Записки от старости. Ироническая проза

© Владимир Данилушкин, 2016

ISBN 978-5-4483-0671-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ванька – угадка

– У тебя Гаря, – объясняю внуку, – ранец.

А у солнышка – протуберанец

Похоже, летели той сумасшедшей ночью, когда глючил комп, на головы магаданцев вместе с зимним дождем килотонны волн-частиц из раскаленного тела солнышка, не давая вспомнить, какое мне лекарство было назначено пять лет назад в похожей, сбивающей с ног, ситуации. Поразительно, как совпало: я ведь только что перечитывал дневниковые записи ноября 05-го года, живо припоминая, как швыряло меня от стенки к стенке. Как убеждал я тогда себя: «Головой не шевельни, а то оторвется!». Надо было и рецепт врача в тетрадь подклеить. И неспешно разобраться, какая сила лишала устройчивости – уж не полтергейст ли. Фраза «поставить к стенке» вдруг предстала новым, неожиданным ракурсом.

В том году четверо знакомых мужиков умерло. От рака. Это как-то напрягает. И валит.

Имена у болезней иноземные, названия лекарств – сплошь латынь. А я же русский, зачем мне иностранщина? Я назову хворобу насморком и стану лечить домашними средствами. А не поможет, не обессудь, смертушка, тебя придется побеспокоить. Вон Чехов последнюю свою фразу по-немецки произнес: «Ихь штербе».

В 2005-м году, 13-го мая умер на руках старый кот Макс. Когда в последний раз слабо потерся о мою руку, представилось, что вот так же и мой час настанет, бессильно откинется мертвая голова.

Когда заерундил компьютер, живо вспомнилась кончина Черныша. И опять жалость к себе подступила. Еле сдержался. Отодвинулся от клавиатуры, а то ведь бывало не раз, мужчины ставят главную точку всей головой. По себе знаю: выспался однажды на клаве (так на сленге клавиатуру называют). Но вы их не слушайте, на самом деле просто уронил голову на секунду-другую. Да не на клавиатуру, а на стол, дал возможность глазам проморгаться. Как раз были включены два компа, в этом есть свой шарм, если не сказать шрам: фильмы гоняешь, а на втором – тексты. Один уж больно глючил: от сопереживания, того и гляди, оборвется сердце.

Кот был идеальный собеседник: сквозь понимающий прищур, величаво, как пращур, молча глядел с пентиумного монитора, свесив плешивый хвост на экран. Ему собаки подрали, а клетки шерсти хвоста, как клетки мозга у человека, не возобновляются.

До сих пор тот бесполезный монитор не решаюсь выбросить, а уж новый ноутбук успел состариться за восемь-то лет, наплодил в себе электронной ядовитой пыли. На экране собирается она, твердая донельзя, ей бы алмазы шлифовать. Но алмазов у меня нет, а вот в глаза эту пылюку, подобную пулям, пускать никак нельзя. Надо сентиментальные песни слушать, чтобы до слез пробирало. Я как завожу на плейере цыганские романсы, домашние стараются меня не трогать, понимают: промывка.

Кошачий год на семь множат, чтобы получить истинный возраст зверя, а компы снашиваются и того быстрей. Правда, для них предусмотрены запчасти.

Макс по кошачьим меркам целый век прожил. А железные создания с магнитными мозгами очень быстро стареют, это в них производителями заложено для ускорения технического прогресса и долларооборота.

Как правило, компы старят и своих владельцев. В 09-м году другой мой ноутбук, что в конторе, надорвался, будучи двухлетним, в нем все, что я сочинял, зернышко к зернышку притирал, погибло. Что снимал на цифровую камеру, растаяло. Несколько дней ходил, как убитый, не верил, что такое бывает. Заменили потом жесткий диск, воскресили тексты и фотки. Не все, конечно, есть и безвозвратные потери: файлы, порезанные вирусом в лапшу. Вот ведь изверги какие есть на свете. Как только их мать сырая земля носит?

Пострадал совсем новый диск, да и прежний был нестарый, опять накрылся тазом для варки брусничного варенья. И как совпало, обратите внимание: синхронно пострадал человек, петербургский друг-приятель Стас, схлопотал микроинсульт с потерей речевой и двигательной активности. Какая тут взаимосвязь, да и есть ли она? Совпадение, наверное. Телепатия между мозгом и жестким диском. Мы со Стасом электронными сообщениями обмениваемся. Как искусственное дыхание изо рта в рот.

Потом-то и питерец, и железный японодружок оклемались. То-то мне радости! Но веры не стало ноутбуку. Приходилось перестраховываться, делать копии. Нет надеги. По отдаленным последствиям похоже на автомобильную катастрофу: можно битый, искореженный мобиль и выправить, и отрихтовать, а полностью положиться на него уже нельзя: в критический момент сложится гармошкой, и «тына, тына у Мартына», сыграет вальс Шопена для чахохбили под кизиловым соусом. Сам-то в такую передрягу не попадал, к счастью, и нельзя зарекаться.

Надпись на полях 2012-го года. Опять провал. Захожу по месту бывшей работы, а комп опять в обломе.

Еще Пушкин говорил: «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной». Денег  казенных за казенный ноут я отвалил немало, но есть компьютерная фирма, которая продает еще дороже, и по праву, и по справедливости: ведь каждой деталюшке проверку задает, а уж потом отправляет на сборку. Отсюда долговечность, надежность. Вот на что надо делать ставку, понимаешь с годами. Когда шарахнет судьба разок-другой.

(Есть такое понятие – японская сборка, противоположность японской разборке якудзе). так вот это не японская сборка.

Прошло время, я успокоился. Так уж человек устроен, что верит в прочность карточного домика. И у меня не из слоновой кости башня. Даже не из моржового бивня и китового уса. Сижу я за компом, как в танковой башне, в ус не дую, сочиняю. Не спускаю энергию в свисток. Я сам с усами. А комп напрягся, предчувствуя ключевое слово Усама. Всеми своими вирусами готов в бой ринуться. Сдать меня, куда надо.

Где, где – у тебя на бороде. И у меня в усах, поскольку сам с усами. Самсунг…

Коза у козаностры

Стрелял Сережа в яблочко: недалеко

от яблони упало: у фирмы «Эпл»

своя операционная система, вирусам не по зубам

Понадкусанное яблочко – небось, Явлинский.

Еще один ужастик на фоне желчной горечи. С дробью подробностей. Дело прошлое, на Новый, 09-й год было. Настольный комп, на котором работала Гавриловна, секретарша конторы, я тогда еще не уволился, вдруг дико засвоевольничал: трехэтажные словесные формулы на нем высветились! Пришла женщина поработать на выходные, трудогольную страсть потешить, а тут такое! Изображение забора на рабочем столе высветилось, а на нем те самые короткие забористые слова, как бы из флакончика с краской выплеснуты!

«Черное слово отнимает от жизни, а красное словцо порой румянит нам лицо», – припомнилось некстати. Открывает другие файлы, открывает, остановиться не может, щеки пылают, лоб горит, а вместо ожидаемых документов такая же блинопись. Вспомнила, вернее, никогда не забывала женщина покойного мужа, матерщинника: даже он так не умел загибать. Не выплескивал, в себе держал. Потому рано ушел за горизонт, как говорят маркшейдеры. Вообще-то был спортсменом, шахматистом-разрядником. Легко ставил мат – простой и трехэтажный.

И у бухгалтера Марфы Тернопольской в тот тоже день посыпалась база данных, а вся зарплата, считай, посчитана. Снова да ладом начинай. Она тоже, как по телепатической команде, пришла на рабочее место, частично отгуляв новогодние каникулы. Уж лучше бы ей вино-пиво пить, да непьющая в доску. Чай и то без заварки швыркает: белая роза.

Обе женщины, вдовы с огромным стажем, сидели в кабинете, слова непечатные читали на мониторе, друг на друга смотрели, краснели, глазами луп-луп, плечами жим-жим. От обильных слов и выражений, непроизнесенных, а потому вдвое ядовитых, сделались как тряпичные куклы.

Отчего, почему? Похоже, вирусы? Что-то такое слыхали краем уха. Но откуда? Воздушно-капельным путем компьютерная инфекция не передаются вроде. Надо уточнить…

У кого? Ну, ясно. На все вопросы один ответчик, Иван Петрович – свет в окошке. Заходит изредка: умный, красивый, курчаво бородатый. Без седины. Запах от него, непьющего, некурящего – приятен женскому сердцу. Феромоны. Несколько лет помещение для партии содержал, в надежде, что сила несметная, общественная оправится от ран, расцветет, и сберегаемая квартира превратится в штаб-квартиру.

Обе женщины любезно составляли по просьбе кудреватого отчет для налоговых и других контролирующих органов: мол, никакой деятельности не велось, средств на счет поступило ноль рублей, ноль копеек, потрачено ноль рублей ноль копеек. Смешно? Да нет, грустно. Развелось по всей стране таких контор тьма. Они на нулях рублей себе занятость делают, бумаги туда-сюда гоняют тоннами.

Не предъявишь отчет, будешь иметь бледный вид, а чтобы ту мудреную бумагу составлять, надо обладать особо устойчивой психикой и сноровкой. Только женщина на такое способна. А комп – он, несомненно, мужик. Не вытерпел, сорвался. Что хочешь, то и думай. Зайца можно научить спички зажигать, а компьютер употреблять энергичные выражения – без проблем. Вон Георгич – компьютермен, отрегулировал свой так, что все операции ему со словесным сопровождением производит: «начинаю копирование», «заело бумагу», «кончилась краска». Самое забавное, никаких неполадок, просто поговорить компу охота. Самостоятельно освоил некоторые слова и выражение и вставляет изредка в ходе трудового дня: «блин», «нна», «щука».

Иван Петрович женщинам материалы на дискетках приносил, на «квадратиках». Вполне возможно, где-то заразил вирусом. Недаром поговорка есть: коль повезет – от собственной, сугубо русской жены, французский насморк словишь…

Внутрипартийная борьба, опять же, – делился раздумьями вслух Иван Петрович, поглаживая бороду. – Могли подкинуть политические противники. Чем черт не шутит? Воспользовались, пока не было в городе. А ездил в Новую Зеландию – во как! Повезло: там по основной специальности новозеландцам устроить презентацию. Как мы с другом Валеркой говорили в детские годы: «показать класс школы игры на патефоне».

Иван Петрович с детства слыл удачливым геологом: еще школьником нашел килограммовый золотой самородок во дворе дома, где жил, неподалеку от современного «Восхода». Почему-то его, как магнитом, тянуло рыться на помойке. Потом специальные люди и так, и этак школяра проверяли, агентурно просвечивали, родителями придирчиво интересовались. Родственниками – и близкими, и дальними. Которые до Октябрьского переворота.

Хорошо еще, специалисты, друзья отца, вступились, доказали, что по химическому со+ставу самородочек идентичен тем, что на «Мальдяке» находят. Как попал в город? Этого никто не знает. Во всяком случае, криминала не выявили, а парень вследствие повышенного внимания к своей персоне, на «ура» поступил на геофак и показывал в дальнейшем блестящие результаты. Прозвище к нему приклеилось: Ванька Угадка. Интуиция мощная. Дай ему подходящие условия – миллионером бы за один сезон стать. Да кто ж даст? Вот и пошел в политическую партию, чтобы землю на Колыме таким сметливым отдать. За вольноприносительство ратовал. Чтобы как на Клондайке: что намыл, все твое, только заплати, что кому положено. Конечно, завистников породил немало, но кто до такой мелкой пакости, чтобы компьютер матерками портить, опустился? На бранных словах счастья не построишь, это самый имбецильный дебил знает.

С другой стороны… есть вопросики. Из-за кордона четыре тысячи фотокадров в Магадан бывший вундеркинд привез. На цифровик снимал, перегружал на флэш-память, где-то хватанул вирус – как пить дать об асфальт. Это еще одна фантастическая версия. Жаль, нет еще в нашем городе компьютерных Шерлоков Холмсов, чтобы точно сказать, откуда солнечный ветер дует. Может, есть. Только свою деятельность не афишируют.

Кстати, для частичной полноты картины приметим, Ванька Угадка недавно сделал любопытную оговорку по Фрейду на публике, все потом рассказывали вместо анекдота о чукчах. Пригласил одну милую, привлекательную женщину в душ, хотя на самом деле в лифт любезно пропустил. Стоял в лифте в офисе компании и придержал для нее дверь. Так ведь она подыграла: как скажете, мол. В душ, так в душ. Мне погорячее, мол. У нее на лифты клаустрофобия, а нет, преодолела себя ради такого молодца курчавобородого.

Агар-агар. Знаешь? Из водорослей его получают, наш, морской продукт. Для производства мармелада необходимый компонент. Вот бы нам заняться – озолотели бы на берегу Охотского моря. А кому-то мармелад на дух не нужен. Агар-агарофобия называется. Иначе говоря, боязнь закрытых пространств, наполненных морской капустой. И ее ест морской козел.

Поэтому пока, как с козла молока, имеем с моря мармелада. Ну, это к слову пришлось.

Наверное, кто-то рядом с Иваном стоял, злобный гений, приревновал. Дай, думает, вирус запущу. Магадан вроде небольшой город, все живут дружно, но остаются отдельные пакостники, готовые в собственный «экспресс-кофе ирландские сливки» плюнуть, чтобы близкому досадить.

Спецсвязисты после вирусной атаки провели поголовное сканирование и, в конце концов, причина всплыла: где-то, на крайнем западе страны случился любовный конфликт: молодая юзерша схакнулась от одного хакера к другому. Отвергнутый возлюбленный решил отмстить, стал перебирать варианты, как это сделать. Застрелить неверную из лазерного ружья? Виртуальным стилетом заколоть? Протаранить звездолетом? Можно порезать на виртуальные порционные куски из филейной части, как это делают каннибалы в американских ужастиках. Ну, до этого не стоит опускаться, – прокатилась эмоциональная противоволна.

Проявил гуманность и туманность, запустил ей вирус в электронном письме. Колебался, между прочим. Если бы она хоть глазом повела, заблагосклонила, отменил бы акцию. Но ей хоть бы хны. И он сделал пакость, о которой не раз потом жалел. Думал, что в одном компьютере затеянное погаснет, посмеются вдвоем, и опять настанет мир. Будут бурбон пить, сникерсами закусывать.

А оно вон как выплеснулось – почти на всю Россию прогремело, карательные органы заинтересовались, вычислили хакера, стали студента обнулять. Пригрозили лишить стипендии и оставить без права переписки по интернету. А Петрович негласно высказал намерение надрать хулигану задницу, вплоть до сотрясения мозга.

Компы у Гавриловны и подруги пострадали, даже не подключенные к интернету, а мой Тошиба, тот, что дома, за кровные деньги куплен, – подключен, есть реальная опасность заражения: из сети, вполне возможно, тоже какая-то хрень прилетела, когда мир на квадратики распался. Прямо в мозг зараза проползла. Возможно, в те самые секунды, которые часами кажутся, была вирусная атака, а защита хорошо сработала, на уровне самопожертвования. Касперский грудью закрыл. С другими антивирусами мой браузер в аналогичной ситуации был пробит. С вынимающими душу последствиями.

Внутренний голос изменившимся от волнения тембром промычал, глотая окончания: «Кому-то не нравится то, что у меня на винчестере записано. Вдруг, я что-то не то сочиняю? Может, закачал не рекомендованные тексты? Свобода печати? Есть ли она? Вроде бы. Но как – сегодня есть, а завтра – знак вопроса. Как сказал один поэт из местных: нафиг мне свобода слова, если мои песни без слов?»

А мои файлы, хоть не песни, но со словами, и не все они для публичного повторения!

Может, ошибаюсь, но такое поселилось на коже крапивное жжение после атаки! Если она была. Много погибло текстовых файлов, я их из интернета скачивал для чтения. Книжки электронные. Те, которые не читал раньше как запрещенные. Откровенно говоря, мура страшная, но кое-что встречается, и то, как просроченный шоколад. Думал, не велика потеря, снова закачаю, а не закачиваются! Кто-то реагирует на ключевые слова, перекрывает виртуальный кислород. Кончилась свобода чтения.

Пусть. Я устал от слов. Все чаще хочется стать глухонемым. В юности на нашем заводе был такой шумный цех – кузнечно-прессовый, там барабанные перепонки лопались. А им хоть бы что, работали – глухонемые ребята и девчата. Глядел на них с мистическим ужасом, и все боялся, что прочтут волнение на моем лице. Полвека назад это было, а ничего не изменилось.

Не знаю, может, это бред, но ведь могли через компьютер нанести вред и моему здоровью и тем, с кем переписывался, только что письмо ушло в Питер, приятелю Стасу?! Так? У кого спросить? У пурги? У интернета? Кстати, даже посылая маленькую реплику на какой-то сайт, теперь надо набирать цифровой код, чтобы доказать, что ты – живой, не машина. Так, глядишь, заставят снимать обувь, прежде чем сесть за клавиатуру. Ну, как в аэропорту перед полетом.

Удобней думать, что причина компьютерных сбоев – протуберанцы солнца. С него взятки гладки.

Только об этом подумал, голова как-то своеобразно заныла. Будто ее слон отдавил. Возможно, неудачная пришла мысль. Кто-то нами руководит. Не иначе, желудочки мозга подпалены некачественной мыслепищей.

Вообще вам приходилось пробовать котлету из мозгов кабана? Впервые в жизни отведал такую, когда попал на студенческий банкет, там и коньяк впервые пил, придирчиво принюхивался, пахнет ли он клопами. Пришел домой, поискал клопа в диване, нюхнул для сравнения.

Кстати, о кабанах. Сам-то никак в эту когорту не попадал. Стройный был, на перекладине подтягивался 15 раз. На лестничной площадке пятого этажа железная стремянка на чердак. Там удобно отжиматься.

В тот год моя мать столь интенсивно травила кровососов новейшим ядом, хлорофосом, что и диван наш необъятный, и кровать, и ковер пропитались сладковатым ядовитым ароматом тараканьей смерти в семь или восемь слоев. Сами-то как выжили – ума не приложу. Коньяк обладал оригинальным запахом, но вот имел ли он отношение к клопам?

В Магадане у нас когда-то водились обильно кровососы, но лет 20 их нет. Со времен конца перестройки. Когда понавезли кооперативщики нового яда «Коба» – намек на Сталина, что ли? Уж не пора ли клопа заносить в Красную книгу?

Кстати, именно в книгах и водились клопы. В старых фолиантах. В заводской библиотеке брал сочинения Белинского, в ней клоп. Нападали на людей ночами, как бы из-за угла, особенно на тех, кто засыпал с учебником, студентов-заочников. Не раз, получив какой-нибудь раритет в заводской библиотеке, я находил меж страниц то засушенный цветок жасмина, то похожего на плоскую остроту клопика.

Бледной тенью вываливается плоское существо толщиной с папиросную бумагу. Ого!

– А точно, живой?

– Не веришь?

Моя юная любовь подставляет пальчик, закусив губку, от предощущения боли. Клоп куражится, изображает из себя царевну. И вдруг: цап!

– Ой!

– Люблю я тебя, Наташка!

– Но я не разрешала тебе кусаться! Да еще клопом.

Что ж, по порядку. Вкус свиных мозгов со студенческого бала хранился у меня в естественном банке памяти долгие годы, пока его не вытеснили другие парфюмы. Олений язык и чавычевый балык, крабовые барабанные палочки и «Арктическая» котлета из кальмаров – целая гастрономическая эпоха Магадана.

Нельзя не заметить, что при долгой работе на компе иной раз ощущается вкус мозга во рту и гортани. Так было и в ту ночь, когда мой пищеварительный аппарат сыграл под звон санфаянса «Прощание славянки с нечищеной картошкой».

Напишите песню о зимнем дожде в Магадане, поэты.

ВЕЧНЫЙ ВОПРОС. НАДПИСЬ ПОПЕРЕК СМЫСЛА. Алкоголь держится в мозге 20 дней. А я уже лет десять не имею с Бахусом дел. Возьми хоть пиво: «Тревор» – это вам не «Туборг». Реклама. Смешно. Один черт.

А сколько пребывает, не выветриваясь, в мыслительном органе кофеин из пачки молотого кофе «Жокей»? Выпил, и трое суток сна ни в одном глазу. Сердце скачет галопом. Работает, крутится ассоциативная составляющая. Расцветает фиалками.

«Жокей» – напиток, что надо, теперь бы еще в компанию лошадку подходящую, да ставку в тотализаторе. Конь – он же половина названия благородного напитка коньяка. Так что, – смекаю, – недаром кофе «Жокеем» назвали – а чтобы коньяка вдруг захотелось – рекламная наживка, стало быть. В пору длительного воздержания весьма кстати был бы клоповый аромат, похожий на коньячный.

Темная лошадка, безрогая+ коровка. А какая кенгуру – поиграть с ней в буру! Гора не сходится с горой, мы веселимся с кенгурой.

Я плыл по теченью

Как ни потерять лица, если факты налицо?

Друг семьи внезапно умер, едва ему перевалило за сорок. Все это знают, все сокрушаются, но никто, в силу ограниченного кругозора, не связал уход рубахи-парня с любимцем-компьютером. 486-й у покойника был – какое счастье по тем временам, когда другие от 386-го все еще тащатся, а я 286-й осваиваю, то в нервах, то в нирване. Потом его в дом инвалидов отдали, и он еще послужил немало.

Гордился собой Геральд, очень был доволен жизнью. Из Москвы «игрушку» привез. За большие деньги. На радостях восемь килограммов привезенных мандаринов нервически съел, не заметил. Дочки обиделись, но не показали вида. Года два не мог опомниться от счастья. Но час пришел – упал ничком на клавиатуру, и дух вон. Кровь из горла фонтаном ударила, залила монитор, такая теперь традиция – изображать смерть чиновника на боевом посту. Чиновника среднего ранга. Начальство-то еще не привыкше за компом сидеть. Но оснащено. Раньше шкафы были заставлены качественными книгами, ни разу не раскрытыми при жизни. Теперь другой антураж.

Впрочем, сказанное – не более чем легенда. Но не менее. Нельзя, как в газетном репортаже, голимую правду-матку резать, это пострашнее жесткого рентгеновского излучения.

Вообще-то Гера был евреем, и втемяшилось ему еврейскую пасху отмечать с родителями. Никогда обряды иудейские не соблюдал, ел сало и субботу не чтил. Но, с кем ни бывает, как поется в одной народной песне, «не зудись плечо, не сверби спина» – широко приложился к аква вите. Принял на грудь. А вообще-то по жизни, считай, не пил, поскольку за рулем с утра до вечера. То по работе, то семью обихаживал. Две дочери у него. Жена – бизнес-вумен. Не особо-то хотелось ему со спиртным дружить. Чтобы выпить, приходилось предварительно машину в гараж ставить. Правда, можно и в гараже поляну накрыть. Ну, да что я учу ученого?

Всегда начеку, а тут расслабился Гера, под рыбу хватанул. Щуку семиметровую ему привезли с озер, обрядили соответственно, нафаршировали. Ну, не долларами, конечно. Яичными желтками. Красавица! Гера отщучивался, под острым соусом смаковал. Пил водочку кремлевскую за себя и за нее. И все бы великолепно, да сердце остановилось, как назло, в самый неподходящий момент. Водка будто бы проступила сквозь кожу, как бывает, кровь сочится сквозь бинты. Если снимать в кино, то трудность роли нашего героя – держать во рту окрашенный красным глицерин и живописно вытолкнуть его языком в нужный момент.

Да кому нужны такие подробности? Неправильно это, когда мужчина задолго до пенсии отдает швартовы. Это не повод для шуток. Умер в 7—40 утра, и это дало повод позлословить над созвучием с известной песней, распеваемой по всему миру. Врагов у Геры вообще-то не водилось, поскольку обласканы были гостеприимством все его кунаки – дальше некуда, а злорадство – кто ж от него удержится? Не гляди, что мертвый. Завидовать мертвым – не редкость в современном мире.

Хоронили на новом кладбище, за постом ГАИ, на поминки полгорода собралось. Пели, пили, опять пели «Семь сорок» и «Хава нагила».

Скоро тот погост закрывают: 20 тысяч человек поглотил, как раз за годы с ельциновского захвата, рядом новый полигон готовят.

А вот куда девался Герин девайс, 486-й комп – теперь уже вряд ли кто скажет. Уж не положили ли в гроб, повинуясь новоязыческому зову? Но я собственными глазами видел: не положили.

И вот однажды случилось так, что у меня в доме появился 486-й, переделанный под пентиум. Пока сам я находился в отъезде. Откуда? Добиться что-то внятного от домашних я не мог. Спустя некоторое время пришелец как сквозь землю провалился, один монитор остался, я уже рассказывал о привязанности к нему кота. У супружницы, тоже бизнес-вумен, бесполезно спрашивать. Молчит, как партизанка. Вспоминаю былое, а о сегодняшнем заикаться боюсь. Слово «сглазить» не устарело. У нас сглазить может даже полностью ослепший инвалид. Не говоря о таких, как Ванга.

Подозревать – это же зрением действовать, глазами. Сглазить – само собой. А ушами как? Шевелить! Нос в каждую дырку совать. Сморкаться и плевать! Носом шмыгать невыносимо.

Если выяснится, что мой ноут во время последнего циклона накрылся, тяжко мне придется. Или погиб, или блок сгорел. Что-то мастер скажет, который ему ревизию наводит, Александр Евгеньевич звать. Мне, если погиб винчестер, рукописи не восстановить из-за угасания памяти. Которая не на винчестере, а на извилинах. Но помню пословицу не умирать раньше смерти. Только жаль – сколько работы коту под хвост. При полном отсутствии кота.

Мурлыка Макс так предсказывал катаклизмы: перед пургой и дождем прятался под плед. Захватит когтями передних лап плед, рванет на себя, на долю секунды полотнище взвивается вверх, подобно параплану, и он успевает нырнуть в убежище. А землетрясение он перенес, показывая личным примером образец невозмутимости! Если же был включен Пентиум, кот на системном блоке медитировал: там больше нравилось, чем на батарее отопления и стиралке «Вятка». Блок греется, коту этого хватает. только как же быть с излучениями, если хочешь получить здоровое котопотомство. А он неуемный, на собственную внучку покусился, не говоря о кошке милицейского офицера Багирке. С компа ему вся комната была видна. Окликни его, встрепенется, повертит головой и начнет себе интимное место вылизывать. Как гоаорится, впередсмотрящий в зад.

Чем же здоровье надорвал весельчак Гера? С лучевой болезнью компьютерного происхождения не все однозначно. Собкору центрального агентства Краснобайченко на квартире начальство установило комп вместо привычного телетайпа, одному из первых в городе, мужик вроде и хвастается, но между реплик мандраж просачивается, будто бы боится на нем работать: мол, плохо влияет на потомство. Какое такое потомство, если тебе без пяти минут 70?

Вот и кот свой кошачий век, считай, сполна прожил, и все его тянуло на подвиги. Однажды поймал я ему мышь, ее он стал вылизывать, и комнату наполнило характерное страстное мяуканье: весной ему, видите ли, повеяло. Ладно, внучку свою чуть не оприходовал, но мышь? В голове не укладывается. Неформал какой-то.

Застал котяра и новенький ноутбук, но там ему места не нашлось прилечь. На клавиатуру примащивался, но скоро убедился: нельзя. На плечи мне садиться пробовал, подглядывал, что там, на мониторе деется, не пора ли спасать ситуацию.

Кто бы мне растолковал, почему в последние два года японоотец греется не по делу и поминутно включает охлаждение! Разжарило его, видите ли! Засорился, небось? Вот бы радовался котик, если бы я ему дал на горячем ноутбуке каким-то образом понежиться!

Теперь самому приходится осуществлять общий обзор. С высоты птичьего полета. Вот говорят: зри в корень. Ну и что? Где тот корень? Ну, уходит корень саксаула на 50 метров. И это все? А глубоководные скважины уже на 10 километров заглубились. На Кольском полуострове.

В районе Японских островов, год за годом, месяц за месяцем, зарождаются один за другим циклоны, идут охладить буйные головы на север, к Охотскому и Берингову морям. Тошибленый японокомп, как раненый японский журавлик, неспособный расправить крылья, отзывается на движение воздушных масс всей своей утробой. Хотя самураю западло показывать свои чувства принародно.

Возможно, когда-то будет создан ноутбук в северном исполнении: в меховом корпусе. Тем более что в зимнее время циклоны зарождаются и над Охотским морем, а со своими вроде как легче договориться.

У нас, на Колыме, своя Япония. Япон – это южный входной мыс Ямской губы. Предполагается, что название восходит к коряко-чукотскому «ёпын» – место наблюдения. Ничего общего со страной Восходящего солнца. Это потом, в другом веке, узнали аборигены от русских, что есть такая страна Ниппон.

А самураям, небось, приблазнилось, что их мореходы добрались до столь высоких широт. В районе устья реки Туманы есть местечко Иопыны.

Перед войной с Японией в Магадане создавались береговые укрепления и переоборудовали морские суда на военный лад, а после Второй мировой в Магадане, в Палатке и где-то на Арманском (отнюдь не армянском) берегу отбывали срок японские военнопленные. Добывали уголь, на стройках работали. Через десятилетия старое забылось, и они приезжали с дружескими чувствами; чтобы соблюсти обычай, перезахоранивали останки умерших в плену, увозили прах на родную землю.

Как-то в сентябре, в годовщину капитуляции Японии, в 2010 году знакомые мужики устроили небольшой пробег на «Тойотах» с гиканьем и свистом – ничего личного. И лишнего.