов, и, развернувшись, укатили по той дороге, что вела к ближайшей деревне, у которой и организовали склад собранного вооружения. Там три больших амбара было, в них всё и хранили. Ну, и рядом. Амбары успели окружить колючей проволокой на шестах, на забор у немецких трофейщиков пока времени не было, да и пункт хранения временный, в скором времени всё это вывезут. Откуда я знаю? Так от одного из фельджандармов. Их предупредили, что скоро будут гонять колонны с этих пунктов. Причём не авто, в основном на телегах к станции будут вывозить. Транспорт для других дел нужен, более важных. Хотя если грузовики для этого и будут использовать, то советские, трофейные, их тоже изрядно взяли, и пленные, что согласились сотрудничать, будут на них работать под присмотром немецких хозяев. Именно так тот жандарм и сказал, пока от меня в зубы рукояткой пистолета не получил. Нужно выбирать слова, когда со мной говоришь, раса господ хренова. Кстати, это был водитель этого самого бронетранспортёра, которым я сейчас управлял.

Что мне больше всего не нравилось, так это атаковать объект, который не известен. Количество немцев известно примерно, вроде как отделение охраны плюс сами трофейщики. Но они в деревне проживают, что находилась в километре от амбаров. Да и те принадлежали ранее местному колхозу. Здание управления, один склад и конюшня сгорели во время скоротечного боя у деревни, а то, что уцелело, немцы и использовали. Для начала нужно бы разведчиков туда заслать, чтобы там всё обнюхали, но из-за лимита времени пришлось действовать наудачу. Поэтому я остановился на полпути и, собрав бойцов вокруг, переоделся снова под фельдфебеля и поставил задачу по охране. Кстати, пришлая восьмёрка вовсю жадно насыщалась, им и еды дали, и воды во флягах. У нас, вон, канистра воды ещё на бронетранспортёре имелась, всего наполовину опустошённая. Двое бойцов, не доев, просто вырубились, настолько устали. При инструктаже в большинстве я просил импровизировать, сразу реагируя на неожиданности и накладки. Ну, и направил Казанцева блокировать немцев в деревне. Пусть поставит два пулемёта в укрытии и не даст им подойти. Точнее, те молчать должны до последнего, пусть немцы покинут деревню, направляясь к складам, и когда они подойдут поближе, неожиданно ударить в упор. Я приказал их уничтожить, постараться всех. Двух «мясорубок», как называли бойцы МГ-34, должно хватить. Не думаю, что в деревне кто-то ещё есть, от дорог та далеко, да и находится у песчаного карьера, фактически тупик, так что если и есть немцы на постое, то в основном как раз те же трофейщики. Опять-таки это предположение, точно мне известно не было, жандармы тоже не знали, я уточнял.

Закончив с постановкой задачи – описал практически каждому бойцу его действия, нажимая на то, что в случае нештатной ситуации требуется переходить на импровизацию, то есть думать самим, – я вернулся в бронетранспортёр и дал сигнал к продолжению движения. Мы внаглую подъехали прямо к воротам, опутанным колючей проволокой. Причём Казанцев со своими бойцами, сразу обогнав нас, уже проехал в сторону деревни, где искал позиции для засады. Я же остановил машину у ворот, остальные остановились по бокам от бронетранспортёра, а грузовика вообще не было, позади оставили на дороге. Пассажиры в этом захвате не участвовали.

Как только машина остановилась, я распахнул дверцу и громко скомандовал:

– Часовой, срочно начальника караула сюда. Русские окруженцы близко, мне нужно организовать тут оборону, чтобы они не ушли в леса.

Тот, уже собиравшийся меня окрикнуть, тут же заметался. Раз фельджандармы так беспокоятся, а бляху на груди у меня он рассмотрел, значит, дело серьёзное. Да и слухи ходили о танковых отрядах русских, что бродили по тылам вермахта. Вон, дикая в своей жестокости акция с аэродромом или штабом корпуса до сих пор на слуху. Подбежавший на шум обер-ефрейтор, начальник караула, торопливо доложил мне, что у него два часовых в караулах, ещё девять спят в двух трофейных палатках. Уточнив о русских окруженцах, он забеспокоился и тут же побежал выполнять мой приказ, поднимать и вооружать солдат. Даже часового снял с дальнего поста и привёл сюда. Дальше объявив, кто мы, под дулами пулемётов разоружили охрану и рассыпались по территории пункта хранения трофейного вооружения. Ну и ещё глазастый Бабочкин доложил, что наша рота на подходе, двое дозорных, что шли впереди, показались и торопились к нам, остальные, видимо, идут следом. Или ожидают, что эти двое проверят, действительно мы это мы или кто другие. Всё же повезло, что удалось обойтись без стрельбы, но снимать Казанцева я не торопился. Будем уходить, подам сигнал фонариком, как и договорились, чтобы те снимались.

Пока бойцы изучали амбары, сбивая замки с дверей, я общался с обер-ефрейтором, благо тот вполне охотно отвечал на мои вопросы, продолжая находиться в ошеломлении, и вполне знал, что тут имелось. В общих чертах, но знал. Как оказалось, сюда свозили всё, что находили неподалёку, а не чисто одно только вооружение. Что мне больше всего понравилось, на огороженной стоянке находилось около полусотни советских грузовиков. Правда, обер-ефрейтор сообщил, что там только две трети на ходу, остальные нужно ремонтировать. Отдельно в ряд стояла техника немецких трофейщиков: четыре грузовика, специализированный тягач и ремонтная мастерская в железном кунге на базе дизельного «Мерседеса». Мне такие уже встречались, однозначно берём. Также он меня порадовал тем, что среди трофеев имеются и бочки с топливом, нашли их в брошенных или захваченных машинах, или на разных небольших полевых складах, как бензин, так и солярка. Они находились под самодельным навесом за третьим амбаром. Точнее количества топлива тот не знал, но говорил, что бочек шестьдесят, а то и семьдесят там. Точно сказать не мог, он из охраны, а не трофейщик. Это к интендантам нужно, что учётные записи вели.