Loe raamatut: «Трели дронта. Стихотворения»

© Владимир Плешаков, 2018

ISBN 978-5-4485-2280-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пустоты

Я издерган и потаскан

Дни – пустая суета

На лице все время маска

А под маской – пустота

В нежеланье, в не хотенье

Голод кажется мечтой

Виртуозно целый день я

Заполняю пустотой

У меня от лени грыжа

Я бездельем утомлен

Равно всех я ненавижу

Равно в каждого влюблен

Я развратник и романтик

Борода, очки, живот

Мне б еще на шею бантик

Можно ставить на комод

На мозгах седые клочья

Преют, мысли теребя

Сам себя люблю я очень

Ненавижу сам себя

Блюз среди ночи

Рыдал на дне бокала

Мой шарик ледяной

Я видел, как ты встала,

Хоть был к тебе спиной.

Вот ты сняла одежды,

Расправив ночи ствол

И застрелив надежды

На одиночество.

Ко мне ты приближала

Две гусеницы рта,

Моё первоначало

Ласкала темнота

И вечная нелепость:

Едва прихлынет кровь,

Как превратится крепость

В гостеприимный кров.

И пули засвистели,

И мины взорвались!

И тело было в теле,

И мы упали ввысь.

И в сумеречной рани

Обман взошел в зенит.

Я в душу им был ранен,

Контужен и убит.

Лицедей

Снова, милости-судари,

У меня мошна пуста.

То ли – нынче не в ударе,

То ли – публика не та…

Не спешит приязни ради

Отдавать свои гроши,

Не кричит, как прежде: «Дядя!

Подиви да посмеши!»

Не бурлит толпа у входа,

Стал печален и нелеп

Без снующего народа

Самодельный мой вертеп.

Может, это осень злая —

Для потехи не пора —

Лицедейство хриплым лаем

Прогоняет со двора?

Что ты хочешь? Чтоб я бросил

Шутовское ремесло?

Дудки! Не дождёшься, осень.

Буду я тебе назло

Забавлять народ и дале

В непогоду и мороз,

Повергать его в печаль и

Веселить его до слёз.

Зритель открывает двери

В мой уютный балаган,

Чтобы здесь опять поверить

В самый искренний обман —

Уморительный и грустный —

Главное, чтоб был хорош,

Чтоб обманщик был искусный,

Да цена чтоб – медный грош.

Так что, осень, зря ты лаешь,

Ты свои затеи брось.

Дурака не напугаешь,

Ну а я – дурак небось.

Не страшусь и не пеняю…

Я и ныне и в лета

Ни на что не променяю

Званье гордое Шута!

Камера-обскура

Прожив в благоустроенной квартире,

Всё зная о рейв-пати и секс-бомбах,

Ты никогда не сиживал в сортире,

Закрытом на щеколду в виде ромба.

Как хорошо в дощатом туалете,

Когда на улице свирепствует пурга,

С мечтой о южном взморье и о лете

Сидеть, пока не затечёт нога!

Нездешние, волшебные созданья

То вспыхнут, то опять сойдут на нет,

Когда твоё морозное дыханье

Вольётся в пробивающийся свет.

Так, отразив однажды на стене

Бредущие вниз головой фигуры,

След от гвоздя – дыра простая мне

Открыла тайну камеры-обскуры…

Мини

Очень просто,

Слишком долго размышляя о тщете,

Оказаться (и надолго)

В абсолютной нищете.

Пророк

Нашёл ты множество причин,

Чтоб отказаться от пороков,

Забыл про дом, про пол, про чин,

Избрав себе судьбу пророка.

Чего не в силах изменить —

Воспринимай индифферентно.

Глубокомысленно взирай

На самые простые вещи —

В кошмарном сне увидеть рай

Способен только разум вещий.

Ну разве кто из простаков

С тобой умом сравниться мог ли б?

Метаморфозы облаков

Читать как сложный иероглиф?

Пускай все крутят у виска!

Юродивым в России – льготы.

Но и работа нелегка:

Прозренья положить на ноты,

И петь, и жить особняком,

В согласии с заветом древним.

И слыть при этом дураком —

Пророка нет в своей деревне.

Но если вдруг когда-нибудь

Устанешь ты, глашатай рока,

Уже никак провидца путь

Не сменишь вновь на путь порока.

Странник

Там, в Междуречье сандаловых рук,

Был вовлечён я в магический круг.

В зное египетском живота

Средь миражей я блуждал неспроста.

Смело спускался в расщелины скал,

Туда, где никто до меня не ступал.

Там, в лабиринтах ацтекских хребта,

Проводником мне была Красота.

Вот – подбородка балканский уступ,

Там отдыхал я в оазисе губ.

Смуглое плато эллинских щёк

В странных предчувствиях я пересёк.

Там, за Маньчжурскими сопками скул

В бездну опаловых глаз я взглянул.

Припорошённый барханами век,

Там я остался. Остался навек.

Мини-2

Крутит, терзает и треплет

циклон

массы воздушные лихо.

Не потому ли он так возбуждён,

что ищет свою циклониху?!

Шофёрам трамваев

Параллельные рельсы

Никогда не сойдутся,

Даже на горизонте.

Хочешь – сам проверяй.

Но уж если случится

Так, что рельсы сойдутся,

Моментально в том месте

Разобьётся трамвай.

Но трамвай не разбитый,

Лишь немного помятый,

Ранним утром выходит

Из депо на маршрут.

И трамвай этот славный,

Пусть немного помятый,

Люди на остановках

С нетерпением ждут.

А водитель трамвая

Чётко знает работу:

Он людей перевозит

От кольца до кольца.

Благодарные люди

За такую работу

Никогда не забудут

Похвалить молодца!

Пусть глупцы утверждают,

Что водитель трамвая —

Это лёгкая служба,

Это вовсе не труд.

Мол, рулить там не надо —

Нет руля у трамвая,

Сам трамвай туда едет,

Куда рельсы ведут.

Но, поспорив немного,

Все во мненьях сойдутся,

Что у этой работы

Есть и риск, и задор.

Нужно вспомнить о том, что

Если рельсы сойдутся,

Поломаются оба —

И трамвай, и шофёр…

Слова

Они говорили мне хором: мальчик,

Главное в жизни – труд.

А я свою голову, словно мячик

Гнал на ближайший пруд.

Они каждый день твердили упорно:

Держи себя в рамках, но марку держи.

А я запирался от них в уборной

И сплёвывал миражи.

Они говорили перед дорогой:

Выбрать свой путь нелегко.

Потом ещё говорили много,

Но я уже был далеко.

Он говорил мне: поймите вы,

Мы вам просто хотим помочь.

А ветер, дувший из моей головы,

Уносил все слова прочь.

Он говорил мне: чужие ошибки-

Это опыт, ценный вдвойне.

А я лепил на лице улыбку.

Слепил и приклеил к стене.

Он говорил мне: внимательно слушай,

Жизнь – это столько-то дней.

Я бы послушал, но мои уши

Были не с Ним, а с Ней.

Она говорила: на всё есть причина,

Порядок царит вокруг…

Но слушать мешал незнакомый мужчина,

Во мне поселившийся вдруг.

Она говорила всё по программе,

И конечно была права.

Но я в этот миг был сплошными глазами,

А глазам не нужны слова.

Она говорила про Смысл и Знанье.

Но я к тому времени мог

Не с ней и не с ним, а с самим Мирозданьем

В такой же вступить диалог.

– Закон мой, – сказало мне Мирозданье. —

Не в силах никто отменить.

Я рассмеялся и – в наказанье —

Потерял разговора нить.

Оно говорило авторитетно,

Обрушив цитат шквал.

Я с умным лицом, под столом, незаметно,

Шарж на Него рисовал.

Оно говорило с таким вдохновеньем!

И хоть было настороже,

Я отвернулся лишь на мгновенье

И – не вернулся уже.

Так и хожу я, глупый и босый,

Имея одну благодать:

Я знаю ответы на те Вопросы,

Которых нельзя задать.