Loe raamatut: «Обладатель-десятник»
Пролог
Этот высотный московский дом уже считался возведенным до конца. Оставались только внутренние облицовочные работы, ну и окончательная внешняя отделка и покраска. Но круглосуточная работа монтажников, непрерывно ведущаяся восемь месяцев, закончилась, и последние несколько ночей здесь царила непривычная тишина. Цикл работ перешел в дневной режим.
И тем не менее не в угоду общему мнению о вечно пьяных сторожах, охрану на объекте вели в ночное время суток более чем на высоком уровне. Один дежурный оставался все время в оборудованной экранами комнате и следил за внутренностями огороженной стройки через видеокамеры, а пара его коллег совершала чуть ли не постоянные обходы территории. Еще и овчарку с собой водили на поводке. Иначе – никак. Желающие поживиться за чужой счет в столице не переводились, тем более в условиях так называемого кризиса люди, нечистые на руку, так и норовили прибрать все, что плохо лежит.
И вот именно собака почувствовала на стройке посторонних. Замерла и, глядя куда-то вверх, предупреждающе зарычала.
– Ты смотри! – удивился хозяин умного животного. – Неужели кто-то мимо нас умудрился на этажи проскользнуть?
– А то не знаешь, на что некоторые ловкачи способны! – фыркнул его товарищ и тут же по переговорному устройству связался с третьим дежурным: – Ты там не заснул? Вроде кто-то в здание пробрался…
– У меня все чисто, – отозвался тот с недовольством. – Скорее всего это ваш бобик опять крыс почувствовал.
– Сам ты бобик! – обиделся хозяин собаки за своего питомца. – Мой Топыч уже давно на крыс не реагирует.
– Рад за него! И за вас! Потому что лифтов еще нет, ха-ха!.. Идите в здание и все осмотрите. А еще лучше, спусти своего Топыча, пусть он сам поохотится.
Пара охранников совет спустить пса проигнорировала. Вошли в здание все вместе, хотя поведение животного было несколько странным. Бесстрашная прежде собака явно боялась и уже на третьем этаже не захотела подниматься выше.
Не успели обсудить такое поведение и решить, как поступить дальше, как вдруг где-то на верхних этажах, если не на самой крыше, послышались выстрелы. Причем не только пистолетные, но и автоматные. Затем последовали взрывы, и вскоре на участок возле крана рухнуло первое окровавленное тело. За ним, тут же, сразу три, и одно было женским.
Пес Топыч отчаянно заскулил от страха, а все три охранника одновременно задействовали имеющуюся у каждого экстренную связь с полицией.
В то же самое время с полицией связался еще один мужчина, который, захлебываясь словами, принялся рассказывать о страшных кровавых разборках, которые неизвестные бандиты устроили на крыше только что возведенного высотного здания. Послушав живописание событий около минуты, молоденький лейтенантик, принявший вызов, позволил себе усомниться в услышанном:
– Эй, уважаемый, может, вы выпили и не ту программу в телике включили?
– Я не пьющий! – заорал мужчина. – И все это вижу вживую!
– Ага! И видите это все с вертолета или…
– Нет, я не Карлсон! И мой номер у вас высветился. А живу я в таком же примерно доме и наблюдаю за убийствами через бинокль… О! Взрывы пошли!.. Еще два трупа вниз полетели!.. Да делайте же вы хоть что-нибудь!!!
К тому времени по иным линиям уже шли интенсивные звонки от других москвичей, так что через минуту все боевые подразделения полиции, а также специальный антитеррористический взвод уже сорвались со своих мест по тревоге. А к месту кровавых событий спешили дежурные вертолеты. Локальный конец света для громадного города начался неожиданно.
Глава 1
Глухомань
Родители встретили Ивана Федоровича Загралова довольно бурно и экспансивно. Два года они не виделись с сыном, но о последних событиях в его жизни знали. Подозревая, что у них неполадки с Интернетом, Иван написал им письмо, в котором все подробно рассказал. И все равно на их лицах были радостные улыбки, и в каждом слове сквозил оптимизм.
Да и вообще эта пара почитателей природы и здорового образа жизни к смерти относилась с философскими улыбками все познавших умников. Что Федор Павлович, что Татьяна Яковлевна никогда не устраивали тризн по знакомым. Мол, умер человек – так не горевать надо, а радоваться за него. Дескать, отмучился несчастный в этом мерзком задымленном мире и теперь наверняка путешествует освободившейся душой по бесконечной Вселенной.
Но в данный момент и их сын выглядел вполне довольным жизнью субъектом, смеялся, радовался встрече вместе с родителями, и нельзя было сказать, что он слишком переживает по поводу похищения своей любимой женщины. Правда, худоба, особенно заметная на лице даже таких закоренелых оптимистов, как старшие Заграловы, впечатлила.
– Придется тебя посадить только на фрукты! – сказал отец.
А мать непреклонно добавила:
– Только вначале неделю посидит на овощах. В крайнем случае – на смешанных салатах без соли.
Иван на это хохотнул:
– Ничего, ничего! Вот посмо́трите, как много и насколько калорийной пищи я съедаю, в обморок упадете. Поэтому давайте лучше сразу заедем в здешний магазин, где есть все. Мне надо будет как следует закупиться. А то знаю я ваши запасы: одна капуста да морковка… Ха-ха! Как это вы еще в кроликов не превратились?
Выйдя из станционного здания, семья отправилась с вещами к автомобилю. И возле транспортного средства Иван не удержался от восклицаний:
– Ай да монстр! Ай да чудо! Батя, неужели тебе местные поли разрешают на такой колымаге ездить? Мне казалось, подобных агрегатов уже и в музее не сыщешь.
Вместительный со всеми ведущими колесами «УАЗ-452» смотрелся не так допотопным, как жутко пострадавшим от многочисленных косметических поправок внешнего вида. Складывалось впечатление, что эта колымага постоянно участвует в гонках на выживание. Латка на латке, слой шпаклевки на ином слое, краска защитного цвета нанесена не пульверизатором и даже не валиком, а, скорее всего, старой малярной кистью. Ну а крупные деформации облицовки, вероятно, подравнивались не молотком, а дубинкой или ломом. Только и оставалось удивляться, как при таком перекосе всех стоек лобовое стекло не выпадает наружу.
Прибывший из Москвы пассажир даже потрогал стекло рукой и продолжил подначивать владельца авто:
– Или оно специально так вырезано, чтобы в эту кривую дырку вставлялось?
– Смейся, смейся! – задиристо отвечал отец. – Вот посмотришь, как мой вездеход ездит по лесу! Причем в таких местах, где ты пешком не пройдешь.
Иван, уже усаживаясь на сиденье, озадаченно помотал головой:
– Это ж в какие дебри вы забрались, что туда пройти нельзя? Чувствую, что мне в магазине придется хорошенько затариться…
Правда, вначале подались на АЗС, где помимо заправки баков обменяли четыре пустых газовых баллона на полные да прикупили три сорокалитровые канистры с соляркой. И только потом подрулили на центральную площадь городка. Даже в такой глубинке оказался вполне приличный, с большим выбором товаров супермаркет. На входе в это обилие обжорства сын напряг родителей тем, что не только сам взял тележку, но и их заставил. Мать на это саркастически хмыкнула и шепнула отцу специально громко:
– Денег-то у него все равно нет. Мы ведь ему на билет высылали…
– Ну… судя по тому, что он приехал не в плацкартном вагоне, – тоже слишком громко прошептал отец, – ему могли вернуть часть денег, которые нашли при трупе нашей невестки-аферистки.
– Как же! Вернут они! – заметил Иван, осматривая полки. – Как мне сразу заявили соответствующие органы, на тех деньгах мои подписи не стоят, доказать кражу их именно у меня невозможно и требовать их возврата – бесполезно. Так что… Приступим!
И стал аккуратно укладывать в свою тележку продукты. Причем выбирал в основном только высококалорийные, долгого хранения и довольно компактные. Например, красной икры он набрал двести разных баночек, почти все, что имелось на витрине.
– Зачем тебе столько? – поразилась Татьяна Яковлевна.
– Да мне баночки только на один большой бутерброд хватает, – хмыкнул сын. – А съесть в день я могу и полтора десятка таких «бутриков».
Отец рассмеялся:
– Ну и шутки у тебя! Признавайся: наверное, следом за тобой большая компания приезжает? И хотят недельку у нас порыбачить? Или поохотиться?
– Па! Охотиться я буду сам. Потому что мне полезна свежая дичь. Врачи настоятельно рекомендовали кушать отбивные, котлетки, а то и ростбифы с кровью.
– Ха! Из рогатки будешь кабанов стрелять?
– Нет, голыми руками им буду шею сворачивать.
Когда вторая тележка оказалась заполненной с горой и на них уже пялились все продавцы и покупатели, родители обеспокоились не на шутку.
– Ты что, нас опозорить хочешь? Все прекрасно знают, что мы сыромоноеды! – проворчал покрасневший отец.
А мать предупредила:
– У нас денег с собой всего чуть-чуть! Кто рассчитываться будет?
– Да не переживай, мамульчик! – веселился Иван, начав складывать в третью тележку красочные бутылки самых дорогих водок и коньяков. – Мир не без добрых людей! Не оставят нас голодными!
На кассе попросил пачку пакетов и поручил отцу и матери укладывать товар. При расчете рядом стояли сразу два охранника, а к молоденькой раскрасневшейся кассирше подошла ее старшая коллега и лично осматривала пятитысячные банкноты. Она же с кривой, но вежливой улыбкой поинтересовалась:
– Свадьба?
– Да нет, – скорей грустно, чем радостно «признался» покупатель. – Губернатор со своей кодлой приезжает! Разве их одними салатами прокормишь?
Когда выгружали покупки в машину, Федор Павлович спросил:
– Что, и в самом деле? Губернатор?
– Ну вот, хвастаешься, что сыромоноед, а шуток до сих пор не понимаешь!
А мать поинтересовалась совершенно иным:
– Тогда откуда у тебя столько денег?
– Значит, если бы мы ждали в гости губернатора, ты бы не удивлялась наличию таких денег? Вот менталитет российский!
– И все-таки? – если Татьяна Яковлевна хотела что-то выяснить, она могла уморить вопросами до смерти.
Так что Ивану пришлось уже в машине рассказать о щедрости друзей и научном открытии, которое было отмечено значительной премией. А насчет обилия продуктов – во всем виновата странная болезнь, исходящая из неправильного обмена веществ. Вот потому и приходится питаться за пятерых. Напоследок еще и добавил:
– Да и некоторые приятели ко мне будут заезжать, а то и жить постоянно.
Дорога шла по заснеженному лесу, машина объезжала ухабы и лихо выскакивала из рытвин.
– Как же твои приятели нас отыщут? – спросил отец.
– Легко. У меня с собой и маяк специальный имеется, да и потом для них тропу с ориентирами нарисую и через комп отправлю.
– Так у тебя комп на батарейках? А то ведь у нас электричества нет.
– У меня с собой две солнечные батареи, – сказал Иван. – Даже при облачной погоде хватает для работы ноутбука не только днем, но и на ночь аккумулятор зарядится в достатке. И антенну специальную я с собой прихватил. Принимает сигналы спутника, так что и Интернет будет, и мобильная связь.
Полтора часа пути прошли незаметно. Иван успел рассказать много подробностей о своей жизни в последнее время – разумеется, ни словом не упомянув о делах, связанных с сигвигатором.
Легендарный советский автомобиль показал себя во всей красе, куда там всяким зарубежным джипам. Даже Иван поменял свое мнение об «УАЗе»:
– В самом деле, вездеход! Жалко, что новых таких уже не купишь…
– А вот и не угадал! – воскликнул отец, ведя машину на подъем. – При наличии средств можно вот такую машину новенькую купить, чуть ли не в смазке. Военные ими торгуют со стратегических складов. Проводят у себя по ведомостям как старую списанную технику, а на самом деле на эту технику даже муха не садилась.
Иван увидел низину, где среди разлапистых елей стояли восемь изб и полтора десятка сараев, примыкающих друг к другу. Все строения располагались единым кругом, образуя своими стенами внушительный двор посредине, где тоже росли деревья и виднелись еще несколько таких же колымаг-«уазиков». То есть лес тут никто для поселения не вырубал. Снаружи получалась нерушимая крепостная стена, украшенная только маленькими смотровыми оконцами. С одной стороны круг домов и сараев довольно близко подходил к оврагу – для сброса снега со двора лучше места и не придумаешь. Возле изб стояли собачьи будки. Над трубами вился дымок.
– Добро пожаловать в наши Аргунны! – провозгласил отец.
– И много уже здесь народу? – спросил Иван.
– Двадцать шесть человек. Ты двадцать седьмым будешь.
– А я-то думал поработать тут в полной тишине…
– Так кто тебе мешать-то будет? Выделим комнату, и сиди там хоть годами. У нас тут не принято ни с расспросами приставать, ни в гости без приглашения вламываться. Все встречи, разговоры – возле колодца. И звукоизоляция отменная, не чета панельным домам, где слышно, как соседи салат жуют.
Отец остановил машину, вышел и открыл еще одни ворота. Вернулся, и «УАЗ» заехал во двор. Федор Павлович повернулся к сыну:
– Разгружаемся!
Перенесли в дом Заграловых все купленные продукты. Вытащили баллоны с газом и канистры. Потом Иван с отцом принялись пристраивать на крыше солнечные пластины. Там же установили и антенну.
Комната Ивану понравилась: просторная, сухая и пахнущая именно лесом. Словно стены только недавно были оббиты свежераспиленными сосновыми досками. Холодно – да. Наверное, с самого утра, если не со вчерашнего вечера, в доме не топили. Но уже через час небольшая печка-буржуйка в углу дала столько тепла, что оставалось только удивляться да радоваться. Видимо, эти избы строились не кое-как, а по самым передовым технологиям, позволяющим использовать древесину таким образом, что никаких химических утеплителей не нужно.
Пока располагали временного поселенца, отец с матерью только и хвастались здешними достижениями. И как место было правильно выбрано, и кто строил да какими способами, и где огороды и сад находятся, да как за ними уход ведется. И какие тут великие люди проживают.
Наличию сада в такой лесной глуши Загралов-младший подивился больше всего:
– Ну ладно еще морковь с капустой… Но сад? Я думал, вам сюда яблоки и груши привозят.
– Жди! Сам видел, как сюда добираться приходится. Все сами. И все нужное растет на окружающих землях.
Понятно, что выращивать фрукты, да в здешнем климате и на открытых пространствах трудно, но данная община, решившая жить в строгом единении с природой, не только уникальный поселок сумела построить, но и окрестности выбрать для всего остального пригодные. Чуть поодаль находилась возвышенность, окаймленная скалами, которую очистили от леса, употребив стволы на стройку. На открытом пространстве проходов возвели забор из кольев, местами перекрыли каменными стенами, и участок оказался недоступным для дикого зверья. А на освободившейся площади, достигающей пятнадцати гектаров, сделали огороды и устроили сад. Давно деревья высадили и привили, лет десять назад. И теперь они плодоносили настолько обильно, что яблок, груш и даже слив, при правильном хранении в глубоких подвалах, хватало до нового урожая.
Именно эта площадь с садом, огородами и позволяла населению возведенного в глухомани поселка жить здоровой, полноценной в плане питания и витаминов жизнью. Ну а все остальное давал лес: кедровые шишки, лесные орехи, мед…
Отец тут же возжелал повести сына в сад. Вроде бы только-только снег сошел на открытых пространствах и смотреть еще не на что, но Федор Павлович очень хотел похвастаться своим детищем. Он являлся главным садоводом поселка, и в рекордных урожаях была именно его заслуга. Потому и стремился показать первые набухшие почки да поучить сына, как надо ранней весной подрезать ветки.
– Батя, давай уж завтра на ваш сад полюбуюсь, – предложил Иван, раскладывая на столе свои вещи, которые ему были необходимы для работы. – Мне первым делом надо с друзьями в контакт войти, последние новости узнать да некоторые мысли, которые еще в пути возникли, в нужные файлы внести.
– Ну ладно, – согласился Федор Павлович. – Тогда до самого вечера нас с матерью не жди, нам работа в саду предстоит немалая. Завтра осмотришь и подвалы наши, и сараи.
Родители набрали в карманы своих курток ярко-красных яблок, прихватили садовые ножницы и отправились в сад. Иван запер обе входные двери на внутренний засов и занавесил окна в своей комнате. Одно, маленькое, размером с экран ноутбука, выходило в лес, а второе, нормального размера, – во двор. Не хотелось, чтобы соседи что-то нечаянно подсмотрели. Доказать-то ничего не докажут, но вот подозрения да ненужные расспросы точно начнутся.
Включил компьютер, ввел пароли, добавил нужные настройки. Прикрепил скотчем к стене различные схемы, графики и таблицы. Проверил наличие Интернета, бегло просмотрел последние новости, послал сообщение родителям Ольги.
И только после этого, проконтролировав запас своих сил, шумно выдохнул и приступил к созданию физического фантома.
Глава 2
Жена
Появившаяся в комнате Ольга сразу принялась осматриваться. Уже из первых слов и восклицаний стало понятно, что ей здесь понравилось. О последнем семейном скандале она пока не вспоминала. А может, просто отложила ругань на другое время. Из одежды на ней оказался вполне теплый спортивный костюм и закрытые домашние тапочки на толстой подошве. Но именно это госпоже Фаншель и не пришлось по вкусу:
– Представляю, как твои родители на меня смотрели бы, если бы я в таком виде стала с ними знакомиться. Я ведь артистка! Из приличной семьи. Правильно воспитана, имею свой стиль и вкус.
– Но в этих краях еще довольно холодно… – начал было Иван.
– В любом случае, мог бы одеть меня более изысканно!
– Я себе плохо представляю костюм, достойный такого тела, и на него уйдет больше силы…
– При чем тут сила? Тут нам ничего не угрожает. Тем более что оставлять тебя одного я не намерена.
– Милая! В любом случае долго я тебя не смогу поддерживать, – перешел Загралов на тон, каким обычно уговаривают детей и очень капризных любовниц. – Не забывай, что мне еще далеко до десятника.
– Конечно не забуду! Как и не смогу забыть, что ты мне изменил с подлой и развратной подругой!
– Олечка! Но мы ведь договорились на эту тему…
– Кто с кем договорился?! – со злостью воскликнула она. – Как только я начинаю предъявлять претензии или пытаюсь что-то уточнить, ты сразу находишь повод меня развеять! То у тебя силы кончаются, то еще что-нибудь! А мне каково? Не успеваю тебе и пары вопросов задать, как вновь оказываюсь в другом месте и в другой обстановке! – И моментально, совершенно неожиданно, скорее всего и для самой себя, красавица залилась слезами: – И так… не живу!.. Еще… и ты… с ней…
Иван сник, не зная, что придумать в свое оправдание. Только и обнял рыдающую Ольгу, да, аккуратно подталкивая в нужном направлении, подвел и усадил на кровать. Решил было перейти на просительный тон, но вовремя вспомнил древнюю истину: начни женщине потворствовать в малом, она тебя прищемит и во всем остальном. То есть, как бы ты ни обожал свою прекрасную половинку и ни боготворил ее, надо чаще посмеиваться над причинами ссоры, балагурить и сводить к шутке решение самых сложных вопросов.
Поэтому, так и продолжая обнимать любимую за плечи и постаравшись изобразить улыбку стоика, он начал:
– Да уж! Ситуация – нарочно не придумаешь. Утром мы с ней просыпаемся – оба в шоке. Елена в слезы и в истерику… – Ольга прекратила рыдать, хотя плечи ее продолжали вздрагивать. – Кричит: «Я Илье изменила! Как мне жить теперь?!» А я тоже слова вымолвить не могу: мне ведь не просто снилось, мне четко казалось, до того как проснулся, что это я с тобой любовью занимался. До чего я только в тот момент не докатился в мыслях… Хотел чуть ли не в окно выпрыгнуть…
Любимая перестала вздрагивать от всхлипываний, хотя ладони от лица не убрала. Так и проворчала неразборчиво:
– Почему же не выпрыгнул?
– Ну… – Иван задумался, взвешивая, стоит ли быть до конца откровенным. Затем кивнул, решившись: – Вспомнил, что я голый… Да и Ленка мне всю грудь слезами продолжала заливать…
– Ага! То есть она за утешениями на тебя взгромоздилась?
– Не совсем… точнее говоря, не полностью…
– И тоже голая?!
– Э-э… так мы сразу, как проснулись, истерить начали…
– Начали с истерик? А закончили?! – Она резко от него отстранилась, а пальчики с ноготками опасно изогнулись, готовые расцарапывать глаза и все остальное. – Ну?! Договаривай до конца все подробности!
– Чего там договаривать… У меня от горя в те дни рассудок совсем помутился… И когда мы обнимались, я все твое имя повторял…
Забыв о выбранной линии поведения, Иван ссутулился, поник головой, и в голосе его зазвучала такая вселенская скорбь и печаль, что Ольга вздрогнула. Вспомнив, что она как бы не имеет права укорять своего любимого в измене. Ведь она и в самом деле умерла. А все, что происходит в мире после этого, уже никоим образом не может волновать усопших.
Пальчики ее выпрямились, и после тяжкого вздоха она сама обняла любимого за плечи. С минуту они сидели молча, размышляя о случившемся.
– Ну ладно… ты хоть уже знал, что меня не стало… Но Ленка?! Как она могла так поступить?! Она ведь до сих пор уверена, что я у похитителей!
– Да она меня постоянно Ильей называла…
Ольга вскочила с кровати и стала порывисто расхаживать по комнате. Затем остановилась и повернулась к Ивану:
– Все равно я хочу выяснить все до конца! К тому времени ты уже видел мой фантом и умел его создавать. Даже половину текста расшифровал из сигвигатора. Значит, знал, что я опять смогу быть возле тебя. Так почему же ты…
Он оборвал любимую на полуслове, сам переходя на крик:
– Да потому! Ну как ты не поймешь! Одно дело – тебя любить! А другое – тобой обладать! Неужели не ощущаешь разницу? Неужели не осознаешь опасности, которая совсем рядышком со словом «рабство»?! Я простой человек, подобными умениями никогда и не мечтал манипулировать. Мне страшно: было, есть и будет! Я никогда не смогу тебя воспринимать как надо! Потому что подспудно во мне навсегда останется убеждение: если ты на меня разозлишься, разлюбишь и захочешь бросить – ты никогда подобное сделать… не сможешь… И в какое тогда чудовище я превращусь? После этого мне только и останется, что пустить себе пулю в лоб!.. Но смогу ли тогда погибнуть сам, зная, что и ты при этом обязательно умрешь?.. Если бы хоть фантомы не обладали сознанием… Если бы хоть один фантом случайно получился у меня разумный… Но ты! Ты совсем другое дело…
У Загралова начала болеть голова, и он неосознанно попытался унять боль, растирая виски кончиками пальцев. Заметив это, Ольга нахмурилась:
– Сколько у меня еще времени?
– Мне кажется, минут на восемьдесят хватит…
– Ага! Значит, голова у тебя заболела от раскаяния и сомнений?
Так как он в ответ лишь печально кивнул, красавица добавила в голос строгости:
– И ты меня сейчас развеешь навсегда или лишишь разума?
– Ты что?! – испугался Иван. – Как у тебя язык поворачивается ляпнуть такое? Я сомневаюсь в своем праве воссоздания тебя в мире живых! Ну а раскаиваюсь… в том, что с Еленой… это самое…
Ольга опять стала энергично расхаживать по комнате, при этом не спуская глаз с Ивана.
– Это самое?! И сколько раз за это ты готов покаяться? За каждый раз отдельно? Или за каждые сутки измен будешь вымаливать у меня прощение? Ну? Признавайся: сколько ночей вы провели вместе, пока меня не было?!
– Так ведь… какая разница сколько? – сказал Иван, но, разглядев опасный блеск в глазах любимой и опять согнувшиеся, готовые к атаке пальчики, понял, что разница имеется, и стоически выдохнул: – Шесть ночей…
– Ну вы… ну вы… – растерялась красавица, не зная, какие слова подобрать в данном случае. – Ты даже траур по мне не носил! Даже сорок дней не продержался! Ну и как после этого можно назвать мужчину? Животное! Ограниченный чурбан, думающий только одним местом! Да вы все только и думаете, как нас… – она запнулась. – М-да… веру в женщин я тоже из-за Ленки потеряла… И дружбы не существует…
Пока она горестно вздыхала, Иван немного взбодрился и попытался вернуть своему голосу оптимизм и бодрость:
– Зато в этом оказался и положительный момент… Дорогая, только не смотри на меня так страшно… Пожалуйста!
Но Ольга уже сделала шаг к кровати. Выставила ноготки и прошептала с угрозой:
– Положительный момент?!. Это какой?!. Вы с Ленусиком ждете ребенка?!
– Нет! Дослушай меня: я окончательно понял, что люблю только тебя и никакая женщина тебя заменить не в силах. А потому решил тебе вернуть сознание, и будь что будет!..
Она замерла всего в полушаге от него:
– И как же твои сомнения насчет рабства? Как же твои сомнения о моей зависимости от тебя?
– Ну, начнем с того, что твой характер не изменит никакая зависимость, – бесстрашно улыбнулся Загралов. – Значит, ты в любом случае останешься прежней и духовно независимой. В рабыню тебя никакие обстоятельства не превратят. Ну а мои моральные терзания частично развеяли беседы с Фролом. Ты не представляешь, как он умеет правильно все расставить по полочкам логики и насколько грамотно убеждать. Недаром я еще в двенадцатилетнем возрасте проникся к нему таким безмерным уважением, доверием и даже сыновней любовью. Мне еще тогда хотелось иметь такого отца или деда. Вот… Короче, он меня убедил окончательно… Кстати, именно он настоятельно советовал тебе во всем признаться…
– Мог бы и ослушаться! – фыркнула Ольга.
– Да-а-а? Какой же я…
– Но тогда я бы тебе точно глаза выцарапала! – без всякой логики продолжила она. – И все остальное оторвала, делая тебя импотентом на все триста процентов!
Пока он бочком отодвигался подальше на кровати от подрагивающих женских пальчиков, Ольга смотрела куда-то в стену над ним.
– А до этой подружки… я еще доберусь! Повезло ей, что она в Москве!
– Э-э-э… Милая, тебе такая кровожадность не к лицу, – взволновался Загралов. – Да и за подобные деяния тебя в тюрьму упекут.
– Неужели? И чего это ты так беспокоишься о своей любовнице? Неужели она тебе так близка? Ах, какая досада, что ей недолго осталось! Да! И только попробуй ее защищать!
– Но так нельзя. Ей же будет больно вдвойне!
– Но зато как мне будет приятно! И к тому же… ты ведь меня из любой тюрьмы вытащишь, правда? Ну?! Чего засомневался? Вытащишь?
Дождавшись его неуверенного кивка, Ольга резко сменила тон:
– Дорогой, сколько у меня еще осталось времени на наше свидание?
– Пятьдесят пять минут…
– Тогда приступаем к запланированным экспериментам! У тебя все готово?
– Более чем! – Иван постарался незаметно вздохнуть, радуясь, что тяжкая часть разговора окончена. – Чуть ли не половину местного запаса продуктов скупил.
– Отлично! Тогда двадцать пять минут интенсивно меня откармливаешь, а потом занимаемся сексом, пока ты не потеряешь… сознание.
И первая побежала на кухню. А обладатель, озадаченно почесывая в затылке, поспешил следом.
