Радарные станции, установленные на наши Су-35С, гораздо превосходят те, что были на Су-27, и рой Томагавков мы замечаем аж за двести километров. Но ракет средней дальности у нас не осталось, а те, что есть можно пускать, лишь, с тридцати километров. Поэтому придётся сближаться.
На четверых у нас осталось всего двенадцать ракет, но это хоть что-то. Сближаемся и совершаем пуски. Крылатые ракеты не имеют тепловых ловушек и не могут интенсивно маневрировать. Поэтому двенадцать томагавков уничтожаются нашими ракетами ближнего радиуса действия.
– Атакуем крылатые ракеты из пушек! – командую я, и мы пускаемся вдогонку.
До подлёта томагавков к аэродрому было около пяти минут. За это время пушечным огнём мы смогли сбить ещё шесть ракет. Но когда они вошли в зону ответственности наших сил ПВО, я приказал набрать высоту чтобы случайно не попасть под дружественный огонь. Комплексы ЗПРК Панцирь-С1 принялись за дело и начали методично сбивать Томагавки пусками ракет. Когда ракеты на Панцирях закончились, а оставшиеся томагавки подлетели ближе, заработали спаренные противозенитные пушки. И тут я вижу взрыв. Но не на аэродроме, а где-то рядом. Все ясно. ПВО-шники, не справляясь со всеми крылатыми ракетами, выбрали приоритетными целями те, что были направлены непосредственно на аэродром. С высоты рассматриваю место взрыва и с ужасом осознаю, что это госпиталь, в котором я лежал. “Фашисты!” – проносится в голове. Кому это в голову пришло бомбить госпиталь? Или американцев подвела разведка, и они не знали, что навели ракеты на больницу. Но есть возможность, что они знали, что в этом госпитале лечат раненых российских военнослужащих, в том числе пилотов.
Бросаю взгляд на монитор радара и вижу, как пара отметок, обозначающих крылатые ракеты, обошли по широкой дуге аэродром и направлены в сторону военного городка и частично разрушенного госпиталя.
– Эскадрилья, делай как я, – командую своим парням и закладываю вираж со снижением, заходя паре Томагавков наперерез.
Снижаясь, понимаю, что крыло госпиталя, где находились процедурные кабинеты, в том числе СПА, сильно пострадало, а из главного выхода тянется вереница людей, срочно покидающих поврежденное здание. Если ракеты не будут сбиты, то пострадает огромное количество людей.
– Задача – уничтожить пушечным огнем крылатые ракеты противника и не допустить потери среди гражданских, эвакуирующихся из повреждённого здания госпиталя, – отдаю приказ я и устремляюсь на перехват крылатых ракет, надеясь, что Алиса с Василием Петровичем не пострадали.
Сейчас я просто не имею права промахнуться. От того, попаду я или нет, не зависит моя жизнь или жизни сослуживцев. От этого зависят жизни всех тех, кто не успел эвакуироваться или отойти на безопасное расстояние от госпиталя. Ракеты уже можно рассмотреть невооруженным глазом, и я накладываю прицельную марку на несущийся Томагавк. Задерживаю дыхание, беру упреждение и даю очередь. Мгновение ничего не происходит, но вот ракета пускает облако дыма, делает неестественный переворот и падает в лес за пару километров от нас. Ищу глазами вторую ракету, и в этот самый момент Влад и Вано одновременно открывают по ней огонь. Ракета тут же взрывается в воздухе, так и не долетев до своей цели, а мы проносимся над эвакуирующейся толпой, на минимальной высоте.
Глава 3.6. «Гора с плеч»
Лани
Сказать, что у меня болит голова – ничего не сказать. Ощущение, что от виска до виска натянули раскалённую добела струну, прожигающую мозг каждый раз, когда я пытаюсь пошевелиться. Очень аккуратно, даже с опаской, открываю глаза. Утренний свет, льющийся из окна, безжалостно бьет по глазам, и я инстинктивно отворачиваюсь. Ой, лучше бы я этого не делала. Мозг обжигает очередной, особенно сильной вспышкой боли, и я решаю больше не рисковать понапрасну, закрываю глаза и собираюсь попытаться снова уснуть. Как я вчера вернулась домой с девичника Ленки, хоть убейте, не помню.
Какая неудобная у меня подушка. Что это с ней случилось? Аккуратно, чтобы не потревожить больную голову, тянусь к ней и понимаю, что это вовсе не подушка, а моя кофта, свернутая в комок. Странно. Ещё раз приоткрываю глаза и упираюсь взглядом в стену, обитую вагонкой. Я что не дома? Думать сложно, но я пытаюсь вспомнить вчерашний день.
Так, мы с другими Ленкиными подружками, решили устроить девичник за неделю до её свадьбы с пятницы на субботу. Местом проведения единогласно был выбран ночной клуб. Мы какое-то время потусили в клубе, но потом девчонкам захотелось в сауну или караоке, и кому-то пришла в голову идея, что можно снять загородный коттедж на ночь, где будет и то, и другое. Так и сделали.
Фуф! Все встаёт на свои места. Я немного перебрала и заснула в одной из комнат коттеджа. Что ж, все не так плохо, и можно ещё поспать.
Второй раз просыпаюсь из-за того, что кто-то нежно, но настойчиво трясёт меня за руку. Открываю глаза и вижу Ленку со стаканом воды, в которой что-то шипит.
– Не думала, что мы когда-нибудь поменяемся ролями, и я буду отпаивать тебя с похмелья аспирином, – почёсывая голову, на которой ещё читаются остатки вчерашней причёски, говорит она и пытается улыбнуться.
– Лен, ты как никогда кстати, – говорю я и тянусь трясущимися руками к вожделенному стакану с шипящей таблеткой.
– Давай пей и поднимайся. Через час надо коттедж сдавать, – говорит Ленка, выходя из комнаты. – И сопелку своего выгоняй! – повышая голос, добавляет она уже из коридора.
Я жадно прикладываюсь к стакану с солоноватой от растворившейся таблетки водой, обдумывая, что Ленка имела в виду. Какого ещё сопелку? Ставлю пустой стакан в сторону и аккуратно ложусь обратно, когда слышу какой-то звук похожий на тихий храп. Глаза расширяются от ужаса, и я аккуратно поворачиваю голову в сторону. Рядом со мной лежит полуголый накаченный мужчина, тихо посапывая.
Ударная порция адреналина прочищает большую голову лучше всякого аспирина. Я подскакиваю с кровати, как заправский атлет, и пулей вылетаю из комнаты. Как я могла так напиться, что легла спать с каким-то мужчиной? Между нами точно ничего не было, но сама мысль, что я спала с ним в одной кровати – уже дикость. Или было? Иначе как объяснить, что со мной лежит полуобнаженный мужчина. Думай, Лани, думай!
Так, все началось в клубе. Мы танцевали, пили какие-то модные коктейли и много смеялись. Но никаких мужчин не было. И зачем я согласилась пить эти коктейли? Ведь хотела же купить бокал вина и ограничиться этим, но когда сказала это девчонкам, меня дружно подняли на смех. Под давлением общественного мнения, я согласилась и, как мне тогда показалось, коктейли типа Лонг-Айленд и Пина Колада оказались очень приятными на вкус, но, как выяснилось позже, ещё и очень коварными. Ведь за вкусными сиропами и ликерами скрываются крепкие ром и водка. Так что к третьему коктейлю меня уже неплохо несло.
Далее все как в тумане. Девчонки залипли в телефоны в поисках подходящего коттеджа, потом такси, и долгая поездка куда-то в область. По пути мы заехали в магазин и закупились выпивкой и нехитрой закуской. К моменту приезда в коттедж я уже немного отрезвела, но виски с колой и последующий поход в сауну довершили начатое в клубе, и я окончательно ушла в зазеркалье.
Надо срочно узнать, что было дальше, и как в моей кровати оказался голый мужик. И узнать я могу это только у Ленки. Поэтому я отправляюсь на её поиски.
Я нахожу подругу на первом этаже, сидящей в одиночестве на диване перед телеком. Она задумчиво прижимает холодную бутылку минералки ко лбу, смотря куда-то мимо телевизора. Похоже, и она переживает не слабое похмелье, но увидев мое обеспокоенное лицо, поднимает взгляд.
– Лена, – наверное, впервые, обращаюсь к ней полным именем чтобы подчеркнуть серьёзность разговора, – откуда у меня в кровати голый мужчина.
– Ууу, дорогуша, да ты ничего не помнишь, – оживляется она. – Вы с девчонками решили устроить мне подарок и вызвали двоих стриптизеров.
– Что мы сделали? – в ужасе переспрашиваю я.
– Именно то, что слышала, – медленно кивая, подтверждает она. – После программы, которую они мне устроили, мы все пошли танцевать. Вот тогда-то вы и зацепились с ним языками, болтая о танцах. Он показывал тебе какие-то движения, потом я на минуту отвернулась, а вас и след простыл.
От удивления держась за голову, я сажусь рядом с Ленкой. Как я могла вести себя подобным образом, не укладывается в голове. И ведь все проблемы можно решить, просто вспомнив вчерашний вечер, но в голове нет ни одной идеи, что-же там произошло.
– Не видела сама, но девчонки говорили, что, поднимаясь по лестнице, вы держались за руки и он пытался тебя поцеловать, – продолжает Ленка.
От услышанного к горлу неожиданно подступает тошнота, и я бегу в туалет, так и не дослушав Ленку. После процедуры прочистки желудка появилась острая необходимость почистить зубы. И это вызвано скорее фактом поцелуя с незнакомым мужчиной. Я оглядываюсь по сторонам и вижу полуразваленный тюбик какой-то зубной пасты. Щетки нет, но в подобной ситуации и палец сойдёт.
После трёх чисток зубов я как следует сполоснула рот и решилась пойти в свою комнату, расспросить о вчерашнем у стриптизера. К моему счастью, он уже проснулся и даже оделся.
– Прошу прощения, – застенчиво говорю я, заходя в дверь.
– О! Спящая красавица! – приветствует он меня.
– Мне очень неловко, но я должна спросить. Как мы оказались в одной кровати?
– Здрасте! – разводит руками он. – Мы весь вечер целовались, и я уже думал, что дело движется к логическому завершению, вот и привёл тебя сюда. А ты что, ничего не помнишь? – ухмыляется он.
Катастрофа! Внутри все как будто обрушивается. Логическое завершение – это, конечно, секс. Все, бросаю пить. Во всяком случае, без Рила. С ним как-то получается держать себя в руках.
– И что, – проглотив комок, подошедший к горлу, выдавливаю из себя я, – мы переспали?
– Вот именно! – ухмыляется он. – Мы спали. Ты уснула, и мне не оставалось ничего больше, как тоже лечь рядом.
Выражение «гора с плеч» – это точно про меня. Значит, только целовались. Конечно, если задуматься, то и это не допустимо, но могло быть намного хуже.
– Обычно я так себя не веду, – признаюсь я.
– Да ладно, это я тебя подбил на поцелуи. Ты была очень пьяна, и я решил, что ты легкая добыча. Но, к моему огорчению, ты только и говорила про какого-то, – он морщится, пытаясь вспомнить, – Рила, кажется.
– Да, мы встречаемся, – подтверждаю я.
– Ну, так вот, ты сказала, что не умеешь целоваться, и я предложил тебя научить. Собственно говоря, на этом все.
Из комнаты я вышла даже немного радостная. Конечно, я накосячила, но по сравнению с тем, что я себе успела напридумывать, это мелочи. Поэтому я сразу же решила позвонить Рилу и обо всем рассказать. Дозвониться до него сразу не получилось, и, когда я уже отчаялась услышать его, он сам мне перезвонил. Сначала я не хотела вдаваться в подробности и рассказывать про поцелуи и так далее, но услышав веселый и жизнерадостный голос Рила, слова сами потекли рекой, и я выложила все как на духу. Он слушал молча и ни разу не перебил, а когда я закончила рассказ, повесил трубку и больше не отвечал на звонки.
Глава 3.7. Воздушная тревога
Алиса
В свой обеденный перерыв я, как это уже вошло у меня в привычку, отправилась поплавать в бассейне. Водные процедуры я стараюсь не пропускать и дважды в день, в середине дня и вечером, хожу в СПА центр. Раз уж есть такая возможность – бесплатно посещать процедуры, то почему бы не воспользоваться этим?
Сигнал воздушной тревоги застал меня, когда я уже возвращалась в хирургию. От неожиданно громкого звука я замерла на месте, но поняв, что он означает, ускорила шаг по безлюдному коридору, соединяющему здание госпиталя и крыло СПА. Грохот взрыва пришёл неожиданно, и тут же по ушам сильно ударила взрывная волна. В этот же момент окна брызнули осколками стёкол, коридор наполнился пылью, и я невольно упала, сильно ударяясь головой о стену.
Сколько я так провалялась, не ясно. Может секунду, а может несколько минут. Но первое, что бросилось в глаза – это как сильно пострадало помещение. Оконные рамы хищно скалились острыми обломками стёкол, повсюду грязь и пыль, белый потолок местами осыпался. А самое ужасное, что, кроме пронзительного писка в ушах, я ничего не слышу. Судорожно прокашлявшись, ватными пальцами аккуратно дотрагиваюсь до зудящего виска и ощущаю что-то скользкое. Подношу трясущуюся руку к лицу и вижу на пальцах кровь. Видимо течёт из уха. Ну, видом крови меня не испугать, но осознание, что это кровь твоя вгоняет в небольшой ступор. Хотя стоп! Некогда мне тут валяться. Раз был нанесён авиаудар, то тут должны быть раненые ещё более серьёзно, чем я. Надо срочно им помочь! Но для начала выбраться из этого места. Не дай Бог, перекрытия обрушатся, или будет нанесен новый удар.
Продолжая кашлять от витающей вокруг пыли и дыма, выбираюсь на улицу через оставшийся от окна проем в стене. На улице тоже дым и пыль, но мне все же удается несколько раз вдохнуть полной грудью и осмотреться. Похоже, сам госпиталь не пострадал, но вот от крыла со СПА процедурами остались одни дымящиеся руины. Кто же мог такое сделать? Кому пришло в голову бомбить госпиталь? Ища ответ, поднимаю голову к небу и вижу четыре маленькие точки, быстро растущие в размерах. Почти сразу я узнаю в них истребители. Наши истребители. И они по кому-то стреляют из пушек. Что-то взрывается в небе, и я понимаю, что госпиталь был атакован крылатыми ракетами, как в прошлый раз это произошло с аэродромом, находящимся по соседству. Но только в этот раз истребители все же пришли на помощь и сбили как минимум две ракеты, нацеленные на нас. После успешной атаки истребители, построившись в общий строй, пронеслись прямо надо мной под грозный хорал реактивного гула, который был слышен даже сквозь шум в ушах. Они шли на очень малой высоте, и я смогла разглядеть бортовой номер ведущего 301.
– Рил! – прошептала я одними губами. – Спасибо, соколик мой!
Дальше я увидела людей, выходящих из пострадавшего здания и, несмотря на головную боль и тошноту, хромая, направилась к ним. Первым делом нашла Василия Петровича и, следуя его указаниям, принялась помогать раненым, которых десятками выносили из госпиталя. Попутно я рассказала ему, что видела. Он отреагировал довольно сдержано, но упомянул, что не зря тогда потрудился над Кириллом, а я вспомнила, что совсем недавно не хотела допускать его до боевых вылетов. Серьёзные ранения были всего у нескольких людей. В основном же мелкие царапины и лёгкая контузия, как у меня. Но сам факт того, что из госпиталя вышло человек двести, означает, что если бы не Рил со своей эскадрильей, то все они были бы трупами.
Когда прибыли спасатели и пожарные, я не заметила. Последнее, что помню – это как какой-то кореец, взяв меня под руку крепким хватом, оттащил в сторону за неясно откуда взявшееся ограждение из веревки с красными флажками на ней. Там, возле машины скорой помощи, мне что-то вкололи, в голове сразу прояснилось, и шум в ушах немного стих. Я пыталась объяснить, что я тоже врач и могу помочь, но плохое знание языка и мой потрёпанный вид не дали результатов, и мне пришлось сидеть рядом с другими получившими первую помощь, пострадавшими.
Только теперь я смогла осмотреть здание госпиталя как следует. Стекла повышибало почти везде, но сам взрыв произошёл метрах в семидесяти от крыла СПА центра. Даже представлять не хочется, что было бы, если американцы не промахнулись. Вместо здания госпиталя остались бы одни руины.
За раздумьями об этом краем глаза замечаю небольшую группу людей в синей форме, настойчиво двигающуюся в направлении оцепления со стороны аэродрома. Поднимаю голову и понимаю, что на них пилотская форма, а возглавляет их Кирилл. Сама не понимая, что я делаю, поднимаюсь и бегу к ним на встречу. Вдогонку, размахивая руками, что-то кричит корейский врач, который оказывал мне первую помощь, но я даже не замедляю шага. Кирилл стоит ко мне спиной и до последнего момента не замечает меня. Когда мне до него остаётся несколько шагов, он оборачивается, и я крепко обнимаю его под недоумевающее хлопанье глаз его сослуживцев.
Кирилл
Рыжие, как пламя, развивающиеся на ветру волосы накрывают меня. И только когда Алиса повисает у меня на шее, я понимаю, что это она. Она долго и крепко меня обнимает, шепча на ухо не разборчивые из-за слез слова благодарности.
– Алиса, все целы? Что с Василием Петровичем? – обрываю её я и пытаюсь высвободиться из объятий.
– Он цел, но что случилось с теми, кто находился в СПА, я боюсь даже представлять, – нехотя она ослабевает хватку и отпускает меня.
Только сейчас я понимаю, как ей досталось. На лице разводы из засохшей крови вперемешку с пылью, на щеке приличного размера синяк, грязные волосы растрепались, а изначально белый медицинский халат стал серым и местами порван.
– Я видела, как ты сбил те ракеты и спас всех нас, – она указывает рукой на собравшуюся толпу, эвакуированную из госпиталя.
– Как всегда, все лавры Рилу, – в своей вечно шутливой манере бубнит неподалёку Влад.
– Ой, ребята, извините! – опомнилась Алиса. – Спасибо вам, соколики! – вытирая рукавом слезы, она направляется к ним, чтобы обнять каждого.
– Кирилл, – слышу рядом знакомый голос Василия Петровича. – Как хорошо, что вы оказались рядом и расправились с этими трижды проклятыми ракетами, – запыхавшись, говорит он. – Алиса мне рассказала, что видела Ваш бортовой номер на самолёте, когда Вы отбили атаку американцев, – он крепко жмёт руку мне и моим парням.
– Это вам повезло, что первая ракета промазала! Её мы перехватить не успевали, – отвечает ему Влад.
Я спрашиваю о случившемся, наблюдая, как пожарные заливают дымящиеся обломки здания пеной. Василий Петрович отвечает, что из основного здания все эвакуировались благополучно, и пострадавших, находящихся в тяжелом состоянии, нет. Меня это немного успокаивает, и мы с парнями собираемся возвращаться на аэродром, с которого отпросились буквально на полчасика. Нам ещё предстоит подробный доклад об этом вылете, и, скорее всего, не один.
– Рил, не уходи! – неожиданно шепчет Алиса. – Побудь со мной немного.
– Извини, Алиса, но нам, правда, надо возвращаться, – виновато пожимаю плечами я.
– Рил, давай пригласим Алису в кафе, куда собрались вечером.
– Парни хотят собраться небольшой компанией и отметить победу в воздушном бою, – поясняю я. – Скромно посидим, возможно, пропустим по одной.
– Я с удовольствием! – оживляется она. – Особенно если врачи разрешат, – Алиса, немного улыбнувшись, кивает в сторону Василия Петровича.
Василий Петрович был не против и, отмахнувшись от нас, мол, делайте что хотите, разрешил Алисе немного выпить.
Мы попрощались с пожилым хирургом и отправились обратно на аэродром. Отойдя метров сто, я ещё раз обернулся. Алиса стояла одна и печально смотрела нам в след.
Я недооценил предстоящий доклад перед начальством. Полет пришлось разобрать трижды и буквально по секундам. Была важна каждая мелочь, и нас продержали в штабе несколько часов. В довершении всего мы с командиром полка были вызваны к самому генералу Вершинину. Он крепко пожал мне руку и поздравил с этой выдающейся победой. Также он поделился последними новостями. Американцы за сегодня больше не совершили ни одного вылета, а наши дипломаты готовят ноту протеста из-за атакованного госпиталя. Из-за этого инцидента Китай и Индия угрожают присоединиться к России в освобождении КНДР, раз США не могут решить вопрос мирным путём и только все сильнее разжигают конфликт. Скорее всего, война на этом и закончится. Так же он рассказал, что все четыре рухнувших Раптора были найдены. Двум пилотам удалось катапультироваться, один пока считается пропавшим без вести, а останки четвёртого были найдены среди обломков самолёта. В этот момент Петр Петрович бросил на меня оценивающий взгляд, но я был непоколебим как скала.
На-последок генерал Вершинин похлопал меня по плечу, сказав, чтобы я готовил дырочку в погонах, намекая на скорейшее присвоение звания капитана, мол, не положено комэску в старлеях ходить.
Но хорошие новости на этом не заканчивались. Петр Петрович объявил всей нашей эскадрилье на завтра выходной. Меня это немного насторожило, ведь скромная посиделка, запланированная на вечер, может перерасти в грандиозную пьянку.
В общагу я направился в приподнятом настроении, едва не приплясывая. Титаренко отомщен, Рапторов мы проучили, бомбардировка аэродрома предотвращена. Единственная печальная новость – это пострадавшие в госпитале, но об этом совершенно не хотелось думать.
Ещё на подходе к своей комнате я услышал звонок телефона, который я оставил на тумбочке.
Я достаю ключи и спешно начинаю открывать дверь. Как всегда бывает в такие минуты, ключи не хотят проворачиваться, а когда они все-же проворачиваются, то оказывается, что именно сегодня я не поленился и закрыл дверь на два оборота. Не разуваясь, бегу к тумбочке, но ответить не успеваю. Лишь замечаю фотку Лани, стоящую на вызове.
Ого! Шесть пропущенных. Она вчера была на девичнике Лены и, наверное, хочет поделиться впечатлениями.
Сажусь на кровать и нажимаю кнопку вызова. Лани отвечает в ту же секунду взволнованным голосом. Я спрашиваю, что случилось и она начинает рассказывать. За весь её монолог я не перебил её ни разу. От хорошего настроения не осталось и следа. В какой-то момент мне становится настолько противно, что я повесил трубку, швырнул телефон на кровать и пошёл проветриться.
Чудовищная слабость и апатия заполнили меня, не давая возможности мыслить трезво. Как я мог ошибаться в ней настолько? И если она рассказала мне, как целовалась со стриптизером, то что же она не успела рассказать. Да и как возможно проснуться в одной кровати с мужчиной, ничего не помня из вчерашнего, и надеяться, что ничего не было. Это же абсурд. От одной мысли становится дурно. И вообще, зачем она мне это рассказала? Если она действительно раскаивается и повторять не собирается, то могла бы умолчать. Или испугалась, что кто-то из девчонок сдаст её, и каким-то образом информация дойдёт до меня. Звучит вполне логично. Конечно, если бы мне кто-то это рассказал, то я бы, скорее всего, не поверил. Но если это будет, например, Антон, то я точно не пропущу такое мимо ушей. Вероятно, она пришла к такому же выводу и решила рассказать все сама и сейчас, ведь при личном рассказе она смогла бы сгладить углы и предоставить её версию. Хитро. Но только того, что я услышал, уже достаточно, чтобы забыть её и больше никогда не вспоминать. Да уж, печально. Столько времени, сил и нервов потрачено зря.
Словно контуженный я плёлся, куда глаза глядят, пока меня не встретил Влад. Он сразу понял, что у меня что-то случилось, и попросил рассказать. Я колебался не более секунды и изложил ситуацию во внимательные уши друга.
– Ну, брат, – положив руку мне на плечо начал он, – сам знаешь, женщины – существа непостоянные. Сердце красавицы склонно к измене и перемене, а она красавица. И что, думаешь, у вас все кончено?
– Думаю да, – уставившись в одну точку, подвожу итог я.
– Ну, тогда я могу посоветовать всего два решения твоей проблемы, – немного веселеет он. – Первая – это, конечно, алкоголь, – ухмыляется он. – А вторая – это другие девушки, – подмигивает Влад, – и так уж вышло, что есть у меня на примете одна особа, которая смотрит на тебя так, будто ты шоколадом намазан.
– Да брось, она на всех так смотрит! – отмахиваюсь я.
– Если бы! – не унимается Влад. – Когда ты рядом, она на других вообще внимания не обращает. Так что бери быка за рога! А точнее Алису за…ну, ты понял, – он вытягивает руки перед собой и показывает сжимающие движение. Влад как обычно умеет поднять настроение, и я позволяю себе лёгкую улыбку.