Loe raamatut: «Режим полёта»
Подарок. Пьеса
Драма в одном действии
Действующие лица:
Макаров
Вика
Лаврентьев
Сошников
Рушевич
Картина первая.
Комната в обычной малогабаритной квартире. Скромная обстановка. Жилище холостяка. Старая мебель, потертые обои. Настенный календарь с пейзажем, указатель даты остановился между соседними днями. Незастеленная кровать. Посреди комнаты (на переднем плане) круглый обеденный стол с несвежей скатертью, на нем телефонная трубка, лист бумаги, карандаш.
Макаров у окна, стоит неподвижно, смотрит на улицу. Виден только его силуэт. Вечереет, комната постепенно погружается в полумрак. Макаров этого не замечает, по-прежнему глядит прямо перед собой. Наконец поворачивает голову, переводит взгляд на подоконник. Видит пачку сигарет, берет в руки, заглядывает внутрь. Собирается достать сигарету, но, подумав, откладывает пачку в сторону. Оборачивается. Отрешенность на лице. Обходит комнату. Замечает, что в комнате почти темно, рассеянно щелкает выключателем. Неказистая люстра освещает комнату. Унылый тускловатый свет – горит одна лампочка из трех.
Макаров возвращается к окну, садится на подоконник, обводит комнату равнодушным взглядом. Замечает телефон на столе. Помедлив, подходит к столу. Потирая лоб, берет трубку. Набирает номер.
МАКАРОВ. Алло… Добрый день. Моя фамилия Макаров… Павел Михайлович… Я вчера оставлял резюме… Обещали связаться, но я решил сам перезвонить… узнать…
Пауза, ждет. Снова потирает лоб.
Да-да… Макаров… Да, Павел Михайлович… Сорок три года… Да, все правильно, это же мной и написано… А когда он будет? Так мне перезвонить или… Да, номер телефона указан… Да, конечно… В любое время… Да… Всего доброго, спасибо.
Кладет трубку. Долго смотрит на лежащий рядом с ней чистый лист бумаги.
В его позе, мимике, голосе улавливается усталость. Это высокого роста человек, худощавый, сутулый. Тронутые сединой короткие волосы. Правильные черты лица, которое трудно назвать красивым или мужественным. Это не лицо уверенного в себе человека, оптимиста. Скорее его можно назвать трагическим – видимо, из-за глубоких морщин на лбу и вокруг глаз. Одет аккуратно, неброско. Черная водолазка, темно-серые костюмные брюки. Печальный образ одинокого человека в непростой жизненной ситуации.
Достает из кармана брюк мобильный телефон, ищет номер, подносит трубку к уху, ждет.
МАКАРОВ. Алло, Игорь, привет. Да, я… Алло!.. Плохо слышно тебя… А, едешь, понятно… Ничего, я быстро… Да, ну так что? Есть?.. Алло!.. Да!.. (Разочарованно). А… Да, понятно… Ну, а что мне остается… Кому?.. Николаеву? Это Диме? А номер есть у тебя? Ну, хоть домашний… Да? Что ж, заодно и проверю, живет или нет. Да, жду…
Берет карандаш и в ожидании крутит его между пальцами. Они заметно подрагивают.
Да… Ага, пишу… (Записывает на бумаге номер телефона.) Пятьдесят? Или шестьдесят?.. Алло!.. Игорь! Алло…
Видимо, прерывается связь. Макаров кладет трубку на стол, задумчиво смотрит на номер телефона. Бросает взгляд на скромные наручные часы. Нерешительно берет трубку, потирая подбородок. Набирает номер.
МАКАРОВ. Алло!
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (довольно молодой, с хрипотцой, явно простуженный). Алло.
МАКАРОВ. Добрый день.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (устало). Добрый.
МАКАРОВ. Могу ли услышать Николаева?
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Здесь такие не проживают.
МАКАРОВ. Извините, а этот номер…
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Секунду… (Слышно, как чихает в сторону.)
МАКАРОВ. Будьте здоровы.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Ох… спасибо… простите. Что вы хотели?
МАКАРОВ. Хотел уточнить номер, номер оканчивается на пятьдесят?
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Да, но… (Пауза, снова чихает.)
МАКАРОВ (скупо усмехнувшись). Будьте здоровы. Совсем расклеились.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (в изнеможении). О-о-о, боже мой… Да уж… Как в той рекламе – «это простуда».
МАКАРОВ. Ну, раз шутите, значит не все потеряно… Горячий чай и ноги в тепло.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (усмехаясь через силу). Да, если бы еще добраться до кухни… Предпочту скончаться, не шевелясь… А вы не доктор?
МАКАРОВ (чуть смутившись). Нет, к медицине я не имею отношения. К сожалению.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (со вздохом). Ясно… А к чему имеете? Секрет?
МАКАРОВ (слегка удивленно). Ну, вообще, скорее к машиностроению. Хотя в последнее время больше к безработице.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. А-а… Понятно… Бывает… (С ощутимой иронией.) Семья не кормлена?
МАКАРОВ (после паузы, прохладно). Я сам себе семья, но и мне есть пока не хочется.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (шмыгнув носом). Ну, тогда и у вас не все потеряно… Хотя по голосу этого не скажешь. Наверное, вы еще и в разводе, да?
МАКАРОВ. Наверное. Вы потрясающе догадливы. Или мы знакомы?
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Нет, вряд ли. Просто интуиция.
МАКАРОВ (уязвленно). Видимо, она у вас обостряется, когда вы чувствуете недомогание?
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (невозмутимо). Не-а. Промахнулись. Похоже, ваша интуиция прихрамывает. Или вы уже успели обидеться.
МАКАРОВ. Ладно. Вам, должно быть, трудно говорить в таком состоянии. Простите, что ошибся номером. Кстати, вы так и не ответили на мой вопрос.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (чуть укоризненно). Да, мой номер оканчивается на пятьдесят. Ну а вы ответите на мой простой вопрос – как вас зовут?
МАКАРОВ (удивленно). Меня?
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Да.
МАКАРОВ (растерянно). Павел… эээ… Михайлович.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (с усмешкой). Ух ты. Вас звать по имени-отчеству?
МАКАРОВ. Можно по имени.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Вы странный человек, Павел. Сами позвонили незамужней девушке и даже не удосужились воспользоваться случаем и познакомиться. А вдруг это ваш шанс?
МАКАРОВ (сбит с толку). Простите?
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Прощаю. Меня зовут Вика. Спасибо, что позвонили, Павел. Я почувствовала себя лучше. По крайней мере, теперь я в силах дойти до кухни и сделать себе чаю, как вы рекомендуете.
МАКАРОВ. Мм… правда? Что ж, я рад, если так.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Звоните, если захочется поговорить. Лучше вечером, после семи. Пока!
Макаров в немом удивлении смотрит на трубку, кладет ее на стол. Какое-то время продолжает вертеть пальцами карандаш, глядя на номер телефона на листке. Недоуменно пожимает плечами. Затем встряхивает головой, словно пытаясь прийти в себя. Отходит к окну. Смотрит в сумерки. Какое-то время стоит, не двигаясь. Затем внезапно оборачивается, смотрит на телефон. На лице проблеск улыбки.
Картина вторая.
Та же комната несколькими днями позже. Свет более яркий – в люстре горят две лампы. Макаров сидит на заправленной постели, вместо черной водолазки на нем светлая рубашка. За спиной виден настенный календарь, на нем поменян месяц и указатель установлен на верной дате. В руках у Макарова книга. Он пытается читать, но не может сосредоточиться – поглядывает то на часы, то на телефон, то на вид за окном. Наконец, захлопывает книгу, встает. Начинает ходить по комнате, заложив руки за голову. В походке чувствуется нетерпение. Лицо кажется немного взволнованным, но вместе с тем каким-то просветленным.
В очередной раз бросив взгляд на часы, останавливается у стола, берет телефонную трубку, набирает номер. Осматривается, выбирая место для разговора. Сначала отходит к окну, затем все же садится на стул.
ГОЛОС ВИКИ (звонкий, легкий, она выздоровела). Да, алло?
МАКАРОВ. Привет, Вика. Это Павел.
ВИКА (игриво). О, привет! Ты, как всегда, пунктуален.
МАКАРОВ (с улыбкой). Да, не без этого. Ровно семь ноль одна.
ВИКА (слегка насмешливо). И педантичен. Это очень мило. Рада тебя слышать!
МАКАРОВ. В самом деле?
ВИКА. Да, тем более что сегодня, если не ошибаюсь, маленький юбилей? Твой пятый звонок?
МАКАРОВ. Будем считать, что четвертый. Прошлый раз не в счет, ты отказалась разговаривать.
ВИКА (легкомысленно). Ага, но я тогда была занята, не могла говорить.
МАКАРОВ. А перезвонить?
ВИКА (усмехаясь, шутливо). Еще чего. Это ведь ты на крючке, ты и перезванивай.
МАКАРОВ (с иронией). А ты, стало быть, у нас такая роковая женщина.
ВИКА (серьезнее, понижая голос). Нет, я у нас обычная женщина. В меру нежная, а в меру жестокая. В меру ребенок, а в меру сука.
МАКАРОВ. Ого.
ВИКА. Ага. Как твои дела?
МАКАРОВ. Дела? (Задумывается.) Да, в общем, без изменений дела. В поисках работы. Пока безуспешных. Везде или сразу отказ, или «позвоните завтра». Да еще вот звонки тебе. В виде успокоительного.
ВИКА (с удивлением). Правда? Тебя успокаивает мой бред?
МАКАРОВ. Это не бред. Если ты говоришь о том, что чувствуешь.
ВИКА. Да? А ты склонен настолько доверять чувствам?
МАКАРОВ. Так точно.
ВИКА. Больше, чем разуму?
МАКАРОВ (встает, подходит к окну). В этом моя беда. В этом самом. В нежелании следовать за голосом разума.
ВИКА (усмехаясь). Поэтично. На этой почве и были разногласия с бывшей супругой?
МАКАРОВ (после паузы). Да, пожалуй. Хотя и не только в этом дело, конечно.
ВИКА. Расскажи мне о ней.
МАКАРОВ (удивленно). Зачем? Разве тебе это интересно?
ВИКА (серьезно и немного загадочно). Интересно. А еще мне кажется, что ты сам хочешь кому-то рассказать о ней. И о том, что с вами произошло.
МАКАРОВ (садясь на подоконник, задумчиво). Ты правда так считаешь?
ВИКА. Да, в этом нет ничего странного. Человек уходит, но воспоминания и мысли о нем никуда не деваются. И время от времени желают быть высказанными.
МАКАРОВ (озадаченно). Неожиданно. Слышать это от тебя.
ВИКА. Не ждал, что я могу быть серьезной?
МАКАРОВ. Нет, но… (Замялся.) Да. Пожалуй, да.
ВИКА. Разочарован?
МАКАРОВ (поспешно). Нет, ни в коем случае.
ВИКА (насмешливо). Нельзя недооценивать женщин, Павел. Даже самых легкомысленных с виду. Разве ты этому еще не научен?
МАКАРОВ (потирая лоб). Да, конечно.
ВИКА. Итак? Как ее звали?
МАКАРОВ. Зовут.
ВИКА. Ах да, разумеется.
МАКАРОВ. Лида. Хотя во время нашей первой встречи я ее по ошибке все время называл Людой. От волнения. Она смеялась.
ВИКА. Хорошая женщина, наверное. Я бы на ее месте дала тебе в ухо.
Смеются.
МАКАРОВ. Я был таким нелепым. Даже смешно вспомнить. (После паузы, задумчиво.) Влюбленный как мальчишка.
ВИКА. А сколько тебе было лет?
МАКАРОВ (рассеянно качая головой). Тридцать… один… или два…
ВИКА. Вот как. Да, не мальчик… А ей?
МАКАРОВ (тут же). Двадцать семь.
ВИКА (после паузы). Понятно.
МАКАРОВ (настораживаясь). Что понятно?
ВИКА. Кое-что о тебе. Так… Ну и? Как вы познакомились?
МАКАРОВ (помедлив, чуть нахмурившись). Знаешь… Наверное, это не очень удачная идея. Может быть, когда-нибудь я расскажу тебе, но пока… Я чувствую себя как на приеме у психиатра.
ВИКА. Сколько тебе лет?
МАКАРОВ. Что?
ВИКА. Тебе. Лет. Сколько.
МАКАРОВ. Сорок три. А что?
ВИКА. Вы расстались давно?
МАКАРОВ. Два года назад.
ВИКА. Значит, около десяти лет вместе. А дети?
МАКАРОВ. У нас не было детей. Так вышло. Лида не могла их иметь. Подумывали усыновить. Но так и не собрались.
ВИКА. Может быть, в этом причина?
МАКАРОВ. Вика.
ВИКА. Я просто пытаюсь понять. Ты-то для себя понял, из-за чего остался один?
МАКАРОВ (проводя ладонью по лицу, утомленно). Здесь нет одной причины. И быть не может. Просто они копились-копились… И, наконец, мы устали. Устали с ними бороться.
ВИКА. А по-моему, вы просто привыкли друг к другу. Настолько, что перестали чувствовать. И для тебя, склонного к доверию внутренним ощущениям, это превратилось в преграду.
МАКАРОВ (поднимаясь с подоконника, слегка раздраженно). Все не так просто, пойми. Чтобы знать и делать такие вот выводы, надо прожить рядом год за годом. И понять, что…
ВИКА (нетерпеливо). …что совместная жизнь не удалась, что супруги не сошлись характерами, что лучше всего разойтись… Чтобы потом остаться в одиночестве и терзать себя чувством вины. Так?
Пауза. Макаров стоит, опустив голову. Шевелит губами, но не издает ни звука.
ВИКА (в голосе сдержанное беспокойство). Почему ты молчишь? Разве я не права?
МАКАРОВ. Да, наверное… (Помолчав.) Знаешь, мне действительно трудно без нее. Плохо. В наши последние месяцы мне казалось, что я несчастлив с ней. Что мы оба несчастливы. И что расстаться – лучшее решение для нас обоих. Но теперь… Теперь я просто не живу. Вернее, наверное, это тоже можно назвать жизнью… Только уже не жизнью здорового человека. А скорее жизнью ампутанта. Рана затянулась, но конечность уже не вернуть. Остаются только воспоминания о ней. И боль. Которая то сильнее, то слабее, но постоянно с тобой. Повсюду. Этакий закадычный враг.
ВИКА (после паузы). Печально.
МАКАРОВ. Но факт.
ВИКА. Может быть, вам встретиться, обсудить? Ты знаешь что-то о ней?
МАКАРОВ. Знаю. Она вышла замуж.
ВИКА. Вот как.
МАКАРОВ. Да. Вот так. Конец всему. Наверное, вам, женщинам, такие переживания даются легче. По крайней мере, легче, чем мне.
Вика не отвечает.
МАКАРОВ (устало). Все это время единственным доступным лекарством от всех этих моих дурацких мыслей была работа. Жаль, что я не карьерист – после нашего развода я мог бы бросить на это все силы и получить от «движения по ступенькам» хоть какое-то удовольствие… А так я просто тупо вкалывал. С утра до вечера на заводе. Брал халтуру домой. И все с одной только целью – отвлечься, забыть. Вспомнить, как это – быть одному и не жалеть о том. Не нуждаться ни в ком. Конечно, у меня плохо получалось и вряд ли уже когда-то удастся… Освободиться. Начать жизнь заново. Но все же это был выход, пусть и нехитрый. Наверное, оттого мне особенно тяжело сейчас, когда меня уволили. Когда меня оставили… наедине с собой. (Замолкает, затем говорит бодрее, словно опомнившись.) Ну да ладно. Надо как-то пережить этот период, отыскать себе новую работу, и тогда… (Спохватывается.) Эй! Вика? Ты здесь?
ВИКА (негромко). Да, здесь.
МАКАРОВ (смущенно). Кажется, я наговорил лишнего.
ВИКА. Нет-нет, просто… (Помедлив, озабоченно). Нечасто доводится слышать такие слова. Тем более от мужчины.
МАКАРОВ (неловко усмехаясь). Может быть, мужчины из твоей жизни просто не бывали так откровенны?
ВИКА (задумчиво). Может быть.
МАКАРОВ. Что ж, тогда тебе тоже стоит изучить нас получше.
ВИКА (после паузы, внезапно оживившись). Знаешь что? У меня будет к тебе просьба, только обещай, что выполнишь.
МАКАРОВ (с иронией). Да? Может быть, сначала озвучишь?
ВИКА (прежним звонким голосом). Озвучу обязательно. Но помни, что мне важно твое согласие.
МАКАРОВ. Запомнил.
ВИКА. Через два дня у меня день рождения. Я очень хочу, чтобы ты пришел.
МАКАРОВ (изумленно). Правда? У тебя день рождения?
ВИКА (насмешливо). Да, иногда такое случается с каждым.
МАКАРОВ. Да, но… (Потирает лоб.) Мы ведь ни разу не встречались и едва знакомы… Не рановато для встречи? Не боишься пожалеть?
ВИКА. Нет, не боюсь. А ты?
МАКАРОВ. Я… да не то чтобы…
ВИКА. Решайся, Павел. Я хочу тебя увидеть. Тем более в свой праздник.
МАКАРОВ (неуверенно). Ну… хорошо.
ВИКА (повеселев). Вот и молодчина. Только одно непременное условие. Строгое.
МАКАРОВ. Какое?
ВИКА. Никаких подарков. Никаких цветов.
МАКАРОВ (отмахивается). Да ладно тебе.
ВИКА (понизив голос, твердо). Павел. Я говорю серьезно. Приезжаешь с пустыми руками. Твой визит – это и есть подарок. (Игриво.) А если очень хочется потратить немного денег, то это и так потребуется. На пригородный автобус. Тебе придется прокатиться. Я буду отмечать на даче.
МАКАРОВ (с иронией). Вот как? Неужто покажешь меня родным?
ВИКА (также с иронией). Пока только друзьям. А там посмотрим.
Макаров смеется.
ВИКА. Ну, договорились? По рукам?
МАКАРОВ. Виртуально.
ВИКА. Скажи это. «Да, Вика, я обещаю приехать на твой день рождения в эту субботу».
МАКАРОВ (послушно). Да, Вика, я обещаю приехать на твой день рождения в эту субботу.
ВИКА. К 16.00 и без подарков.
МАКАРОВ. Да, если хочешь.
ВИКА. Хочу. Записывай. (Объясняет, как добраться. Макаров берет карандаш, записывает.) От остановки минут двадцать-тридцать пешком. Прогуляешься?
МАКАРОВ. Без проблем, главное – не заблудиться.
ВИКА. Не промахнешься, там с шоссе в нашу сторону только один выезд и домов мало. По крайней мере, хозяева будут, скорее всего, только в нашем.
МАКАРОВ. Неужели это твой дом?
ВИКА. Папин.
МАКАРОВ. Вот оно что… Ты, кстати, о родителях не рассказывала. И вообще… Знаешь, если вдуматься, я так мало о тебе знаю.
ВИКА. Узнаешь. Не все сразу.
МАКАРОВ. Ты обо мне знаешь больше.
ВИКА (медленно, подбирая слова). Знаю достаточно, чтобы впустить в свой дом. И узнать тебя получше.
МАКАРОВ. А ты интересный человек. И смелый, по-моему.
ВИКА (усмехаясь). Не спеши с комплиментами. Чтобы потом не захотелось взять свои слова обратно.
МАКАРОВ. Я всего лишь говорю то, что чувствую.
ВИКА (шутливо). Ах да, точно. (Заспешив.) Ладно, мне пора. Хорошо поговорили, продолжим на свежем воздухе. Да?
МАКАРОВ (насмешливо). Да, Вика, я обещаю приехать на твой день рождения в эту субботу.
ВИКА. Молодец. До встречи. (Кладет трубку).
Макаров приосанивается, прохаживается по комнате. Воодушевление на лице, глаза живо глядят по сторонам. Обходит стол, оставляя на нем телефон. Останавливается у календаря. Усмехается. Берет карандаш, обводит предстоящую субботу. Поворачивается к столу, изучающе смотрит на записанный адрес. Привычно отходит к окну. Замечает на подоконнике пачку сигарет. Берет в руки, достает сигарету, обнюхивает. Хочет положить обратно, но в последний момент передумывает. Порывисто чиркает спичкой и закуривает. Облако дыма в сторону форточки. Вздох облегчения.
Картина третья.
Суббота, около 16.00. Солнечный безветренный сентябрьский день.
Макаров, в последний раз сверившись с координатами и пряча сложенный листок бумаги во внутренний карман куртки, приближается к металлической ограде. Осматривается в поисках звонка, и, не найдя его, нерешительно толкает калитку. Перед ним, окруженный соснами, возвышается красивый двухэтажный особняк. Неподалеку на лужайке припаркована серебристая иномарка. Вокруг довольно просторного участка лесной массив, других домов поблизости не видно.
Макаров, поглядывая то на дом, то по сторонам, с сомнением поднимается на крыльцо. Звонка вновь не обнаруживает. Помедлив, отрывисто стучит в дверь.
ГОЛОС ВИКИ (приглушенный, из комнаты). Открыто!
Макаров не решается войти, ждет. Слышится торопливый цокот женских каблучков, приближающийся к двери. Макаров замирает.
Дверь открывается, на пороге появляется Вика.
Эффектная молодая женщина лет двадцати семи. Живые серые глаза на красивом загорелом лице. В уголках тонких алых губ приветливая и располагающая к себе улыбка. Нежный цветочный аромат. Темные с рыжим волосы до плеч кокетливо забраны розовой лентой. Сверкающие золотистым блеском серьги и цепочка на длинной шее. Безупречная фигура. На Вике ярко-красная блузка, черная мини-юбка. Стройные ноги в черных сетчатых колготках. Она смотрит на Макарова с интересом, прямо, без смущения. По первому впечатлению это роскошная, уверенная в себе и склонная к легкому эпатажу смешливая шалунья.
Макаров немного робеет и лишь молча разглядывает Вику. Она замечает это, и, прислонившись к двери, шутливо принимает позу модели на фотосессии.
Это разряжает неловкую ситуацию – Макаров улыбается, Вика негромко хихикает, чуть наморщивая аккуратный носик.
ВИКА (доброжелательно). Привет, Павел. Вот и встретились.
МАКАРОВ (пытаясь справиться с волнением, улыбаясь). Привет, Вика. С днем рождения. Первое, что могу сказать – ты чудесно выглядишь.
ВИКА (с довольной улыбкой, игриво). Ах, спасибо! (Отходя от двери.) Проходи в дом, а то холодает. Еще простудишь новорожденную и сам простудишься.
Заходят в прихожую – пожалуй, слегка узковатую, но довольно светлую и чисто прибранную. Налево, за плетеной занавеской, кухня. Направо комната. Из нее доносятся негромкая музыка, приглушенная речь, мужской смех.
Макаров снимает куртку и оказывается в темно-сером костюме. Синий в мелкий рисунок галстук, розовая рубашка. Выглядит весьма элегантно.
ВИКА (наблюдая за ним и шутливо восхищаясь). Ого, какой красавчик! (Подмигивая ему.) Подготовился, смотрю?
МАКАРОВ (усмехаясь, приглаживая волосы). Старался как мог. Раз уж я в роли подарка.
ВИКА (кивает, рассматривая его с улыбкой). Да, такой подарок мне подходит. Беру. (Серьезнее.) Как добрался? Без происшествий? Как тебе местность, как домик?
МАКАРОВ (осматриваясь). Все прекрасно. Я вообще пока пребываю в какой-то благостной прострации от всего, что здесь вижу. (Переводит взгляд на Вику.) В первую очередь от тебя.
ВИКА (благодарно улыбается, на этот раз искренне). Спасибо. Я знала, что тебе понравится. (Осматривает его.) Ну? Готов? Пошли к гостям? (Протягивает ему руку. Тонкие пальцы, на одном из них изящное кольцо. Красный лак сверкает на ухоженных длинных ногтях.)
МАКАРОВ (вздохнув). Погнали.
Хочет взять ее за руку, но в последний момент Вика спохватывается, дотрагивается до его плеча, останавливая.
ВИКА. Чуть не забыла. Есть еще одна просьба.
МАКАРОВ (с улыбкой). Ну, повелевай.
ВИКА (извиняющимся тоном). Телефон мобильный выключи, пожалуйста. И отдай мне.
МАКАРОВ (приподняв брови и продолжая улыбаться). Прямо киносеанс какой-то.
ВИКА (пожимая плечами, с улыбкой). Просто не люблю, когда кто-то отвлекается во время моего праздника.
Макаров достает телефон, отключает и отдает ей.
МАКАРОВ. Мне все равно в выходной никто не позвонит. Просто некому.
ВИКА (кивая, забирает его телефон). Тогда тем лучше. Никого не побеспокоим. (Берет его за локоть.) Ну, вперед!
Идут в комнату.
Картина четвертая.
Комната в доме Вики. Просторная, с хорошей мебелью – широкий платяной шкаф, буфет, двуспальная кровать. Картины на стенах с обоями светлых приятных тонов. Полки со стопками журналов. У широкого окна сервирован длинный раскладной стол. В углу кресло и журнальный столик, на нем портативный проигрыватель. Музыка воздушно-инструментальная, идет фоном. В глубине комнаты, правее от входа, на второй этаж тянется деревянная лестница с перилами.
Входят Вика и Макаров, на лице которого при виде гостей едва заметное удивление. Оказывается, все они его возраста или чуть старше.
За столом Лаврентьев, Сошников, Рушевич. Они прерывают разговор и поднимают глаза на них.
ЛАВРЕНТЬЕВ (после паузы, с насмешливым удивлением). Вот тебе на. Еще один мужик. А когда уже девчонки будут?
Похоже, самый старший из гостей, на вид ему лет пятьдесят. Проницательный, даже колючий взгляд из-под набрякших век. Лоснящееся припухшее лицо, по которому гуляет самодовольная саркастичная улыбка. Тяжелая челюсть, низкий лоб, толстая загорелая шея, выдающийся живот. Темные без признаков седины волосы небрежно расчесаны. Воротник дорогой рубашки расстегнут, светлый пиджак на спинке стула, поскрипывающего от веса Лаврентьева. Голос грубоватый, но говорит вежливо и неторопливо. Уверенный в собственном превосходстве «хозяин жизни», явно любитель выпить.
ВИКА (торопливо отмахиваясь). Будут тебе девчонки, потерпи. (Всем.) Знакомьтесь, новый гость! (С улыбкой глядя на Макарова.) Это Павел Михайлович. Любите и жалуйте!
ЛАВРЕНТЬЕВ (усмехаясь, не без труда поднимаясь со стула, протягивает Макарову руку с короткими толстыми пальцами). Она уже отобрала у тебя телефон, а, Пал Михалыч?
ВИКА (мимолетно улыбаясь и подмигивая Макарову). Да, его телефон у меня, так что теперь он полноправный гость. (Кивая на Лаврентьева.) А это Евгений Иванович, но мы зовем его Евген, и он отзывается.
ЛАВРЕНТЬЕВ (ухмыляясь, легко касается ее щеки). Вне города и на время застолья. (Переводит взгляд на Макарова, чуть наклоняет голову в сторону.) В остальное время лучше не экспериментировать.
ВИКА (с притворным испугом). Ой-ой, какие мы страшные… (Весело.) Так! Дальше! Следующий!
Из-за стола неспешно поднимается Сошников – поджарый мужчина среднего роста с резкими чертами скуластого лица. Голубоватые глаза с оценивающим и хитроватым прищуром, черные кустистые брови, волевой подбородок. На нем спортивная куртка, под ней на крепкой шее видна золотая цепочка. Палец протягиваемой Макарову жилистой руки украшает печатка.
СОШНИКОВ (хрипловато, без улыбки, пристально глядя в глаза Макарову и крепко сжимая его ладонь). Сошников. Станислав.
ВИКА (легко, Макарову). Для друзей просто Стас. И не смотри, что он так отчаянно хмурится. Милый человек. Для друзей, конечно. Уверена, что подружитесь.
Сошников бросает на нее взгляд исподлобья, затем вдруг расцветает улыбкой. Его лицо преображается почти до неузнаваемости, превращая его в «своего парня».
СОШНИКОВ (приветливо улыбаясь Макарову). С прибытием, Пал Михалыч! Проходи, выпьем, закусим.
ВИКА (нетерпеливо). Выпьете-выпьете, успеете. Сначала надо познакомиться со всеми. (Рушевичу.) Итак, Владимир Васильич! Ваш выход! Поспеши к нам!.. (Насмешливо.) Да успеешь ты поесть, вот чудо-то!
Лаврентьев и Сошников раскатисто хохочут. Рушевич действительно что-то быстро дожевывает, вытирает руки салфеткой.
Внешне полная противоположность Сошникову. Худой лысеющий невыразительный тип с бледным, плоским и неправдоподобно гладким, без морщин и почти без бровей лицом. Очки в тонкой серебристой оправе на длинном носу. Водянистые голубые глаза смотрят равнодушно, без внимания. Серый непримечательный костюм без галстука. Белая рубашка с застегнутой верхней пуговицей. Тощая шея с выдающимся кадыком.
Подойдя, чуть наклоняет голову в знак приветствия (скорее Вике, чем Макарову).
РУШЕВИЧ. Владимир Васильевич. Как и было сказано.
Скупо улыбается. Эта улыбка прочерчивает незаметные до этого момента морщины у его крупного рта, но его лицо от этого не становится привлекательнее. Скорее, наоборот, в нем появляется что-то жутковатое, неестественное.
ВИКА (усмехается). Наш Владимир Василич тоже славный, хоть его иногда и приходится тормошить, чтобы добиться от него живых эмоций. Но он работает над этим. (Подмигивает Рушевичу.) Правда ведь, дядя Вова?
Рушевич смотрит на нее с неопределенной улыбкой.
РУШЕВИЧ (мягко, ласково, как ребенку). С эмоциями все в порядке, милая. Они просто ждут своего часа.
ВИКА (так же нежно кивает в ответ). Вот и молодец. (Макарову.) Ну? Вот и познакомились?
ЛАВРЕНТЬЕВ (тянется за бутылкой, громко). Ага, шайка троллей и принцесса!
Сошников фыркает от смеха. Рушевич улыбается, протирая оправу очков.
МАКАРОВ (улыбаясь, чуть скованно). Рад познакомиться со всеми. Можно просто Павел.
ЛАВРЕНТЬЕВ (одобрительно). Вот и хорошо. Садись, Павел. И выпей за новорожденную. (Насмешливо косясь на Вику.) Теперь, надеюсь, можно?
ВИКА (Макарову, заботливо). Садись вон туда. (Показывает на свободную тарелку на краю стола, у окна. Макаров проходит, садится.) Что ты пьешь? Есть водка, вино…
ЛАВРЕНТЬЕВ (перебивая). Никаких вин! Еще не хватало! (Берет рюмку Макарова.) Мужики у тебя пьют водку! И гордо пьянеют за твое здоровье и невероятную красоту. Правда, Пал Михалыч?
МАКАРОВ (усмехнувшись). Да, за такую красоту можно.
ВИКА (качая головой и кокетливо закатывая глаза от удовольствия, Лаврентьеву). Как поэтично, гусар ты мой летучий! (Макарову.) Павел, тебе удобно? Не дует? Накладывай в тарелку, пока эти всё не подмели.
СОШНИКОВ (возражая). Еды хватит и на завтра. (Заговорщицки улыбается сидящему напротив Лаврентьеву.) А уж водки – тем более.
Лаврентьев согласно кивает, разливает всем, ставит бутылку. Вика садится во главе стола, Сошников наливает ей вина.
ЛАВРЕНТЬЕВ (наклоняя голову в сторону Вики, добродушно). Что тебе положить, птичка моя? Салатику? Ветчинки?
ВИКА (шаря взглядом по столу, тоненьким детским голоском). Ой, и того, и другого, и можно без хлеба! (Театрально всплескивая руками.) Прощайте, диеты, сегодня мой день!
Лаврентьев кивает и проворно подхватывает ее тарелку. Под ней оказывается розоватый запечатанный конверт.
ЛАВРЕНТЬЕВ (накладывая салат, при этом с любопытством поглядывая на конверт). Это что за штука такая?
СОШНИКОВ (потихоньку протягивая руку). А мы сейчас узнаем.
Вика с улыбкой легонько хлопает его по протянутой руке.
ВИКА (загадочно). Ручки прочь. Это мой секрет. Придет время – узнаете.
СОШНИКОВ (Лаврентьеву). Во как, слыхал?
ЛАВРЕНТЬЕВ (цепляя вилкой кусок ветчины). Похоже, наша деточка напридумывала конкурсов для своих любимых стариканов. И нас ждет культурная программа.
РУШЕВИЧ (Вике, с иронией). Смотри только, чтобы они не напились раньше всяких конкурсов.
ЛАВРЕНТЬЕВ (усмехаясь, Рушевичу). Тогда, Василич, твои шансы на победу в них резко возрастут. Хотя я без борьбы не сдамся, учти.
ВИКА (насмешливо). Вот болтуны. Ладно, давайте выпьем, мужчины.
Лаврентьев с готовностью поднимает рюмку, встает.
ЛАВРЕНТЬЕВ (с улыбчивой торжественностью, поглядывая на Вику). Итак, господа! Во главе стола сидит наша несравненная прелесть и терпеливо дожидается комплиментов! Что можно отметить? (Важно разглядывает Вику.) Неземная красота? Да! Молодость и задор? Да! Неординарность? Да! Житейский ум и терпеливость? (После короткой паузы.) Нет! Но это придет со временем! (Вика, смеясь, шутливо ударяет его в бедро.) Да, и еще чувство юмора! Безусловно, присутствует! (Поворачиваясь к Вике всем корпусом и радушно ей улыбаясь.) Но все это не так и важно. Ведь мы просто любим тебя, ласточка наша! Будь здорова, так же воздушна и ослепительна!
ВИКА (светясь улыбкой). Ух ты! Спасибо, дорогой!
СОШНИКОВ и РУШЕВИЧ (гулко). Ура!
Макаров радостно улыбается.
Лаврентьев наклоняется и целует Вику в висок. Та ласково треплет его по голове.
ЛАВРЕНТЬЕВ (всем). Всё, мужики могут выпить стоя!
Все встают, чокаются. Лаврентьев, Сошников и Макаров пьют до дна, Рушевич лишь немного пригубляет.
Вика делает маленький глоток, смакуя. Поглядывает на всех с улыбкой.
ЛАВРЕНТЬЕВ (садясь, поморщиваясь). Какая ядреная-то! (Сошникову). Это ты покупал?
ВИКА. Нет, это мы с Максом закинули.
ЛАВРЕНТЬЕВ. С каким еще Максом? Это с водителем папкиным?
ВИКА. Ага, он меня утром привез с провизией и уехал.
Лаврентьев берет бутылку, разглядывает этикетку, пожимает плечами.
ЛАВРЕНТЬЕВ. Хорошая вроде, но резковатая такая. (Сошникову и Макарову). А вам как?
СОШНИКОВ (поглощая салат). Да нормальная.
МАКАРОВ (пожимая плечами). Я вообще-то водку почти не пью, но вроде ничего.
Лаврентьев усмехается Макарову, хочет что-то ему сказать, но передумывает, поворачивается к Рушевичу.
ЛАВРЕНТЬЕВ (ехидно). Ну а как на этом фланге? Только нос помочил?
РУШЕВИЧ (скупо усмехнувшись). У меня своя доза. За вами, алкашами, даже пробовать гнаться не буду.
СОШНИКОВ (Лаврентьеву, со смехом). Надо будет напоить его как-нибудь. Наверное, тот еще цирк начнется.
ЛАВРЕНТЬЕВ. В другой раз. Да и что с него взять, ну начнет лекцию какую-нибудь пьяную читать. (Насмешливо толкая Рушевича в бок.) Политэкономию какую-нибудь, а, Василич?
Рушевич неопределенно хмыкает, тянется за хлебом.
ЛАВРЕНТЬЕВ (кивая Сошникову). Во. Вот тебе и весь сказ. Только бы пожрать. (Снова смотрит на Макарова с улыбкой). Лучше Михалыча напоим. Наверное, будет куда интереснее, а, дядя Паша?
ВИКА. Евген, ты закусывай лучше, нечего к людям приставать. Успеете еще поговорить.
ЛАВРЕНТЬЕВ (лукаво улыбаясь Вике). Ну вот хочу я разговорить нашего нового друга. Пусть он скажет что-нибудь, а я пока пожую.
