КОНИ ПРИВЕРЕДЛИВЫЕ
Долго мне гулять на свете.
То в коляске, то верхом,
То в кибитке, то в карате,
То в телеге, то пешком?
А.С. Пушкин
Пристяжной тройкой неустанных коней летит наша жизнь по темному булыжнику
загадочной судьбы. Полосатыми шлагбаумами мелькают годы, придорожными ручьями
текут слезы потерь и разочарований. Стелится и вьется она сквозь то бурьян непониманья, то чащобу собственных ошибок. То здесь кювет, то там косогор, а то смертельный вираж
холодит сердце глубокой пропастью, а чуть зазевал, как, глядишь, обдаст тебя слякотью
кавалькада сановитых наездников. И стой себе весь в грязи, и радуйся, провожая взглядом
лихих кавалеристов, что вовсе не "замочили" в придорожном сортире. И день, и ночь, и
год и век скрипят колеса бытия, ну точь-в-точь как рулетка в казино, (где каждый крутит, да не каждый выигрывает), решая, кому с чужого голоса, оды о радостях земных петь, а
кому связки голосовые сажать, доказывая, что дороги-то ваши, товарищи, вовсе не самые
верные.
Глядишь, один крутанул, и как сыр в масле пошел себе катить по жизни в удобной
бричке по удобной магистрали. Другой такой банк сорвал, что теперь, глядишь, в
золоченой карете пойдет себе катить столбовой дорогой на "вечнозеленый" свет, пока не
свезут на престижный погост в шикарном катафалке.
Ну, а другим хоть плачь, хоть кричи. Ставь себе на черное, бросай на красное, все едино.
Или продуешь вдрызг, или достанутся от жизни разбитые дрожки да доходные лошаденки.
И понесут они тебя до скончания дней по пыльным и разбитым дорогам. Отчего же это
так по лотерейному жизнь в земля российских устроена? Одни в позолоте и славе едут, а
другие в онучах и треухах по жизни плетутся?
– А что делать? – отвечаем мы, коли жизнь так устроена! Может, и вправду она так и
устроена, что одним кнут, а другим хомут? Да только посмотришь вокруг – а нет, в
соседних-то с нами цивилизованных "Европах" люди вроде не о двух головах, но и шоссе
у них получше и народ в приличных тарантасах катит, а у нас, куда взор ни кинь: там
кирпич, здесь объезд. Прямо "Зона", слева НИИ, а направо и вовсе без пропуска не
показывайся.
– Ну и что с того? – ответит беспечный возница. Чай и не такого насмотрелись "за
татарином"?
И, правда, чего мы только не перевидали за свое прошлое!!! Оттого, быть может, и путь
у нас свой, особый: то в "грязь" угодим, то в партию. Ну, а чтобы веселей было по жизни
шарахаться, мы песни о счастливых наших дорогах поем, "хошь ступай себе на "Дикий
Север", а хочешь, двигай на "Губительный Капказ". Вот так и трусим себе неспешно по
широким просторам "необъятной Родины своей". И все бы ничего, и все бы славно. Не зря
говорим – "Тише едешь дальше будешь".
Да вдруг прилетит невесть откуда всадник и прет на своих горячих конях по чужой
барской колее (и запрет ему не запрет, и зона не зона), словами песен своих "мерзких"
оскорбляя слух благородных пассажиров и голосом своим "хрипатым" всех лошадей
холеных распугивая.
– "Ату его, басурмана", – кричат из золоченых карет потревоженные дяди. Но пока
кричат, да разбираются, кто таков, да по какому такому праву волынку свою тянет, – "Все, ребята, все не так. Все не так, как надо", – всадника уже и след простыл. Да и дядя, пока
ему самый главный литературный начальник страны мундир в секретном охотничьем
домике чистил, да объяснял кто таков и как с ним, не желающим о cтадах наших тучных, да садах цветущих петь, бороться, сменил по-свойски гнев на милость и в духмяной
парной, на посошок, так рассудил:
– Да пусть его. Ну, скачут у нас по молодости, да куражатся без меры. Ну, а как без
этого? Какой же русский не любит куражу, быстрой езды, да задушевной песни? Только
ведь у нас как? Поскачешь, попрыгаешь и, песни свои отпев, впрыгнешь молча в колею, которую тебе укажут, и потрусишь, куда укажут, а нет – так вмиг скрутят неслуха, да коней
его к живодеру сведут.
Все правильно, и акценты сановником расставлены верно, а скорбный лист нашей
горькой истории слова его подтверждает. Скрутили мы таких и в забоях сгноили многие
тысячи. И этого бы, связав, под расстрельную статью как миленького бы под