Прокуратура на краю Вечности. Часть Первая

–Ладно, – продолжил, между тем, Воцйоб. – Подожди меня в кабинете. Я сейчас вернусь. Если кто-то объявится, скажи – скоро буду.

–Хорошо, – кивнул я.

Воцйоб сделал шаг в сторону, затем, что-то, видимо, вспомнил и снова повернулся ко мне.

–Да! – сказал он, поднимая вверх палец. – Если объявится Безгласный – ну, такой мужичок с усиками – ты сразу поймешь, что это он… Так вот, если объявится Безгласный – хватай его за руки и за ноги и держи!

–Как? – растерялся я.

–Так и держи! – ответил Воцйоб, демонстрируя, как, по его мнению, я должен был, в случае чего, держать помощника прокурора. Получилась довольно сомнительная картинка. – И никуда не отпускай. А то он снова куда-нибудь уползет. Понял?

–Ну да… – несколько неуверенно подтвердил я.

–Ну вот и молодец, – одобрил следователь, и с этими словами отчалил в кажущиеся бесконечными коридоры прокуратуры.

Я несколько секунд постоял, глядя ему вслед, затем, пожал плечами и переступил порог следовательского кабинета.

Со времени моего последнего визита здесь мало что изменилось. Все так же сиротливо и одиноко сох на подоконнике окочурившийся фикус, навевая тоску одним своим внешним видом. Окно, естественно, так никто и не помыл, что было, впрочем, не удивительно. Следователь, судя по всему, а особенно по массовому завалу на столе, мало интересовался этим вопросом, а что касалось местной уборщицы, то с ней я уже имел возможность познакомиться, и в связи с этим очень сомневался, что что-то может ее сподобить на наведение порядка в следовательских владениях. Так что, данное помещение надолго было обречено оставаться в законсервированном состоянии. Даже занавеска на дальнем окне, и та оставалась в том же положении, что и в прошлый раз.

Глядя на все это, у меня даже пропало желание что-либо исследовать, и я уже было направился к чайнику, когда внимание мое привлек краешек дальней занавески, откуда выглядывал какой-то непонятный предмет, похожий на обух топора. Вначале я не придал этому значения. Ну, мало ли что там может храниться у следователя на окне? Поставил чайник, сел в кресло, но тут же заинтересовался, что же это может быть такое, и направился к окну. Еще даже не успев подойти к загадочному предмету вплотную, я вдруг понял, что это за штука. Приклад! Деревянный приклад! Не то винтовки, не то автомата. Я в нерешительности остановился.

В принципе, в этот раз следователь не запрещал мне что-либо трогать в его кабинете, так что формально я был свободен от каких-либо обязательств и мог делать, что хотел. Но, с другой стороны, у этого коротышки была чрезвычайно дурная привычка объявляться в самый неподходящий момент, и еще неизвестно было, как он прореагирует на мои самоуправные действия. А портить отношения с человеком, который должен был писать мне отчет по проделанной практике, было, по крайней мере, неразумно. Но с третьей стороны, мое врожденное любопытство гнало меня вперед, заставляя во всем разобраться и докопаться до истины.

Помимо собственной воли, я делал один неторопливый шаг за другим, все ближе подходя к заветной цели. Мне оставалось буквально сделать пару шагов, когда в коридоре раздался отчетливый звук шагов. Я резко отдернул протянутую к прикладу (теперь я уже не сомневался в том, что это приклад!) руку и за одну секунду оказался на том стуле у окна, который старший следователь определил для моего обитания. При этом я успел схватить какую-то папку и сделал вид, будто с интересом все это изучаю.

Шаги приближались. Судя по звуку, это был не старший следователь, а кто-то другой. Мне, почему-то, подумалось, что это женщина. Так – цок-цок-цок! Словно каблучки стучали по паркету. Я уже приготовился встретиться с еще неизвестной мне обитательницей прокуратуры, но шаги неожиданно простучали мимо. Хлопнула дверь, и по приглушенным отзвукам я понял, что обладательница звонких каблучков направилась то ли вниз, то ли вверх по лестнице.

Ругнувшись про себя в адрес неизвестной мне особи женского пола, я встал и подошел к двери. Сквозь щель в дверном проеме я разглядел пустой коридор и подумал, не повторить ли мне попытку, но в очередной раз мне помешали. На этот раз сам Воцйоб в компании какого-то долговязого типа лет сорока с лишним с резкими угловатыми чертами лица и каким-то ленивым, совершенно безучастным выражением на этом лице. Старший следователь что-то втолковывал этому типу, а тот только кивал, время от времени отвечая односложными, неброскими фразами.

По обрывкам разговора, которые мне удалось услышать, речь шла о поездке куда-то то ли в город, то ли за город. Воцйоб интересовался, сможет ли долговязый вернуться до обеда, на что тот отвечал, что не знает, что все это зависит от шефа и что тому взбредет в голову. Из услышанного я сделал вывод, что долговязый, вероятнее всего, является местным водилой и занимается перевозкой не кого иного, как здешнего прокурора. На что его пытался напрячь следователь, я так и не понял, но, собственно говоря, меня это не особо и волновало. Больше всего меня беспокоил вопрос: долго ли Воцйоб собирается торчать у дверей своего кабинета, и не хочет ли он от них уйти куда-нибудь подальше. Приклад на окне так и притягивал меня, требуя уделить его изучению максимум внимания, и только наличие старшего следователя делало мои планы неосуществимыми.

– А если хочешь, я тебе своего стажера дам, – донесся до меня голос Воцйоба, и я мгновенно навострил ушки.

– Стажера? – в голосе долговязого появились первые признаки хоть каких-то эмоций, хотя и не понятно каких. – Какого стажера?

Ответ Воцйоба я не очень хорошо расслышал, но, вероятнее, он излагал долговязому историю моего появления в здешних краях и конкретно в его кабинете. По всей видимости, сведения, изложенные старшим следователем, вызвали у долговязого определенный интерес, и он с любопытством заглянул в ту же самую щель, в которую (только с другой стороны) смотрел я.

Я быстро сделал вид, что поглощен изучением каких-то бумаг, и занимался этим, пока не почувствовал, что с той стороны на меня больше никто не смотрит. Тогда я снова перевел взгляд в коридор, но в поле зрения никого не увидел. Воцйоб и долговязый переместились ближе к лестнице, и голоса их стали значительно тише. В итоге, я так понял, они о чем-то все-таки договорились, поскольку старший следователь сказал:

–Ну и ладненько.

После чего, к моему немалому разочарованию, вернулся в свой кабинет.

Я снова сделал вид, что поглощен изучением уголовных дел и прореагировал только тогда, когда следователь зашел в свой кабинет.

– Чего читаем? – поинтересовался Воцйоб.

– Да так… – уклончиво ответил я, поскольку и сам не очень хорошо понимал, что за труд находится у меня в руках. Вероятнее всего, это был какой-то материал проверки, поскольку картинок в нем не наблюдалось. В уголовном деле, по моему глубокому убеждению, картинки или фотографии обязательно должны были присутствовать.

– Хм, – сказал Воцйоб. – Ладно. Просвещайся пока. Через пару часов, возможно, съездишь со Степанычем в город за экспертизой. Степаныч – это водитель шефа, я только что с ним разговаривал. Он тебя туда подбросит.

– А обратно? – сразу же решил побеспокоится я.

Перспектива поехать в город сама по себе мало меня радовала, а уж возвращаться оттуда своим ходом мне совсем не улыбалось.

– А обратно – как получится, – сказал Воцйоб, выдав мне сразу самую мрачную перспективу.

– Как же я обратно экспертизы повезу? – все еще пытался я воззвать к голосу разума старшего следователя.

– В сумке, – сказал Воцйоб, видимо, недоумевая, что за бестолковый стажер ему попался.

– У меня нет сумки, – соврал я.

– А я тебе пакетик дам, – пообещал Воцйоб. – Полиэтиленовый.

Я смотрел на следователя во все глаза. Как-то то, что говорил мне Воцйоб, не очень состыковывалось с тем, чему меня учили в универе.

– Хм-м-м…– осторожно сказал я. – А разве так можно?

Воцйоб посмотрел на меня со странным выражением на лице, затем, поинтересовался:

– А что, у тебя какие-то проблемы с перевозкой в полиэтиленовом пакете?

Я смутился.

– Да нет. Просто… вроде, экспертиза – это важные документы, вещественные доказательства… – Я посмотрел на старшего следователя и, увидев его совершенно непередаваемое выражение лица, засомневался, – Или нет?

Воцйоб несколько секунд молчал, затем сказал:

– Так что мне, с тобой охрану давать?

– Да нет… – еще больше смутился я и, поняв, что лучший способ к отступлению, согласиться на поездку, решил быстро дать обратный ход. – Ну, привезу я ваши экспертизы… Управлюсь как-нибудь…

– Ну вот и молодцом! – кивнул старший следователь. – Надо тебе сразу включаться в нашу работу. Не растягивать удовольствие. Раз уж ты тут появился и не сбежал сразу – будем использовать тебя в мирных целях и с пользой для дела.

Я кисло улыбнулся. Мысли старшего следователя по поводу моего использования мне вообще мало нравились. Тем более, что, судя по его энтузиазму, он собирался довольно активно достигать поставленной цели. «Пропали каникулы», – с тоской подумал я.

– Ничего-о-о! – еще полный энтузиазма сказал Воцйоб. – Вот поработаешь тут немного, глядишь, втянешься…

– Угу, – мрачно кивнул я.

– В принципе, следственная работа должна тебе понравиться, – продолжал разглагольствовать старший следователь.

– Ага, – сказал я, вспоминая выезд на место происшествия. Если следователю приходится так выезжать постоянно, то радости просто немеряно!

– Ну да, – кивнул Воцйоб. – Вот ты сам, после учебы, кем собираешься стать?

– Бизнесменом! – тут же сказал я.

– Гхм, – произнес Воцйоб, и энтузиазм его заметно угас. – Ладно. Тогда попробуем с другой стороны… Тебе, вообще, от этой практики что нужно?

– Отчет, – честно признался я.

– Ага, – словно узнав что-то весьма важное, воспарял духом Воцйоб. – А для отчета тебе что нужно?

– Да хрен его знает! Ну, там, написать, что я делал…

– Ага, – снова удовлетворенно кивнул Воцйоб. – Значит, тебе в любом случае нужно, чтобы ты все это изучил. В принципе, в этом нет ничего сложного.

– Угу, – мрачно кивнул я.

– Ладно, попробуем максимально тебя поднатаскать за этот месяц.

Я мысленно воззвал к небесам, спрашивая, чем я заслужил подобное наказание? Небеса, как обычно, проигнорировали мои воззвания.

– Только давай сразу договоримся, – предложил Воцйоб. – Без меня ты никуда не лезешь.

– А куда я могу полезть? – изобразил я искреннее удивление.

– Куда угодно. Мой сейф, например, для тебя – табу. Тотальное табу! Мой стол – тоже. Без меня на нем ничего не трогай.

– Уяснил, – кивнул я.

– По прокуратуре не шляйся, – продолжал следователь. – Заблудишься – мало не покажется.

Я хотел было выразить свое сомнение относительно утверждения старшего следователя, но, вспомнив размеры здания, в котором базировалась прокуратура, решил ничего не говорить. Черт его знает, может, следователь был прав, и из собственно прокуратуры в другую часть строения вели какие-нибудь коридоры, в которых действительно можно было заблудиться. Тем более, что я до сих пор не знал, что находится в соседней с прокуратурой части громадного строения.

– Понял, – послушно кивнул я, смиряясь с тем, что на пару-тройку дней придется изобразить из себя пай-мальчика. Потом я все равно собирался нарушить запрет следователя, но это можно было отложить до лучших времен.

– Дальше, – продолжал Воцйоб, явно не собираясь прекращать свои нравоучения. – С незнакомыми людьми старайся не общаться. С кем нужно, я сам тебя познакомлю. С остальными постарайся не контачить. Здесь много всякого криминального народу бродит, не знаешь, на кого можешь нарваться. Бомжи, наркоманы, менты… С ментами особенно будь осторожен.

– Почему? – искренне удивился я.

– Они тебя плохому научат, – назидательно произнес старший следователь.

Я ничего не сказал, а про себя подумал, чему же такому плохому могут научить меня менты, если следователь поставил их в градации опасности выше бомжей и наркоманов. Стоило над этим задуматься.

– Если ко мне кто-то заходит, когда меня нет, спрашивай – кто? – и пусть сидит, ждет. Всем говори, что я только что вышел и буквально через пять минут обещал вернуться, понял?

– М-м-м… – неопределенно кивнул я. – Понял.

– Молодец. И последнее.

– Что? – Я внутренне напрягся.

Следователь неторопливым движением извлек из ящика стола яблоко и продемонстрировал его мне.

– Это – мое! – заявил он.

Я недоуменно моргнул.

– В смысле?

– В смысле – мое! – повторил следователь, демонстративно откусывая кусок яблока и принимаясь жевать. – Яблоко – мое. И все яблоки, которые лежат в этом столе – мои. То есть, ты их без моего ведома не употребляешь, понятно?

– Угу, – кивнул я, недоумевая, по какой причине старший следователь так дорожит совершенно обычными яблоками. – М-м-м… А если я с собой принесу?

– Что с собой?

– Яблоки. Если я с собой принесу, их есть можно?

– Можно, – разрешил Воцйоб, продолжая поглощать собственное яблоко. – Свое можешь есть сколько угодно.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул я.

– Молодцом! Если будешь соблюдать все эти правила, все у нас будет хорошо. – И сказав эту глобальную фразу, с удовольствием откинулся на спинку кресла. При этом он доел первое яблоко и, бросив огрызок в корзину для мусора, принялся за второе.

Я хотел было ему что-то сказать, но не успел, поскольку в этот момент дверь отворилась, и в кабинет зашла девушка, которая с первого взгляда показалась мне чрезвычайно привлекательной, а со второго так вообще восхитительной и просто невероятной. Примерно моего возраста или, может быть, чуть постарше, высокая, с отличной фигурой и не менее впечатляющим бюстом. У нее были длинные каштановые волосы и крупные глаза неопределенного цвета. Одета девушка была в джинсовые брюки и белую блузку с вырезом, выгодно подчеркивающим ее соблазнительную фигуру. В общем, резюмируя все вышесказанное, могу сказать, что я сразу запал на эту крастоку, позднее оказавшуюся помощницей прокурора. Бросив на меня мимолетный взгляд (меня не оценили по достоинству!), девушка обратилась к следователю.

– Яков Валерьевич, ты сегодня на совещание к шефу идешь?

– А во сколько оно? – поинтересовался Воцйоб.

– Вечером. В пять часов.

– А, черт! – ругнулся Воцйоб. – Совсем забыл! Нет, наверное, сегодня не пойду. А что ты хотела?

– Да я тоже хотела слинять, – призналась девушка. – А шеф настаивает, чтобы были все. Может, все-таки, сходишь? А то совсем будет неудобно, если все слиняют…

– Не, ничего не выйдет, – покачал головой следователь. – У меня вечером дела. Так что придется тебе одной отдуваться.

– Ну, Яков Валерьевич! – принялась упрашивать девушка. – Сходи, а? Что тебе стоит? Нам нужно создать хоть какую-нибудь видимость присутствия. А то, в прошлый раз, когда никто не пришел, совсем плохо как-то получилось. Шеф до сих пор обижается.

– Это да,– кивнул Воцйоб, соглашаясь. – Совсем нехорошо получилось. Но, все равно, извини, не могу. Срочные дела!

– Знаю я, Яков Валерьевич, твои срочные дела, – проворчала девушка. – С Геей в баню сходить?

– Кто уже донес? – искренне удивился старший следователь.

– Есть знающие люди, – уклонилась от ответа девушка.

– Ладно. Вычислю я этих знающих людей, – пообещал следователь. – А в баню я с Геей все равно пойду. Я уже месяц в бане не был! Так что для меня баня важнее заседания у шефа. А если ты, Наталья, хочешь создать массовку, возьми вместо меня моего стажера. – Следователь кивком головы указал на меня. – Кстати, Наталья, познакомься. Мой стажер. Как там тебя? – Я представился. – Да. Именно. Мой стажер. А это, – Он кивнул на девушку. – Наталья Алексеевна, помощница прокурора.

Я пробормотал что-то вроде того, что мне чрезвычайно приятно, хотя, если честно, приятного было не так и много, учитывая то, что на тот момент я мог только смотреть на помощницу прокурора, но никак не мог облапать ее. И это, честно говоря, не доставляло мне никакого удовольствия. Может, конечно, кто-то скажет, что у меня нет никакого чувства романтики, и, вообще, я закоренелый потребитель, но меня это мало волнует. Я всегда как-то относился к отношению полов с практической точки зрения и по-другому уже не особо представлял себе, как это может быть. Наверное, именно по этой причине я не любил стриптиз. Чего толку от голой, извивающейся перед тобой тетки, если ее нельзя облапать и употребить по назначению? Вот то-то и оно…

Та, которую звали Наталья Алексеевна, посмотрела на меня с некоторым сочувствием.

– И как же тебя угораздило сюда попасть? – спросила она.

Я хотел было высказаться в том плане, что с настоящего момента я считаю, что даже очень неплохо попал, и вообще, а тебя-то как угораздило забраться на работу в такое захолустье, крошка, но старший следователь не дал мне этого сделать.

– Ты мне, Наталья, молодого человека не пугай, – строго сказал он. – Видишь же, человек новый. Ему еще разобраться во всем надо. А так, он тебя послушает и завтра может вообще не прийти.

– И правильно сделает, – одобрила помощница прокурора. – И нечего тут делать. Линять отсюда нужно. И как можно скорее. Сама бы слиняла, да корни предков держат….

– М-м-м, – вступил в беседу я. – Я, вообще-то, только тут появился.

– Вот именно, – вставил Воцйоб. – Так что, не запугивай мне стажера, Наталья. Может, он здесь еще и останется…

Последняя фраза была произнесена довольно странным голосом. Во всяком случае, мне в нем улавливались какие-то необычные интонации. Я хотел было сразу сказать, что ничего подобного, в вашем захолустье я оставаться не собираюсь, и вообще, вижу себя в будущем директором какой-нибудь крупной компании, но почему-то смолчал. Я и не знал, что фраза следователя окажется пророческой.

Помощница прокурора пожала плечами и переключилась на другую тему.

– Значит, Яков Валерьевич, ты на совещание к шефу не идешь? – снова решила уточнить она.

– Не иду, – покачал головой Воцйоб и снова принялся за уничтожение своих яблочных запасов.

– Плохо, – сказала помощница прокурора. – Значит, может получится та же история, что в прошлый раз, когда никто не пришел. Шеф обидится.

Воцйоб пожал плечами, показывая, что ничем помочь не может.

– Я же говорю, придется тебе одной за всех отдуваться, – сказал он.

– А Безгласный? – с надеждой спросила помощница прокурора. – Не объявился еще?

– Пока нет, – покачал головой старший следователь.

– Плохо, – резюмировала Наталья Алексеевна. – Если он, как в прошлый раз, на неделю пропадет, будут проблемы.

Воцйоб неопределенно пожал плечами.

– Главное, чтоб он вообще вернулся, – заметил он.

– А что, может быть как-то по-другому? – недоуменно приподняла бровь Наталья Алексеевна.

Воцйоб снова пожал плечами.

– Не знаю. Но мы с Нюшей все осмотрели, а его не нашли.

Наталья Алексеевна сделала какое-то неопределенное движение головой, демонстрирующее, видимо, ее недоумение по вопросу пропажи индивидуума, именуемого Безгласным, и тоже пожала плечами.

– А последним кто его видел? – спросила она.

– Да, вроде как, Нюша. Говорит, он под дубом лежал.

– Под дубом? – переспросила помощница прокурора. – Мне казалось, что это был ясень?

– Мне тоже, – кивнул старший следователь. – Хотя, сути это не меняет. Факт, что, когда мы уходили, он все еще лежал там.

– А Нюша ничего не перепутал? – решила уточнить помощница прокурора. – Может, Безгласный по-тихому свалил раньше всех остальных?

– Не знаю. Я всех уже спрашивал. Никто не помнит, как Анатолий уходил. Правда, о том, что тогда было, вообще мало кто помнит. Но, с другой стороны, я-то был трезвый, но я тоже не помню, чтобы Безгласный уходил.

Помощница прокурора нахмурилась.

– И я тоже не помню, – сказала она.

– Угу, – Воцйоб кивнул. – Вот и я говорю – не уходил он. Там он остался. Под деревом.

Помощница прокурора досадливо поморщилась.

– Так и знала, не стоило идти к этому дереву! – сказала она. – И кому только пришло в голову туда отправиться?

– Да Гея предложил. Искал, где у нас тут туалет, вот и наткнулся на это дерево… Ему и пришла в голову мысль: а неплохо бы там шашлык устроить. Вот и устроили…

Наталья Алексеевна явно с сомнением посмотрела на Воцйоба.

– Н-да, – сказала она. – Что-то подобное приходило мне в голову. Гея Георгиевич, как обычно, что-нибудь учудит. То труп потеряет, то не тот вскроет… Уверен, Яков Валерьевич, что все еще хочешь идти с ним в баню?

Воцйоб усмехнулся.

– Если ты клонишь к тому, чтобы я пошел на совещание к шефу, Наталья, то зря стараешься, – сказал он. – Как ты понимаешь, Гея и баня выглядят куда как предпочтительнее. К тому же, в бане, я надеюсь, никаких неопознанных деревьев не произрастает.

– Кто его знает? – пожала плечами помощница прокурора. – Может, Георгич и там дерево отыщет.

Воцйоб ничего не ответил, а только снова усмехнулся.

– Простите… – вклинился я в беседу, чем сразу привлек внимание как следователя, так и помощницы прокурора. – А где, вообще, находится это дерево, о котором вы говорите?

Реакция на мой вопрос была достаточно неожиданной. Не то, чтобы кто-то как-то бурно прореагировал, просто у меня создалось такое впечатление, словно то, о чем говорили следователь и помощница прокурора, предназначалось только для их ушей, и в какой-то момент, они с удивлением обратили внимание, что в кабинете есть еще кто-то третий. Ощущение было достаточно странным, но по-другому выразить его я его не мог. Некоторое время Воцйоб и Наталья Алексеевна молча наблюдали за мной, затем следователь поинтересовался:

– А тебе зачем это?

– Ну так, – пожал я плечами. – Может, я чем смогу помочь…

– Чем? – спросил Воцйоб.

– Ну, не знаю. – Я несколько стушевался. – Может, попробую поискать вашего Безгласного.

– Ага, – сказал следователь. – А потом мы еще тебя будем разыскивать!

– Ну, не настолько уж плохо я ориентируюсь. – Я даже немного обиделся.

– Уверен? – спросил Воцйоб и очень внимательно посмотрел на меня.

Я еще больше смутился под его взглядом.

– Ну… пока, вроде, нигде не терялся.

– Вот, пускай так и останется, – сказал следователь. – А Анатолия искать не надо. Сам отыщется.

Я пожал плечами.

– Как хотите, – сказал я. Затем: – Я хотел помочь.

Воцйоб усмехнулся.

– Видала, Наталья? – обратился он к помощнице прокурора. – Какой шустрый стажер попался?

Помощница прокурора посмотрела на меня очень и очень внимательно. Во взгляде ее мне впервые почудился какой-то интерес. Я даже немного смутился под ее взглядом. Наконец, помощница прокурора перестала изучать меня и кивнула.

– Да-а, – голосом, каким обычно рассказывают детям страшные истории, произнесла она. – Те двое тоже шустрые… были.

Наступила некоторая пауза, во время которой я обдумывал сказанное помощницей прокурора. Наконец, кое как осмыслив брошенную ею фразу, я поинтересовался:

– Какие двое?

– Те двое стажеров, которые были до тебя, – все тем же замогильным голосом пояснила Наталья Алексеевна. – У Якова Валерьевича стажировались. Тоже шустрые. Были.

Снова наступила пауза, после которой первым очнулся Воцйоб.

– Тьфу на тебя, Наталья! – возмущенно заявил он. – Кончай своими страшилками мне молодого человека пугать!

Помощница прокурора прыснула со смеху.

– Ладно, шучу, – созналась она. – Но, зато, Яков Валерьевич, видел бы ты выражение его лица! И у тебя тоже лицо вытянулось, словно ты шарик каучуковый проглотил!

Я должен был признаться сам себе, что слова помощницы прокурора действительно озадачили меня. И, вполне возможно, что мои эмоции отразились на моем лице. Я нахмурился и подумал, а не обидеться ли мне на подкалывающую меня девушку, но, посмотрев, как искренне и открыто она улыбается, в очередной раз осознал, что влип по уши, и готов простить Наталье Алексеевне очень и очень многое. Кстати, я с самого начала решил, что для меня она будет именно Наталья Алексеевна. Не потому, что я чувствовал в помощнице прокурора больше опыта; просто мне почему-то нравилось называть тех девушек, к которым я испытывал симпатию, по имени и отчеству. Мне сложно было объяснить свою привычку, но что-то в этом было. Что-то из века девятнадцатого, когда были еще галантные кавалеры и дамы. Себя я к таковым, кстати, не относил. Скорее уж, я мог считать себя дворовой гопотой, но некоторые вещи из времен далеких предков мне нравились. Поэтому, называть помощницу прокурора я и дальше буду не иначе как Наталья Алексеевна. И, думаю, это правильно.

Тем временем, Воцйоб вновь заговорил:

– От твоих страшилок, Наталья, у кого хочешь лицо вытянется! И не только лицо…

– Ладно, Яков Валерьевич! – махнула рукой помощница прокурора. – Не буду я больше страшилок рассказывать. Ни про призраков старого дома, ни… – Тут она снова хихикнула. – про твоих пропавших стажеров. Зачем выдавать наши местные тайны?

– Не, про призраков можешь рассказывать, – разрешил Воцйоб. – Может, он меньше будет в соседнюю часть дома шляться. А вот про стажеров не надо. – Тут он снова задумался и покачал головой. – Черт, куда же они все-таки делись?

Наступила секундная пауза, во время которой я активно обдумывал слова старшего следователя. После чего помощница прокурора снова прыснула со смеху. Я поглядел на Воцйоба. Но тот сохранил задумчиво-серьезное выражение. Я подумал, что, вероятнее всего, это местный прокурорский юмор, и нужно к нему относиться соответственно. Хотя, задумчивость следователя меня настораживала.

– Ладно, Яков Валерьевич, – в итоге заявила Наталья Алексеевна. – Я, пожалуй, пойду. – Она улыбнулась мне. – Если что – заходи. Может, как-нибудь со мной в суд сходишь.

– М-м-м… – сказал я, подбирая слова и заодно сглатывая, готовые потечь при взгляде на помощницу прокурора, слюни. – Да я, в общем-то, в любой момент готов!

– Да? – переспросила Наталья Алексеевна, приподняв одну бровь. – Ну, тогда пошли. Я сейчас как раз в суд собираюсь.

Я готов был запрыгать от счастья и поскакать за помощницей прокурора куда угодно. И, кроме того, согласен был стать для нее скакуном, но из светлых мечтаний меня вырвал и вернул на землю ворчливый голос старшего следователя:

– Не, Наталья, – сказал Воцйоб. – Сегодня он с тобой никуда не пойдет. Я его в город за экспертизами хочу отправить вместе со Степанычем.

Я недовольно поморщился. Вот ведь блин! Что называется, только соберешься жениться и – на тебе! – всегда найдется какой-нибудь следователь, мать его, который все испортит!

– Со Степанычем? – переспросила помощница прокурора. – Он ведь только что уехал? Говорил, что шеф его по делам отправил.

– Он через час вернется, – уверенно сказал следователь. – После чего поедет в город. И стажер вместе с ним.

Наталья Алексеевна нахмурилась.

– Яков Валерьевич, – обратилась она к Воцйобу. – Может, сначала пожалеешь мальчика? – при этом она сочувственно посмотрела на меня. – Ты ж его загоняешь. И он от тебя сбежит.

– Ничего, – сказал Воцйоб, вгрызаясь в очередное яблоко. – Пусть привыкает. Ну, а сбежит, так сбежит.

Он, вдруг, вновь напустил на себя задумчивое выражение и выдал:

– Те двое тоже сбежать хотели…

Помощница прокурора в очередной раз прыснула со смеху. Я же ухмыльнулся. Похоже, я начал воспринимать местный юмор. Воцйоб остался непроницаемым.

– Ладно, – сказала мне Наталья Алексеевна, улыбаясь. – В другой раз с тобой в суд сходим.

У меня радостно забилось сердце. Возможно, я сильно преувеличивал собственные перспективы общения с местной королевой красоты, но мне очень хотелось надеяться, что что-то может получиться.

Наталья Алексеевна вышла, притягательно покачивая бедрами. Я проводил ее плотоядным взглядом, думая при этом что-то, вроде: «Держите мне руки, пока я это не облапал!», и со вздохом вернулся к действительности в лице старшего следователя.

– Ты особо не рассчитывай, что с Натальей будешь по судам ездить, – строго сказал тот. – Нечего тебе там делать.

– М-м-м… – неуверенно произнес я. – Нам в университете, вроде, говорили, что в суде нужно тоже пройти двухнедельную практику.

– Да? – приподнял одну бровь Воцйоб. – Ну, вот, будешь в суде практику проходить, так ходи туда хоть каждый день. А пока ты у меня – будешь изучать профессию следователя. Значится, смотри! Сегодня съездишь на три экспертизы: на баллистику, химию и биологию. Степаныч покажет тебе, где они находятся.

– Так, может, Степаныч сам завезет? – Образ помощницы прокурора все еще витал в моих мыслях, и я хотел, по возможности, не отдаляться от оригинала. – Зачем мне-то ехать?

– Чтобы ты знал, куда ехать и как заходить на экспертизу, – тоном преподавателя заявил Воцйоб. – Это ты сегодня со Степанычем едешь, а потом будешь самостоятельно добираться.

– Своим ходом? – возмутился я.

– А что, по-твоему, тебе нужно личный лимузин выделить? Конечно, своим ходом. В смысле, на автобусах, метро и электричке. Я думаю, ты вполне способен самостоятельно добраться.

Я нахмурился. Перспективы прохождения практики становились все мрачнее и мрачнее.

– Так вот, – продолжил Воцйоб. – Возьмешь экспертизы, заключения, если они готовы. И вещдоки. А им отдашь четыре постановления и вот это.

Воцйоб передал мне картонную коробочку, замотанную скотчем и скрепленную какими-то бумажками с печатями, и два полиэтиленовых пакета.

– Это – вещдоки на экспертизы. Тут все помечено, какой куда. Кроме этого, на биологию отвезешь вот это. – и следователь передал мне подозрительного вида бумажный конверт, в котором лежал какой-то небольшой предмет. Держал он его при этом за краешек конверта двумя пальцами, что мне крайне не понравилось.

– Что это? – осторожно спросил я, тем же манером, что и следователь, принимая конверт, то есть, беря его за уголок двумя пальчиками.

– Презерватив со спермой! – охотно сообщил следователь, кусая яблоко. Чавк-чавк-чавк. -Привезли с осмотра места происшествия. – Чавк-чавк-хрум!

– А как? Как он там? Прямо так и лежит? – растерялся я.

Видя мое недоумение, следователь успокоил:

– Да, ты не беспокойся. Он там завязан узлом и упакован в полиэтиленовый пакетик. Так что не паникуй, не испачкаешься.

Я ошарашенно посмотрел на конверт у меня в руках, затем покосился на другие два пакета.

– А в других что?

– Да, ничего особенного, – махнул рукой следователь. – Земля из-под трупа и стрелянные гильзы.

– Земля из-под трупа и стрелянные гильзы? – переспросил я, соображая, что мне в большей степени не хочется везти: презерватив со спермой или этот новый подарочек.

– Ну да. Мне ее на микрочастицы нужно исследовать. Вдруг что найдут.

– Ммм…, – произнес я. – А она там…мммм… упакована?

– Ну, а ты как думал? Конечно упакована. Упакована и опечатана.

– Ну хоть это радует, – пробормотал я себе под нос, и на всякий случай упаковал конверт со спермой сразу в два полиэтиленовых пакета.

– Успокойся, – махнул рукой следователь и снова принялся за яблоко. Чавк, чавк, чавк.– Это все еще фигня. Мне вот в свое время пришлось руку от трупа через полгорода везти, да еще и на общественном транспорте. Вот это было да! Та еще поездочка! Особенно учитывая, что вез я ее летом. А у тебя так – обычные экземпляры.