Loe raamatut: «Наяль Давье. Граф северо-запада»

Font:

Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону

Пролог

Остановив лошадь, всадник прищурился, всматриваясь вдаль. Из-за темноты и ливня видимость была, мягко говоря, плохой. Он бывал в этих местах когда-то очень часто, но давно, еще в юности, и сейчас они казались ему совершенно незнакомыми.

Лошадь под ним вздрагивала каждый раз, когда небо разрывалось от очередной молнии. Что говорить, он и сам с опаской посматривал вверх, когда в очередной раз что-то там, в вышине разрывалось и грохотало.

Наверное, в сотый раз проверив то, что ему доверили, мужчина устало вздохнул и пришпорил лошадь. Путешествовать в такую погоду было крайне плохой идеей, но у него не было выбора. Еще немного, и до него доберутся. Он не мог позволить случиться страшному. И нет, совсем не смерть страшила его, хотя он и опасался, надеясь лишь, что умрёт быстро.

Мужчина вздохнул. Если они узнают, что эта вещь была у него, то быстрой смерти ему не видать.

При этих мыслях он сжал губы в тонкую полоску, стискивая кулаки. Что ж, ему осталось совсем немного. В тот момент, когда небо снова прошила белая молния, а спустя какое-то время загрохотало так, что в ушах заложило, он решил, что свою собственную смерть выберет для себя сам. Тайна нахождения такой нужной им вещи умрет вместе с ним.

Он злорадно ухмыльнулся, оскалившись и растянув губы в кривой, совершенно безумной улыбке. Всё верно, он не позволит им узнать, куда делось то, за чем они гоняются уже не одно столетие. Только нужно сделать так, чтобы ни одна душа не узнала об этом месте и о том, что он хоть как-то связан с ним.

Дорога была ужасной. Ему то и дело казалось, что лошадь сейчас или поскользнется в грязи, или запнётся о какой-нибудь камень. С неба лилось, и он давно промок до нитки. Холод забирался под черный, тяжелый от влаги плащ, заставляя его дрожать. Вот только он не обращал внимания на все это, стараясь разглядеть замок впереди.

Вот так сразу его, конечно же, не пустили. Проверили, отобрали оружие и отправили на конюшню. Он не стал говорить, что он знатного рода, боясь, что даже здесь могут оказаться предатели. Сказал, что обычный гонец.

– Новости срочные? – спросил явно главный среди стражников замка.

Он пытался вспомнить его имя, но никак не получалось, слишком давно он тут не был. Но лицо вроде как смутно знакомое.

Подумав немного, решил, что сильно привлекать внимание не стоит. Обычно, если новости срочные, то гонца отводили к хозяину замка в любое время. Это было заманчиво. Ему хотелось скорее избавиться от вещи и уехать, чтобы поменьше мелькать перед этими людьми. Но он понимал, что такими действиями, наоборот, привлечет больше внимания.

– Они не стоят прерванного сна милорда, – тихо ответил он, подавляя дрожь от холода.

Стражник кивнул, тут же потеряв к нему интерес.

– Здесь можешь поспать, – стражник приподнял факел, сунул его в специальное крепление на стене и кивнул в сторону охапки сена. – Сейчас принесут поесть и теплого молока.

Он поблагодарил мужчину и, стоило тому только уйти, с облегчением выдохнул, скидывая сумку на пол. На конюшне было тепло, правда, запах тут стоял тот еще, но его это мало волновало.

Раздевшись, он быстро переоделся в сухую одежду, с неудовольствием подмечая, что даже она кое-где промокла, а значит, сумка перестала быть непромокаемой. Развесив мокрую одежду, он лег на свою сегодняшнюю постель, вслушиваясь в звуки. Вокруг тревожно то и дело всхрапывали лошади, а за стенами конюшни продолжала бушевать гроза.

Спустя некоторое время, когда он уже начал проваливаться в дрёму, пришла служанка, притащившая ему поесть. Она хотела поболтать, но он был молчалив и на вопросы не отвечал, пытаясь слишком не светить лицом, завешивая его неопрятными с виду волосами.

Утром его растолкал уже знакомый стражник.

– Милорд ожидает, – позевывая, сказал он и пошёл в сторону выхода.

Он быстро собрался, прихватив с собой только сумку, правда, перед входом в замок её у него отобрали. Во избежание, так сказать. Мало ли какое оружие он там спрятал.

Хозяин замка сильно удивился, это было видно по глазам. Он хотел было назвать его по имени, но гость отрицательно качнул головой. Его старый знакомый, которого он не видел уже слишком давно, по-прежнему был очень догадлив. Промолчал, взмахом руки отсылая всех стражников вон.

– Робер? Какими судьбами? Ведь твой отец…

– Это уже неважно, – торопливо ответил он, подходя на несколько шагов ближе к старинному другу. И ничего, что их дружба вроде как прервалась много лет назад. Он отлично знал, что этот человек не откажет ему никогда. – Эдгард, дела совсем плохи. Они подобрались слишком близко. Я хочу передать твоему роду ключ.

– Почему мне? – спросил мужчина, побледнев.

– В твоём роду давно не рождалось магов, настоящих магов. Ты ведь понимаешь, о чем я? – спросил Робер, но продолжил, не дожидаясь ответа, так как знал, что друг его прекрасно понял: – На тебя не подумают. Вот, – он достал сверток и протянул его в сторону Эдгарда, – возьми и спрячь там, где его никто не найдёт. Мы обязаны сохранить его.

– А ты? – Эдгард вскинул взгляд невыносимых, каких-то нечеловеческих слишком синих глаз на старого друга. – А ты, Таэри? Что они сделают с тобой, если не найдут у тебя ключа?

– Моя семья в безопасности, – уклончиво ответил Робер. – Если тебе так хочется, то пусть это будет мой приказ, барон Давье.

Эдгард онемел, тут же выпрямляясь, а потом, не сводя глаз с друга, опустился на одно колено, вытягивая руки вперед, ладонями вверх.

– Как прикажете, герцог, – сухо сказал он, когда ему в руки опустился древний артефакт.

Спустя полчаса из ворот замка выехал всадник. Он кутался в плащ, недобро поглядывая на небо, которое продолжало обрушивать на мир, казалось бы, нескончаемую воду. Вдали громыхнуло. Всадник, задумавшись, вздрогнул, а потом, будто обозлившись сам на себя, пришпорил коня, вскоре скрываясь из виду в темнеющем старом лесу.

А в замке барон Эдгард Давье достал старинную книгу. Открыв её на последней странице, он аккуратно раскрыл обложку. Поглядев с минуту на плоский и круглый ключ, он осторожно положил его в тайник, из которого его когда-то давно, многие столетия назад вытащил кто-то из его предков.

– Всё возвращается на свои места, – прошептал он, пряча книгу в небольшой сундук.

Постояв с ним в руках еще пару минут, барон отодвинул один из камней на стене, пряча драгоценную книгу туда. Задвинув камень на место, барон опустил приподнятый гобелен и ушел, оставляя комнату погруженной в темноту. И он уже не видел, как на книге вспыхнула тонкая паутина, впрочем, почти мгновенно погаснув.

Старое плетение защиты снова было активировано.

Глава 1

Мы уже несколько дней двигались в сторону моего теперь уже графства. Столица осталась далеко позади. Оглядываясь назад, я иногда поражаюсь тому, что влез во всё это. Сколько раз я представлял, что магии у меня нет, а Райнер со своим невеликим войском так и не успел к столице. Думаю, тогда для меня был бы неплохой шанс оставить свою голову на той самой стене. Или же под ней. Всё-таки в этом мире магия мой единственный козырь. И то, что она не такая, как у всех остальных, одновременно и хорошо и плохо.

Плюс такой магии – с помощью неё можно проворачивать невероятные вещи. Минус – я толком не знаю, как ей управлять и откуда брать знания. Мне бы язык выучить, на котором написаны те книги, но, увы, чего нет, того нет.

А еще я больше чем уверен, что со временем люди начнут видеть во мне угрозу. Стоит вспомнить, как на меня смотрели после того, как Райнер разбил остатки войска под стенами. Люди всегда будут уничтожать то, чего боятся или же чего не понимают. Умирать мне совсем не хочется, а значит, нужно думать, как избежать неприятного для меня исхода.

Посмотрев на костер, лениво перевёл взгляд на людей, которые последовали со мной. Аболье, Бодор, Жанжак, Хан и еще чуть больше трех десятков человек. Всё-таки магия довольно пугающая вещь. Если подумать, то все эти люди еще совсем недавно жили в столице, служили там же, и вот так просто, даже не сомневаясь, после войны отправились вместе со мной обратно. Райнер против особо не был. И ведь выглядят так, будто по-другому и быть не могло, словно я всю жизнь был их лордом. Думаю, они будут удивлены, если им сказать, что им вообще-то, можно было остаться в столице. Ну, мне же лучше, хорошие воины на дороге не валяются.

Я сидел в небольшом отдалении от костра, так что даже немного замёрз. Ночи всё-таки прохладные, хотя уже почти лето. За пределами светлого пятна, образованного костром, дрожали тени, а лес вокруг и вовсе тонул в кромешной темноте. Вдалеке тоскливо и протяжно завыли. Поднял голову, всматриваясь в небо. Оно выглядело тяжёлым и почти чёрным, совершенно беззвездным. Вдохнул глубже, прикрывая глаза. Метеорологом я не был, но мне кажется, что ночью будет гроза. Об этом говорит и какая-то напряжённая тишина, словно вся природа замерла в ожидании.

– Милорд.

– Хм? – открыл глаза, опуская голову.

– Ужин, милорд, – Хан переступил с ноги на ногу, протягивая мне чашку с ложкой.

– Давай сюда, – сел удобнее, забирая из рук Хана чашку, наполненную ароматной кашей, из которой торчал внушительный кусок мяса. Слюни тут же скопились во рту.

– Попить?

– Принеси, – кивнул, закидывая в рот ложку и блаженно прикрывая глаза. Всё-таки есть в этой жизни такие вот приятные моменты. Наверное, вся жизнь именно из них и складывается, главное суметь увидеть их, узнать и не пропустить. – Палатку пусть мне поставят, – сказал Хану, когда тот вернулся с кружкой, в которой был травяной отвар. – Да и сами себе тоже. Ночью дождь будет.

– Так ваша палатка готова, милорд. А мы… Думаете, будет?

Я пожал плечами.

– Почти уверен.

Хан оставил меня наедине с моим нехитрым ужином, а сам ушёл к остальным. Почти сразу послышались споры о том, будет ли дождь или нет. Долго он, правда, не продолжался. Следующие полчаса я наблюдал, как люди раскладывают походные палатки. Действовали они быстро и слаженно. Их было не так много, да и палатками назвать данные конструкции можно было с трудом. Просто кусок выделанной не слишком тонкой кожи, который натягивался на первый попавшийся куст. Всё лишнее внутри вырубалось, оставлялись лишь те ветки, которые должны были поддерживать кожу. Понятное дело, что особо устойчивой такая «палатка» не была, да и удобной тоже. Обычно кожа натягивалась на специально срубленные колышки, но сегодня на ночлег встали поздно, а сейчас в лесу бродить не самая лучшая идея – темно так, что хоть глаз выколи.

Минут через пятнадцать после того, как я поужинал, а люди в лагере немного поутихли, вдалеке громыхнуло. От этого даже тихие разговоры смолкли. Ещё через пять минут грохот повторился, только был он теперь заметно ближе.

Посидев еще немного под облюбованным мною деревом, встал и направился в сторону своей палатки. Моя, в отличие от остальных, более всего походила на знакомую мне с прошлой жизни спутницу любителей ночевать на природе. Конечно, она тоже была из кожи, но тоньше.

Стоило забраться внутрь, как на землю обрушился самый настоящий ливень. Парни тут же засуетились, послышались ругательства и недовольные выкрики. Не завидую я часовым – они, в отличие от всех остальных, не могут просто спрятаться даже под такими укрытиями. Им остаются только деревья. Не думаю, что в такой темноте, да при таком ливне, кто-то что-то может увидеть или услышать. Если только кого-то еще более шумного. Но правила есть правила, и в этом Аболье был весьма зануден. Я не спорил, понимая, что не стоит лезть своими кривыми лапами в то, в чём сам не разбираюсь.

Вслушиваясь в шелест дождя, я понял, что в этом мире такие вот минуты у меня до сих пор выдавались крайне редко. Обычно я постоянно чем-то занят. Времени на то, чтобы остановиться, оглядеться, подумать, я до этого момента как-то не находил. Даже странно, ведь мне казалось, что тут, в отличие от прежнего мира, не такая большая нагрузка, а оказалось, что человек может найти, чем себя занять в любом из миров, было бы желание. Ну, иногда еще обстоятельства складываются так, что хочешь не хочешь, а крутиться будешь.

Снаружи пахнуло прохладой и сыростью. Поляну озарил на мгновение яркий свет от молнии, а потом снова громыхнуло, но на этот раз так, что даже уши заложило ненадолго.

Прикрыв вход плотнее, лег на спину, закинул руки за голову и закрыл глаза. Мысли текли вяло, да и дождь привлекал внимание. Шум дождя убаюкивал, и прошло не так много времени, как я неожиданно даже для самого себя провалился в медитацию, погрузившись в свой внутренний мир.

Я снова висел перед своим ядром и понимал, что в нём однозначно происходят изменения. Оно мало того, что стало больше, так еще и покрылось какими-то черными прожилками. Создавалось впечатление, будто это тонкие вены.

Приблизившись, осторожно провел пальцем по одной такой вене, тут же отдергивая руку. Могу поклясться, что ощутил короткий толчок, будто где-то в глубине моего собственного очага билось сердце.

Вздохнул, хотя и не совсем понятно, как и чем, всё же я присутствовал здесь не физически.

Всё-таки живое. Мне однозначно не мерещится. Ладно, я понимаю один раз, но ведь такое происходит постоянно. Сомнений в том, что вместо положенного, обычного магического очага у меня растёт и развивается какая-то вполне разумная штука, больше не осталось.

И что делать мне? Выдрать из себя я это при всём желании не смогу. Хотя, может, стоит поискать где-нибудь информацию об этом? Вдруг у меня просто завёлся магический паразит. Ну, бывают же всякие бычьи цепни там, гельминты, а у меня вот такой вот паразит. Внутри очага. А очаг ли это вообще?

Если подумать, то очаг Наяля как бы взорвался. Из-за чего собственно это происходит, я так и не выяснил. Упустил из виду. Так вот, очага в этом теле, если доверять местным специалистам, быть не должно. Если только ошмётки какие-нибудь, остатки, но не полноценный очаг это точно. Тогда, получается, очаг этот либо мой собственный, привнесенный в это тело вместе со мной, человеком совсем из другого мира, либо собранный, под опять же моим влиянием на это тело из того, что осталось от прежнего очага.

И опять же, очаг, он вообще где должен находиться? В физическом теле или же в духовном? Вот снова, такой важный вопрос, а ответа на него я не знаю. А ведь именно от него зависит ответ на вопрос выше – чей именно это очаг, который оказался не очагом вовсе, а каким-то коконом.

Думается мне, что даже если я попытаюсь найти ответ на вопрос о магических паразитах, то меня ждёт разочарование. Насколько я смог убедиться, маги тут такие же, как и весь мир. Хотя, может, это я зря так. Всё-таки я общался только с представителями, так сказать, слабо одарёнными магией. Вдруг по-настоящему сильные маги знают и умеют намного больше.

С одной стороны, я теперь жалею, что не остался в столице еще немного, но, с другой стороны, не хотелось мне пока что мозолить глаза народу. Думаю, чуть позже можно будет снова наведаться в гости к Райнеру. Надеюсь, к тому моменту обо мне немного позабудут. А еще лучше не светить тем, что именно я тот самый маг. Подумаешь, хочется новоиспечённому графику послушать о магии. Почему бы нет? Мало ли какие причуды могут быть у юнца, который волей случая оказался другом нового короля. Да, так и сделаю. Надеюсь, Райнер не откажет мне в небольшой услуге.

Стал осматриваться по сторонам, понимая, что раньше не особо обращал внимание на само место. Вот откуда тут свет? И стен как таковых тут не видно. Во все стороны тянутся жемчужные и зеленые нити, и посередине этого кокон, который, по идее, должен был быть моим очагом.

Покачав головой, вернулся в реальность. Открыл глаза. Темно. На улице шелестит дождь. В небе время от времени грохотало так, что тем, кто боится грозы, явно приходится несладко. Казалось, небо трещит по швам и вот-вот разорвётся. Я к такой погоде отношусь спокойно, но даже мне как-то неуютно от такого буйства стихии.

Повернулся набок, натягивая на себя тонкое покрывало. Уснуть бы под такой шум. Утром мне только и оставалось, что удивляться, что я всё-таки уснул сном младенца, и никакой гром и молнии меня совершенно не волновали.

Утром все были хмурыми и молчаливыми. Быстро позавтракали и выдвинулись в путь. Уже к обеду Аболье остановил отряд. Выглядел он при этом встревоженным.

– Что случилось? – спросил, поглядывая на него из-под капюшона. Дождь, как оказалось, пока не собирался проходить окончательно – мелко накрапывал. Ветер то и дело швырял капли в лицо, поэтому я постарался натянуть капюшон еще сильнее, да и голову не поднимал. Ехал и дремал. Пару раз даже чуть не свалился, но, как оказалось, Хан зорко следил за мной и давно понял, что я почти сплю.

– Слишком много следов, хотя ночью был такой сильный дождь.

Я посмотрел на дорогу, внутренне соглашаясь с Аболье. Следов на самом деле было многовато. И нет, не копыт, а сапог.

– Думаю, они прошли тут не более чем полчаса назад. А может, и того меньше, – сказал я, поглядев на небо, а затем снова на землю. – Дождь хоть и кажется мелким, но за более большой срок размыл бы следы сильнее.

Мы переглянулись с Бефуром.

– Тут деревня должна быть недалеко, – задумчиво сказал он.

– Хм, – я натянул капюшон, крепче хватаясь за поводья. – Мне бы хотелось купить у них продукты.

– Как милорд прикажет, – Аболье оскалился и коротко поклонился прямо в седле. – Прошу вас быть позади. Вы единственный, кто может вылечить, вдруг что. Да и с мечом вы пока что плохо управляетесь.

Я хотел было раздражённо цыкнуть, но потом просто выдохнул, понимая, что Бефур прав – от меня на передовой будет слишком мало толку.

Аболье, поняв, что я расслабился и готов последовать его совету, повернулся к людям и коротко сказал, что нам придётся вскоре немного повоевать. Это не точно, но все должны быть предельно собранны и готовы. Будто только этого и дожидаясь, прискакал тот, кого Аболье всегда посылал вперёд, чтобы он разведал обстановку.

– Там деревня горит.

Все тут же вскинули головы, но кроме довольно высоких верхушек деревьев ничего не увидели. Аболье кинул на меня взгляд и, заметив мой кивок, тут же пришпорил коня, который едва не встал на дыбы. Конь зло всхрапнул и буквально сорвался с места.

Я немного задержался, дождавшись, пока мимо меня не проскачут с десяток воинов, и только потом устремился следом. Включив для удобства магическое зрение, я прямо на ходу накручивал самые простые плетения исцеления. Если можно было бы посмотреть на меня со стороны, то я походил на паука, который выпустил во все стороны тонкие нити паутины, в которую запутывали магические нити зеленого цвета. Только сейчас обратил внимание, что мои нити не выходят больше только из моих ладоней. Теперь центром было солнечное сплетение. Вот из него во все стороны и устремлялись мои зеленоватые, длинные и тонкие, будто паутинки, нити.

Интересно, это я сам рассудил, что так будет удобнее, или же опять за меня это сделала «умная магия»? Да и когда это вообще произошло? А, кажется, еще на стене. Да, по-моему, был тогда момент, когда мне подумалось на мгновение, что нити только из рук очень неудобно. И вот результат. Что ж, так вполне себе неплохо.

Потом была скачка. Я оказался весьма занят, так как мне приходилось не только управлять лошадью, – а ведь ездить я хоть и научился, но виртуозом в этом деле пока что не стал, – но и следить за своими нитями и плетениями, что тоже требовало весьма много внимания. Именно поэтому пропустил момент, когда мы вырвались из леса прямо в поле, но Аболье так и не затормозил. Мимо меня словно бес промчался Бодор, со зло прищуренным взглядом и едва не вздыбленными волосами. Рядом со мной тут же оказался Хан. Хотя увидел я его лишь тогда, когда он перегородил мне дорогу лошадью.

– Милорд, вам лучше остаться тут, – сказал он, посматривая на то, как Аболье вместе с Бодором и еще с десятком самых быстрых буквально ворвались в деревню.

Я затормозил и вскинул взгляд, отрываясь от своего дела. Деревня действительно горела, не вся, но несколько домов точно полыхали знатно. Слышались крики, звон, ржание лошадей, чья-то смачная ругань.

Деревня на первый взгляд казалась небольшой. Она стояла в поле, окружённая хлипким и совершенно ненадежным плетнем. Кажется, он выполнял скорее декоративную функцию, нежели защитную. Ну, понятно, чего им тут не так уж и далеко от столицы бояться. Расслабились люди, за что и поплатились сейчас. Хотя всё-таки странно, мало ли какие звери водятся в местном лесу, он всё-таки не выглядит безобидным. Деревья высокие, подлесок густой, повсюду мох. Чем-то мне они напоминают леса Шотландии из моего прежнего мира. Сам я там не был, но фотографий в интернете видел много. Так вот и тут, весьма загадочный такой, явно мистический или же магический лес. А у них даже частокола нет.

Дома почти все из дерева, лишь парочка, кажется, из камня. Одноэтажные, какие-то слишком низкие, неказистые и весьма бедные, будто землянки, а не дома.

Больше рассмотреть толком ничего не получалось, так как ближе меня попросту не подпускали. Хан тревожно посматривал на меня, словно боялся, что я вот прямо сейчас кинусь в самую гущу и… А что, собственно, я должен там делать? Всё правильно, я постою тут, а потом подлечу раненых людей, когда всё закончится.

Нет, всё-таки надо выдумать себе щит какой-нибудь. Мне нужны такие бои, чтобы набираться опыта, но лишний раз подвергать жизнь опасности не особо хочется. Хотя, может, если вот так, без защиты оно может эффективнее будет? Попробовать?

Так, это что во мне сейчас заиграло? Детство или же какое-то совершенно мне не свойственное безрассудство? Хотя мне ли говорить такое, после того, как я самолично ввязался в войну, в которой было слишком мало шансов на победу?

Пока я размышлял над своим внезапным рвением и куда-то подевавшейся осторожностью, как всё уже закончилось.

Я натянул было поводья, но Хан меня снова остановил:

– Погодите, милорд.

Я натянул капюшон сильнее, хмуро смотря на него.

Из деревни пулей вылетел Аболье верхом на коне и помчался в нашу сторону. Почти следом выскочил Бодор. Он довольно скалился и выглядел так, словно ему на Рождество подарили то, о чем он давно мечтал. Я заметил, что после столицы он стал еще молчаливее, чем был раньше. Спрашивать, что случилось, не стал, мало ли, вдруг это совершенно не моё дело, но иногда приглядывал.

– Милорд, в порядке?! – громогласно спросил он.

– Раненые? – сразу начал я, натягивая всё-таки поводья и понукая лошадь.

– Есть маленько, – Бефур затормозил рядом. Его конь взбудораженно пофыркивал и нетерпеливо гарцевал. – Пару наших ребят и деревенские.

– Поехали, – сказал я, на всякий случай накидывая на Аболье и Бодора небольшое плетение лечения. Кажется, они даже этого не заметили, видимо, сказывалась еще не до конца прошедшая горячка боя. Я даже немного позавидовал. Так, самую малость. Зависть практически сразу испарилась, не оставив после себя и следа.

Бефур явно смягчил, когда говорил, что пострадало лишь парочку наших. В итоге всей короткой стычки сильно ранены были трое воинов и пятеро оказались легкоранеными. Один практически смертельно, еще бы минуты три, и все. Я за время войны настолько приловчился управляться с лечебными плетениями, что уже практически не замечая оценивал раны, накидывал плетения и, если требовалось, усиливал их одной или двумя дополнительными нитями.

С деревенскими дело обстояло похуже. Несколько мужчин убито, двоих девчат явно изнасиловали, а троих подростков едва не забили до смерти. Это я молчу о том, что все остальные тоже, так или иначе, пострадали. Если бы мы еще немного задержались, то не думаю, что в этой деревне остались живые люди.

Когда мы въехали в деревню, в нос тут же ударил отвратительный запах. Если вспороть человеку живот, то, поверьте, пахнуть будет не розами. Да и когда в тебя мечом тычут, не самое приятное, что может произойти в жизни. Насильственная смерть часто бывает безобразной и пахнет она порой так, что сложно удержать пищу в желудке. А уж если добавить к этому кровь и кучу мертвых тел, то неподготовленному человеку вполне может стать плохо.

Я неподготовленным не был, но даже так мне стало не по себе. Нам повезло, что эти горе-вояки совершенно не ожидали нападения. Они самозабвенно веселились с местными жителями. Видно было, что многие даже толком не поняли, что случилось. Хотя, если посмотреть на наших раненых, то нападавшие пришли в себя довольно быстро. Хорошо хоть это им никак не помогло.

В деревне слышался плач, ругань и стоны. Я посматривал по сторонам из-под накинутого капюшона. Когда Бефур привел нас к раненым парням, то я даже с лошади слазить не стал, просто накинул плетения, перед этим убедившись, что этого будет достаточно.

Поначалу я совершенно не хотел лечить деревенских парней, которых отчего-то нападавшие едва не забили до смерти, но потом, увидев, как над ними убивается женщина, передумал. Кидать на них сильное плетение не стал – лишних вопросов мне не нужно – бросил слабенькое, такое, что поддержит их и позволит молодым организмам самим справиться с травмами в более короткие сроки.

– Спроси, есть ли продукты на продажу, – сказал я Бефуру, когда убедился, что мои люди, которых ранили, через пару часов будут чувствовать себя заметно лучше.

– Да, милорд. Но мне кажется, им сейчас не до этого, – отозвался Аболье, посматривая на женщину, которая по-прежнему выла волчицей и чуть ли не рвала волосы на голове, хоть мальчишки уже не выглядели так, будто готовы вот-вот отдать Создателю душу. Все трое пришли в себя и даже открыли глаза, хотя встать так и не смогли. Не удивительно, попинали их знатно.

– Тогда нам больше нечего тут делать. Купи телегу для наших людей, и выдвигаемся. Не стоит привлекать слишком много внимания.

– Слушаюсь, милорд, – Бефур кивнул и тут же умчался.

Вернулся он минут через десять вместе с телегой, в которую была запряжена хилая лошаденка. Лошадь тут же отдали обратно владельцу, заплатив при этом и за телегу.

– Не стоит задерживаться, – сказал я, посматривая на небо. Дождь по-прежнему моросил, и если он так и будет идти до самого вечера, то стемнеет раньше положенного. – Грузите парней, да выдвигаемся.

В моих указаниях, в принципе, особо никто не нуждался, но почему-то все ждали, пока я их отдам, и только тогда засуетились. Я заметил, что все мои люди сплотились вокруг меня и далеко не отходили, лишь с любопытством рассматривали людей и деревню.

Пока раненых загружали, прибежал староста. Пожилой мужчина тут же рассыпался в благодарностях, заверениях и предложениях. Под шумок Бефур, помня, что я хотел купить продукты, спросил об этом. Мужик ненадолго задумался и расплылся в улыбке, тут же заверяя нас, что такое вполне возможно, и если благородные воины хотят, то конечно, конечно…

В итоге нам пришлось покупать еще несколько телег, которые были такими старыми и дряхлыми, что я даже усомнился в их способности доехать куда-нибудь дальше ближайшего поселка. Староста, естественно, клятвенно заверял, что новее и лучше ничего нет, и вообще, это последние телеги, и они сами останутся без них, но благородному господину и отважным воинам отказать не могут. Продукты мы купили. Ничего необычного, крупы да овощи. Староста попытался задрать цену, но тут в дело вступила та женщина, которая до этого убивалась над мальчишками. Отходив алчного старосту поленом, скинула цену на продукты вдвое, за что получила от недовольного мужика злобный взгляд, который успешно проигнорировала.

Оставаться в деревне больше смысла не было. Мальчишки со временем поправятся, мёртвых поднимать я не умею, сгоревшие дома восстанавливать не собираюсь, изнасилованным девчатам помочь не могу. Конечно, я бросил на них слабенькие плетения, чтобы они быстрее поправились, но это всё, что я мог сделать. Возвращать время вспять или же стирать память я не умел, хотя, наверное, стоило бы попробовать. Это я о памяти, а не о времени.

Пока мы были в деревне, старался закрыться по максимуму, так как понимал, что эмоции деревенских не самое приятное, что я хотел бы испытывать.

Ребята немного прошерстили тела нападавших, подтвердив, что были они именно кучкой зачарийцев. Я даже с любопытством рассмотрел одного, но никаких сильных отличий от моих людей не заметил. Обычные люди, точно такие же, как и мы. Разрешил ребятам немного обобрать тела, понимая, что трофеи – дело святое. К моему удивлению, сильно усердствовать никто не стал. Обыскали на предмет денег, украшений, забрали годное оружие, плащи да кое-какие вещи. На все про все ушло не более пятнадцати минут. Почти сразу после этого мы выдвинулись из деревни, оставляя позади короткое сражение.

Деревенские провожали нас долгими взглядами, но останавливать никто не стал. Да и незачем это было.

Пока ехали с одного края деревни до другого, я оглядывался по сторонам из-под капюшона. Под копытами лошадей чавкала грязь. Дождь все усиливался. Люди стояли около небольших домов и смотрели на нас. Мужчины были одеты в обычные широкие штаны, подвязанные веревкой. Поверх рубашки что-то вроде теплых безрукавок. На ногах сапоги, сделанные из кожи. Хоть звучит это вполне достойно, но вот вид у этих сапог оставлял желать лучшего. Почти все мужчины были косматыми да бородатыми. А еще грязными и побитыми.

Женщины, как можно понять, ходили в платьях. Не могу сказать об их красоте, обычные платья с длинными юбками, рукавами и горловинами. Волосы у всех собраны под чепцы. Худыми были только молодые, да и то не всегда. Я уже давно понял, что тут ценятся женщины в теле. Конечно, безобразно толстыми они не были, но я лично предпочитаю, чтобы в женщине было килограммов на двадцать поменьше. Обычные лица, красавиц мною замечено не было. Хотя, может, это от того, что многие перепачканы и черт почти невозможно разобрать.

Дома в деревне располагались по обе стороны от дороги, на некотором от нее отдалении. Всего домов так тридцать. Не увидел ни собак, ни скота. Хотя Аболье, насколько я знаю, купил несколько туш молодых свиней нам сегодня на ужин. Дети тоже все попрятались по домам. Слышно только шум дождя да чавканье копыт в грязи.

Когда деревня осталась позади, я вздохнул свободнее и немного ослабил свой контроль. Всё-таки держать эмпатию почти на нуле весьма неприятное чувство. Попробуйте закрыть глаза в толпе или же заткнуть уши. Не очень, правда? Постоянно хочется увидеть или услышать. Вот и у меня так. Поначалу эта способность доставляла мне проблемы, но чем дальше, тем больше я начинал чувствовать, что не могу без нее. Это будто еще один орган чувств, потеря которого сделает из меня едва ли не калеку.