Loe raamatut: «Берег скифской мечты. Том 1. В тени затмения»

УДК 82 – 3

ББК 84

Б 17

Баззи Татьяна

Берег скифской мечты. Том 1 : В тени затмения/ Татьяна Баззи. 2025 г.

ISBN 978-5-0062-5394-0 (т. 1)

ISBN 978-5-0062-5395-7

16+ В соответствии с ФЗ от 29.12.2010 № 436 – ФЗ

За скромным фасадом исторических памятников Крыма скрывается огромный духовный потенциал. Среди всех народов, населявших наш полуостров, так настойчиво и громко, как никто другой, Скифы стучат, пытаясь пробиться сквозь корку тысячелетий, чтобы предупредить современного человека о роковых ошибках и передать опыт предков. Герои романа имеют своих исторических прототипов. Образное воплощение и художественное осмысление реальных исторических событий, случившихся в Тавриде в конце второго века до н. э. во времена Диофантовых войн возникло при работе автора с архивами. Идея «Скиф и я» способна объединить людей Азии, Европы, всех стран, возникших на территории СССР. В центре внимания автора человеческая судьба в нечеловеческих условиях антагонистического общества. Эмоциональный накал сюжета связан с любовной историей скифов Олгасия и Асии.

ISBN 978-5-0062-5394-0 (т. 1)

ISBN 978-5-0062-5395-7 Татьяна Баззи 2024-2025 г.г.

ИСТОРИЧЕСКИЙ ЛЮБОВНЫЙ РОМАН

ПОСВЯЩАЕТСЯ МОЕМУ ОТЦУ

ГОРНОМУ БОРИСУ ГРИГОРЬЕВИЧУ

Аннотация

Как правило, исторические произведения с ярким философским контекстом новейшей литературы не становятся объектами интереса для познавательной и разъяснительной презентации в рамках рейтинговых каналов традиционных средств массовой информации. Роман полезен для восполнения литературной осведомленности читателя о книгах, усиливающих привлекательность исторических памятников Крыма, за скромным фасадом которых скрывается огромный культурный и воспитательный потенциал.

Действие романа развертывается на фоне Диофантовых войн в конце 2 века до нашей эры, десятилетий, предшествовавших этим войнам в сравнении с отдаленным скифским прошлым и современностью. События произведения основаны на реальности, соотносимой с историей. Вопросы сюжета решаются на достаточно ограниченном и противоречивом материале различных исторических и археологических научных источников (предметы раскопок – скелеты людей и животных, украшения, оружие, артефакты, вотивные надписи, письменные конструкции), отчетов экспедиций, изучавших историко-архитектурные памятники Крыма: Неаполя Скифского, Херсонеса, Кара-Тобе, Керкинитиды, Калос-Лимена, Пантикапея. В книге анализ научных данных и художественная интерпретация событий античного Крыма выступают инструментами научной интуиции, позволяющей через знание особенностей быта, одежды, оружия, семантики, письменных источников воспроизводить усиленные художественным словом образы героев давно минувших времен. Точками отсчета центральных событий книги послужили подробные научные источники.

Художником слова воссоздано полотно реально существовавшего мира с рациональной мерой объективного и художественной образности, воспроизведены нравы, обычаи, внешний вид, военная экипировка, особенности быта и речи скифов и древних греков. Нарисовано художественное произведение в живых лицах простых скифов Олгасия и Асии, скифских царей Скилура и Палака, греческих навклеров и купцов Посидея и Памфилоса. Через образные картины, динамику событий читатель может понять чувства и эмоции людей античности.

Социально-исторический контекст книги переломного момента в истории Тавриды конца второго века до н. э. близок настоящему миру начала двадцать первого века. При всей несхожести отдаленной античной эпохи и современного мира в книге раскрыто внутреннее культурное единство скифского народа с этносами России, выражающиеся в героических поступках умении жертвовать собой ради счастья других, преданности в любви, нравственных терзаниях, поисках правды и счастья. Идеи, чувства персонажей романа передаются через личные коллизии и созвучны нашему современнику.

Прототипами героев романа являются известные исторические личности: цари скифов Скилур, Палак, царская дочь Сенамотис, навклер Посидей Посидеев, архонт Боспорского царства Гигиэнонт, их образы даны в соответствии с документальными чертами и портретами. Поэтика романа нацелена оказывать нравственно-воспитательное воздействие через драматические переживания главных героев. Возрождение скифской тематики способно высоко подняться над идеологическими распрями современности и объединить братские народы современных государств Европы и Азии подобно тому, как это было во времена легендарного скифского царя Атея.

Книга открывает для читателя новый увлекательный и познавательный мир античной эпохи Крыма, когда на земле Тавриды жили скифы, греки, тавры и сатархи. Показ взаимосвязи личности и эпохи, человеколюбивая интерпретация исторических событий мира и войны возможны благодаря использованию при написании произведения исторического, социального и гуманистического подходов.

Директор Муниципального бюджетного учреждения «Музей краеведения и истории грязелечения»

Латышева Надежда Владимировна

ПРЕДИСЛОВИЕ

ЧЕРЕЗ ПРОШЛОЕ В РЕАЛЬНОСТЬ БУДУЩЕГО

В движении от ночной полутьмы истоков человечества, с противоречивой и невнятной эпопеей развития в сотни тысяч лет, до предрассветных сумерек бесконечного будущего есть небольшой, относительно ясный промежуток современной истории, оттолкнувшись от которого, наш взгляд может быть направлен как в одну, так и в другую сторону. Какова судьба скифского золота, и только ли в металле его суть? Чем разрешится нынешнее политическое противостояние? Получим ответы, когда поймем разницу, которая возникает при сравнении действительности двадцать первого века с  альфа и омега второго тысячелетия до нашей эры. Вооружившись знаниями, как некогда скифы мечами, нам проще будет заглянуть в реальность будущего. Какие бы долгие годы ни стояли между нами, сегодняшними, они не могут помешать нам, рассмотреть прошлое, чтобы узреть и выбрать достойный вариант грядущего. Какие сражения проходили в античные времена, каковы были война и мир; узнав, получим ответы на вопросы, что делать, чтобы приблизить желанное будущее. Отголоски скифской песни, то рыдающей, то ликующей, пытаются пробиться сквозь корку тысячелетий. Какую правду хотят донести они до нас?

ВВЕДЕНИЕ

Государству скифов принадлежало большинство земель Крыма, за исключением Керченского полуострова, входившего в состав земель Боспорского царства, и небольшой территории

в юго-западном Крыму, принадлежавшей Херсонесу*

(середина – конец второго века до н. э.).

Нам не убежать от того, что в основании, на котором высится культурно-исторический пласт, называемый русской цивилизацией, по праву принадлежит народам, которых принято объединять под одним емким названием – скифы. Окунаясь вглубь веков, пытаясь подстеречь улетевшие мгновенья, мы можем проследить истоки тех потоков, которые определяют нынешнее состояние социальное и культурное, эмоционально-нравственное теперешнего челове-ка, проживающего, как и тогда – более двух тысяч лет назад на территории Тавриды.

Начиная с Михаила Васильевича Ломоносова, принято считать скифов нашими предками. Восстанавливая картины жизни предшествующих поколений, автор прежде всего старался исполнить долг перед славными скифскими народами тысячу лет обитавших на территории, которую мы сейчас называем Крымом. Долг перед всеми людьми античной Тавриды в целом и перед каждым из них. Пусть живут они еще много тысячелетий, и пусть шагнуть из прошлого в будущее Скилур, Палак, Савмак, Сагилл. Палак, Фарзой, Олгасий, Ксеркс, Сенамотис, Асия, Тамирис…

Для разрешения двойной задачи – узнать, насколько чувства Homo sapiens античности были близки мироощущению современных людей, как и насколько на них влияли общественные отношения, как скифы и греки справлялись с вызовами времени, автор попытался использовать разрозненные исторические источники, научные открытия в археологии, данные архивов и собственную интуицию. Рассвет и закат цивилизации сколотов в научных данных современных ученых и свидетельства, восходящие к Геродоту и Страбону, помогут понять личные драмы, эмоции античного человека; отношение к миру и войне, приведут к пониманию онтогенеза чувств и эмоций человека того и нынешнего времени. Происходящие сегодня процессы конкурентной борьбы между государствами начались не год назад или десять, сто лет назад. Корни уходят вглубь  веков и тысячелетий. Пусть ретроспектива поможет объяснить события далекого прошлого, и затем – увидеть будущее.

Желая понять давно минувшие события, необходимо не упускать из виду, что человек того времени зависел от природных условий (погодных условий, климата, ландшафта), он был дитя природы гораздо в большей степени, чем современные люди. Итак, наш компас – попутный ветер. Вперед!

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ВОЙНА И МИР СТЕПЕЙ ТАВРИДЫ

ХОЛМ

Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы,

С раскосыми и жадными очами!

Александр Блок

Холм над скифским городищем всегда на страже. Кажется, с момента сотворения мира он на границе нескольких миров; отделяя бирюзовую вселенную моря от зеленой дали степи, наблюдает, как вслед за нескончаемыми облаками скользят годы один за другим. Мириады звезд глядят на холм, суммируя мгновенья в века, спрессовывая события в металл и камни. В воздухе, среди стереофонических звуков, которые дробятся разной громкостью и тональностью, отталкиваясь от колышущихся видений, отражаемых в реке времени картин, удаляясь, приближается лодка, взгляд из которой превращает мозаику аккордов и призраков в киноленту, доступную нашему восприятию. Читатель, если тебе случилось оказаться на этом судне, вместе с тобой мы отправимся в обна-женную реальность все выше (или все ниже), устремляясь за полетом дерзновенного вообра-жения памяти, туда, где время двинулось вспять.

– Золото, зо-ло-то, дети, де-ти, война, вой-на – многоголосьем раскалываются слова, которые складываются во фразы.

Эти слова становятся громкими, они воскрешают силуэты людей; и теперь явно ощущается прохлада полынной росы, улавли-вается топот многочисленного табуна выносливых коней и шум недалекого прибоя у высоких стен селения, вырисовываются мчащиеся всадники с копьями в островерхих красных шапках.

В то хмурое предзимнее утро, когда холодный, сильный ветер разбивал о берег черные волны и доносил соленые брызги почти до самых стен башни, скиф, почему-то для нас Безымянный, и теперь уже нам никогда не узнать его имени, вышел с дозором на самый верх семиметровой военной башни. В каждом небе есть своя птица, степи и лесу – свой зверь, у каждого города есть своя башня, а в ней – свой воин. Невысокого роста, с черной окладистой бородой, в шапке-митре*, облаченный в серую сисиру*, сшитую из вотолы*, и темные узкие анаксариды* из грубой шерстяной ткани, он всматривался в морское пространство. Скиф смотрел вдаль с напряжением, придававшим строгую суровость его некрупным, правильным чертам загорелого лица – там, на самом горизонте, показалась темная точка, затем еще две, которые росли, и, наконец, стали ясно прочерчиваться силуэты несколько кораблей, борющихся за жизнь с бурной стихией Эвксинского понта*.

В этом краю мало удобных мест для гавани, и появление здесь чужеземных кораблей всегда настораживало скифов. Воинственные племена, привлеченные когда-то на этот холм не столько плодородными землями, сколько важным стратегическим положением возвышенности, строго пресекали вражеские вылазки на свои земли. Здесь, между двумя озерами, находилась и развилка древних дорог. Одна из них соединяла Северо-Западную Тавриду с Неаполем скифским*; вторая – поворачивала на юг и тянулась вдоль побережья к Херсонесу*, были и другие тракты. Воины селения, занимавшие самую высокую точку территории, контролировали пересыпи озер и проходившие по ним пути. Возможность просматривать морской залив позволяла наблюдать и морские границы. Владеющий ключа-ми от башни на холме, владел и воротами в Северо-Западную Тавриду.

Скиф с пристальной тревогой всматривается в приближающиеся с юго-запада очертания кораблей и подозревает, что это не торговые суда. Он подает резкий условный сигнал, и немедленно рядом с ним оказываются еще несколько дозорных.

– Корабль, и не единственный! – говорит один из них, пристально наблюдая за продвижением водных суден. – Прослежу за ними, а вы поднимайте тревогу!

– Что за скорлупки? – выясняет подошедший молодой скиф в красном кафтане из охраны князя, пока не решаясь озвучить страшную новость.

Убегает драгоценное время, пока картина приобретает определенность.

– Не иначе понтийцы, купцы или военные? – продолжают они дознание.

– Люди, сидящие на веслах не простые рабы, рядом с ними видны воины, – уточняет старший дозорный, первым увидевший непонятные точки.

Дальнозоркий с детства, скиф и сейчас лучше других может рассмотреть в общих чертах, что происходит с ближним судном. Он смотрит, он слушает, он скрипит зубами от нетерпения сразиться с врагом. Волны, словно живые языки то высовывают триеру* из черной пасти моря, то прячут ее. В кормовой части морской посудины, над высоко поднятым и загнутым вовнутрь форштевнем*, прослеживался таран в виде трезубца. Корабль, сделанный по типу греческой келеты*, имеющий трюм с большой вместимостью и специальный отсек для перевозки лошадей, пытается развернуться и взять курс к берегу. Людям на сторожевой башне теперь видно, что вдоль борта с левой стороны расположились тридцать гребцов в два ряда и рулевой, кроме них на палубе сгрудились понтийские солдаты. Второй и третий корабли еще не приблизились к берегу, и слабо видны. Скифам теперь понятно, что греки предприняли масштабную морскую операцию, преодолев расстояние около 1500 стадиев*, и она требует от ее участников отваги и умения.

– Возможно, прибудут и другие суда кроме этих, – предполагает опытный воин.

Скиф не видит лиц понтийцев, но может поклясться, что следя глазами сквозь пенные гребни волн, он силой своего внутреннего чувства осязает уставшую дрожь их тел на холодном ветру, видит тонкие змейки пара в неуютном морском воздухе, слышит резкие, грубые окрики и скрип весел в уключинах.

Как того требуют военные правила, он повязывает вокруг талии портупейный ремень, к которому крепятся акинак*, длинный железный нож и медная чаша. К войне готовились, но рассчитывали, что понтийцы не станут торо-питься с десантом, предстоящие осенне-зимние холода вынудят их отложить наступление до весны. Беда всегда внезапна, и перед воинами с башни Птэхрама разворачивается неутешитель-ная картина.

– Спешат на помощь херсонеситам, порази их гром, – говорит высокого роста, широкоплечий страж, доложивший старшему скифу, что сигнал тревоги для воинов и жителей окрестностей подан.

– Пусть потопят эти корабли Арей* и волны Тана*.

Но ветер наоборот стихает, и на суднах пытаются установить светлые паруса. Теперь наблюдателям понятно, что три парусно-весельных корабля, один из которых – таранный, подгоняемые морским орлом на дельфине (герб древнего города), успешно преодолели опасный путь от Синопы* к западным берегам Тавриды. Скифы замечают и то, что от одного из кораблей отделилась легкая камара*, которая с несколькими воинами на борту направляется в сторону Херсонеса.

Скифы не могут знать того, что военные силы понтийцев стягивались к Херсонесу из разных мест, часть военных кораблей прибыла из Диоскуриады.

– Смотрите, вон еще корабль идет к Херсонесу, а эти передумали, видно, причалят здесь. Мчись предупредить Палака*, (в то время войско скифского царя держало Херсонес в осаде), – приказывает старший дозорный своему товарищу, моложе его по возрасту, у которого самый быстрый конь из всех, что запряжены и стоят у ворот башни. – Лети быстрее молнии!

«Tempori parce»* – отбивают копыта под всадником.

И тот спешит на юго-запад, где главные ворота уже открыты, пропуская скифа прямо на развилку дорог. То и дело, понукая послушного коня, он бешено скачет по тракту, ведущему в Херсонес.

Тем временем, тревожная музыка, извлекаемая из старинных костяных труб, призывает собираться жителей Птэхрама и его окрестностей. Сигнальные огни и дым костров на холме у сторожевой башни на берегу моря замечены в Бозайране, Достайри, Акриволофосе* и других селениях Западного побережья понта Эвксинского, в них слышны крики людей, звон металла, фырканье лошадей, дружно собираются пешие и конные воины. И во главе одного из небольших конных отрядов – скифский воин Олгасий.

КРОВНЫЕ СИЛЫ

В последний раз – опомнись, старый мир!

На братский пир труда и мира,

В последний раз на светлый братский

Пир сзывает варварская лира!

Александр Блок

Скиф мчится в сторону греческого полиса, он не подозревает, что там, за тополями несколько пар глаз следят за ним из поросли серебристого лоха, как и не знает того, что почти по всей дороге, ведущей в Херсонес, небольшие вражеские отряды сидят в засаде. Они готовы соединиться с пешими и конными воинами, прибывшими из Синопы. И, разумеется, он не может видеть, как происходит неожиданная перемена во взгляде двух темных глаз, особенно внимательно рассматривающих большую медную бляху с изображением волка в прыжке, прикрывающую значительную часть живота и груди воина, и обладатель этих глаз, кажется, что-то вспомнил и внезапно переиначивает решение. Пристальная пара определенно задумывает изменить ход событий – спасти всадника. Атакующий еще не знает точно, что он будет делать в следующий миг, но начинает выступление в тот самый момент, как слышит движение в соседних зарослях, он опережает на миг других греческих воинов, поднимая руку вверх, как бы приказывая подождать; при этом каждый его шаг сейчас взвешивается на вселенских весах справедливости. Когда оба всадника сближаются, и взгляды их пересекаются, одни и те же мысли поражают обоих: «Не может быть, но так и есть! Неужели это он?». «Брат…» – решает сармат, «Свой, брат…» – отмечает скиф. Сармат и сколот, непредсказуемо встретившиеся на боевом перекрестке, были братьями после обряда кровного побратимства, заключенного ранее в степях Борисфена. Много лет назад они в одном отряде, бок о бок, бились с общим врагом. Обычай обязывал одного спасти другого даже ценой своей жизни.

– Тикай, Нап, сверни в поля на другую дорогу! В объезд прорвешься! Я задержу их, – только и успел крикнуть сармат, готовя меч к бою с греческими воинами – соратниками, (древние обычаи сильнее политических распрей), которые пришли в короткое замешательство от такого поворота событий – «Как? Против своих прешь?»; но, опомнившись, сошлись, чтобы повергнуть предателя в неравной схватке.

– Я отомщу тебя, Мадий, – последнее, что слышит сармат, падая под ударами недавних соратников.

Здесь нужно небольшое пояснение относительно неоднородности войск, выступавших на стороне Херсонеса, в которых кроме эллинов были наемные отряды фракийцев, сармат, понтийских солдат.

А в это время скифское население Птэхрама и его окрестностей спешно готовится к битве с опасным и сильным врагом. Послали гонца за помощью в столицу скифской Тавриды – Новый город. Но это было напрасно, навстречу ему из Неаполиса уже мчится посланец, который везет горькие вести – «После тяжелого ранения опасный недуг сразил царя скифского Скилура*». В ответственный момент он сам вскочил на своего коня, как это бывало раньше, и один сразился с предателями фракийцами. Теперь без него царская конница бьется с неприятелем у крепости Хабеи. На воинов главного города возлагали большие и неоправданные надежды. Скифам с трудом пока удается не подпускать врагов к Неаполису, но мира вокруг нет – во многих пригородных селениях и по дорогам, ведущим в Пантикапей и Феодосию видны отряды фракийских и греческих воинов. Неполные две сотни хорошо вооруженных конных, это все, что смог направить Новый город в помощь собратьям. Старший сын Скилура – Палак сражается в новых столкновениях с греками у стен Херсонеса. Помощи ждать неоткуда и не стоит. Быстро минули времена спокойствия для Северо-Западного Побережья, и короткие годы процветания скифов в Тавриде, когда молодой и энергичный Скилур, унаследовавший трон от отца – царя Аргота, строил Новый город, своей красотой и размахом, поразивший эллинов.

– Nihil dat fortuna mancipio*, – сказал мудрец, и он был прав.

– Наши на помощь не придут, – молвил старый воин. – Все наши – это мы и есть: воины бывшей хоры, жители Птэхрама, Бозайрана, Достойри и их окрестностей.

– Нам надо остановить неприятеля до того, как он ударит в спину Палаку. Вставай, буйное, воинственное племя рядом с духами предков!

Не для мирных переговоров прибыли корабли, направленные понтийским царем Митридатом шестым Евпатором* по просьбе жителей греческого полиса.

Сущность человека стихийна, и история борьбы элит за господство изобилует войнами. Клубок проблем скифо-греческих взаимоотно-шений стал столь запутанным, что потребовалось вмешательство третьей силы, чтобы разрешить его. Выйдя из Синопы, понтийские воины направлялись на помощь Херсонесу, в котором их уже ждала другая часть войска, прибывшая в город из Диоскуриады. Жители Херсонеса выбрали недостойную зависимость от царя Митридата Евпатора, стремившегося укрепить свои позиции на Северном побережье понта Эвксинского. Войско под предводительством Диофанта*, который будучи не только проницательным стратегом, но и тактиком в последний момент меняет курс большей части своих кораблей, которые приблизились к берегу между Херсонесом и Керкинитидой*, поблизости к суше, где стоит дозорная башня Птэхрама. Маневр его удается, не зря он слывет талантливым воеводой и отмечен наградами самим грозным царем Митридатом Ⅵ. Расчет оказывается точным – войско Палака не может быстро в полном составе прибыть к новому месту сражения, большая часть скифских воинов продолжает вынужденные бои под Херсонесом, отбивая усиливающиеся атаки херсонеситов. Тимей, верный шкипер Диофанта, уже должен быть там, в главном городе полиса, с посланием жителям полиса, в котором великий воин требует от них выйти за стены города с оружием в руках, оттянув к осажденному селению как можно больше конных и пеших Палака. И уже в начале сражения понтийский стратег получит из рук Тимея ответную скиталу, в которой архонты* города заверяют его в точном исполнении приказаний Диофанта.