Loe raamatut: «Человек в шляпе в стране Ксанад»
Я одной девочке ногу пришил, целую ногу. А она в честь меня назвала своего хомячка. Всего лишь хомячок. А он коробку денег выбросил, и у него целый город.
© Ярослав Бабкин, 2017
ISBN 978-5-4483-9146-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
Это было самое скверное пробуждение которое я помнил… Если я их, конечно, в этот момент помнил. Моя голова… Кто вообще этот тип в шапочке? И почему он тычет в меня стетоскопом и что-то бубнит?
– Как вас зовут?
– Кого? Меня?
– Именно. Вы помните, как вас зовут?
– Конечно помню… как я могу этого не помнить?
– И?
– А… – проклятье, я же только что помнил… моя голова… а, вот, – Бронн. Да, точно. Бронн. Танкред. Танкред Бронн. Доц… доцент. Я работаю в университете. В этом, как его… ну этом городе…
– Университете? Понятно. А здесь вы что делаете?
– Я? Что делаю? Здесь? – я огляделся, морщась от боли в затылке и шее, – понятия не имею. А я вообще где?
Глава первая
– Честно говоря, – он пододвинул мне тарелку, – я уж и не думал, что вы очнётесь. Вас довольно таки сильно приложило головой. И это не считая прочих травм. Не удивительно, что у вас амнезия.
– Я крепкий… – суп был вкусный и сытный, к тому же боль немного отступила, – значит, это вы меня подобрали, доктор Попов?
– Нет. Мой ассистент Зильбер. Очень талантливый молодой человек. Прекрасный эпидемиолог. Они с выездной группой возвращались с западной противочумной станции, когда проводник заметил вас в том овраге возле брошенного посёлка. Считайте, что вам сильно повезло. Следующий выезд только через месяц, а места здесь глухие. Посёлок у Чистого Ручья старатели уже лет десять как забросили – золота не стало, да и слава у тех мест дурная. Сейчас там мало кого встретишь. Разве кто из кочевых джунгар бы вас подобрал. Но и они нечасто там проходят. Так что вашу с Зильбером встречу, смело можете отмечать как второй день рождения. Даже записать в календарь. Это было два дня назад, во вторник.
– Был вторник? – не слишком уверенно поинтересовался я.
– Определённо это был вторник. А какое сегодня число вы помните?
– М-м-м… десятое?
– Шестнадцатое. Но ничего. Сотрясение мозга почти всегда сопровождается подобными синдромами.
– Вы меня страшно обрадовали, доктор.
Врач усмехнулся. Потом поправил пенсне и спросил.
– Вы воевали?
– Почему вы спрашиваете?
– Я врач. И немного разбираюсь в шрамах.
– А может это был несчастный случай на охоте?
– Осколочный? С гаубицей охотились?
– Ваша взяла. Было дело. Много лет назад. Валахия и Курдистан.
– Что ж. Это Вы помните. Уже хорошо. У вас были контузии?
– Пару раз. Небольшие. Ещё газами травило.
– Ясно. Русский язык вы там выучили?
– А… – только тут до меня дошло, что вся беседа велась на русском, – ммм… почти. То есть потом. Когда… в общем можете считать, что да.
– Плен? Нет, вы можете не говорить. Просто чем больше вы помните, тем лучше. Способность говорить на иностранном языке также указывает на вполне удовлетворительное состояние вашего мозга.
– Я понимаю. Да, в той войне нам повезло меньше чем вам. Но дело прошлое.
Он понимающе кивнул. Я поднял взгляд от тарелки с супом.
– А вы, доктор? Вы воевали?
Попов задумчиво снял и протёр салфеткой пенсне.
– Мы все воевали. Это была большая война. К счастью она уже закончилась.
Он вернул пенсне на переносицу, и пододвинул мне вазочку.
– Хотите мармелада? В этих местах его практически невозможно достать. Посылка от коллег из Петербурга.
– Обожаю сладкое, – я стал намазывать мармелад на кусочек хлеба, – когда вы меня нашли, я был совсем плох?
– Если быть откровенным – да. Вы бредили. Даже не представляю, кто мог подобное с вами сделать и почему…
– Бредил? Я что-то говорил? Особенное? Что могло бы подсказать как я сюда попал?
– Чего вы только не говорили. Многого я вообще не понял. В целом симптоматика для сотрясения мозга была не очень обычная, я бы даже сказал немного странная, да и травмы на первый взгляд выглядели не такими уж тяжелыми, но, увы, медицина пока ещё не полностью сведуща в тонкостях устройства человеческого разума. А бред. Ну вряд ли из этого бреда можно установить какие-то определённые детали… кхм… да. Вряд ли. Нет. Ничего такого вы не говорили. Обычный бред.
Его взгляд на мгновение скользнул в сторону. Я проследил за ним. На комоде, в аляповатой металлической раме, стояла черно-белая парадная фотография. Восточного типа благообразный мужчина в богатом мундире с орденами и лентой восседал на стуле в кругу семьи. Молоденькая девушка справа – видимо его дочь. Женщина у левого плеча… женщина… это лицо…
– Имя, звание, часть.
– Ядрушек, Карел, десятник, 2-я рота 12-го Богемско-баварского полка…
– Направо, следующий.
– Лефлер, Ганс, рядовой, 3-я рота, 28-й Штирийский…
– Направо, следующий.
– Палфалви, Дьёрдь, гонвед, 5-я рота 134-го полка…
– Направо, следующий.
– Бронн, Танкред, взводный унтер, 3-я ударная рота, 7-й штурмовой батальон…
Урядник-писарь отрывает взгляд от бумаги.
– Штурмовой? Налево…
Спиной чувствую его взгляд.
– … следующий.
– Пьянчини, Джузеппе, 9-й кавалерийский Неаполитанский… лейтенант…
– Налево, след…
– Бронн! Господин Бронн! Вам плохо?
– М-м-м… – где я, что происходит?
– Вы едва не потеряли сознание. Я подумал, что…
– Нет. Всё в порядке. Просто… просто воспоминания.
– Вы что-то вспомнили?
– Нет. Ничего существенного. Дела давно минувшие.
– Возможно это последствие удара. Сцепление воспоминаний… По-видимому, не стоило давать вам вставать с постели так рано. Вам нужно прилечь. Думаю, ещё пара дней постельного режима, и всё будет нормально. Вот так, осторожно, поднимаемся со стула. Голова не кружится?
– Ещё как кружится.
– Это нормально. Главное соблюдать покой и избегать каких-либо резких движений, особенно головой. Что там, Катя?
На пороге миловидная девушка чуть восточной внешности в белом фартуке и чепчике.
– К вам господин хуранда.
– Вы разве не видите, я занят…
Девушка попыталась что-то сказать, но на веранду уже вошли несколько человек в основательно запылённых мундирах.
Придерживая меня одной рукой за плечо, доктор Попов второй огладил причёску.
– Чем обязан визиту уважаемого кэшика?
– Небольшая проверка, доктор. Я смотрю, вы его уже нашли.
– Это вы обо мне? – я попытался сфокусироваться на лице главного.
– Именно.
Его улыбка мне не понравилась сразу. Точно помню, что это было ещё до того, как он влепил мне кулаком в челюсть…
Падая, я успел расслышать пронзительный визг медсестры и возмущённый крик доктора.
– Как вы смеете…
– Поднимите его, – распорядился главный, и добавил уже доктору, – прошу прощения за стул. Кажется, он его сломал, когда падал…
Двое в мундирах привели меня в вертикальное положение напротив офицера. Тот внимательно осматривал затянутый в перчатку кулак. На его лайковой поверхности блестели алые капельки. Я попытался оценить, на месте ли ещё мои зубы.
– Извините, полковник Чон… – начал доктор.
– Хуранда Чон, – мягко поправил его офицер.
– …да-да, я именно это и хотел сказать, но несмотря на вашу должность, вы всё равно не имеете ни малейшего права врываться на мой пост и избивать моих больных!
– Только если эти больные не являются государственными преступниками, доктор.
– Но…
Полковник развернулся ко мне, и я понял, что сейчас я опять что-нибудь сломаю. И мне чудовищно повезёт, если это будет только мебель.
– Где она?! Что ты с ней сделал?
– К-кто?
Это определённо был неверный ответ с моей стороны…
– Поднимите его, – брезгливо сказал полковник.
– Он ничего не помнит, – покачал головой доктор, – у него амнезия… потеря памяти.
– Я в курсе, что означает слово «амнезия», – поморщился Чон, – и поверьте, располагаю огромным опытом её практического лечения. Вы даже не представляете, сколько людей моими стараниями исцелились от отсутствия воспоминаний о том, что они сделали…
– Катя, выйдите отсюда, срочно, – неожиданно резко прикрикнул доктор на всхлипывающую медсестру, и вполголоса добавил, – вам незачем это видеть.
Полковник снова посмотрел на меня. Его тёмно-карие раскосые глаза чуть сощурились.
– Я повторяю свой вопрос. Где она?
– Б-боюсь, что м-мне п-придётся повторить свой ответ… кто?
– А он ещё и издевается…
Мир расплылся и зазвенел.
– …вам сотый раз говорю, у него амнезия. Ещё пара ударов по голове и вам придётся иметь дело со слабоумным!
– Доктор, не мешайте мне делать мою работу…
– Стойте! Кажется, он приходит в себя. Прошу вас, господин полковник, будьте благоразумны.
– Вы даже не поверите, до какой степени я сейчас благоразумен и сдержан, доктор. Поднимите его!
– Господин Бронн, если вы что-то помните, лучше скажите ему сейчас. Поверьте, он не остановится.
– Н… не помню. Ничего не помню…
– Не отпирайся! Что ты с ней сделал?
– С… с кем, чёрт побери? Если… умм… если вы уж так твёрдо решили окончательно выбить из меня мозги, я могу хотя бы уз-знать за что?
– С ней! – Чон выкинул руку в сторону стоявшей на комоде фотографии, – с принцессой!
– Что-о-о?!! Вы в своём уме?
– Полковник! Нет! Зачем! Ну вот… опять.
– Я выбью из него эту проклятую амнезию, доктор. Прямо здесь. И он всё расскажет. Всё!
– Боюсь, что уже нет, поскольку пока вы выбили ему только челюсть. Его придётся поместить в лазарет хотя бы на пару дней.
– Два часа. Этого должно хватить, чтобы вы привели его в транспортабельное состояние. Утром сюда прибудут конвой и транспорт. А на ночь у нас есть камера…
– Вы не имеете права так обращаться с больными, полковник! Я буду жаловаться консулу Саблину. Лично.
– Жалуйтесь. Но не забудьте уточнить, что речь идёт о больном, похитившем наследницу престола. И хорошо, если только похитившем. У вас два часа, доктор. Постарайтесь, чтобы к этому времени он смог говорить. У нас нет времени. Мы должны спасти принцессу.
Врач проводил людей в мундирах взглядом, и покачал головой.
– Катя! Скажите, чтобы готовили процедурную. Срочно. И принесите мне бинтов и чистой воды. И что-нибудь обезболивающее!
Камера – это было сильно сказано. Её роль выполняло пространство под верандой. Метр пыльного воздуха от земли до неструганых перекрытий, несколько столбов и решётка из досок в качестве стены. Если бы не наручники, приковывавшие меня к одному из столбов, возможно отсюда было бы легко сбежать. Правда, для этого я должен был как минимум быть в состоянии бегать.
– Господин Бронн, вы меня слышите?
– А?
– Тсс… говорите шёпотом.
– Это вы, доктор?
– Отлично, вы меня узнали. Это уже хорошо. Не шевелитесь, сейчас я вас отстегну…
– Спасибо, конечно, но почему?
– Не могу же оставить вас в руках этих людей? Они вас просто убьют. Вот, готово. Вы свободны.
– Вы нарушаете закон, доктор.
– Если я позволю им закончить начатое, я нарушу куда большее… ну… клятву Гиппократа, например… Осторожнее, здесь балка, пригнитесь. Вы можете идти?
– Кажется… по крайней мере попробую.
Я выбрался на свежий воздух, глубоко вдохнул, сделал шаг и чуть не упал. Доктор подхватил меня в последний момент.
– Осторожнее. Судя по всему, головокружения у вас не прошли?
– Похоже на то. А где полковник и его люди?
– Лёва… то есть доктор Зильбер развлекает их рассказами о прошлогодней вспышке чумы. Идёмте.
Мы заковыляли в темноту.
– Вы романтик, доктор, – пропыхтел я, – рисковать, спасая невинного человека…
– Ну, во-первых, я особо ничем не рискую. Я российский подданный, и они меня и пальцем тронуть побоятся. Тем более я хорошо знаком с консулом. Ещё по Москве. А во-вторых… – он замялся.
– Что?
– Когда вас подобрали, вы бредили.
– Да, вы уже говорили.
– В том числе вы бредили о принцессе…
– Я?
– Да. Пока я не вколол вам успокоительное, вы говорили почти непрерывно.
– Надеюсь, я ни в чём таком не признавался?
– Вы говорили, что куда-то опоздали, и она погибла. И одновременно, что должны её увезти, чтобы спасти, и что ей что-то угрожает. Называли имена. Принцессы. Её матери. Самого хана. Влиятельных хунтайджи. Ещё каких-то людей, которых я не знаю. Вы бредили, это совершенно точно. Но вы должны быть как-то связаны с принцессой и её исчезновением. И меня это пугает.
– Знали бы вы, доктор, как это меня пугает…
– Вы действительно ничего не помните?
Я покачал головой и тут же пожалел об этом – в глазах замерцали огоньки, а боль сверлом вкрутилась куда-то в позвоночник.
– Это ещё не всё, – вздохнул доктор, – Зильбер говорил, что их внимание привлекли какие-то вспышки. Будто кто-то сигналил зеркальцем. Они пошли на них, и нашли вас.
– Я подавал знаки?
– Боюсь, что вы тогда были не в состоянии этого сделать. Однако кроме вас в том овраге никого не было. Я не знаю, как это объяснить, но, если бы не это, вас бы ни за что не нашли.
– Час от часу не легче. Только мистики нам и не хватало…
– Мы уже пришли. Это Бугуш. Он отвезёт вас. К югу отсюда есть хурул. Монастырь. Ламы вас спрячут на какое-то время. Не думаю, что это полностью решит ваши осложнения, но, по крайней мере, у вас будет время немного привести в порядок голову и, может быть, вы что-то вспомните. А теперь попробуйте забраться на лошадь.
– Спасибо, доктор. Я ваш должник.
Доктор Попов на мгновение замялся, и добавил.
– Мне доводилось встречаться с её высочеством. Год назад, когда она вернулась из Шанхая и у нас была вспышка чумы. Она смелая и умная девушка. Я очень надеюсь, что с ней ничего не случилось, либо вы к этому не причастны. Потому что, если это не так, я буду очень жалеть о том, что сделал сегодня.
Глава вторая
Свежий воздух творит чудеса. Вместе с тибетской медициной. Не прошло и нескольких дней как я смог самостоятельно передвигаться по монастырю и даже отличать, какие части тела у меня не болят от тех, которые болят. Однако с памятью лучше не стало. Последнее, что я мог вспомнить был университет. В Европе. Пять или шесть месяцев назад. И всё. Потом дыра. Пустота. Ничего. Я ничего об этом не помню.
Как я попал сюда, почему за мной гоняется вся местная королевская рать и причём здесь наследная принцесса? Человек – существо общественное. Ему становится тяжело, если он не может доверять другим. Но я, чёрт подери, я не могу доверять даже самому себе. Я понятия не имею что творил в последние полгода. А судя по словам окружающих натворил я немало. Да, мне определённо необходимо выпить. Нет. Не выпить. Напиться. Интересно, у этих лам есть что-нибудь подходящее? А, вот кстати и один из них…
– Доброе утро, эмчи.
– Доброе. Как голова?
– Уже лучше. Кстати, у вас есть что-нибудь выпить?
Лама осудительно покачал головой.
– Алкоголь тебе сейчас не нужен.
– Ну хорошо. Что-нибудь способное дать мне забыться. Уверен, тибетская медицина знакома с подобными средствами…
Лама удивлённо приподнял бровь.
– Ладно, ладно, сдаюсь. Просто у меня в голове дыра в полгода длиной. И это меня убивает. Мне срочно нужно чем-то её заткнуть.
– Это тебе не поможет. Сделанное уже совершено. Его не изменить. Важно лишь то, что ты будешь делать дальше.
– Вам легко говорить. Если я действительно её похитил, моё «дальше» будет весьма и весьма непродолжительным…
– У тебя впереди бесчисленное множество перерождений, мой друг. А чтобы помочь немного скрасить текущее, я принёс это.
– Газеты?
– Да. Вот здесь. Видишь. На фотографии. Определённо это ты. Вот тут, чуть сзади и правее остальных.
– Да уж, свою физиономию я ещё узнать могу. Но вот кто все эти люди?
Лама философски пожал жёлтыми шёлковыми плечами.
– Я её оставлю. Может тебе удастся что-нибудь понять из подписей.
Может быть. В любом случае хуже не будет. Итак, что же за событие позволило мне оказаться на страницах местной прессы?
На фото с полдюжины человек. В основном европейцы. Хорошо одеты. А вот и знакомый мундир. Полковник Чон. Интересно. Очень интересно. Я стою в заднем ряду. Шляпа, пальто, чемодан. Вообще чемоданов в кадре много. А вот эта штука на заднем плане, похоже часть паровоза. Значит фото на вокзале или чём-то похожем. Видимо я только что приехал.
Я перевернул лист и посмотрел на дату. Восемнадцатое марта. Два месяца назад, почти день в день. А я здесь уже давно, оказывается.
Итак, что пишут об этом событии? Похоже, это вот здесь. Экспедиция северного исследовательского общества по обретению ведического наследия «Гипербора» прибывает в Новый Алмалык? Что за бред? Что ещё за ведическое наследие? Какое я могу иметь отношение к этим шамбалоискателям? Это же просто немыслимо! Нет, я не сошёл с ума. Всему этому должно быть простое логическое объяснение! Это фотомонтаж. Ретушь. Правильно. Это всё объясняет. Просто подделка. Меня там не было и быть не могло… Они просто хотят, чтобы я сошёл с ума. Это заговор. Они специально всё это подстроили. Я должен был знать. Они всё это подстроили. Нет, я точно должен напиться… чёртовы монахи.
Я отбросил газету и прошёлся по комнате. Подстроили? Но кто? Зачем? Причём здесь я? Нет. Немедленно возьми себя в руки. Это просто небольшая паранойя. Совсем небольшая. Крошечная. В конце концов последние дни я часто ударялся головой. Надо успокоиться. Глубоко вздохнуть и успокоиться. Вот так. Хорошо. Теперь можно сесть и подумать.
Первое. Сейчас я нахожусь в Джунгарии. Судя по фото в газете, я приехал сюда два месяца назад с экспедицией общества «Гипербора». Либо просто ехал в одном поезде и случайно попал на групповое фото. Хотя.
Я подобрал газету и ещё раз посмотрел. Нет, я не похож на случайного прохожего. Как это ни странно, но я должен иметь какое-то отношение к этим людям. Не самое лучшее начало, но хоть какое-то. Итак, что ещё я знаю?
Неделю назад меня подобрали в степи без сознания, со странным бредом, разбитой головой, кучей синяков и ссадин. И я буду не Танкред Бронн, если эти синяки и ссадины не достались мне в драке, а отнюдь не потому, что я упал с лошади.
Ещё меня разыскивают джунгарские жандармы за похищение наследной принцессы Санджирмы. Очень здорово. Ни разу не замечал за собой тяги похищать принцесс.
Нет. Ничего. Совершенно ничего разумного из этих кубиков сложить нельзя. Нужно подходить с другой стороны. Нужно вернуться в то время, которое я ещё помню и попытаться найти что-то там. Что ж будем вспоминать.
Осень Начало учебного года. Помню, я читал курс античных текстов. Яркие студенты были в том учебном году. Разные, но яркие. Особенно та сероглазая брюнетка, с ресницами… Кхм. Так. Что было потом? Ведь что-то же было? Что-то же должно было быть? Стоп. Минуту!
Я схватил газету и начал рассматривать фотографию. Точно. Я его знаю. Вот этого худощавого парня в первом ряду. Его зовут… его зовут… Чарли Линдон его зовут. Но откуда я это знаю? Хороший вопрос, чёрт подери.
Бальный зал. Приём. За окнами падает снег. Университетский рождественский вечер. Фраки, мундиры, ордена. По случаю юбилея правового факультета университетское руководство пригласило всех патронов и меценатов, каких смогло уговорить. И сделало вечеринку томным и унылым светским приёмом. Но хватит о грустном.
Семестр закончен и можно подумать о продолжении работы над книгой. Хотя это брюнетка с серыми глазами, скорее всего, придёт на пересдачу. Специально. Она ведь отлично могла сдать всё и с первого раза. Студентки…
– Добрый вечер, доцент Бронн, как ваша работа?
– О, спасибо, Гюнтер, просто отлично. Думаю весной отправить в издательство.
– Может его, наконец-то, сделают профессором, Гюнтер.
– Он давно это заслужил, фрау Эрика.
– Осталось только его самого в этом убедить.
– При одной мысли, что меня будут называть «профессор Бронн» я старею лет на десять.
– Это уже лишнее, Тан. Не торопись.
– Должность обязывает. Для неё мне придётся срочно отрастить бороду, лысину и пузо. Ну подумай сам, кто может серьёзно воспринимать профессора с такими лицом и репутацией как у меня?
– Я буду, Тан.
– В тебе, Эрика, я никогда не сомневался, но подумай о студентах.
– Ты хочешь сказать «студентках»?
– Эрика!
– Не отпирайся, Тан. Я видела, как она на тебя пялилась.
– Кстати, господин Бронн, вас тут искал кто-то из гостей.
– Кто?
– Некто Чарльз Линдон. Из Манчестера.
– Я его знаю?
– Думаю, нет. Кажется, он какой-то мистик. Или теософ. Не знаю точно.
– Что здесь делает теософ, Тан?!
– Понятия не имею дорогая, видимо затесался со спонсорами.
– И куда только катится мир. Ещё немного и они начнут давать учёные степени медиумам…
– Ладно. Где это мистик?
– Вон там. У физиков.
– Ну он попал… Придётся спасать. В конце концов, человеколюбие мне не чуждо. А ты можешь пока разыскать Лизель Пао, кажется она была где-то среди студенческой делегации. Уверен, девушка будет сама не своя, если ей очередной раз не удастся выразить нам свою признательность за то, что мы устроили её в университет.
Я пересёк зал и добрался до плотного кружка профессоров факультета теоретической физики. Несмотря на бурные споры, учёные мужи засекли меня ещё на дальних подступах.
– А вот и наши гуманитарии… Привет, Танкред.
– Приветствую, Вернер. Смотрю, все ваши в сборе. Вальтер, Клаус, господин фон Лауэ, и даже наш гость из солнечной Италии. Приятного вечера.
– Решили поговорить об элементарном, господин Бронн?
– Ну что вы. Мне бы с древнегреческим разобраться. Хочу похитить у вас нашего английского гостя. Ну и, естественно, поздравить Энрико с заслуженной наградой…
Обменявшись любезностями и закончив со светской частью беседы, я отвёл англичанина чуть в сторону. Тот рассыпался в благодарностях.
– Вы, наверное, доцент Бронн? Я много о вас слышал. А ваша находка останков экспедиции Роллингса на Тобелане… Бедная вдова. Вы очень много сделали для меня и моих коллег, мистер Бронн.
– Спасибо на добром слове. Вы, полагаю, Чарльз Линдон?
– О, да. Конечно. Прошу прощения в этой суматохе я совсем забыл представиться. Всё произошло так быстро. На самом деле я искал вас.
– Мне передали. Чем я могу быть вам полезен?
– Ну… вы уже вытащили меня из общества физиков.
– Не мог же я бросить вас им на расправу. Вряд ли вам удалось бы впечатлить их рассуждениями о санскритской литературе.
– Не скажите. Знание древних велико и способно поразить любое воображение. Помните как там, в Махабхарате, писалось «ярче тысячи солнц». Прекрасный образ.
– Да уж. Но он совсем не о физиках. Однако, полагаю, у вас был и какой-то другой интерес.
– Несомненно. Нас заинтересовали ваши статьи по древним языкам центральной Азии. Тохарский, уйгурский, западно-монгольские диалекты.
– Это не совсем мой профиль. И кого именно «вас»?
– Общество «Гипербора».
– Это, кажется, собиратели ведического наследия? Крайне сомневаюсь, что могу быть хоть чем-то вам полезен.
– Вы совершенно правы… то есть да, мы собиратели. Но вот насчёт пользы.
– И что насчёт пользы?
– Мы собираемся организовать большую экспедицию в Центральную Азию. Находки целых библиотек в оазисах Тарима и южного Тянь-Шаня, равно как и последние работы Ивана Тимофеевича Беляева, убеждают нас в возможности отыскать в этой части Азии новые, не исключено даже уникальные, рукописи ведийского и раннебуддийского периода. Мы планируем расширить поиск на более северные районы, вплоть до Курбантонгутской пустыни, которые пока ещё не привлекали внимания других исследователей. Не верю, чтобы вам это не было интересно.
– Интересно. Но меня весьма смущают методы и цели вашего общества.
– Чем же. Мы, также как и вы, пребываем в вечных поисках истины.
– Нет. Вы ошибаетесь. Археология ищет не истину. Она ищет факты. Именно в этом и заключается наше с вами различие. Кроме того, как бы мне ни хотелось принять участие в экспедиции в Джунгарию, но, увы, сейчас это решительно невозможно. Мне необходимо закончить монографию по надписям селевкидской эпохи.
– Какая жалость. Я так надеялся, что моё предложение сможет вас заинтересовать.
– Боюсь, что нет. Но приятно было поговорить.
– Что ж. Но всё же имейте в виду, что наше предложение остаётся в силе. Если что – мы готовы оплатить поездку и ваше пребывание на месте.
– Общество «Гипербора» так состоятельно, что может позволить себе настолько масштабную благотворительность?
– Мы многое готовы отдать ради истины, – он улыбнулся, – но в данном случае всё объясняется проще. Наша организация уже год как находится под личным патронажем сэра Освальда Мосли.
– Что ж – патронаж секретаря Форин-Оффис это существенно.
– Скорее сэра и баронета. Аристократы любят быть рядом с тем, что, что модно в кругу их друзей и знакомых. Столь родовитый покровитель способен привлечь к нам внимание многих влиятельных людей. Да и что скрывать – спонсоров тоже. Наш мир слишком материален, чтобы мы могли забывать о такой презренной сущности как деньги.
– Полагаю, что его пост в кабинете куда более весом, нежели его титул.
– Никоим образом. Мы не занимаемся политикой. Только поисками истины. Нас интересует вечное, а не сиюминутное. Так что, если всё-таки соберётесь, смело считайте нашу поддержку искренним подарком и благодарностью за ваши находки на Тобелане, а не подкупом.
Чарльз Линдон иронично улыбнулся, отсалютовав на прощание двумя пальцами.
Вечер, не смотря на светскость и томность, оказался выматывающим. Не люблю фраки и официальные спичи. Первые мне обычно жмут, а вторые нагоняют сон и вызывают обиду за впустую потраченное время. К тому же дома нас ждал ворох неразобранной почты. Рождество и Новый год на носу. Так что я был несказанно счастлив, когда смог водрузить шляпу на любимую вешалку в собственной прихожей, а фрак самым вульгарным образом бросить на диван.
– Интересное письмо, – Эрика повертела в руках один из конвертов, – и давно ты получаешь дипломатическую почту?
– Что за ерунду ты говоришь?
Я взял у неё из рук плотный коричневый конверт. На нём действительно стоял дипломатический штемпель Джунгарии. Я распечатал конверт и достал письмо. От него едва заметно пахло духами.
– Мне кажется, – нахмурилась Эрика, – это от женщины.
– Хуже того, – пробормотал я, – это от королевы…
