Голова пластического хирурга дёрнулась назад. и он отшатнулся на пару шагов, как раз оказавшись рядом с грязной стеной.
– Повторите ещё раз, что вы только что сказали про мою сестру. – прошипел мальчишка.
– Да что ты себе позволяешь? – Гу Танзин зажал рукой кровоточащий нос и гневно уставился на паренька. – Разве так себя ведут воспитанные молодые люди? И чему только тебя учила сестра. Никаких манер…
Разъярённый вихрь налетел на хирурга и пригвоздил обратно к стене.
– Какого хрена? – в глазах Сяо Янь плескался ядрёный коктейль из бешенства и ненависти. – Мистер, вы, кажется, попутали берега.
Гу Танзин не выглядел смущённым. Он с презрением окинул помятое после ночной гулянки лицо Янь подслеповатыми глазами, смотрящими на молодую женщину через треснувшие стекла:
– Добрый день, госпожа Сяо Янь. Не скажу, что рад вас видеть в подобной ситуации. Не будете ли вы так добры отпустить меня?
Но она не собиралась так просто отпускать Гу Танзина, медленно подбираясь к его горлу.
– Отпусти его, ЯньЯнь. – спокойный голос Ина, как ушат ледяной воды, отрезвляюще подействовал на писательницу.
Янь нехотя выпустила из рук рубашку Гу Танзина, которую успела схватить в порыве, и отошла от него подальше.
– Потрудитесь ответить, госпожа Сяо Янь, что это сейчас было? – мужчина выглядел, как оскорбленная невинность. – Мне не хочется заявлять на вас в полицию. Но вы вынуждаете меня.
– Господин Гу. – взял слово Ван Ин. – Прошу простить моих спутников, они повели себя слегка эмоционально. Сяо Янь, Ли Фан Лао, извинитесь перед уважаемым доктором.
– Ван Ин! – начала Янь, но была остановлена резким взмахом руки.
– Не заставляй меня повторять дважды. – слова прозвучали довольно жестко. Но в них не чувствовалось угрозы.
Сяо Янь разозлилась. Бессонная ночь или последние трагические события – неважно, отключили здравый смысл, заставляя подчиняться лишь одним эмоциям. Прижав Гу Танзина покрепче, она зыркнула в сторону своего персонального кошмара:
– А что будет, если я не отпущу? Что ты мне сделаешь?
Не дождавшись ответа, она тряхнула, словно куклу, хирурга, полностью переключившись на Ина.
– Что ещё ты хочешь со мной сделать? Тебе мало, да?
Молодой мужчина внезапно оказался рядом, сжимая стальной хваткой руку Янь.
– Ты не поняла меня. – прошептал он в самое ухо. – Сейчас же отпусти его.
Слова предназначались не ему, однако, Гу Танзин почувствовал, что готов грохнуться в обморок от страха. Настолько устрашающе и грозно выглядел этот, с виду ничем непримечательный, молодой человек.
Пауза затягивалась. Двое смотрели в глаза друг друга не отрываясь. Казалось, между ними летают молнии и разбиваются о волны морские камни.
Сяо Янь сдалась первой. Нехотя отпустив мужчину, она отступила на пару шагов, все еще не отрывая взгляда от стальных глаз Ван Ина.
– Отпустила.
– Я вижу. Молодец. – Ин повернул голову. – Господин Гу Танзин, прошу вас не поднимать шумиху. Случившиеся здесь можно расценивать с разных сторон. Вы же не хотите, чтобы о вас думали, как о человеке, который пристаёт к несовершеннолетним сиротам?
Мужчина уже готов был согласиться со всем, лишь бы эта странная до жути ситуация закончилась. Он хотел вернуться к своей любимой собачке Ко и пациентам.
– Да-да, конечно. – нервно поправляя очки, он попятился к лестнице. – Я все понимаю. Ничего страшного.
Звук удаляющихся торопливых шагов стал единственным шумовым сопровождением. Три человека будто оцепенели на лестничной площадке. Никто не решался прервать молчание первым. Каждый думал о своем. Слишком много событий для будничного утра.
Первым отмерла Сяо Янь, она была обессилена и измотана.
– Пойдемте домой. Я хочу какао.
Обладая развитым эмоциональным интеллектом, Янь часто угадывала, что именно необходимо человеку в данный момент. Она была уверена, Фан Лао сейчас нуждается в чем-то теплом и согревающем. Какао не могло заменить объятий сестры, но хотя бы согреть изнутри и зарядить энергией, ему вполне по силам.
Привычная кухня уже не казалась уютным местом. Осадок от трагичной новости, словно песок на зубах, не давал расслабиться, заставляя постоянно проводить языком по пересохшим губам. С тех пор, как они вернулись в её квартиру, Сяо Янь так и не взглянула на Фан Лао. Ей было страшно встречаться с мальчиком глазами.
Молча заваривая сладкий вязкий напиток, она думала о том, что ждёт их троих в будущем. Как сложится судьба у этого осиротевшего паренька? Что с ним будет дальше? И какую роль в его судьбе сыграют они, Ван Ин и Сяо Янь.
***
Не успел Гу Танзин зайти домой, как к нему тут же подбежала Ко. Заливисто лая, она крутилась между ног, намекая: «Хозяин, а не пора бы нам поесть?». Пластический хирург мягко улыбнулся. Ко была единственным существом, которое он любил в своей жизни. Он поднял её на руки и нежно потрепал по холке.
– Моя дорогая Ко, ты проголодалась? Сейчас папочка разденется и накормит тебя.
Только он собрался опустить собаку на пол и снять свое модное новое пальто, как в дверь кто-то постучал. Щелкнул замок, ручка опустилась вниз, господин Гу вдзрогнул.
– Это вы. Какая неожиданность. Проходите.
Доктор посторонился, чтобы дать пройти молчаливому посетителю.
– Чем обязан визиту такого важного гостя?
Хотя его голос и звучал нарочито нагло и храбро, внутри доктор не чувствовал и капли той смелости, которой демонстрировал.
– Подумай.
– Здесь и думать-то нечего. Вы же догадались, что я знаю, кто вы.
Незванный визитер оскалил зубы в устрашающей улыбке.
– Кто же я?
– Вы хотите, чтобы я сказал это вслух?
– Дерзай. – человек, не разуваясь прошёл в чужую квартиру и прямиком направился к окну.
Его жутко бесил белый цвет пальто хозяина квартиры, поэтому он отвернулся и сосредоточился на кристально чистом оконном стекле и тем, что было за ним. Танзин неосознанно пошёл следом, прижимая к своей груди трепещущее тельце Ко.
– Это же вы.
Мужчина даже не обернулся, продолжая смотреть куда-то вдаль. Лишь его плечо раздраженно дернулось, призывая продолжать. Хирург взбодрился и уже более будничным тоном продолжил:
– Это вы убили сестру мальчишки.
– Откуда такие мысли?
– Я видел вас тогда на крыше, а потом, как вы что-то делали возле трупа, такое подозрительное, будто онанировали. Ко еще залаяла, как сумасшедшая, вот я и обратил внимание. – увидев злобный блеск опасных глаз, он продолжил. – Ну я никого не осуждаю. Онанизм – дело каждого…даже если над трупом. Да и чем занимаются мои бывшие пациенты, тоже не моё дело.
– Неужели?
– Да. – Танзин занервничал, раскрывая карты. – Я не сразу понял, кто вы, даже, когда увидел вблизи. Понимаете, у меня очень хорошее зрение. Видите ли, очки нужны только для солидности. Статистика показала, что к докторам в очках люди идут охотней. Знаете, как это обычно бывает. Сначала надеваешь очки, чтобы произвести впечатление, потом слышишь комплименты, а дальше уже не замечаешь, как начинаешь носить их постоянно. – со страху он принялся болтать всякую чушь.
– Короче.
– Точно. Простите. Когда я увидел вас недавно, то все понял. Моя девочка ни на кого так не лаяла, как на вас.
– Что же сейчас она не разевает свою пасть?
Доктор попятился, пытаясь укрыть Ко от этого жутковатого типа.
– Может, вы ей уже нравитесь? – в тщетной попытке оправдать собаку, ляпнул доктор.
Мужчина у окна наконец-то обернулся.
– Тогда дай её мне. – человек сделал несколько шагов, приближаясь к парочке хозяина и его корги.
Господин Гу прижал собаку к себе так сильно, что она начала скулить. От неожиданности он выпустил её на пол. Ко с трудом удалось приземлиться на все четыре лапы, потеряв на минуту ориентацию в пространстве, она бросилась прямиком под ноги чужака. Дикий визг, похожий на человеческий, пронзил воздух квартиры.
Медленно опустив голову, доктор понял, что его девочку только что больно пнули и зашвырнули в дальний угол, как какую-то бесполезную тряпку.
– Что вы себе позволяете?
Незваный гость приблизился к нему, прошелся оценивающим взглядом с головы до ног и остановился на вороте белоснежного пальто.
– Красивая вещь. Дорогая, наверное. – он без смущения погладил тонкий кашемир.
Танзин не знал, куда деться. Ситуация накалялась. Они стояли так близко, что даже стекла очков запотели от тяжелого дыхания мужчины. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем тот отстранился.
Доктор едва успел перевести дух, как что-то мягкое обволокло его шею и начало сжимать горло. Легкие вспыхнули пожаром. Он пытался хватать ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Скрёб непослушными пальцами, раздирая кожу в кровь. Все было бесполезно. Человек, душивший его, не оставил никаких шансов на жизнь.
Последнее, что увидел господин Гу перед смертью – бессознательное тельце своей любимой собаки.
Глава 9. «Пока ты из щенка в молодого волка»
В. Полозкова
Он ничейный и всехний – эти зубами лязгают, те на шее висят, не сдерживая рыдания.
Она жжёт в себе эту детскую, эту блядскую жажду полного обладания, и ревнует – бессознательно, но отчаянно.
Даже больше, осознавая свое бесправие.
(Вера Полозкова «С ним ужасно легко хохочется…»)
Осень разыгралась не на шутку. Холодный промозглый воздух пробирал до самых костей, впиваясь мелкими иглами озноба в каждый миллиметр кожи.
Ин с трудом заставил себя выйти на работу. После бессонной ночи хотелось принять ванну, такую горячую, чтобы ощущать себя вареным раком в кипящей кастрюле. Но нет. Чувство ответственности и долга вынуждали собраться и пойти подметать сырой асфальт. Редкие дождевые капли не беспокоили его, в конце концов, Ин уже привык работать в любую погоду. Молодого мужчину волновало совсем другое.
Он оставил дома двух людей, которые совершенно не пригодны для самостоятельного решения проблем. Фан Лао – малец, только что потерявший последнего родного человека, и Сяо Янь, которая совершенно не приспособлена к действительности. За время их общения, Ин не раз убеждался, что она с легкостью может настроиться на волну практически любого человека, однако перед лицом реальных жизненных проблем женщина становилась абсолютно беспомощной.
Сегодня дворник вышел на работу позже обычного. Успокоить Фан Лао и уложить его спать казалось важнее, чем соблюдение привычного распорядка дня. Ван Ин был крайне дисциплинированным человеком, всегда выходил на работу раньше и работал больше положенного. Что же, сегодня он поступит также, как и все дворники: четко уложится в установленные временные рамки и ни часом больше.
Нужно признать, жизнь Ина поменялась. Теперь он уже нес ответственность не только за себя. Мальчишка и вздорная писательница усердно завоевывали свое место в его сердце.
Привычные действия по уборке придомовой территории помогли ему привести в порядок свои мысли.
Первый вопрос, с которым необходимо разобраться – это продолжать ли ему жить у Сяо Янь или переезжать к себе. Он перебрался к ней только ради пацана, чтобы вместе с Янь поддерживать и помогать Фан Лао пережить время неизвестности. Чтобы тот смог продолжать ходить в школу, жить нормальной жизнью, на сколько это было возможно, пока ведутся поиски его сестры. Что же теперь? Сестра нашлась, точнее, её труп. Объективно, мальчишка сейчас в еще более нестабильном состоянии, но теперь, со смертью опекуна, его, скорее всего, заберут в детский дом.
Размышляя об этом, Ван Ин вспомнил свое детство, те времена, когда он сам оказался на месте брошенного и покинутого всеми ребенка.
Тогда ему было восемь лет и немаленький послужной список из тех детских домов, из которых он либо сбегал сам, либо его выгоняли, сбагривая в другое место, не в силах справиться с неуправляемым мелким бесенком. С каждым разом эти, прости господи, детские дома, становились все хуже и хуже. Единственное такое место, что не вызывало острых приступов тошноты и ненависти, был дом малютки, где он воспитывался со младенчества и до четырех лет.
Как будто это было вчера, он помнил момент своего пятого дня рождения, когда его любимая воспитательница подошла к нему, которой он верил больше всего на свете, мягко погладила по взъерошенным волосам, проводила в комнату и молча стала собирать его вещи. Маленький Ин тогда еще подумал, что она решилась взять его к себе и теперь они станут настоящей семьей. Наконец-то ему будет позволено называть её мамой. Как же он ошибался.
Его предали. Наивного маленького мальчика, который никогда не знал своих настоящих родителей, вырвали из привычной обстановки и поместили в место, где все было чужое и враждебное. Ребята от пяти до восемнадцати лет голодными гиенами шастали дикими племенами по приюту, зыркая по сторонам в поисках очередной жертвы для самоутверждения.
Красивый мальчик с непокорными волосами и прямым взглядом сразу не понравился местным. Его начали гнобить. Положение ухудшалось тем, что Ван Ин не собирался ни примыкать к какой-либо из стай, ни прогибаться под ними. На него открыли охоту. Каждый ребенок считал своим долгом толкнуть его, подставить подножку и наслаждаться видом распростертого хилого тельца. В такие моменты Ин лишь крепче стискивал зубы и сжимал свои маленькие ладошки в кулачки.
Однажды, он отсиживался в кладовой со спортивным инвентарем, размазывая слезы, смешанные с кровью, и в его невинную головку пришла мысль, что так дальше продолжаться не может. Ему надо бежать.
На удивление, побег легко удался. Он просто вышел за ворота следом за сотрудниками детского дома в конце рабочего дня. Ин не знал, куда ему идти, поэтому просто пошел прямо. Блуждая в темноте, потерянный ребенок проголодался и устал. В итоге, он просто уселся рядом со статуей девушки в городском парке, прижался тощим боком к холодному камню и попытался уснуть. На утро его нашли полицейские. Добрые дяденьки накормили сироту и отправили обратно.
Жизнь беглеца оказалась еще хуже. Теперь к нему плохо относились не только дети, но и сами работники. Постоянно сталкиваясь с презрением и холодом в глазах окружающих, Ван Ин становился жестоким и равнодушным волчонком. Он сколотил свою собственную банду маленьких ублюдков, которая быстро набрала популярность. Звериные правила и законы джунглей царили в ней.
Руководство детского дома не справилось со своим воспитанником и, признав поражение, перевело в другой приют.
До восьми лет Ин успел побывать в разных местах содержания детей. Он научился творить жестокие вещи, которые обычным детям даже в голову прийти не могли. Не то что ровесники, старшие опасались его, зная, каким бешеным может становиться этот мелкий щуплый пацан. Взрослые больше не проявляли к нему тепла и нежности. Из его головы исчезли такие ненужные понятия, как ласка и любовь, семья.
Ван Ин время от времени все же предпринимал попытки сбежать, но его непременно отлавливали и возвращали на место. При очередном таком побеге, он столкнулся с пьяной компанией мужчин неприятной наружности, которые зажали его в какой-то подворотне и, глумливо ухмыляясь, сдирали с него одежду. Мальчик в то время не знал слова «изнасилование», однако, его инстинкты кричали о смертельной опасности. Не помня себя, он вцепился в ближайшую вонючую руку и сжимал челюсти до тех пор, пока её хозяин не взвыл от боли. Захлебываясь чужой кровью, мальчишка вгрызался в человеческую плоть все сильнее и сильнее. Попытки других насильников-неудачников оттащить пацаненка порождали лишь более громкие крики ужаса их товарища.
Не выдержав, один из мужиков вызвал полицию. В участке они обвинили Ина в краже их денег. Осуждающе тыкая в окровавленного ребенка, они требовали упечь его в колонию для «малолетних тварей», как они выразились.
Полицейские в растерянности переглядывались и разводили руками. Они не поверили в чепуху, что несла пьяная компания, но и не среагировать на жалобу, тоже не могли. Пацан, сложив ободранные руки на коленях и уставившись пустым взглядом в стену, не подавал никаких признаков жизни. Ситуация заходила в тупик.
– Что здесь у вас?
В участок зашел мужчина среднего роста, средних лет в обычном офисном костюме. Он был настолько непримечательный, что совершенно не запоминался.
К нему подошел старший из находившихся здесь полицейских.
– Могу я спросить, вы кто?
– Социальный работник с детьми. Нам поступил сигнал о беспризорнике. – мужчина осмотрел помещение. – Это он? – махнул социальный работник в сторону мальчишки.
Все дружно выдохнули. Ни один из заслуженных полицейских даже не задался вопросом, а кто собственно подал тот самый сигнал в социальную службу? Как так быстро они среагировали? Обычно, на это уходило гораздо больше времени, а их штатного сотрудника по делам несовершеннолетних как назло сегодня не было на месте.
– Да, он. Эти граждане утверждают, что ребенок пытался стащить у них деньги.
Мужчина скептически хмыкнул, но никак не прокомментировал. Вместо этого, он подошел к мальцу и присел на корточки. Молча оглядел его с ног до головы. От внимательного взгляда не укрылись дрожащие маленькие ручки, кровь, размазанная по подбородку и разорванная одежда.
– Я забираю его. – бросил он в сторону взрослых. – Малыш, как тебя зовут?
– Ван Ин. – приученный отвечать на вопросы взрослых, тут же отозвался ребенок.
– Ван Ин, хочешь пойти со мной?
– Вы отведете меня обратно в приют?
– Нет. Тебе же там не нравится? – дождавшись кивка, социальный работник продолжил. – Я хочу отвести тебя в другое место, тебе там понравится. Хочешь посмотреть?
– А если не понравится? – тут же набычился мальчик.
– Если не понравится, сам скажешь, куда тебя отправить. Идет?
В детской голове сказанные слова прозвучали достаточно убедительно. Ин ухватился за протянутую руку и встал со своего места.
– Идем.
– Подождите, а как же документы?
Мужчина обернулся.
– Посмотрите свою почту. Вам должны были направить распоряжение и отчёт.
Полицейский метнулся к компьютеру, пощелкал мышью, и успокоенный, кивнул в знак согласия. Уже успевшая немного протрезветь компания мужчин, шушукалась между собой. Они решали, стоит ли продолжать настаивать на своем или нет. Однако, работник их опередил. Он сам подошел к ним, ведя за собой мальчишку.
– Господа. – начал он. – Настоятельно рекомендую вам отозвать свою жалобу обратно. Мало ли, что может открыться в ходе расследования.
От его тона всем стало не по себе. Не дожидаясь ответа, мужчина повёл Ина за собой.
Так началась его жизнь в специальном тренировочном детском лагере.
Начались долгие годы постоянной муштры и обучения: иностранные языки, боевые искусства, стрельба из всевозможного вида оружия, этикет, гимнастика, осанка – все должно было быть на высшем уровне.
Он оказался в самом настоящем экспериментальном центре по подготовке специалистов военной разведки для особых заданий. Сюда собирали детей с особенностями, которые смогли проявить себя с исключительной стороны. Ван Ином заинтересовались давно, просто ждали, когда возраст хотя бы немного подойдет для их программы. Он и так оказался практически самым юным подопечным. Младше его стала лишь девочка по имени Ли Джу. На тот момент ей едва исполнилось восемь лет, но она уже поражала всех своими знаниями иностранных языков. Она могла с легкостью начать говорить на китайском, перейти на французский, а закончить на японском – удивительные способности!
У неё были родители. Её продали. Одна сердобольная старушка, видя, как жестоко её избивает мать, выкупила девочку за мешок риса. Нищей семье такая сделка показалась очень выгодной. Старушка взяла шефство над Ли Джу, и пыталась по-своему, по-старушечьи, воспитывать ребенка. Она старалась вбить в юную головку как можно больше знаний. Всю свою жизнь старушка проработала школьной учительницей, на пенсии она обрела благодарную ученицу, которой просто на просто некуда было сбежать и приходилось днями напролёт учить языки, благо, талант к ним был и не маленький.
Через несколько лет старушка умерла, а Ли Джу оказалась в спец лагере.
Ван Ин и Ли Джу быстро подружились. Сначала они были как брат и сестра, но со временем, между ними возникли глубокие чувства и притяжение. На свое первое задание они пошли вместе. Девственности они тоже лишились вместе.
Ин не любил вспоминать детство. Единственное, что грело душу – это воспоминания о Ли Джу, до того момента. Того самого… Когда все рухнуло.
Ван Ин остановился с занесённой метлой и присел на скамью. Мелкий дождь прекратился, осеннее солнце лениво выползло из-за облаков. Он отложил метлу в сторону и, прищурившись, стал наблюдать за небом. Закралась шальная мысль, что для Фан Лао его альма-матер была бы не плохим вариантом. Дворник сморщился, нет уж. Ни в детский дом, ни в специальный лагерь он не отдаст мальчишку! Если понадобится, сам его воспитает.
Молодой мужчина кивнул сам себе и решил – переезжать пока от Сяо Яня не будет.
Что это было на самом деле: наконец-то найденная причина, чтобы не переезжать или реальное беспокойство за парня – определить не представлялось возможным. Скорее всего, оба варианта до такой степени перемешались в голове у Ван Ина, словно стали одним целым. Да и был ли смысл их разделять? Он не считал нужным копаться в себе настолько глубоко.
– Господин дворник! Как же я рада вас встретить. – женский голос раздался прямо над ухом.
Ван Ин вздрогнул от неожиданности. Перед ним стояла многоуважаемая госпожа Цуй, улыбаясь широко, при этом не показывая зубов – плохой тон в тех кругах общества, где она вращалась. Ин нахмурился, он был недоволен собой, он не заметил подходящую женщину заранее: «Надо меньше общаться с Янь. Теряю навыки.» – мысленно проворчал он.
Госпожа Цуй неправильно поняла гримасу Ина и уперла руки в бока:
– Уважаемый Ван Ин, я вам помешала? Хорошо работается, сидя на лавочке?
Дворник не посчитал нужным даже как-то объяснять свое поведение, эта женщина не тот человек, перед которым он будет оправдываться или отчитываться. Это у них с Сяо Янь отношения высший пилотаж, и Ван Ин к ним не имеет никакого отношения.
– Что вы молчите? Думаете, хорошенькому личику все прощается? Не надо так зыркать на меня. Имейте уважение! Вот Сяо Янь, совсем другого поля ягода, и что она в вас нашла.
Ван Ин не слушал её, он как раз смотрел на Сяо Янь, что стояла за спиной женщины.
– Мадам Цуй, вы про меня говорите?
– Ах, моя милая девочка. – она всплеснула руками. – Ты так давно ко мне не приходила.
– Предлагаю срочно исправить этот возмутительный факт.
Сяо Янь обняла мадам за обширную талию, оглянулась и подмигнула Ван Ину, уводя госпожу Цуй подальше. Ван Ин вновь закатил глаза.
Как и планировал, он закончил ровно в восемнадцать ноль ноль – официальное время окончания рабочего дня для дворника в их компании. Сложив весь инвентарь в подсобку, он отправился домой. С какого момента Ван Ин стал называть дом Сяо Янь своим – неясно, но определенно, это случилось. Дворник не хотел признаваться сам себе, что желания возвращаться к себе, у него уже не было.
В квартире стояла тишина. Ин сразу направился к комнате, где жил Фан Лао, тихо приоткрыл дверь и увидел, как мальчишка тревожно спит, сжимая край одеяла и пуская слезы. Молодой мужчина присел на краешек кровати и легко смахнул слезинки, нечего мочить подушку – ушам мокро потом будет. Почувствовав чужое присутствие, мальчишка распахнул глаза:
– Дядя Ван?
– Я. Поспи ещё, если хочешь. – голос мужчины стал мягким и нежным.
Парень мотал головой:
– Нет. Надо вставать, идти в школу.
– Уже вечер, куда ты собрался?
Фан Лао удивленно глянул на телефон:
– И правда. – она казался очень озадаченным. – Как же теперь.
– Завтра пойдешь. Голодный?
– Не очень. Пить хочется.
– Тогда одевайся и выходи. Я пока чай заварю.
Ван Ин собрался уходить, как его окликнули:
– Дядя Ван. Что теперь со мной станет?
– Все будет хорошо. Мы не дадим тебя в обиду. Жду на кухне.
Выйдя из комнаты, Ин заварил чай и сел на стул, ждать парня, тот не заставил себя долго ждать. Переминаясь с ноги на ногу, он осторожно подкрался к столу.
– Что ты как чужой?
– Я здесь и есть чужой.
– Как ты мог такое заявить? Безобразие какое! Ван Ин, стоило мне уйти на минуту, как ты уже довел мальчишку до депрессии?
Сяо Янь как раз вернулась из гостей и стояла в проходе, скрестив руки.
На душе у дворника потеплело.
– ЯньЯнь, я думал, ты задержишься у госпожи Цуй намного дольше.
Янь зажмурила глаза и сразу их открыла:
– Я еле вырвалась из её ласковых и теплых объятий. Бросил меня одну на растерзание доброй тетушки, а сам смылся.
– Если я правильно помню, ты добровольно к ней отправилась.
– Да чтобы тебя спасти, балда! Она, кстати, жаловалась на твою работу.
– О чем она хотела поговорить? – в своей привычной манере задал вопрос Ин, проигнорировав слова, которые не считал важными и достойными обсуждения.
Сяо Янь выхватила чашку из рук молодого дворника и с наслаждением отпила пару глотков, смакуя и причмокивая.
– Чай ещё из ушей не лезет?
– Лезет, но твой чай я всегда готова выпить.
Ван Ин закашлялся, а Фан Лао непонимающе уставился на взрослых.
– Янь, здесь дети.
ЯньЯнь приняла самый невинный вид и похлопала длинными ресницами:
– А что я такого собственно сказала? Чай говорю, у тебя вкусный получился.
– Ты хотела рассказать про мадам Цуй.
– Ах да. Так вот. Она пожаловалась мне, что из-за двери нашего милого пластического хирурга доносятся странные звуки, похожие на скулеж. Ей об этом сказала его соседка, мамочка с двумя детьми, она тоже состоит в Комитете жильцов. Жалуется, что с утра, когда они выходили из дома, то дети перепугались и долго отказывались идти в детский садик.
– Она на детей жаловалась в итоге или на скулеж? – Ван Ин казался непробиваем.
– Ин! Ты нарочно? На скулеж конечно.
– А нас это каким образом касается?
Сяо Янь уставилась на него, как на дурачка.
– Как это? Мы же генералы нашего комплекса.
– Кто сказал?
– Ну сам подумай. Мы помогаем жильцам с их проблемами, раскрываем зловещие преступления, всегда рядом.
– Мы не раскрываем преступления, это ты вечно лезешь, куда не надо.
– А вот это уже обидно. – надула щеки ЯньЯнь, но быстро переключилась на более интересную тему. – В общем, я пообещала ей, что мы завтра сходим и во всем разберемся. – с важным видом закончила она.
– Вперед. Сходи и разберись.
– Тц. Ты не понял – мы.
– Я работаю, Фан Лао в школе. Остаешься только ты.
Женщина вскочила со своего места.
– Тогда пошли сейчас! – видя скептический взгляд Ина, она быстро продолжила. – Мы быстренько. Ну пожалуйста.
Ван Ин потер лоб тонкими сильными пальцами. Он понял, что легче согласиться, чем спорить с Сяо Янь, когда она включает режим танка.
– Ладно. Только сначала уложим Фан Лао.
– Меня не надо укладывать, я выспался. Я с вами.
– С тебя достаточно потрясений!
– Нет. Я решил, что хочу быть как вы, хочу помогать людям. Я стану полицейским и поймаю всех преступников!
Сердце Ван Ина сжалось. Он потрепал парнишку по черным волосам. Кто бы мог подумать, что зачерствевшего бывшего военного разведчика может обворожить простой мальчишка.
– Ок, но ты будешь делать все, что я скажу.
Фан Лао, с абсолютно серьезным личиком, кивнул в знак согласия.
Они вышли из квартиры, и дворник повернулся к Сяо Янь.
– Куда дальше?
– Это в соседнем подъезде.
– Ещё и на улицу выходить. – проворчал парень. – Фан Лао, застегни кофту.
Они с легкостью попали в соседний подъезд, у Ван Ина, как у дворника, имелись ключи ото всех общедомовых помещений.
Двери лифта раскрылись и они оказались в фильме ужасов, срежиссированным студентом-новичком. Перемигивающиеся лампа дневного света издавала неясный гул, мрачно шумел отъезжающий лифт и скулеж, гулко разносящийся по пустому коридору – отчаянный звук существа, попавшего в ловушку замкнутого пространства. Протяжный собачий вой эхом разносился по всему этажу. Вот сейчас мужчины поверили, что маленькие дети могли испугаться, им самим стало не по себе.
Предчувствие опасности навязчиво заскребло в затылке у Ван Ина.
– Бери Фан Лао и идите домой. – отрывисто бросил он.
Сяо Янь уже знала, когда можно спорить с этим невероятным человеком, а когда лучше сразу послушаться. Сейчас был именно второй случай.
– Без проблем. Фанфан, пошли домой. Какао выпьем, в Плейстейшен порежемся.
Ничего не понимающий мальчишка лишь кивнул.
Дворник не стал дожидаться, когда они скроются из вида, а сразу же подошел к нужной двери, нажимая на кнопку звонка. Никто не отозвался, а вой резко прекратился, чтобы начать с удвоенной силой скулить где-то под дверью.
Ван Ин предпринял вторую попытку, и вновь нажал на кнопку звонку. В этот раз он звонил долго и настырно, но никакого эффекта, кроме усилившегося скулежа, не добился.
Потоптавшись еще немного, он принял решение вызвать полицию. Подумав, Ин позвонил знакомому детективу – звонить в полицию не хотелось, так как собачий вой – это не то, что могло вызвать интерес у рядовых полицейских. Сначала следовало поговорить с кем-то знающим, а потом уже предпринимать какие-либо действия.
Ву Бэй ответил практически сразу.
– Слушаю.
– Господин Ву Бэй, добрый день. Прошу прощения, что пришлось вас побеспокоить.
– Что случилось? Только не говорите, что это очередное убийство. – хохотнули в трубку.
Ван Ин проигнорировал неуместную шутку.
– Я стою возле двери господина Гу Танзина.
– Это который пластический хирург с собакой? Помню такого. Что с ним?
– Собака его скулит, дверь никто не открывает.
– Думаешь, случилось что?
– Вероятно.
– Обычно мы из-за собак не приезжаем, но моё чутье подсказывает мне, раз позвонил именно ты, то нужно приехать. Ща будем. Не расходись.
– Принято.
Ван Ину было приятно общаться с Ву Бэем. Толковый детектив с военной выправкой всегда говорил четко и по делу, не то что некоторые.
Дворник фыркнул, вспоминая свое первое знакомство с Сяо Янь. После того дня, он больше не видел её в настолько упитом состоянии. Да и сам Ин изменился. Как ни крути, а их знакомство поменяло жизни обоих. К чему это приведет в дальнейшем, никто не знает.
Не прошло и получаса, как Ву Бэй со своим напарником Кэ Цзинсуном прибыли на место.
– Тебе повезло, мы как раз были неподалеку. – сходу начал детектив, потирая руки. – Ну, что там у нас.
Он подошел к двери, прислушиваясь ко звукам, доносившимся из неё.
– Никто не открывает, говоришь? Мда… а собака воет, как сумасшедшая. Что думаешь? – обратился он к напарнику.
– Вскрывать надо.
Полицейский достал из кармана набор отмычек и стал возиться возле замка.
– Что? Не смотри на меня так, лейтенант Кэ. У тебя у самого такие есть. – продолжал он вскрывать чужую дверь. – Сам видел, когда они из кармана выпали. Открыл!
Стоило щелкнуть замку, как из квартиры вырвались запахи дезинфицирующих средств и собачьей шерсти вперемежку. Затем появилась сама собака. Передние лапы не двигались, она подталкивала себя задними и, словно гусеница, подползала к людям на животе. Горячо любимая доктором Ко выглядела плохо, как умирающее животное от сильной неизлечимой болезни. Больше в квартире никаких признаков жизни не было. Компания не торопилась заходить, предпочитая сначала оценить обстановку с порога.