Maht 460 lehekülge
1938 aasta
Дар
Raamatust
«Дар» (1938) – последний русский роман Владимира Набокова, который может быть по праву назван вершиной русскоязычного периода его творчества и одним из шедевров русской литературы ХХ века. Повествуя о творческом становлении молодого писателя-эмигранта Федора Годунова-Чердынцева, эта глубоко автобиографичная книга касается важнейших набоковских тем: судеб русской словесности, загадки истинного дара, идеи личного бессмертия, достижимого посредством воспоминаний, любви и искусства. В настоящем издании текст романа публикуется вместе с авторским предисловием к его позднейшему английскому переводу.
Это лучший роман Набокова, что я читал!
До этого познакомился с «Лолитой», «жизнью Себастьяна Найта», «Адой».
Но «Дар» превзошел всех!
Набоков – гений слова, великого и могучего русского слова, настоящий художник и поэт слова.
Читая книгу, особенно первую главу, удивляешься, насколько Набоков точно, виртуозно, неподражаемо владеет русским языком – удивительно ловит моменты настолько тонкие, легкие, мимолетные, что, кажется, сколько не бейся, их не объяснишь, не опишешь. Стоит читать именно ради языка, и читаешь с удовольствием.
Необыкновенно мощная книга. Это удивительный, сильный и очень сложный роман. Говорят, это лучшее произведение Набокова, не знаю, кроме «Лолиты» я больше ничего не читала. Этот роман надо читать не отрываясь, не перепрыгивая через строчку, надо просто уйти в него… Такая ностальгия по Родине… Как жаль, что я не прочитала эту книгу раньше.
С этого романа начался мой Набоков. С таких волшебных стихов главного героя, вкрапленных так, что и не понять сразу, где проза, где стихи. Да у Набокова и проза – стихи. Для меня этот роман всегда связан с каким-то личным этапом исканий, как и молодого героя, Федора Годунова-Чердынцева, весь Роман – поиск и становление себя-писателя-поэта.
То едко, то лирично, то просто бесшабашно вливается повествование в мир современный. И сам он, как и главные герои, всегда современен.
История о молодом писателе-поэте, который искал применение для своего дара.
За литературу такого рода я берусь впервые. И мне, признаться, местами сложно было читать. Но все же это произведение нужно прочитать. Хотя бы из-за необыкновенного слога автора и его любви к скобкам.
И еще я думаю о том, что мне тогда казалось иногда, что я несчастна, но теперь я знаю, что я была всегда счастлива, что это несчастие было одной из красок счастья.
Бывает, что в течение долгого времени тебе обещается большая удача, в которую с самого начала не веришь, так она не похожа на прочие подношения судьбы, а если порой и думаешь о ней, то как бы со снисхождением к фантазии, -- но когда наконец, в очень будничный день с западным ветром, приходит известие, просто, мгновенно и окончательно уничтожающее всякую надежду на нее, то вдруг с удивлением понимаешь, что, хоть и не верил, а все это время жил ею, не сознавая постоянного, домашнего присутствия мечты, давно ставшей упитанной и самостоятельной, так что теперь никак не вытолкнешь ее из жизни, не сделав в жизни дыры.
есть печали, которых смертью не лечат, оттого что они гораздо проще врачуются жизнью и ее меняющейся мечтой.
Но я все прощу, если это ты.
Я знаю, что смерть сама по себе никак не связана с внежизненной областью, ибо дверь есть лишь выход из дома, а не часть его окрестности, какой является дерево или холм. Выйти как-нибудь нужно, но я отказываюсь видеть в двери больше, чем дыру, да то, что сделали столяр и плотник.
Ülevaated, 7 ülevaadet7