Loe raamatut: «Эрановум», lehekülg 7

Глава 8

На следующее утро на огромном экране посреди площади Эрановума появляется густо покрытое складками и морщинами лицо доктора Тонецкого. Хотя глава сферы безопасности Хад старше, внешне Валерий Тонецкий значительно проигрывает ему. Он делает небольшое объявление, оповещая горожан, что смерть Анны была следствием ее слабого больного сердца, которое не выдержало употребление алкоголя. Но вместе с тем, девушка принесла большую пользу городу как медработник и он искренне сокрушается от того, что подземный мир потерял столь важного члена общества. Сегодняшний день объявлен днём прощания с Анной, чтобы близкие друзья могли в последний раз увидеть ее, а в восемь часов вечера тело будет кремировано и жизнь в Эрановуме снова потечет как обычно.

Выступление профессора сменяется трансляцией с поверхности земли, но я все еще смотрю на экран словно оно не закончилось. На самом деле я толком и не слушала, что говорил Валерий, а просто смотрела в эту точку вспоминая минувшую ночь. Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я всматривалась в бледное лицо Анны, в ее широко распахнутые безжизненные глаза и полуоткрытые губы, но это было всего лишь восемь часов назад. Она была немногим старше меня и вот ее нет. Смерть девушки не укладывается в голове.

Ко мне приближается чья-то фигура. В глазах на хмуром лице Лиссы лихорадочно скользят мысли, а еще страх. Ее состояние заставляет меня нервничать еще больше.

– Мы можем поговорить в твоей комнате? – напряженно оглядываясь спрашивает она.

Я прикладываю браслет к считывателю возле двери и после неприятного звукового сигнала пропускаю вперед Лиссу, а потом и сама вхожу внутрь. Я присаживаюсь на край кровати и предлагаю ей сесть тоже, но девушка нервно качает головой и принимается быстро выхаживать по комнате взад-вперед, смотря себе под ноги.

– Лисса? – зову я, чтобы начать разговор. Девушка, вздрагивает, напрягается еще сильнее и громко втягивает воздух.

– Ты не заметила ничего необычного? – спрашивает она.

– Ты про Анну? – тут же догадываюсь я. – Я всю ночь думала о ней и, если честно, мне вообще в этой ситуации кажется все необычным. Как она смогла сама уйти, ведь девушка на ногах не держалась и была абсолютно невменяема? И каким образом потерялся ботинок? А сама поза трупа – такая неестественная. И знаешь, хоть Сандр и сказал, что она каждые выходные была в таком состоянии, но мне все равно не верится, что это так.

Во время моих слов Лисса энергично кивала головой, дав понять, что все это ее тоже настораживает.

– Вот именно, но ты не заметила самого главного – несколько синяков возле шеи, которые слегка выглядывали из-под ворота куртки, – говорит Лисса.

Я удивленно вскидываю бровь: действительно не заметила. И тут же вспоминаю про одну вещицу.

– Погоди, есть еще кое-что… сейчас…

Подхожу к шкафу, открываю его и шарю в кармане форменной куртки. Вот оно то, что искала. Я зажимаю маленький серебряный предмет в руке и снова сажусь на то же место.

– Посмотри, что нашла рядом с телом Анны. – Я открываю ладонь и показываю ей круглый значок. Девушка вопросительно смотрит на меня. – Это значок с номером группы и на нем цифра «один».

– Ну да, Анна была в первой группе, я знаю, – недоумевая говорит Лисса.

– Точно, вот только ее значок, остался у нее на куртке, а этот ей не принадлежал.

– Ты хочешь сказать… – карими глазами Лиссы завладевает ужас. Она закрывает рот рукой и оседает на кровать.

– Не знаю, но боюсь, что смерть Анны могла быть не из-за алкоголя в сочетании со слабым сердцем. Вдруг ей помогли умереть? Но почему, в таком случае, основатели замяли смерть Анны?

– Может они просто не хотят сеять панику, а тихо займутся расследованием? – с надеждой предполагает Лисса. Ее глаза увлажняются от выступающих слез, и она прячет лицо в ладони.

Я жму плечами, но в душе сомневаюсь, что предположение Лиссы верное. Мы еще некоторое время обсуждаем все то же самое, а затем решаем вечером, когда будет поменьше людей, вместе пойти в медцентр, попрощаться с Анной, а заодно можно еще раз взглянуть на тело – вдруг обнаружим еще что-нибудь.

– Не знаю, впустят ли нас, ведь мы ее почти не знали, – бубнит по дороге Лисса.

– Ну и что с того? Так или иначе мы были знакомы, а значит можем попрощаться с ней, если хотим, – уверенно говорю я.

В медцентре действительно уже почти никого нет. Девушка, сидящая на входе, любезно провожает нас в холодильную комнату, где лежит труп. Тело Анны покоится на столе, укрытое белой простыней, а над ней, заливаясь слезами стоит белокурая Таня из сферы Схит. Она оглядывается на звуки наших шагов и сквозь слезы говорит:

– Она была моей единственной подругой здесь, а теперь я ее потеряла.

– Я так сочувствую тебе, милая, – искренне говорит Лисса, с трудом сдерживая слезы от жалости к Тане.

Я тоже чувствую ком в горле, когда смотрю на убитую горем девушку. В прошлой жизни, каждому из нас иной раз случалось безалаберно поступать с дружбой или любовью, не ценить людей, которых так заботливо преподносила нам жизнь, но в Эрановуме все иначе. Здесь мы все стали гораздо больше держаться людей, с которыми у нас завязываются хорошие отношения, по себе знаю, а если кому-то удается завести друзей – так это и вовсе подарок судьбы. Ведь если потеряешь близкого человека, шансов, что найдешь ему замену в тысячи раз меньше, чем было на поверхности. Таня же прожила здесь два года, но обрела лишь одного друга, и я боюсь даже думать, что она чувствует сейчас.

Девушка, в последний раз взглянув на Анну и коснувшись ее руки с татуировкой голубя, выходит из комнаты, оставив нас двоих наедине с телом. Лисса тут же пользуется моментом и слегка отодвигает край простыни в том месте, где ей казалось, что она видела гематомы.

– Видишь это? – шепчет Лисса взглядом показывая на места с синяками. – А вот здесь на шее крошечная точка, вероятно след от укола, но он может быть, а может не быть причиной смерти. Да и в следствие чего появились гематомы, мы тоже уже не узнаем.

В это время в двери заходит Кира. Лисса ориентируется быстро, одергивая простынь назад, но девушка замечает ее действия и щурит раскосые голубые глаза.

– Что вы делаете? – спрашивает она ледяным тоном. Лисса растерянно кусает губы не зная, что сказать и смотрит в пол.

– Здесь простынь грязная, – ляпаю я первое, что приходит на ум. – Ах, нет, показалось.

– Меньше пялиться надо, а то и не такое покажется, – многозначительно говорит Кира.

Девушка становится напротив, скрестив руки на груди, и все оставшееся время, что мы находимся рядом с телом, не спускает с нас глаз. Ее бледные скулы слегка подрагивают. Она будто охраняет тело Анны, готовая в любую секунду предотвратить малейшее наше действие, способное обнаружить несостыковки в определении ее начальницей причины смерти. Напряженное поведение Киры выдало ее. Она точно знает, что на самом деле укрыто от горожан Эрановума белоснежной холодной простыней.

Поход в медицинский центр подтвердил наше с Лиссой предположение о намеренно поставленной ошибочной причине гибели Анны. Я не уверена, что нам когда-нибудь удастся выяснить правду о том, что случилось с девушкой, ведь эту правду от жителей города отчего-то всячески скрывают, но знаю точно, что Эрановум не так безопасен, как это представляется нам основателями.

В столовой, куда мы пришли сразу после прощания с Анной, нам выдают малосъедобный ужин из вареного риса вперемешку с мясными консервами. Я смотрю на свою тарелку и понимаю, что после всего пережитого накануне я не смогу проглотить даже несколько зерен, несмотря на пустой желудок.

– Я думаю, они специально стараются приготовить еду как можно отвратительнее. Нет, серьезно, даже у меня получилось бы лучше, – размазывая кашу по тарелке говорит Ник.

– Может они таким образом предупреждают набор лишнего веса жителями подземного города? – ухмыляюсь я.

– Тогда у них отлично получается, – недовольно бурчит парень.

После того как тарелки друзей пустеют, а моя так и остается нетронутой, мы вчетвером бредем в сторону Острова, но там уже полно людей. Сквозь цветущие каштаны, виднеется среди толпы Кира, что-то рассказывающая Сандру и Максу – она улыбается. Не знаю, какие были отношения у них с Анной, но все-таки они как-никак из одной группы и работали вместе около двух лет, но Кира так неприлично весела сейчас, что складывается ощущение, будто смерть девушки ее ни капли не трогает. Что вообще происходит с этими людьми? Наблюдая за обстановкой в Эрановуме, кажется, что, чем дольше живешь здесь, тем сильнее вырабатывается иммунитет к страданиям: боль притупляется так, что никто ее не может ощутить в полной мере. Если так подумать, то все Эрановумцы пережили немыслимое: конец света, потерю близких, жизнь под землей; но никто не умер от горя. Все стремятся выживать и быть полезным обществу Нового мира.

Сандр облокачивается боком на ствол молодого каштана и оказывается лицом ко мне. При виде него, я почти чувствую вчерашний поцелуй на губах. Отворачиваюсь, чтобы не встретиться с ним взглядом и продолжаю разговаривать с друзьями, но все же украдкой поглядываю в сторону куратора. В какой-то момент, замечаю, как Кира, откинув смоляные длинные волосы назад, кокетливо улыбается и кладет тонкую руку с очень худыми пальцами на крепкое плечо Сандра, но он тут же смахивает ее. Я едва сдерживаю ухмылку.

По дороге в комнаты разговор, наконец, аккуратно заходит об Анне.

– Синяки? – удивляется Марк.

– Да и вот, что еще настораживает – когда мы пришли попрощаться с Анной, тело не было вскрыто, в то время как причину смерти уже объявили по общему экрану, – говорит Лисса. – К тому же Кира очень странно себя вела.

– Вы думаете, что причина смерти может быть другой и основатели это знают? – спрашивает Марк.

– Похоже, что так, – коротко отвечаю я. – Боюсь, ее могли убить.

– Отличная новость, – с сарказмом говорит Ник. – не хватало только быть запертым в бункере с убийцей.

Мы переглядываемся между собой. Каждый из нас, наверняка, сейчас думает об одном и том же: тело Анны уже сожжено, ее комната заблокирована и реальную причину смерти нам не узнать. А если ее и впрямь убили, то никто из Эрановумцев не может быть в безопасности здесь. Может если бы я не забрала серебряный значок, то Хад со своей группой покопался бы в смерти девушки? Черт меня дернул это сделать. А теперь уже никому и не докажешь, что рядом с трупом нашла.

Мы разбредаемся по своим комнатам. Марк провожает меня до самой двери и когда прощаемся, произносит обеспокоенным тоном:

– Пожалуйста, береги себя завтра за стенами бункера. Да и в городе, смотри в оба.

Глава 9

По идее я должна радоваться первому дню в сфере, в которую так хотела попасть. Я много раз представляла себе, как воодушевленная предстоящим рабочим днем в составе Схит, я стремглав спешу в отдел, пропуская завтрак, переодеваюсь в специальный костюм и дверь, разделяющая Внешний мир и мир Эрановума захлопывается позади меня. Но сегодня все иначе. Я так и не поспала, потому что стоило мне закрыть глаза, как тут же видела перед собой мертвое лицо Анны, а потому выхожу из своей комнаты раньше, чем это нужно. Подхожу к кабинету 427 и прикладываю свой браслет к считывателю – он срабатывает. Двери открываются и передо мной предстает пустой кабинет. Неудивительно, ведь я пришла слишком рано. Воспользовавшись отсутствием остальных членов группы, я неспеша осматриваюсь. Красивый стол растягивается от правой стены к середине кабинета, за ним ровно как по линейке стоят пять стульев с одной стороны, пять с другой и один во главе для куратора. Стульев больше, чем нас на четыре, видимо изначально планировалось, что сфера Схит будет состоять из одиннадцати человек.

Я сажусь на мягкий синий стул Сандра и провожу ладонью по прохладной глади стола. На нем панель с несколькими сенсорными кнопками. Я касаюсь одной из них и над столом появляется трехмерная карта пещеры. Угловатые каменные коридоры тянутся как паучья паутина в разные стороны, но кое-где они прерываются, завершаясь размытым подрагивающим пятном. Наверное, это неизученные места. Встаю со стула и подхожу поближе к карте, а затем внимательно изучаю ее со всех сторон. В одном из ответвлении движутся маленькие, не больше персиковой косточки, фигуры животных. Мне плохо удается разглядеть их проекции, но даже так они кажутся очень впечатляющими. Я так сильно загляделась на эти собакообразные существа, что не замечаю, как в кабинет входит Таня и когда она здоровается, от неожиданности подпрыгиваю на месте. У девушки красные припухшие глаза от слез – наверное, она плакала всю ночь. Я снова вспоминаю Анну. В груди зудит чувство вины и злости. Нам пришлось столько потерять, создать по крупицам скудный мир меньше, чем из трех сотен человек, укрыться от последствий страшной войны, чтобы пренебрежительно относится к безопасности здесь? Кто мог забрать жизнь этой девушки? Зачем?

– Осматриваешься? – кивает в сторону, висящей в воздухе, карты девушка. Она занимает одно из мест за столом.

– Да, подумала, что чем быстрее изучу карты, тем легче буду справляться в подземных ходах, – отвечаю я.

– Не трать время, – угрюмо говорит Таня. – Тебе все равно это не понадобится. У нас с тобой другие задачи.

– В каком смысле? – запинаясь спрашиваю я.

– Ева, девушек, как ты заметила, не жалуют здесь, уж слишком опасно. Если и берут, как в нашем с тобой случае, то исключительно для работы в стенах Эрановума, – вздыхает Таня.

– И когда мне собирались об этом сказать?

– Ну вот, прямо сейчас и собирались, – растерянно отвечает девушка.

Я почти падаю на стул. Разочарование обрушивается на меня как поток ледяной воды. Только думаешь, что нашла нить, за которую можно ухватиться, чтобы выживать в этом холодном городе, как тебя снова сбивают с ног ударом исподтишка. Я устало вздыхаю, запрокидываю голову и закрываю глаза. Что дальше? Что еще в будущем преподнесёт мне Эрановум? Хорошо хоть есть люди, которые стали мне дороги, а то бы я давно уже сошла с ума. Как же, наверняка, тяжело сейчас Тане, ведь она только что потеряла такого человека.

– Я очень сочувствую тебе из-за смерти Анны. Мне кажется, что она все-таки была хорошим человеком, – говорю я.

– Так и есть. Она часто помогала мне, была очень доброй. Но ты ведь, и сама понимаешь, как трудно все потерять. Каждый из нас по-разному справлялся с горем и искал разное утешение. А она вот… В последние пару месяцев Анна совсем сдалась. Мне было ужасно больно смотреть на это, но я ничего не могла сделать, – тоскливо говорит Таня и утирает проступившие слезы салфеткой.

Она с трудом сдерживается, чтобы не разрыдаться. Ей понадобилось время, чтобы собраться и приступить к моему обучению. Поскольку, мужская часть группы, сразу же после завтрака покидает Эрановум, кабинет оказывается полностью в нашем распоряжении. Таня не спеша показывает мне возможности табулы, как правильно загружать с браслета новые карты, которые будут приносить схиты, как поместить в нужные места проекции пещерных псов, змей, отметить места произрастания схистотеги, найденные подземные водоемы, с точными или приблизительными их размерами и с данными готовых анализов воды в них, а также почвы поблизости. То есть, схиты добывают пробы воды и почвы, схистотегу, а нам надо передать все это в медцентр, дождаться результатов из лаборатории и загрузить все в табулу. Вечером, схему, с поправленными данными, нам снова нужно отправить в браслеты парней. Помимо этого, в наши обязанности, как объясняет Таня, входит осматривать защитные костюмы на наличие повреждений.

К вечеру мою голову раздувает от количества информации, которую в нее поместили за один день. Я мысленно повторяю то, что говорила Таня, пытаясь уложить все по полочкам, но чувствую, что мне нужен отдых. ГИП сигналит время перед ужином. Я уже хотела было покинуть кабинет, как вдруг дверь открывается. В нее входит девушка с круглым смуглым лицом и каштановыми волосами, за руку которой хватается мальчишка около трех лет со светлыми кудрями точь-в-точь как у Тани. От удивления я впадаю в ступор и молча пялюсь на ребенка широко распахнутыми глазами и отрытым ртом.

– Как сегодня прошел ваш день? – мягко спрашивает Таня, усаживая ребенка к себе на колени.

– Лучше, но капризов тоже хватило, – улыбается девушка.

– Мама, я за тобой так скучал, – лепечет малыш. Он обхватывает шею Тани маленькими ручонками и пухлой щечкой прижимается к ее плечу.

– Спасибо, Катарина. До завтра, – говорит Таня смуглой девушке, и та уходит. Мама крепко прижимает малыша к себе, ерошит светлые непослушные волосы, а потом слегка отстраняется и целует в маленький курносый нос. Ярко-зеленые глаза мальчика искрятся радостью.

Эта картина стала для меня такой неожиданностью, что я не могу обрести речь уже несколько минут, а просто наблюдаю за мамой и ее ребенком. Придя в себя, я наконец, сдавленно произношу:

– Ребенок в Эрановуме?

– Дитя подземного мира, – грустно произносит Таня.

– Он родился здесь? – спрашиваю я, все еще находясь под впечатлением.

– Знаешь, я ведь не должна была попасть сюда – по возрасту не проходила. Мне тогда было уже двадцать лет, когда узнала, что беременна. Мне было все равно, если погибну, ведь я лишилась любимого, но я хотела сохранить жизнь нашему ребенку и потому сделала все, чтобы попасть в ту группу, которую заселяли в бункер. Правда тогда я и подумать не могла, что мы останемся под землей на многие годы, если вообще не на всю жизнь. А даже если бы и знала, все равно поступила точно также, ведь, что только не сделаешь ради своих детей. – рассказывает Таня, при этом целуя сына в светлую макушку. В ее глазах блестят едва заметные слезы. – Я назвала его Данис. Я учу его рисовать деревья, цветы, солнце, радугу, потому что верю, что наступит тот день, когда он увидит все это своими глазами.

– Конечно, увидит, – киваю я, пытаясь верить своим собственным словам.

Ужин я пропустила, да и неважно, все равно бы кусок в горло не полез. Вместо этого мы засиживаемся в кабинете с Таней и Данисом до позднего вечера, пока малыш не засыпает у мамы на руках. Ребенок в Эрановуме – подумать только! Буквально несколько дней назад Лисса рассуждала о том, как туго придется первым детям Нового мира. Они вырастут в подземном городе, а рассказы о том, какой была наша жизнь до войны, будут для них не более, чем легендами. Это, не говоря о том, что отсутствие благ поверхности скажется не лучшим образом не развитии малышей. Если бы Лисса видела сейчас Даниса… Он кажется вполне себе здоровым, но он один. Единственный ребенок в Эрановуме и при мысли об этом, у меня сжимается сердце.

Около одиннадцати вечера, пока в городе еще не наступил комендантский час, мы разбредаемся кто куда. Таня с Данисом на руках спускается на второй этаж и громко шагает по титановому полу бункера, а я задерживаюсь на лестнице, путаясь в собственных мыслях и рассуждениях. Я располагаюсь прямо на ступеньках, так и не спустившись к себе, ставлю локти на коленки, а ладошками подпираю подбородок. Тихо. Эрановум спит. Остров, внизу на площади, светится зеленым светом, который придает ему сказочности, будто он из изумрудного города. Чуть дальше в ряд торчат фонарные столбы. Между ними замечаю силуэты целующейся пары. Похоже любви всегда и везде есть место. Я вдруг отчетливо понимаю, что не хочу быть одна. По крайней мере, не сейчас. И совсем не хочу возвращаться в свою комнату. Возможно это безумие, но мне просто необходимо чувствовать его присутствие рядом, слышать голос, знать, что не одна. Я решаюсь бесцеремонно нарушить его сон своим визитом. Да, представляю себе эту картину: стучусь в его дверь посреди ночи, а он сонный и удивленный моим неожиданным появлением спрашивает, что я делаю возле его комнаты. И что ответить? Кто б знал, зачем ноги меня сами несут к нему.

Не проходит и пары минут после моего стука в дверь, как он открывает. Как я и думала, он смотрит на меня сонными глазами, но не спрашивает ни о чем, просто отступает в сторону, пропуская внутрь. Я прохожу в его комнату, точь-в-точь как у меня, за исключением настольного светильника на тумбочке и усаживаюсь прямо на пол, облокотившись на кровать и подтянув к себе колени. Он садится рядом. Желтоватый свет лампы падает на его лицо очерчивая крупный нос и мужественный подбородок. Странно, но я не застала его врасплох. Мне кажется, что даже если бы сейчас случилось что-то из ряда вон выходящее, ну например, пожар или землетрясение, то Марк все равно сохранял бы спокойствие. За этим самым спокойствием, я чувствую огромную внутреннюю силу, которая удивляет и восхищает меня.

– С тобой как дома. – говорю я и укладываю голову ему на плечо. Я чувствую, как он прижимает свою голову к моей, закрываю глаза и мгновенно проваливаюсь в сон.