Loe raamatut: «Оракул и его тень»

Глава первая. Встреча

Деревня Тымь

Глубоко в лесах северо-восточных земель королевства Риц стояла маленькая деревушка. Она была окружена темным лесом и болотами. Деревья были столь высокими и густыми, что практически не пропускали солнечный свет. Место было очень опасным. Однако когда-то давно нашлись отчаянные люди, что поселились здесь, ожидая защиты леса. Так и было поначалу. Лес оберегал ту деревню от непрошеных гостей извне, но не от своих обитателей. Часто уставшие от борьбы за жизнь голодные звери или иные твари выходили в эту деревню. К счастью, такое случалось достаточно редко, и люди смогли приспособиться.

Деревню нарекли Тымь, из-за густого тумана, что часто выходил из леса. В ней стояло порядка двадцати домов, половина из которых была заброшена. Оттого неудивительно было и то, что все жители были похожи друг на друга. Рыжие и кудрявые. Из них выделялся только один ребенок с черными волосами.

Юный Михей шел по деревне к дому старосты. Он был достаточно неуклюж и постоянно спотыкался о свои же длинные ноги, отчего его походка выглядела нелепо. Добавляла нелепости и его сильная сутулость, старая рубаха из мешковины, коротковатые штаны и растрепанные волосы.

Он был настолько задумчив, что даже не заметил, как его сводные братья следуют за ним. Рыжие мальчишки перешептывались в кустах и смеялись, подначивая друг друга.

– Давай ты, – шептал басистый голос Троса.

– Нет, давай ты! – ответил более писклявый и растерянный голос Кири.

Он был раза в три меньше Троса. Второй по старшинству брат, Илий, усмехнулся.

– Смотрите, как надо, – проговорил он и выпрыгнул из кустов с громким криком, пугая Михея. Михей был очень хрупким и тощим по сравнению со своими братьями. Он был даже тоньше Кири, самого младшего в их семье.

Михей подскочил от испуга, чем очень позабавил рыжую свору. Все мальчишки заливались смехом. Один из ребят даже начал падать обратно в кусты, так ему было смешно. Его братья успели подхватить того.

Самый старший брат, по имени Никол, смотрел за этим всем с пенька у старой кузни.

– Михей, ты опять к старику идешь, слушать его глупые сказки? – крикнул Никол и подошел к Михею.

Он словно по-дружески приобнял Михея за плечо. Мальчик чувствовал запах пота и костра, всегда исходивший от него, и немного поморщился.

– Лучше бы чем полезным занялся. Матери деньги нужны, а ты тут без дела болтаешься. Непорядок это.

– Да! Мы все вкалываем, а ты! – кричал самый толстый из братьев, Трос.

Этот мальчишка в своей жизни ничего по дому даже не сделал, не говоря уже о какой-либо работе. Даже Никол странно покосился на Троса, чем немного смутил его.

Михей понимал, к чему ведет этот диалог. Братья всегда его находили, когда мать давала им поручения.

Из всех шестерых Никол был самым трудолюбивым, но считал, что Михей слишком летает в облаках и ему нужна крепкая отцовская рука. Он никогда не упускал момента, чтобы напомнить Михею о его долге перед матерью.

– Но я же…

– Михей, Михей, – протянул он и похлопал мальчика по плечу. С каждым хлопком Михей чувствовал, как хватка старшего брата становится сильнее. – Не забывай, как много ты должен нашей матушке за то, что она подобрала тебя. Она ведь могла оставить тебя на том тракте. Тебя бы съели чудовища, как и твоих родителей. – Он по-дружески потрепал Михея по его черным, как смоль, волосам. – Ты это понимаешь?

Михей замялся и робко кивнул. Он понимал, что не сможет убежать от их давления и проще сделать так, как они говорят. Рыжий довольно похлопал его по плечу своей тяжелой рукой.

Никол работал подмастерьем у кузнеца, так что плечо Михея будет болеть еще долго, даже от такого незначительного похлопывания. Никол и его братья пошли прочь, довольные собой.

Михей вздохнул и робко потер свое плечо. Он снова сгорбился и пошел к маленькому дому.

Там уже вовсю слышалось ворчание старухи Агафьи. Даже несмотря на ее преклонный возраст, объема ее легких всегда хватало, чтобы высказать соседу Григорию все, что она о нем думает. Она слегка перевалилась за забор своего дома на территорию Григория.

– Ничего полезного не делаешь! Сидишь вот так весь день и даже не сдвинулся! – кричала она и энергично махала руками.

– Сижу-сижу, кости старые грею. Солнце сегодня светит, птицы поют, а ты все равно недовольно ворчишь, – мягко ответил дед Григорий. – Вся уже вспотела от работы. Лучше сядь да отдохни, кто ж тебя гонит?

У Агафьи аж дыхание перехватило от возмущения.

– Чтобы я как ты была?! Весь вон бурьяном порос, дом покосился, и сидит счастливый! Боги-то все видят! Лень – это грех, и ты в нем преуспел поболе многих! – Она уперла руки в бока. – Вот твой бурьян через забор ко мне просачивается! – Она сорвала сорняк рядом с забором между их территорий.

– Душа моя, успокойся ради бога… – тихо попытался успокоить жену дед Семен.

– А ты мне рот не затыкай! Ты вчера опять с Гришей в лодыги играл, окаянный! – Старушка начала угрожающе трясти сорняками в сторону мужа.

– Гнев тоже грех господень… – начал Григорий, но не закончил, увидев подходящего мальчика.

Его глаза довольно прищурились, сильнее выделяя морщины на его загорелом лице. Большой нос был уже немного красноватым, а лицо покрывали веснушки от того, как часто он сидит на солнце.

Михей робко улыбнулся, смотря на ругающуюся Агафью и запуганного Семена. Григорий почесал бороду и потер босые ноги друг о друга, чтобы стряхнуть грязь. Он, как и всегда, по-доброму улыбнулся мальчику и помахал жилистой рукой. Михей слегка выпрямился и подошел к дому.

– Здравствуйте, баб Агафья! Здравствуйте и вы, дед Семен! – крикнул Михей и улыбнулся. Он подошел ближе к Григорию. – Здравствуй, дедушка.

– Не сутулься, Михей! – крикнула Агафья, все еще продолжая угрожающе нависать над мужем. Михей вздрогнул и виновато выпрямился.

Дед Григорий встал с травы и похлопал Михея по спине.

– Тут я с ней согласен, будешь только под свои ноги смотреть, яму впереди не усмотришь и дорогу свою не успеешь выбрать. – Дедок ободряюще хохотнул и поплелся в дом.

Его дом был самым заросшим в деревне. Со стороны казалось, что земля поглощает его хату. Ноги Михея заплетались в траве, словно она нарочно пыталась его схватить.

– Дедуль, может, все-таки я уберу сорняки? Тебе же здесь ходить неудобно… – робко спросил Михей и сразу пожалел, увидев осуждение в глазах дедушки.

– Снова отвечу тебе нет. Мальчик мой, кто я такой, чтобы траву вырывать? Она же нужна здесь для чего-то? – Дедушка зашел в дом и зажег печку. – Все в этом мире делается так, как должно.

Михей вздохнул, понимая, что очередная попытка убедить старика провалилась. Мальчик сел на пол у разваленного стола, который дедушка так же не собирался чинить, потому как все в этом доме повинуется правилу: «так должно».

– Книжку-то мою принес? – усмехнулся дедушка, наливая отвар из листьев шиповника и цветков одуванчика.

Михей достал ее из-под рубахи. Там он ее прятал, дабы братья не нашли. Он быстро ее достал, несколько раз чуть не уронив.

Книга была очень старой и потрепанной, но все еще было видно, что она сделана мастером. Дед взял книгу и стал осторожно листать.

– Где мы остановились, напомни-ка…

– Ты обещал мне про корваксов рассказать, – произнес ребенок с энтузиазмом.

Он слегка поерзал на полу, ожидая, когда старик начнет. Григорий прочистил горло и торжественно начал.

– Это моя любимая часть. Мать моя еще сказывала… Когда мир только появился, первыми в нем были корваксы. Огромные существа были, настолько, что, когда мерли, оставляли после себя горы, на которые мы каждый день смотрим, и землю, на которой мы стоим. – Михей вздрогнул.

– Получается, что мы ходим по их костям?

– Получается, что так… – Дедушка почесал бороду. – Таки веками они становились все меньше и меньше. Еще сто лет назад они жили за горным перевалом в Синегорье…

– А сейчас где живут? – перебил его Михей, почти опрокинув чашку с отваром, но лишь немного расплескав.

– А сейчас не живут. Почти сто лет назад они все померли, сражаясь против чудища кошмарного. Они пожертвовали собой и спасли нас всех. То были прекрасные существа. Их огромные крылья поднимали ветра, а похожие на пилу клювы могли перекусить ствол дуба…

Рассказ дедушки прервал стук в дверь. Дверь приоткрылась, и в дом заглянула рыжая голова одного из младших братьев.

– Мех, тебя там мама зовет! – громко и скрипуче крикнул Киря.

– Хорошо, я иду, – разочарованно сказал Михей и встал.

– Не расстраивайся, сынок, потом расскажу.

Михей опустил голову и пошел за братом. Все его мысли были заняты корваксами. Как же здорово было бы увидеть одного из них вживую. Раньше он уже видел картинки с ними. У бабы Наты весь дом был украшен красивыми рисунками пламенных корваксов. Поговаривали, что они приносят удачу.

С неохотой он зашел в дом. Там было шумно, братья бегали по комнате, а мать зло ворчала. Она держала самую младшую дочь на руках и укачивала. Она устало морщилась, измученная головной болью и криками детей.

– Я пришел, матушка…

– Как же долго! Опять ерундой маялся, пока мать тут зашивается?! – Она раздраженно кричала. – Возьми корзину и пойди в лес к алтарю. Отнеси подношения для божества, да побыстрее!

– А где он?

– Да я-то почем знаю?! – Малышка снова начала плакать громче. – Прекрати же уже плакать!

Михей, вздрогнув, взял корзинку и быстро вышел из дома, чтобы больше не слышать криков матери. Он решил, что лучше сам найдет дорогу, чем оставаться внутри еще хотя бы минуту. Оказавшись на улице, он все еще слышал, как она кричала за дверью.

– Хорошо, что не на меня…

Он устало оглядел дворик их дома, а потом с интересом посмотрел на травы. В корзинке лежала лебеда, полынь и ромашки. Все травы были из тех, что росли прямо у их дома. Полынь была грубо сорвана с дороги у крыльца, а ромашка и лебеда – у забора в огороде. Михей даже задумался, зачем божеству травы, которые растут в его же лесу? Он снова услышал крик матери в доме на кого-то из детей. Кажется, Илий в очередной раз довел Кирю до слез. Мальчик поежился и решил тоже не испытывать гнев матери. В три больших шага он пересек двор и пошел через деревню в сторону леса. Насколько он мог помнить, именно в той стороне у какого-то дуба должен был быть камень.

– Мех, – окликнул мальчика Никол. Михей вздрогнул и выпрямился. – Ты куда?

Никол вытирал руки грязной тряпкой, с интересом ожидая ответа.

– Матушка сказала отнести травы на алтарь…

Никол положил грязную тряпку обратно на стол. Его лицо было в золе и достаточно хмурым. Он взял длинную палку, что стояла возле дома, подошел и вручил ее мальчику.

– Эй! Это моя палка! – возмутился низкорослый парень, что стоял в кузне.

– Будет тебе, Заван. – Он повернулся к Михею. – Без палки в лес не ходи. Сыро там сегодня. Будешь идти, землю впереди простукивай.

– Никол! Хватил лясы точить, иди помогай! – кричал Заван, пытаясь удержать тяжелую тару с металлами.

– Да подожди ты! – раздраженно ответил Никол, не обращая внимания на то, как его товарищ пытается не уронить тару, а его вены на красном лице все сильнее вздуваются. – Идти-то знаешь куда?

– В ту сторону. К дубу и камню. – Никол покачал головой и поправил направление руки мальчика немного в другую сторону.

– Туда. Как упрешься в тропу, по ней иди…

– НИКОЛ! – крикнул Заван, почти падая с тарой.

Никол быстро подбежал и помог затащить тару.

– С тропы не сходи! – крикнул парень с пыхтением.

Он снова вернулся к работе и выслушивал возмущение товарища. Михей потрогал палку и постучал ею по земле, словно пытался убедиться, что она не развалится прямо у него в руках. Он снова пошел в сторону леса, только уже туда, куда указал брат.

Так и случилось. Дорога была скользкой, и палка оказалась весьма хорошим помощником. Он дошел до маленькой тропы, слегка протоптанной. Пройдя около пяти минут, он услышал шаги.

Из леса ему навстречу шел мужчина. Он был молод на вид, но очень хромал, опираясь на свою трость. Его большой шрам от ожога сильно выделялся на лице. Иногда он появлялся в деревне, чем вызывал возмущение местных женщин. Он был чужаком для них и, конечно, был назван чародеем. Тем не менее мужчина был целителем, а потому никто не спешил его выгонять. Все лекарства местным он продавал дешево, а иногда просто обменивал на что-то.

Тропинка была узкой, и мальчику нужно было проскочить, так чтобы не задеть его и самому не упасть в кусты. Проходя мимо мужчины, Михей не смог не посмотреть на него. Он побледнел, когда встретился взглядом с его ярко-зелеными глазами. «Проклянет!» – подумал Михей и быстрее побежал в лес, успев напоследок пискнуть что-то похожее на «Извините!» Он пытался восстановить дыхание.

В голове снова и снова всплывал образ странного лекаря. Черные засаленные волосы, бледное лицо и почти светящиеся глаза. Хищный взгляд и сгорбившаяся фигура в его памяти обрастала все новыми страшными образами от испуганной фантазии. Мальчик тряхнул головой, пытаясь выкинуть этот пугающий образ из своей головы. Однако он мог поклясться, что видел, как его тень пошевелилась. Оставшийся путь он прошел, панически оглядываясь по сторонам и присматриваясь к теням.

Этим же вечером во дворе у самого нового дома собрались женщины. Дом был примечателен своими до ужаса неумело вырезанными фигурками зайцев. Каждая рукоять перил была с головой такого зайца. Сам дом тоже не был ровным или хотя бы крепким. Молодой хозяин дома, совершенно не имея таланта к работе с деревом, все же построил дом и гордился «превосходной» работой. Жена же, Капка, была женщиной болтливой. Каждый день собирала у себя подруг, чтобы обсудить сплетни. Хоть деревня и была маленькой, она звала то одних подруг, то других, чтобы сплетни не смешивались.

Лавка, на которой они сидели, была самым крепким предметом в их доме, и то только потому, что ее смастерил другой человек. Когда-то хозяин дома смастерил для жены лавку и очень гордился работой, до тех пор, пока на нее не сели первый же раз.

Только почувствовав на себе вес, лавка протяжно скрипнула и повалилась вместе со всеми своими пассажирами. Тогда один из мужиков сплюнул и сам смастерил новую, да покрепче, сетуя на то, что молодые ничего не умеют.

Сегодня у «Заячьей лавки» собрались все женщины деревни.

– Я вот вчера ходила в лес за грибами и видела ЕГО! Своими глазами! – по-затворнически шептала маленькая женщина, нервно трогая свои красные бусы на шее.

– Ой, как повезло тебе, Капка! А ты-то поклонилась ему? – поинтересовалась седая, но все такая же кудрявая бабушка.

Ее длинным волосам могла позавидовать каждая молодая девушка.

– Конечно, баб Ната! Я ему еще пару грибочков оставила! – похвасталась женщина.

– Да больно нужны ему твои грибы! Чего получше б положила! Он вон травы любит! – возмутилась крупная женщина.

– Чем тебе грибы не трава, а, Марфа?! – крикнула Капка, краснея от злости.

Е и без того круглое лицо теперь еще больше напоминало помидор и прекрасно вписывалось в бусы.

– Дура ты, Капка! Для тебя все, что из земли растет, эт трава?! – начала кричать Марфа. Их споры с Капкой велись всегда и на любую тему.

– Сын мой тоже видел! Говорит, черный волк, но с ногами такими длинными, как у оленя! Во как! – сменила тему молодая девушка, прервав начинающуюся ссору. Ее глаза быстро метнулись к одной из подруг, ища поддержки.

– Да! И глаза зеленым горят, словно два кристалла! – поддержала другая.

– И грива, как у стриженой лошади! Дети мои ягоды собирали. Из-за дерева на них выбежал медведь! Так бы и съел родненьких, да вот он уберег! С тех пор я ему на то место приношу травы. Он их всегда берет! – снова завела свою шарманку про травы Марфа.

– Бог он, говорю вам! Как он явился, ни одного духа в округе не показывается! Говорю вам это, они Бога нашего боятся, – гордо объявила бабушка Ната.

– И ведь правда! – женщины дружно закивали. – Давно к нам уже чудовища не захаживали.

– Я сегодня мальчонку тоже с подношением отправляла. Его благословение нам пригодится, – внезапно произнесла худая высокая женщина с ребенком на руках.

Кажется, словно никто и никогда не видел ее без него. На молодом лице было даже уже больше морщин, чем у бабки Наты.

– Ой, не знаю, Заря… Вдруг ему это не понравится, – обеспокоенно сказала одна из женщин. А другие обеспокоенно начали шептаться.

– Не думаю, что ему будет дело до мальчишки, – с толикой пренебрежения произнесла она.

Дом на Веренцевой дороге

Ночь была буйной, как никогда прежде. Доски домов трещали, а домашний скот испуганно кричал. Каждый в деревне проснулся и второпях затаскивал скотину в дом. Люди были неспокойны, и женщины стали судачить о гневе божьем.

В это же время в нескольких километрах от той деревни был одинокий, покосившийся, старый дом, на Веренцевой дороге. Из него не исходило звуков, только тихий скрип досок, желающих отлететь от крыши. Стук вывески и скрип петель. Свет, горевший на втором этаже, был единственным напоминанием о том, что там кто-то живет.

Комната на втором этаже была небольшой, а свободного места в ней было еще меньше. Возле стены стояла кровать с занавеской, закиданная одеждой, словно вешалка. Маленький шкаф был приоткрыт, и оттуда свисали скомканные вместе вещи, будто пытались сбежать. На полу стояли несколько цветочных горшков и валялись бумаги. В некоторых местах стояли колбы, в которые капала дождевая вода из щелей в крыше. Все вещи на полках были сдвинуты в сторону окна. Рядом с окном был стол с той самой свечой. Она практически догорела, и огонь медленно утопал в жидком воске. Воск растекся по столу, что, казалось, совершенно не смущало хозяина дома.

В тусклом свете дрожащей свечи можно было различить темную фигуру. Силуэт сидел за столом, слегка нависая над письмом. Стол явно был для него чуть ниже, чем того требовала бы его спина.

Периодически отблескивающие от свечи глаза всматривались в темноту. На долю секунды его голова замерла, вслушиваясь в каждый шорох. Спустя пару секунд он снова плавно выводил все буквы, но в конце остановился. После долгой паузы, слегка скрипя, перо вывело имя. «…P.S. Амос Омнитус».

В углу комнаты что-то зашевелилось. Своими тонкими длинными пальцами мужчина быстро сложил письмо. Нечто выдвинулось из тьмы.

– У тебя появились от меня секреты, хозяин? – шипяще спросила тень, что обрела вид существа, похожего на большого гривистого волка.

Его бледно-голубые глаза лютена сияли через всю комнату. На морде красовалась безобразная улыбка. Некоторые клыки торчали во все стороны. Раз увидишь такое безобразие, не забудешь никогда. Существо оттолкнулось длинными лапами от пола и медленно словно поплыло по воздуху, оставляя за собой след из дымки.

– Вероятно, – коротко и твердо ответил человек, заклеивая конверт и ставя печать.

Существо слегка отклонило голову назад от возмущения, так, словно его щелкнули по носу. Хозяин встал, спрятав письмо в потайную маленькую сумку на груди. Резким движением прикрыл кардиганом. Подойдя к окну, он посмотрел вдаль.

По стеклу барабанил дождь. Молнии освещали то, как бушующий ветер сгибал деревья. От раскатов грома дрожали стекла. Существо парило за спиной человека, вглядываясь в его выражение лица. Он что-то хотел сказать, но черноволосый опередил его. Новая вспышка молнии отразила молодое лицо человека с большим шрамом от ожога на правой щеке. Позади него виднелась безобразная кривая морда чудовища.

– Я чувствую, что завтра меня ждет что-то любопытное, – сказал он, смотря в никуда. Волк перевернулся в воздухе, слегка подплыв к хозяину.

– Даже природа говорит, что завтра не добрый день. Тебе стоит остаться в лавке, – словно обеспокоенно произнесло оно.

Хотя на его морде все эмоции выглядели странно, смешиваясь с его прежней жутковатой улыбкой. Ее он явно позаимствовал у гиен. Человек в отражении нахмурился. Зеленые глаза осветила молния, отчего на мгновение показалось, что они засветились.

– Впервые за столько лет я не соглашусь с тобой в этом чувстве. – Волк вздохнул и растворился, поглядывая на ту заветную сумку с интересующим его письмом.

Несколько раз за ночь лютен возвращался, чтобы глянуть на содержимое письма. Но за ночь хозяин не раз просыпался, судорожно проверяя письмо.

Как только первые лучи солнца осветили дом, мужчина поднялся с кровати. Он надел свой зеленый кардиган с полами чуть ниже колен. Несмотря на свою потрепанность, тот все еще был теплым и мягким, чем так нравился своему обладателю. Накинул кожаную сумку через плечо, зачесал свои отросшие почти до плеч черные волосы назад, надел алхимические перчатки, ладони в которых были из плотной кожи. Перед входной дверью по обычаю стояла его трость. На навершии было нечто напоминающее ворона с пилообразным клювом и змеиным хвостом.

Он вышел в коридор и спустился на первый этаж, где располагалась его лавка. Помещение было маленьким и слабо освещенным. Справа была стойка продавца. За ней высокий шкаф, наполненный разнообразными склянками. Напротив них, прямо у входной двери, стоял камин. Пройдя через помещение своей лавки, мужчина вышел из дома. До ближайшей деревни пешком человеку было бы около получаса спокойным шагом.

Мужчина обернулся темно-серым, почти черным гривистым волком. Он был не таким большим, как то чудовище, что следовало везде за ним, и с нормальной мордой. Переступив с ноги на ногу, он отправился в путь.

Когда из-за деревьев стали виднеться крыши домов, мужчина обернулся человеком, отряхнул руки, похлопав теми друг о друга. Он поправил одежду и, нарочито опираясь на трость, вышел на основную дорогу. Последствия ночной бури были на каждом шагу, от сломанных веток до кусков чьего-то забора.

Проходя мимо изб, он то и дело ловил на себе взгляды девушек. Как и всегда, девушки поглядывали на него, смущенно отводя взгляды. Матери сразу загоняли тех обратно в избы.

– Ну мам, – ворчала одна из девиц. Это была старшая из дочерей Марфы.

Любава была пухленькой и всегда одевалась достаточно вызывающе по местным меркам. Платья с большими вырезами были ее любимыми.

– Не мамкай мне, заходи в дом, пока тебя не приворожили, – ворчала мать, загоняя дочерей обратно в дом и сама заходя с ними.

Мужчина уже привык к косым взглядам и притоптываниям за спиной. Так было уже пару лет с того момента, как он впервые заглянул в эту деревню.

Своей хромой походкой он поковылял мимо торговых лавок, к дому старосты, у которого можно было закупить не местные ингредиенты. Его дом не был самым большим в деревне, но был самым уютным, по мнению лекаря. Его крыша упиралась в холмы и была уже полностью покрыта травой. Выглядело так, словно сам дом находится в холме. К тому же из него всегда пахло пирожками. Жены старосты давно не стало, но запах ее выпечки все так же был на своем месте. Это было благодаря зелью, которое сделал Амос по просьбе старосты.

Седой, но очень крепкий телом мужичок сидел на лавке у дома и курил трубку. Его кудрявые волосы спадали на морщинистое лицо. Заметив гостя, он радостно улыбнулся и помахал рукой, в которой все еще была трубка.

– О, старый друг, за товаром пожаловал? О-хо-хо… не ждал тебя так рано… сейчас что-нибудь найду для тебя… – Он начал вставать, но чародей остановил его, слегка коснувшись плеча.

– Сегодня, Ярентий, я за другим пришел.

Староста удивленно вскинул бровь. Раньше он приходил только за травами и иногда едой. Всегда в одно и то же время в один и тот же день.

– Что же тогда привело тебя? – Слегка нахмурив брови, спросил он. Зная своего товарища, он немного напрягся.

– Мне нужно передать письмо. Оно не простое, а потому не для простого гонца.

Староста облегченно вздохнул. Потом задумчиво вдохнул табачный дым и, медленно выдохнув, посмотрел на парня. Он протянул свою мозолистую руку, в которую мужчина вложил письмо. Староста посмотрел на конверт из зеленой бумаги и с красивой печатью.

– Что ж, передадим гонцу твоему… – Он сделал еще затяжку и поднял взгляд карих глаз на черноволосого мужчину. – Как его найти-то?

– Он сам найдет, я все для этого сделал. Просто приберегите его до того момента, пока гонец не явится.

– Что ж ты тогда у себя не отправишь?

– У меня есть на то причины, – кротко ответил алхимик и потер ногой землю так, словно что-то раздавил.

Едва шевелящаяся тень мигом заползла обратно в привычный контур.

Староста кивнул и приложил руку, сложенную в свободном знаке Лий, к груди. Свободный знак использовался простым людом, в основном в деревнях или же в крайнем случае, когда одна рука занята. Знать, конечно, себе такого не позволяла и всегда использовала полный знак Лий.

Знак был самым простым, средний и безымянные пальцы складывались, остальные же не напрягались, и рука прикладывалась к сердцу. Его использовали и как приветствие, и как прощание.

Маг тоже слегка кивнул и приложил знак Лий к груди.

– Погодь, – внезапно сказал староста. Старик встал с лавки и быстро подошел к мужчине. Стал озираться по сторонам и очень тихо произнес. – У нас тут говорят, что, мол, вчерашняя гроза – это дело рук местного божества. Странного черного волка со шрамом на лице.

– А я тут при чем?

– Ну не попадайся ты им на глаза. Они ж люди темные, ходят теперь, во всем знаки ищут. Сделали из тебя бога. Уже и подношения носить стали. – Голос старосты звучал очень обеспокоенно, с нотами мольбы. Он держал парня за рукав кардигана.

Черноволосый обессиленно выдохнул. Его злило, что люди в этой деревне, сами того не зная, доставляют ему проблемы.

– Я ничего не могу обещать, Ярентий. – Амос осторожно снял руку старика с рукава. – Я не могу просто перестать перемещаться по лесу. Они сами верят в то, во что хотят.

Молча он пошел к выходу из деревни. Как и говорил Ярентий, почти из каждого дома слышались разговоры о гневе бога. Рыжие мальчики пробежали мимо лекаря, весело разговаривая.

– Дяденька! Сегодня в лес нельзя! – хмуро воскликнул один, тот, что повыше. Оба они были кудрявыми и с веснушками. Мальчишки преградили дорогу, расставив руки в стороны.

– Отчего же это? – ответил удивленно мужчина. Обычно местные дети не разговаривают с чужаками.

– Потому шо вы можете спугнуть бога! – возмутился старший.

– От чего спугнуть?

– От дара, что мы ему преподнесли, – гордо сказал младший. Старший дал ему подзатыльник.

– Мама сказала, что это секрет, дубина!

– Сам дубина!

Дети стали драться. Глупо и нелепо.

Они катались по земле, кусались и дергали друг друга за волосы. Парень, все еще хромая, скрылся в лесу. Убедившись, что его никто не видит, обернулся волком.

Диалог детей не выходил из головы. Дар, о котором нельзя говорить. Он сам не заметил, как ноги повели его в сторону алтаря. Это был камень посреди леса, на который люди иногда складывали полезные ингредиенты.

За много миль его уши услышали тихий плач. Резко остановившись, он наткнулся прямиком на источник звука. То был мальчишка, что то и дело всхлипывал. Его руки и ноги были связаны. Кисти были уже в крови от попыток вырваться. Волосы его были черными, как смоль, спутаны и покрыты комьями грязи.

Амос не мог поверить своим глазам. Он несколько раз моргнул, пытаясь сбросить наваждение, но картина перед ним была реальной. Наконец-то, отойдя от шока, мужчина вновь вернулся в свою человеческую форму и осторожно вышел из-за кустов.

Михей вздрогнул и полными испуга глазами посмотрел на мужчину. Сейчас перед ним стоял знакомый черноволосый лекарь со шрамом, но на этот раз он не казался пугающим. Напротив, его компания была более желанной, чем любого из знакомых. В его глазах наконец-то мелькнула надежда на спасение.

– Дяденька, помогите! – взмолился ребенок. Он панически оглядывался по сторонам в поисках того самого страшного волка.

Чародей на своих длинных ногах быстро дошел до ребенка и развязал его путы.

– Кто это сделал с тобой? – с нотами злости спросил Амос и помог мальчику подняться.

– Матушка… – Мальчик начал снова плакать.

– Но зачем?

– Она… она сказала, что бог не принял дар из-за того, что я… я проклятый и… – всхлипывая, пытался рассказать мальчик, но его голос постоянно срывался.

– Проклятый? – удивился маг. Он раздраженно вздохнул и стиснул зубы от возмущения.

– Мои волосы черные, не как у всех, и глаза странные…

– Как и у меня. Ты не проклят… – Амос посмотрел на ребенка и подал ему руку. – Пойдем со мной, я залечу твои раны.

Мальчик помялся, взвешивая все за и против. Не так давно этот мужчина пугал его, но сейчас был спасением. Он взял его за руку.

– Хорошо, – робко произнес мальчишка.

Они дошли до алхимической лавки. Это было старое двухэтажное здание из камней, поросшее лозой и мхом. Слегка перекошенное с одной стороны. Многие чародеи даже на спор не стали бы жить в такой халупе. На самом деле она выглядела не так уж и плохо, просто чародеи очень привередливы.

На ней красовалась табличка с рисунком черной лисы, что скрутилась в полумесяце. Правда, Амос рисовал там гривистого волка, но люди видели там лису. Так что название ему пришлось поменять. Над ней была надпись, которую из местных прочитать мог лишь староста «черный лис».

Убрав табличку с крестиком, он вошел внутрь. Поставил трость на привычное ей место и отправился делать зелье от головной боли, что снова начало его раздражать. Внезапно вспомнив о следующем за ним мальчике, он остановился. Подошел к стеллажу с зельями.

Достал с одной из полок флакон с синей светящейся жидкостью. Он подал ее мальчику.

– Выпей это и подсядь к камину. – Мальчик с восхищением стал разглядывать флакон с красивой жидкостью. Увлекшись, он даже не заметил, как камин зажегся сам. – Это всего лишь зелье из Танага для заживления ран.

Чародей многозначительным взглядом указал на ноги мальчика. Его обувь, ее даже обувью назвать было сложно, скорее, обноски, были в крови от стертых ног. Мальчик сел у камина и выпил зелье. Слегка смущенно подтянул ноги ближе к камину.

– Я чародей и мне нужен ученик. Хочешь научиться колдовству? – Амос решил не церемониться и просто холодно сказал факты.

Можно было проследить, как от осознания мальчик переходит к шоку, затем отрицанию и позже принятию. Он подумал несколько минут, прежде чем кивнуть.

– Тогда ты должен принять мою вещь и никогда, совсем НИКОГДА ее не снимать. – Он сделал акцент на слове «никогда», ведь это было по-настоящему важно.

Чародей снял один из своих браслетов и подал мальчику.

– Это один из моих защитных амулетов, пусть он оберегает тебя. Пока браслет на тебе, он будет связывать нас, что даст тебе возможности к использованию моей силы. – Мальчик надел его на руку и стал рассматривать.

Рядом с ним появился Элим, который вытянул шею по подобию жирафа и пристально смотрел на мальчика. Мальчишка вскрикнул и отполз.

– Он, конечно, страшный, но тебя не тронет, пока на тебе мой браслет… Это мой лютен, – устало произнес маг и его перебил вопль волка.