Война пронеслась над миром смертельной бурей и внесла свои изменения во всё. Годы скорби и долгих возрождений былых красот Гэмдровса были впереди. Молва о Трёх Меченосцах разнеслась не только по Гэмдровсу, но и по всему миру. Со всех концов в Эфоссор потянулись желающие взглянуть на спасителей и поблагодарить за светлое небо. Вскоре имена их звучали в устах людей, русалов и гномов, как символы вновь обретённого мира. О колдунах Дардола не было слышно ни слова. Ходили слухи, что кто-то из них укрылся в стенах Линаля. Воины Залесья брали его в осаду и долгое время стояли лагерями под кронами Сторожевого Леса, но вскоре ушли. Афройн тоже запер все ворота и его серые башни погрузились в таинственное безмолвие.

В Эфоссоре дела налаживались. По указу короля Алморкада начались работы по восстановлению стен Рамэнии. Сам король не стал задерживаться в Южной Крепи и спустя три недели после битвы уехал в столицу вместе с Эривейхом, который вёл воинство назад в Тамон-Брег наводить порядки в своей стране.

Горм выжил и оправился от новых ран. С остальными морянами он вскоре тоже покинул Гэмдровс. Их корабли вышли в море через устье Красной Реки и скрылись на горизонте. Врантур со своими людьми и воинами Алнайты ещё провёл несколько дней в стенах Рамэнии, прежде чем выдвинулись домой за Небоскребущий Хребет. Сам же Алнайта пал в битве, и было решено похоронить его на Курганном Поле.

Прославленный военачальник Фокрэл с другими гальпингами уехал в Хилт, где впоследствии был коронован по воле народа и принял правление Кузнечным Островом в свои руки. Акиткер же ушёл на юг и взялся за строительство новой гавани на месте разорённой Гавани Вечной Дружбы.

Что же касается алфейнов, то они исчезли так же внезапно, как и появились. Потому некоторые считали, что их и не было вовсе, а тем, кто их видел собственными глазами, отвечали, что всем это чудесным образом привиделось.

Судьба разлучила Трёх Меченосцев. Столь долгое время они шли одной дорогой, но теперь их жизненным тропам предстояло разойтись. Рунш отправился в Антшину. Его страна пережила жестокие нападения полков Афройна. Именно это и оказалось причиной, по которой анты не в силах были выставить помощь Эфоссору в последней битве.

– Прощай, Тэлеск! – сказал он, сидя уже в седле. – И ты, Ликтаро, прощай! Я надеюсь и верю, что судьба ещё сведёт нас. Но сейчас я должен ехать домой. Уж не знаю, что ждёт меня там теперь, ибо ужасная война ударила по городам антов.

Ликтаро же считал себя неприкаянным. Его отец, глава передового отряда халов Оросс, погиб на Оннарском Броде, и первое, что он собирался ныне сделать, это доехать до реки Оннар. Ограждённой Страны больше не было вовсе. Он считал, что ему теперь некуда было возвращаться. Говорят, что Ликтаро, сын Оросса, отправился в странствия по Гэмдровсу и посвятил свою жизнь истреблению фрэгов. В последний раз человека, похожего на него, через несколько лет видели в далёких землях Межгорья.

Тэлеск взял путь на родной остров Эфкрол. Однако он не собирался надолго засиживаться там. Кое-где его ждали, и он обещал вернуться. По слухам, что донеслись из-за Хребта, стало известно, что гурнам Феодена удалось отстоять Гард, и Тэлеск был как никто другой рад услышать эту весть. Он был намерен отправиться туда по возможности скорее. Также он услышал, что король Ансельм стал более благосклонен к Трём Меченосцам после того, как тучи над Ханборуном развеялись. Хоть Тэлеск и не был уверен, что властитель Сынов Айкинграма положительно ответит на просьбу руки его дочери, он всё же собирался это сделать.

Тэлеска мучил лишь один нерешённый вопрос. Что случилось с магом Вирридоном? Где он? Что делал там, в обители Дардола? Какова дальнейшая судьба Камней? Похоже, Ноккагар знал ответ на этот вопрос. По крайней мере, его посетили какие-то догадки по этому поводу. Он выглядел изрядно напуганным, когда услышал рассказ о том, что Вирридон был на горе Ханборун. Но все свои мысли он оставил при себе и ничего не стал разъяснять, а Тэлеск же не стал докучать с вопросами. Пусть волшебники Тригорья сами разбираются со своими тайнами…

Дорога домой приободряла его. Верхом на белоснежном скакуне, в плаще из волчьего меха, Тэлеск ехал по долинам Мотвэля и размышлял о том, как перевернулась его жизнь за последнее время. Теперь он был другим. Он знал, что уже не станет прежним, и былой уклад его жизни, которым он жил до встречи с Ноккагаром, остался где-то в прошлом.

Война не дошла до Великого Эфтура, и ничего не изменилось в городе с тех пор, как Тэлеск впервые оказался за его высокими стенами. Он остановился около пивной. Само строение показалось ему знакомым. Голоса и весёлая музыка доносились из-за двери. Когда Тэлеск увидел вывеску с названием, он не сдержал улыбки, и теперь уже ничто не могло удержать его от посещения этого места. Над входом красовалась аккуратно вырезанная надпись: «Пивная Толстяка Одерлага».

Волшебники Тригорья возвратились в свою крепость, что за Хребтом. Их осталось не так много, но они были по-прежнему полны решимости продолжать дело великого Экгара.

Ноккагар в одиночестве стоял на балконе.

– Что же ты наделал? – задумчиво проговорил он. – Ты уже давно стоял на распутье судьбы, Камнесоздатель. Стало быть, такую дорогу ты избрал?

Он был печален и страх был в его лице. Никто не увидит его страха, пока он здесь, пока он один…

Он пытался мысленно отыскать того, кто столь внезапно и столь бесследно исчез из круга тригорцев. Ноккагар понимал, что всё это не сулит добра. Он осознавал, что произошла ужасная вещь, которой не предвосхитил даже мастер Экгар. Промашка обещала обернуться величайшей бедой за всю историю. Что же станет теперь с этим слабым миром?

Он был на верхнем ярусе самой высокой башни в Тригорье. Здесь располагались покои Верховного Мага, заставленные стеллажами книг и древних свитков. Взгляд новоизбранного повелителя волшебников был устремлён куда-то на юг, за линию Целебной Реки. Он сжимал посох. Рука его дрожала. Он клялся себе, что сделает всё, чтобы стать достойной заменой великому Экгару, и никогда не покажет другим, как он боится…