Loe raamatut: «Тупик»
© Вячеслав Сергеевич Дергачев, 2025
ISBN 978-5-0065-5437-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Я шел один своим путем;
В метель застыл я льдяным комом…
И вот в сугробе ледяном
Они нашли меня под домом.
Им отдал все, что я принес: души расколотой сомненья,
Кристаллы дум, алмазы слез,
И жар любви, и песнопенья,
И утро жизненного дня.
Андрей Белый, «Совесть».
Пролог
В сознании каждого человека есть набор ценностей, на котором держится его мир. Если представить его в виде дома, то основа закладывается еще в детстве. Любовь родителей, дружба, первые успехи и поражения – все это становится фундаментом. Затем, шаг за шагом человек выстраивает несущие стены. У каждого они свои и зависят от того, что является наиболее ценным для него в жизни. Для кого-то это семья, для кого-то деньги, а для кого-то – внимание. Год за годом дом увеличивается, появляются окна, крышу покрывает черепица, комнаты заставляются мебелью. Жизнь выстраивается по выбранному вектору.
Но дом хрупок. Может треснуть фундамент, протечь крыша, лопнуть труба или разбиться окно. К сожалению, человек устроен так, что вместо ремонта он бросает все силы на то, чтобы найти виновных. Копается в прошлом, цепляясь за то, чего уже нет, и в конечном счете перестает замечать, как день за днем дом продолжает разрушаться. И вот, стоя на груде осколков, уже нет смысла искать виновных, злится и плакать. Нужно начать все сначала. Сгрести весь мусор бульдозером и строить новый дом. Но если вместо этого человек убеждает себя, что все еще можно исправить, достаточно лишь взять изоленту и побольше клея, то в этот момент его жизнь заходит в тупик.
Александр Эдуардович все никак не мог сосредоточиться на докладе, который читал анестезиолог. В последние несколько дней впервые за восемнадцать лет работа главврача отошла на второй план.
Вся клиника уже знала о случившемся. Медсестры ходили с опухшими от слез глазами, врачи тайком перешептывались в коридорах, не утихали разговоры в курилке, а Александр Эдуардович то и дело ловил на себе сочувствующие взгляды коллег. Для всех без исключения произошедшее стало настоящим шоком. Клиника пребывала в состоянии траурного молчания.
Главврач еще не догадывался, но сразу после доклада анестезиолог должен был вручить ему конверт с деньгами, собранными совместными усилиями всего персонала. Именно поэтому речь докладчика была невнятной и скомканной. Перед ним стояла непростая задача: первому публично заговорить о том, что случилось. Повторяя по несколько раз одно и то же, он все никак не мог найти в себе храбрость и старался как можно дольше оттянуть момент. Однако Александр Эдуардович ничего не замечал. Все его внимание было приковано к папке с документами, что лежала прямо перед ним на столе.
В тот момент, когда доклад почти подошел к концу, а докладчик уже потянулся в карман за конвертом, всеобщее внимание переключилось на шум, доносившийся из коридора.
– У него сейчас планерка! Сергей Александрович, вам туда нельзя!
– Плевать я хотел!
Дверь кабинета распахнулась. Еле держась на ногах, на пороге стоял его сын.
– Здравствуй, Сергей! – Александр Эдуардович встал из-за стола и рукой указал на стоящий у окна диван, предлагая присесть. – Еще пара минут, и мы закончим…
– Я был в морге! Ее там нет! – тяжело дыша, прокричал он.
– Что ж, господа! На сегодня это, видимо, все. Спасибо за доклад, Петр Семенович. Можете оставить его на столе, я обязательно с ним ознакомлюсь…
– ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ? ГДЕ ОНА?! ПЕРЕСТАНЬ ДЕЛАТЬ ВИД, ЧТО МЕНЯ НЕТ!
Коллеги стали в спешке покидать кабинет. Одним из последних шел невролог Алексей Степанович. Подойдя к лучшему другу, он взял его за руку и сказал:
– Хорош, Серый! Не дури. Ты пьян. Тебе надо проспаться…
– Отстань!
Сергей резким движением освободил свою руку и кривой походкой пошел на отца.
Перед тем, как закрыть дверь, Алексей посмотрел на главврача, который взглядом дал понять, что у него все под контролем.
Не дойдя несколько метров, Сергей пошатнулся и рухнул на стул. Красными глазами он старался поймать в фокус зрения отца, который уже стоял прямо перед ним со стаканом воды в руке.
– Послушал бы друга, Сережа. Тебе и правда надо бы проспаться. Взгляни на себя…
От резкого удара рукой стакан перелетел в другой конец комнаты и разбился.
– ГДЕ ОНА! ТЫ ЗАБРАЛ ЕЕ! Я ЗНАЮ! ЭТО БЫЛ ТЫ!
– Прошу тебя, незачем так кричать. – Александр Эдуардович посмотрел на осколки. Этот полный боли взгляд предназначался его сыну, но достался почему-то разбитому стакану.
– Ты прав! Это я забрал ее. Я подписал все документы. Сейчас она в похоронном бюро.
– Как ты посмел! Это должен был сделать я! Я должен был ее забрать!
Дрожащие руки схватили халат. От опухшего лица шел резкий запах алкоголя. Глядя в глаза сына, полные ненависти, он подумал о покойной жене. Она бы знала, как поступить в такой ситуации. Ей бы удалось подобрать слова. Успокоить, обнять и просто сказать, что все будет хорошо. Но Александр Эдуардович был другим. Может быть, где-то глубоко внутри и таились нужные слова, но, к сожалению, им так и не суждено было пробиться сквозь слои отрешенности, невозмутимости и безэмоциональности, за которыми, как за броней, было скрыто сердце главврача.
– Да! Должен был. Но где ты был?
– Я тебя ненавижу!
– Посмотри на себя. Тебе пора уже взять себя в руки! Пойди домой, проспись. Завтра после похорон мы все обсудим. Я передам тебе заключение о вскрытии и ее личные вещи. Договорились? Это будет завтра. А сейчас прошу… Вызови такси, поезжай домой или в отель и проспись. Ты не в состоянии…
Резкий удар в лицо прервал его речь. Вцепившись друг в друга, они с сыном повалились на пол.
– Я ненавижу тебя! НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ!
В кабинет ворвался Алексей и оттащил уже обессиленное тело друга.
– Все, все! Успокойся, Серый! Успокойся…
– Я… Я ненавижу его!
– Все хорошо.
Александр Эдуардович поднялся с пола. Поправив халат, он тыльной стороной ладони вытер кровь, сочившуюся из уголка его рта. Сейчас, как никогда в жизни, он жалел о том, что восемнадцать лет назад, в дождливый октябрьский день позволил жене сесть за руль вместо него. В тот день смерть должна была забрать его.
– Отвези его домой. Пусть проспится. Если завтра он будет такой…
– Понял. Я отвезу его к нам. Таня приглядит за ним.
– Как знаешь. И забери у него ключи от машины. Не хватало еще, чтобы он в таком состоянии за руль садился.
Алексей закинул друга на плечо и потащил к выходу.
– Ненавижу…
Глава 1
Гостиничные номера – самая бэушная вещь на свете. В любое время года, в любой стране мира, от захолустных до пятизвездочных, все номера объединяет один неоспоримый факт: совсем недавно тут жил другой человек. Он спал в этой же кровати, сидел на этом стуле, принимал душ в этой же ванной. Линия разграничения между старым и новым постояльцами лежит на хрупких плечах горничной. И от того, как хорошо она выполнит свою работу, будет зависеть, насколько близко вам предстоит соприкоснуться с частицами, оставленными незнакомым человеком.
Спустя четыре месяца пребывания в гостинице «Мечта» Сергей все никак не мог привыкнуть к своему номеру. Заходя в него после очередной уборки, он испытывал отвращение к запаху моющего средства, к аккуратно заправленному постельному белью и свежим накрахмаленным полотенцам. Ему хотелось вернуться в собственноручно оставленный беспорядок. Он даже старался договориться, чтобы его номер убирали хотя бы раз в неделю. Но у гостиницы были четкие правила.
«Уборка должна осуществляться раз в сутки. Никаких исключений».
Убранный номер обнулял чувство обжитого помещения. Каждый раз, стоило открыть дверь, приходило осознание того, что он тут временно. Проживи хоть год, хоть два, номер никогда не будет ему принадлежать. Рано или поздно все же придется покинуть это убежище.
За четыре месяца в гостинице для персонала он уже стал «своим». Нелюдимый, одинокий мужчина среднего роста, носивший один и тот же темно-голубой костюм-тройку и серое пальто. У него всегда были аккуратно уложены волосы и чисто выбрито лицо. Его голубые глаза всегда были уставшими, а лицо – безэмоциональным. Практически каждый час его можно было встретить в курилке. Именно так бы его описывала бо́льшая часть персонала. Для них он не был странным. Всегда исправно платил за номер, на него ни разу не поступало жалоб, да и сам он никогда ни к чему не придирался. А еще у него всегда можно было стрельнуть сигарету. Можно сказать, идеальный постоялец.
В этот дождливый вечер в соседний номер заехала молодая пара с двумя детьми. Непогода явно расстроила их планы, и родителям приходилось становиться изобретательными, чтобы хоть как-то успокоить двух мальчиков, предположительно семи и пяти лет. Он не видел этих людей, но отчетливо представлял их в своем воображении. Высокого, уже лысеющего мужчину, что, ползая на четвереньках, катал на себе то одного, то другого сына, время от времени издавая звук, похожий на лошадиное ржание; кудрявую, рыжеволосую, полноватую мать, которая все пыталась дозвониться до ближайшего ресторана, чтобы узнать, есть ли у них детское меню; и двух мальчиков, что были так похожи на родителей. Все это было забавно: представлять себе незнакомых людей, слушать их истории, становиться незримой частью их жизни. И в любой другой день он с удовольствием просидел бы у стены, прячась за семейными играми чужих людей. Но сегодня перед ним стояла непростая задача.
Секундная стрелка на наручных часах отсчитала очередную минуту. Времени оставалось все меньше. Надо было срочно начинать. Но что-то мешало.
Открытый блокнот с дюжиной новых, еще не использованных ручек лежал на столе у окна. Белоснежные страницы, отражая холодный свет настольной лампы, чем-то напоминали снег.
Внутри все нарастала и нарастала злость. Он злился не на семью, что за стеной пытается занять детей игрой в прятки в крошечном номере, не на дождь, шумящий за окном, и не на этот номер, который никогда не станет ему домом. А на себя. Ему было тошно оттого, что он никак не может поднять ручку и исписать эти страницы своим неразборчивым врачебным почерком.
– К черту все это!
Рывком он пересек комнату и, схватив первую попавшуюся ручку, написал:
«Здравствуй!»
После этого простого приветствия слова сами полились рекой.
«Ты скажешь, что я совсем обезумел, но я вчера три с половиной часа выбирал блокнот и ручки. Облазил более семи канцелярских, перетрогал более сотни блокнотов. Как казалось, выбрал идеальный. А сейчас смотрю на него – обычный блокнот.
Начал курить. Но не беспокойся, это не какая-то вредная привычка, скорее моя новая шкала времени, чтобы хоть как-то ориентироваться. Захотел курить, значит, прошел где-то час. Это хорошо – заставлять себя выходить на улицу, пусть даже покурить. Да и бывает, что кто-нибудь подойдет стрельнуть сигарету. Вот и какое-никакое общение.
Время. Вся проблема в нем. Его стало очень много. Оно не движется, словно все остановилось. Я всеми силами стараюсь его убить. Каждую неделю хожу в парикмахерскую, могу бриться два раза в день. Как-то пробовал больше гулять, но даже эта пара часов в день ничего толком не меняет.
Может, это из-за того, что я бросил пить? Когда напивался, дни пролетали незаметно. Или это из-за бессонницы? Или из-за того, что меня отстранили от работы? Не знаю.
На терапии все твердят: «Нужна цель». Мне ее нашли. Восстановиться на работе. Снова начать практиковать. Наверное, это правильно. Для них, но не для меня.
Ничего не хочу. Я двигаюсь по инерции. Что скажут, то и выполняю. Не задумываюсь. Сказали: надо восстановиться на работе. Записался на терапию. Сказали: купи блокнот. Сделал. Сказали: пиши прощальное письмо. И вот оно.
Вот только ничего из этого мне не надо. Мне даже не хочется чего-то хотеть. Наверное, я слишком слаб или труслив, чтобы поступить так, как ты. Да и нужно ли? Станет ли легче? Надеюсь, тебе стало.
Доктор говорит, мне необходимо отпустить тебя. Попрощаться в письме. Вот только в моем понимании ты должен видеть того, с кем прощаешься. Пожать руку, обнять, поцеловать. Я не могу делать это в пустоту. И не буду».
Дверь соседнего номера хлопнула, и по коридору наперегонки побежали братья.
«Только не разбейтесь!» – вдогонку прокричала им мать.
Вряд ли они это услышали. Слишком увлеченные игрой, они ничего не замечали вокруг. Перед каждым их них была только одна цель: первому нажать на кнопку вызова лифта. И вряд ли кто-то из семейства мог подумать, что в соседнем номере мужчина яростно рвет блокнот и разбрасывает листы по всей комнате.
Глава 2
Бывают дни, когда все с самого утра идет наперекосяк. И что бы ты ни делал, становится только хуже. Наученные горьким опытом люди просто отпускают ситуацию и начинают плыть по течению, зная, что завтра наступит новый день. В такие дни остается только одно:
«Приду домой, закрою дверь.
И то, что было, – просто тень…
Залезу в ванную, и поверь.
Я просто смою этот день…»
Но есть и смельчаки. Даже безумцы. Которые раз за разом стараются переломить ситуацию. И бывает, их труды вознаграждаются, правда, так, как они меньше всего ожидают.
Каким-то непостижимым образом будильник не сработал. На выглаженную еще с вечера рубашку предательски капнул кофе. Еще как раз сегодня оказался тот самый день, когда он пообещал отвезти бабушку в бассейн. Последней же точкой в череде неудач стали городские пробки. Все будто было против него, но Сергей упорно шел напролом.
– Значит, отец попросил тебя заменить своего друга в университете?
– Не совсем так. Сначала друг попросил отца, а потом он…
– …нашел причину, чтобы перекинуть это дело на тебя?
– В общих чертах – да.
– Это в его репертуаре.
– Да, пожалуй, что так.
Навигатор показал, что до места назначения оставалось пятьсот метров. Правая нога безутешно отбивала нервный ритм под названием: «Лишь бы успеть!»
– Этому зазнайке всегда все сходит с рук! – не скрывая злобы, сказала Мария Александровна.
На прошлой неделе ей стукнуло уже семьдесят два года. Она была невысокой, слегка полноватой женщиной. Каждое ее утро начиналось с того, что она накручивала свои седые волосы на бигуди. Седины она никогда не стыдилась, считая, что это естественно, а вот от природы прямые волосы ей были ненавистны. Морщин на ее лице было немного, что должно бы ее молодить, но вот суровый учительский взгляд, наоборот, старил. Так что по итогу она выглядела как раз на свой возраст. Всю свою жизнь она проработала учителем математики в одной из школ в центре города. Вышла на пенсию совсем недавно, когда уже стало совсем тяжело. Ученики ее любили, хоть и побаивались. Она была экспрессивной и не боялась говорить то, что думала.
– Была бы жива твоя мать… – Голубые глаза бабушки всегда наполнялись злобой, когда заходили разговоры об отце.
– Ба, не начинай.
Раньше Мария Александровна терпеть не могла ни внука, ни тем более зятя. Считая, что ее дочь достойна лучшего, она объявила бойкот и свела к минимуму все общение со стороной жениха. Даже на свадьбу пришла только после долгих уговоров. К рождению внука отнеслась холодно, заранее решив, что он будет точной копией отца.
Но когда дочери не стало, внук и бабушка словно заново сдружились. Лишь спустя одиннадцать лет она смогла убедиться, что внук совсем не был похож на отца ни внешне, ни характером. Веселый, озорной и любознательный, он был весь в мать. Они и сами не заметили, как стали друг для друга опорой. Внук стал часто приезжать к бабушке, сначала по каким-то мелким просьбам, которые она сама придумывала, а потом и вовсе просто так. Спустя короткое время они стали не разлей вода. Бабушка проверяла его домашнее задание и помогала разобраться в сложных темах. Именно ей он рассказал об однокласснице, в которую влюбился. К ней домой его пьяного принесли после выпускного. И она была первой, кому он признался, что не хочет быть хирургом, как отец и дед.
– Я и не начинаю. Пф-ф-ф… Буду еще силы на него тратить. И так потратила уже. За все годы-то крови мне попил. А знаешь, что?!
– Что?
– Это все ты виноват! – с легкой издевкой сказала бабушка.
– Вот это новость! И в чем же?
– А в том, что ты полубунтарь!
– Что? Даже слова такого нет.
– А вот и есть! Не смейся. Кто тебе правду скажет, кроме бабки? Вот сам посуди, у тебя хватило смелости ошарашить отца, сказав, что ты не хочешь быть хирургом. Это смело.
– Спасибо!
– Но ты все равно стал врачом. И еще работаешь в его клинике. Неудивительно, что в конечном счете ты стал мальчиком на побегушках. Знаешь, как надо было поступить?
– Как? – Навигатор сообщил, что нужно перестраиваться в крайнюю правую полосу. – Ничего, если я тебя на остановке высажу?
– Ничего. Так вот. Надо было прийти к нему и заявить: «Буду учителем, как бабка!»
– Ну уж нет! А кто мне миллионы раз говорил, что профессия учителя – самая неблагодарная на свете? И если бы ты умела что-то другое, то никогда бы не пошла работать в школу.
– Так-то оно так. Но как бы мне хотелось посмотреть на рожу твоего отца, выпали ты ему такое. Небось, шары бы из орбит повылезали. Захлебнулся бы пеной изо рта. – Женщина весьма комично изобразила приступ удушья.
– Тебе в театральный надо было поступать с твоим талантом.
– Не подлизывайся, полубунтарь!
Машина медленно подъезжала к остановке.
– Вот скажи мне, ба, зачем в такую рань ехать в бассейн?
– Я тебе не говорила?! Я же собрала банду из таких же дряхлых бабусек, как и я. Вместо того чтобы дома киснуть, мы решили вместе выбираться куда-нибудь. На этой неделе выпал бассейн. Посмотрим, как пройдет. Если никто не утонет, то можно будет его посещать на постоянной основе.
Машина уже практически доехала до остановки, но в последний момент водитель впереди идущего автобуса заметил в зеркале заднего вида девушку, что бежала к остановке и громко кричала: «Стойте! Стойте!»
Суровое сердце шофера дрогнуло, и он решил немного задержаться. Но не получилось. Сзади его уже подпер Сергей, который громким гудком дал понять, что больше ждать не намерен.
– Вот ведь кретин!
– Грубовато для такого полубунтаря, как ты. – Бабушка поцеловала внука в щеку. – Спасибо, что подвез! Знаю, что ты и не думал предлагать, но домой я доберусь сама. Не волнуйся.
– Хорошо поплавать. Главное, держись за бортики.
Мария Александровна уже вышла из машины и собиралась язвительно парировать замечание внука, как вдруг увидела девушку, которая была явно раздосадована тем фактом, что в последний момент опоздала на автобус, отчего громко сокрушалась на остановке:
– Ну что за день такой! Черт! Черт!
В любой девушке и в любом юноше учительское сердце видит ученика, который нуждается в помощи. Удерживая пассажирскую дверь открытой, бабушка прокричала:
– Милая! Иди сюда скорее!
Девушка удивленно посмотрела на Марию Александровну.
– Ну чего зенками хлопаешь? Иди скорее сюда!
– Ба, ну зачем! Я и так опаздываю.
Девушка быстро подбежала к машине. На ней были легкое летнее платье в цветочек и туфли на каблуках, в которых она чувствовала себя не очень уверенно. Светлые волнистые волосы едва касались плеч. У нее был аккуратный, немного курносый нос, на котором заметно выступали веснушки. Тонковатые губы и зеленые выразительные глаза. Такой оказалась девушка, которая тоже куда-то опаздывала в это утро.
Она бросила обеспокоенный взгляд сначала на Марию Александровну, потом на Сергея.
– Как тебя зовут, милая?
Глядя на молоденькую девушку, бабушка почему-то решила, что та сейчас ответит детским голоском что-то в духе:
«Мне мама запрещает разговаривать с незнакомыми людьми на улице».
Однако ее голос прозвучал четко и уверенно:
– Я Нина.
– Очень приятно, Нина. Меня зовут Мария Александровна, а этот молодой человек – мой внук Сергей. Поздоровайся, Сережа.
– Ба, давай быстрее…
Сергей даже не старался скрыть свое раздражение. Уже обрисовав себе всю дальнейшую ситуацию, он мечтал лишь об одном: чтобы бабушка не затягивала этот разговор.
– Прости этого грубияна. Обычно он очень милый. Так ты куда-то опаздываешь?
– В университет. У меня скоро должен начаться экзамен.
– А в какой университет тебе нужно?
– В медицинский.
– Вот как? Сережа, ты слышал?
– Ба, пожалуйста…
– Ладно, ладно. Не волнуйся, милая, с ним ты точно не опоздаешь. – Бабушка подмигнула внуку. – Прыгай скорее! Как говорится, одному ехать – и дорога долга. Так ведь, Сережа?
– А знаешь, как еще говорят? Добро творить – себя веселить!
– Счастливого пути!
Мария Александровна незаметно перекрестила отъезжающий автомобиль и, дождавшись, пока тот потеряется в потоке машин, медленно побрела в сторону бассейна.
Первые десять минут ехали в тишине. Понимая, что водитель не особо обрадовался неожиданно свалившейся попутчице, девушка старалась помалкивать. В любой другой день она никогда бы не села в машину к незнакомцу. Но сегодня на кону стоял не просто экзамен, а нечто куда более важное. Поэтому ей пришлось пренебречь своими моральными устоями. Водитель же был полностью сосредоточен на дороге. Время от времени поглядывая в навигатор, он, казалось, совершенно забыл, что едет не один.
– Знаете, я могу выйти на ближайшей остановке. Мы уже обогнали нужный мне автобус, так что я могу его подождать. Не хочу, чтобы вы из-за меня…
– Не беспокойтесь, я еду в ту же сторону. – Красная линия на навигаторе стала плавно перетекать сначала в желтую, а затем и в зеленую. – Кажется, за перекрестком будет посвободнее. Так что, думаю, мы все-таки успеем.
– Здорово!
Порывшись в своей потрепанной сумке, девушка достала две купюры и протянула их водителю.
– Что это?
– Это за то, что согласились меня подвезти.
Стоя на светофоре, Сергей повернулся и смог как следует рассмотреть девушку. Ее зеленые глаза сурово смотрели прямо на него. В этот момент она показалась ему смешной с этими протянутыми деньгами, с ее строгим выражением лица. Глядя на нее, ему почему-то вспомнился один момент из детства: как после новогодней ночи он, маленький, проснулся раньше всех и тайком прокрался к елке, где уже лежали подарки. Можно было рассмотреть каждый, потрясти и пофантазировать, что спрятано за оберточной бумагой. Он не знал, почему именно сейчас это воспоминание всплыло у него в голове, но ощущения были приятные.
– Так у вас сегодня экзамен? – спросил он с легкой улыбкой.
– Да. – Девушка немного оторопела. Ее рука тихо опустилась на колени.
– А что за предмет?
– Патологическая анатомия.
– Звучит сложно. И как думаете, готовы?
– Наверное… Смотря какой билет попадется.
– Ну да. Случай в нашей жизни решает многое. – Сзади послышался гудок автомобиля, напоминающий, что, когда горит зеленый свет, необходимо ехать. – Деньги уберите, я их не возьму.
– Вот еще! Любая работа должна оплачиваться. Если вы их не возьмете, тогда я… – Девушка открыла пассажирский бардачок и положила купюры туда.
Хотелось возразить, но чувство внутри него подсказало, что сейчас не лучшее время, чтобы спорить. К тому же они уже подъехали к автобусной остановке «Медицинская академия».
– Спасибо вам большое, Сергей. Вы и ваша бабушка просто спасли мою жизнь!
– Любой с моей бабушкой поступил бы точно так же. Удачи на экзамене, Нина.
– Спасибо!
Девушка мило улыбнулась и быстрым шагом направилась в сторону академии. Немного подождав, Сергей завернул на парковку для преподавателей. К удивлению, ему сразу удалось найти свободное место.
«Ну вот, начинает везти!»
Из бардачка он достал деньги, оставленные девушкой, и положил их в карман. Еще раз проверил номер аудитории и поправил воротник рубашки. Уже выходя из машины, он увидел, как Нина босиком бежит по тропинке в сторону учебного корпуса. В одной руке она держала туфли, а в другой – сумочку. На лице ее была лучезарная улыбка.
