Loe raamatut: «Папина дочка. Окончание»
© Жанна Никольская, 2024
ISBN 978-5-0064-4793-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Папина дочка
(повесть о счастливой, но очень недолгой любви)
Действующие лица:
Свиридов, предприниматель
Вероника, его дочь.
Дмитрий Орлов, славный парень с непростой биографией. И прочие…
Часть четвертая
1.
Дмитрий (пять с половиной лет назад)
… -И значит, возвращаюсь я из рейса на день раньше… Представляешь, еще цветы, дурак, купил! -Зотов, здоровяк лет тридцати, сделал еще затяжку и смачно сплюнул на землю, – А эта сучка не одна…
– В постели? – усмехнулся Дмитрий. Зотов, пожалуй, являлся единственным из тех, с кем он теперь вынужден был делить барак и стоять у станка, кто не вызывал у него отвращения. В какой-то степени этот морячок ему даже нравился.
– Если б в постели, убил бы обоих, – сурово ответил Зотов и, аккуратно затушив окурок «Примы», сунул «бычок» в рукав. – Нет, они просто чаи гоняли и, знаешь, ворковали так… любовно, – он ухмыльнулся, – Но, конечно, как только меня увидели, у обоих рожи вытянулись…
– А дальше что? – спросил Дмитрий, впрочем, без особого любопытства.
– Дальше-то? – хмыкнул Зотов, – А дальше я просто сгреб ее хахаля за грудки… и вышвырнул с балкона.
Дмитрий присвистнул.
– А этаж какой был?
– Да второй, – небрежно ответил Зотов и даже поморщился, – Просто хлипким парнишка оказался… Теперь в инвалидной коляске передвигается… Люська, конечно, визг подняла… – он вздохнул, – Да что с нее взять? Все бабы дуры…
– Ты с ней развелся? – полюбопытствовал Дмитрий, и Зотов удивленно посмотрел на него.
– Зачем? Она теперь передачи мне исправно шлет, а скоро и сама приедет… – он мечтательно улыбнулся, – На длительную свиданку… Жду-не дождусь…
Дмитрий тоже улыбнулся, правда, весьма криво, вспомнив последнее письмо от матери, пришедшее две недели назад, в котором та намекала на то, что Лада «вроде бы», по слухам, собирается замуж.
Не «вроде» и не «по слухам». Он почти стопроцентно был уверен в том, что Лада уже замужем либо выйдет замуж наверняка. Что ж… иного он, признаться, от нее и не ожидал – не отличаясь большим умом, Лада тем не менее являлась очень практичной девицей. Материальной.
Еще мать писала о том, что адвокат после того, как были отклонены две жалобы – в кассационную инстанцию и надзорную (эк мама теперь подкована по юридической части! До случившегося с ним и слов-то подобных не знала…), обнадежил Орловых тем, что остается еще инстанция – Верховный суд.
«А потом он „вспомнит“ и о президенте, – желчно подумал Дмитрий, – Не уймется до тех пор, пока не выдоит последние сбережения с родственников осужденного, шакал…»
Конечно, он ни на йоту не верил в благополучный исход дела – осудили его просто-таки филигранно: не оборона, а самое настоящее злостное хулиганство, а вследствие этого – неосторожное убийство. И каждое лыко шло в строку – и то, что владел боевыми приемами, и то, что ударил первым (сам же ударить себя не позволил) и даже его неосторожное признание в выпитой незадолго до этого кружке пива… Ну, а если еще учесть главное – родственную связь погибшего с «высоким» чиновником из мэрии, – то совсем не следовало удивляться и неоправданно жестокому приговору, и резолюции на жалобах – «от-ка-зать».
Сам Дмитрий то и дело со страхом ловил себя на том, что уже втягивается – пребывание в неволе имело свой (хоть и очень сомнительный) плюс – не приходилось теперь взваливать на себя груза самостоятельных решений – порядки в зоне установились давно и прочно, и выживали тут сильнейшие – морально и физически.
Вот когда Дмитрию пригодились и хорошая физическая подготовка, и владение борьбой, и относительно высокий порог боли.
Держаться он старался особняком. Неоднократно убедившись в том, что з/к Орлов способен за себя постоять, однако на рожон не прет, зечары в известной степени его зауважали. Впрочем, держаться особняком удавалось не всегда – нельзя было отказываться (если приглашали) от участия в карточных играх, от распития чифира и даже якобы запрещенного спиртного.
Со стороны администрации особых нареканий не было – у станка Орлов трудился добросовестно. Не то, чтобы работа помогла забыться полностью (не такая это была работа) … но все же чуть-чуть помогала.
Иногда он ловил себя на мысли, что воспринимает нынешнюю реальность как затянувшийся кошмарный сон – вроде и хочешь проснуться, а не можешь. И все-таки надеешься, что рано или поздно проснешься.
И в таком состоянии душевной дремоты, иными словами, легкого аутотренинга (сон, только сон…) пробыл Дмитрий Евгеньевич Орлов, в недалеком прошлом – выпускник вуза, мечтающий об аспирантуре, и просто обаятельный парень, а ныне лишь з/к Орлов, без малого год. А точнее, девять месяцев и двадцать шесть дней.
* * *
2.
Свиридов (пять с половиной лет назад)
– Ну как прошла проверка, папулька? – Ника почти по-кошачьи слизнула с ложечки йогурт – не все вкусы с возрастом меняются. Его восемнадцатилетняя дочь по-прежнему, как и в семилетнем возрасте, обожала кисломолочные продукты. Здоровый цвет лица и безупречное состояние кожи наверняка объяснялось и тем, что она была абсолютно равнодушна к сластям, зато была охоча до всевозможных кефиров, йогуртов и фруктов.
– Как обычно, – вздохнул он, – Как обычно, прекрасно… Однако, знали бы вы, принцесса, до чего накладны все эти мероприятия!
Ника засмеялась, сделала пару глотков кофе, аккуратно промокнула губы салфеткой и поднялась из-за стола.
– Большое спасибо, папочка, – чмокнула его в гладко выбритую щеку и уже направилась к выходу, но на полпути обернулась, – Да, сегодня я опять подзадержусь у Ритули…
– У Ритули? – он слегка улыбнулся, и на нежных девичьих щеках немедленно проступил румянец, – Может, пора уже и отца познакомить с этим… хм… «Ритулей», а?
Притворный вздох.
– Все-то вы знаете, благородный дон… ну, не Ритуля. Не Ритуля, а Алекс. Только я, папочка, ни в чем еще не уверена, и, пожалуй, мне сначала следует разобраться в себе, прежде чем знакомить тебя с ним… – и отвела, плутовка, глаза, – Видишь ли, папа, этот мальчик не нашего круга. Он, конечно, очень милый, но… – снова ослепительная улыбка, – Я не у-ве-ре-на.
– Да уж, – согласился он, в очередной раз поймав себя на том, что откровенно любуется собственной дочерью. Она не просто невероятно походила на свою мать. Она являлась улучшенным вариантом Ирины – разумеется, внешне.
А вот ее практичность и рассудительность – это, пожалуй, уже от него.
– Свинопасы женятся на принцессах, как правило, лишь в сказках…
Смешок.
– Ты забыл, что даже в сказке свинопас был переодетым принцем… да и речи пока не идет ни о каком замужестве, – послала ему воздушный поцелуй и упорхнула.
«Совсем скоро наступит день, когда она тебе скажет: „Я хочу замуж, папочка“. Отпустишь ли ты ее?» У него на миг даже мороз пробежал по коже – словно воочию услышал мягкий голос своей матери.
М-да, Свиридов, готовься… Маленькие детки – маленькие проблемки, а как насчет больших деток?
И это ее заявление о том, что мальчишка не их круга, настораживает… даже очень. Ладно, будь Ника дурнушкой, тут все было бы понятно… Но Ника не дурнушка, Ника настоящая красавица. Уже в устах людей их круга прибавляется к словам «дочь Свиридова» эпитет «красавица». («Видели, на последнюю презентацию Свиридов явился вместе с дочерью-студенткой?» – «Неужели дочерью? Я решил, что та красавица претендует на место его покойной супруги…» – «Да, ничего удивительного… Его покойная жена тоже была очень хороша собой… жаль, умерла совсем молодой.»)
И получается – слишком хорошо – тоже нехорошо. Красавица с приданым… и какой-то безродный (но наверняка смазливый) щенок… Придется, пожалуй, по своим каналам выяснить, что представляет собой этот Алекс, в обществе которого его дочь проводит теперь слишком много времени… И не дай Бог… Эту мысль он, впрочем, быстро от себя отогнал. Ника не легкомысленна. Ника умна. Ника уважает себя…
Но Нике, увы, всего восемнадцать… и она еще не «обжигалась». А он, отец? Неужели теперь должен этак доверительно сообщить девочке ужасную, но абсолютно правдивую вещь: «Видишь ли, детка, признаюсь откровенно – мы, мужики, подлецы по природе своей… и ничуть не менее расчетливы, чем женщины, а в делах амурных даже гораздо расчетливее «слабого пола…»
Нет, не пойдет так. Он со вздохом встал из-за стола. Пожалуй, рановато его начал бить мандраж – Ника ведь сама сказала, что не уверена ни в чем. Эх, вот сейчас как никогда пригодился бы материнский совет!
Потом он своевременно вспомнил о том, что сегодня наконец-то отдохнет от налоговиков, и настроение тут же поднялось. Пожалуй, нужно премировать главного бухгалтера, а заодно и юрисконсульта за безупречное ведение дел… точнее, умение прятать концы в воду. Он усмехнулся и тоже пошел к выходу.
* * *
…Она совершенно не вписывалась в обычную, повседневную картину – пожилая, более чем скромно одетая женщина, прижимающая к бедру огромный ридикюль, стоящая у сверкающих стеклянных дверей фирмы. На стоянке останавливались блестящие машины, преимущественно иномарки. Из машин выходили элегантные, хорошо одетые люди, и явная растерянность и даже неблагополучие женщины особенно бросались в глаза.
«Какого черта? – раздраженно подумал он, – Куда смотрят охранники?», а следом за этой мыслью другая: «Кого эта старуха дожидается?»
Вот тут его и кольнуло нехорошее предчувствие, когда, выходя из машины, он увидел, как один из секьюрити, к которому приблизилась женщина, кивком указал в его, Свиридова, сторону.
Просительница? Активистка какой-нибудь ветеранской организации? Скорее всего, так.
Он мысленно собрался. Ладно, видимо, не отвертеться… Придется выслушать.
– Здравствуйте… Вы Свиридов Игорь Генрихович? – голос неуверенный. Вблизи ее неблагополучие еще явственнее бросалось в глаза. Губы подкрашены, что лишь подчеркивало землистый цвет лица и морщины. Дешевая и довольно плохая стрижка. Обильная не закрашенная седина. Костюм вышел из моды, как минимум, лет пять назад.
– Пожалуйста, простите… Моя фамилия – Орлова. Мария Ивановна Орлова, я мама Димы Орлова…
Мама Димы Орлова? И что? С тем же успехом она может быть мамой Васи Сидорова, он-то, Свиридов, тут при чем? Или… сердце противно екнуло. Неужели это как-то связано с Вероникой?
– Очень приятно, – вежливо ответил он. Между ним и женщиной маячил Лебедев -двухметровый громила с постной, как и положено секьюрити, физиономией, – Чем обязан?
– Конечно, вы не помните Митю, -полезла в свой жуткий ридикюль и извлекла оттуда его, Свиридова, визитку. Старую визитку. -Это же было несколько лет назад… Митя помог найти вашу дочку, а вы…
Вот так. Тебе предъявляют счет, когда ты меньше всего этого ожидаешь.
«Не раздавай пустых обещаний, – говорил когда-то отец – поволжский немец Генрих Шульц, при женитьбе принявший фамилию супруги – чтоб дети не испытывали дискриминационных проблем, – Но если все же дал слово – не сдержать его – позор. Позор.»
– …вы дали ему этот номер телефона, просили звонить, если нужна будет помощь…
– Хорошо, – кивнул он, в этот момент едва ли не проклиная тот свой благородный порыв… Неужели нельзя было ограничиться лишь деньгами? К чему было обещать еще и любую помощь?
Но ведь прошло девять лет с тех пор… И номер тот телефонный давно изменился… Но его разыскали. Причем, не сам парень, а его мать…
– Хорошо, – повторил он, смягчив тон, – Но тут нам с вами разговаривать будет неудобно… идемте в мой кабинет.
Обернулся и поймал тень удивления, мелькнувшую в глазах Лебедева. Впрочем, в следующую секунду его взгляд снова превратился в невозмутимый и спокойный. Как и полагается секьюрити.
* * *
… -Находится… в заключении?
Если бы эта скромная, плохо одетая, далеко не молодая женщина, робко присевшая на краешек кожаного кресла для посетителей и вовсе не прикоснувшаяся к кофе, сваренному его секретаршей – элегантной двадцатишестилетней Мариной, – внезапно врезала ему под дых, эффект вряд ли явился бы более ошеломляющим.
Вот так, Свиридов, вляпался в дерьмо? Сам виноват. Не раздавай пустых обещаний… Как же вы, смолоду человек умный, расчетливый и предусмотрительный, так лоханулись?
И на старуху бывает проруха? Эх, Свиридов, Свиридов… Старухе-то простительно, а вот ты, волчара матерый, обделался как щенок…
– Вы не можете оплатить услуги адвоката? – довольно холодно спросил он.
Женщина замотала головой отрицательно, в глазах уже подозрительный блеск…
Господи, она еще и всплакнуть вздумала?!
«Уволю стервецов на входе, не отославших ее подальше еще до моего приезда», мрачно подумал он.
– Не поможет адвокат… Нанимали мы уже адвоката, а что толку? – из сумки извлекаются какие-то листы, с отпечатанным на принтере стандартным текстом, – Уж и в Верховный Суд жаловались, и президенту самому писали… Везде отказ. Но не виноват ведь Митя! – на бледных щеках проступает слабый румянец, – Подставили его, просто подставили! Все, с кем консультировалась, юристы, говорят в один голос – необходимая оборона… Да их же трое было, да еще и с ножами! Не виноват Митя в том, что Боровиков, падая, голову себе разбил о бетонную «бровку»… Он лишь раз ударил-то его! За девушку свою заступался! Если б Митька драться не умел, неизвестно, как дело бы повернулось… Может, изнасилование произошло или что хуже… – извлекла из сумки платочек и аккуратно промокнула глаза.
Он поднялся из-за стола, приблизился к двери, распахнул ее.
– Марина, будь добра, бутылку нарзана и стакан.
Кивок.
– Хорошо, Игорь Генрихович.
Приятная девушка. И очень неглупая. Лицо заурядное, однако, стильная стрижка и умело наложенный макияж делают его почти красивым. А уж фигура отменная. Особенно ноги хороши… Да, замечательная девушка… женщина, точнее. Он по-прежнему был противником «служебных романов», однако пару раз отступил от правила – не отказал себе в удовольствии поужинать с Мариночкой «тет-а-тет» (все происходило во время деловых поездок – в Польше раз и раз в Бельгии). Ну и что? Имеет же право сорокадвухлетний холостяк (вдовец уже одиннадцатый год) побаловать себя? Тем более, по Марине было заметно, что она не прочь романчик этот продолжить и развить… Он, правда, придерживался противоположного мнения. Он уже привык жить так, как живет. К тому же, у него Вера (Ника, Веро-ника), и все, что он делает, он делает для нее, он прагматик, знает, за людей его положения замуж идут, как правило, прежде всего из меркантильных соображений, а к чему ему наглая молодая хищница, мечтающая прибрать к рукам заработанное для Ники?
Ответ очевиден – ни к чему.
… – Да, солнышко, ты не слышала о «деле Боровикова»?
Наморщила лоб.
– Погодите… это о племяннике Валерия Иосифовича Боровикова? Какой-то пьяный хулиган убил его в драке… вы об этом?
– Пожалуй, – он забрал у Марины бутылку холодного нарзана и стакан и вернулся в кабинет.
Подал женщине стакан с водой.
– Пожалуйста, выпейте и постарайтесь взять себя в руки.
– Спасибо, – благодарный взгляд, вздох, – Так вот я от отчаяния и вспомнила, что Митенька мне о вас рассказывал… Карточку он хранил… просто так, – она выпила несколько глотков нарзана, перевела дыхание, – Простите, что время у вас отняла… И спасибо, что выслушали меня… Когда выслушивают – уже легче… Господи, дура… Что вы-то сумеете сделать, раз уж адвокат не помог? – поднялась с кресла, невысокая, для своих лет довольно худая женщина в ужасном костюме, – Простите…
– Погодите, – негромко сказал он, – Во-первых, адвокат адвокату рознь. Во-вторых… вы правду мне рассказали?
Женщина с горечью усмехнулась, но снова опустилась на самый край кресла. И опять полезла в сумку. Достала очередные листы.
– Вот… копия обвинительного заключения, копия приговора… Везде сказано, что Митя был пьян, но разве пьяный справился бы с тремя бугаями? Да и не пьет он у меня! Он же только в прошлом году политехнический закончил – с «красным» дипломом! В аспирантуру собирался… Теперь, – то ли вздох, то ли всхлип, – Все, все насмарку… Вся жизнь…
– Успокойтесь, – повторил он мягко, – И… не теряйте надежды. Я поговорю со своими знакомыми в юридических кругах. Конечно, обещать ничего не могу… но все-таки выясню, возможно хоть как-то помочь вашему сыну… или нет. Оставьте свой телефон, адрес – я с вами обязательно свяжусь.
Просияла. Моментально. Даже помолодела.
– Спасибо, спасибо вам, Игорь Генрихович… Недаром Митенька говорил, какой вы замечательный человек…
«Еще бы, – мысленно усмехнулся он, – Не моргнув глазом, отстегнул пять „штук“ только за то, что тот Нику домой привел…»
А следом за этой мыслью другая: что было бы с его девочкой, если бы не этот парняга? Что могло случиться с девятилетней девочкой, шатающейся по вокзалу среди бомжей и цыган?
Да и парень… Совсем, надо признать, на подонка не похож. Обаятелен, простодушен… Что его мать сказала? Политех с «красным» дипломом закончил?
Да, не вяжется это как-то с образом законченного подонка, с маху «заработавшего» пять лет в местах, не столь отдаленных… Разве так много дают тем, кто осужден впервые, за убийство без умысла, по неосторожности?
Плюс – погибший являлся племянником заместителя мэра города (хорошо, не первого заместителя)…
Но, в таком случае, что он-то, Свиридов, может сделать? Крупным коммерсантам (как, впрочем, и мелким предпринимателям) с чиновниками полагается дружить… М-да.
«Проконсультируюсь для очистки совести с Костей Коневым, что заведует юридической консультацией на Солнечной, – решил он, – Ну, а если и тот скажет, ничего нельзя сделать… Что ж, карма такая у парня, не иначе. А против кармы так же бессмысленно идти, как и плевать против ветра. Да. Как поет знаменитый БГ, «против кармы не попрешь»…
* * *
– Ну-с, – толстяк Конев благодушно улыбнулся и откинулся на спинку мягкого дивана, – Ужин был выше всяких похвал, давненько я так вкусно не ел, да еще и в приятной компании… – пухлая ладонь потянулась за чашечкой крепкого свежесваренного кофе, а взгляд маленьких карих глаз сделался острым, цепким, – А теперь, Игорь, не пора ли приступить к тому, за чем ты, собственно, и пригласил меня к себе? О людях нашей профессии вспоминают обычно, когда требуется квалифицированная помощь…
Свиридов усмехнулся. Не проведешь ушлого стервеца…
– Ты прав, Костя. Знаем мы друг друга далеко не первый год… поэтому и решил я с тобой проконсультироваться. А заодно, приятное с полезным совместить, давно ведь мы так хорошо не сидели?
Кивок.
– Верно, давненько… – потянулся за сигариллой, прикурил, – Итак?
…За все время его рассказа Конев не произнес ни слова. Однако, благодушие с лица сошло. Напрочь.
– …ну и что ты об этом думаешь?
Вздох. Затушил сигариллу в малахитовой пепельнице, вскинул на Свиридова глаза. Голос негромкий, очень серьезный.
– А тебе это надо, Игорек? Насколько мне известно, парень этот тебе никто. Ни сват, ни брат… и даже не потенциальный зять.
– Оставим это, – прервал он Конева, – Я просто хочу услышать от тебя, возможно тут что-то сделать, или придется парню так и париться в лагерях все пять лет?
– Хочешь услышать? – Конев пожал мощными плечами, – Ну так слушай – ни-че-го. Ничего… ни ты, ни я, ни даже прокурор сделать не сможем. Тут свои правила, Игорь Генрихович, и не нам с вами их менять…
– Ясно, – он тоже закурил, – Только насчет правил ты не прав. Эта игра ведется не по правилам. И воняет очень дурно.
Помолчали.
– Ладно, – наконец, подал голос адвокат, – Значит, не хочешь говорить, в чем состоит твоя заинтересованность в судьбе этого мальчишки?
– В свое время он не задавался вопросом, прийти на помощь моей дочери или нет, – неохотно ответил он, – Считай… я просто у него в долгу. Меня просили помочь. Не он сам, а его мать. Думаю, просто от безысходности… Перепробовав иные способы… и не дождавшись ничего, кроме бесконечных отказов. Теперь ты подтвердил лишь то, о чем я догадывался с самого начала…
Конев посопел, потом сделал пару мелких глотков коньяку, издал шумный вздох, пожевал ломтик лимона… и, наконец, снова вскинул на него глаза.
– Я не говорил, что никто помочь не сможет, – негромко и раздельно произнес он, – Я знаю того, кто и не такие проблемы решать способен…
Он усмехнулся.
– Неужто президента имеешь в виду?
– Не президента, – спокойно возразил Конев, проигнорировав насмешку в голосе Свиридова, – А всего лишь владельца скромного, на первый взгляд, агентства «Феникс»… Слышал о некоем Ручьёве, в известных кругах «Ржевском»?
– Шутишь? – он скептически улыбнулся, – Ну, положим, слышал… краем уха. Агентство охранное, так?
– Охранно-сыскное, – на губах Конева появилась тонкая усмешка, – Да дело-то не в том, как обозвать сборище его «псов», состоящее исключительно из бывших работников спецслужб… Это профессионалы, Игорь. Прежде всего – высокие профессионалы. А когда такие ребятки объединяются (да еще если ими руководит бывший ГРУшник) – они представляют собой реальную силу. Как пресса любит выражаться, «третью» силу.
– И что? – вяло спросил он, – Побег парню, что ли, организуют?
Конев хмыкнул.
– А что? Захотели бы – организовали. Но в данном случае это не выход. Парень должен выйти с кичмана законным путем, согласен? Приговор должны отменить, в этом смысл, верно? А чтобы его отменить, нужно на неких должностных лиц надавить, правильно? Ни ты, ни я этого сделать не сумеем, однозначно… но тот, кто владеет информацией…
Он внезапно ощутил холодок под ложечкой.
– Как мне с ним связаться, этим Ручьёвым? – спросил слегка осипшим голосом. – Ты организуешь мне встречу с ним?
– Легко, – усмехнулся Конев, – Но, во-первых, стоить это будет недешево, во-вторых… если тебе это не слишком нужно, прими дружеский совет – не связывайся с тем, кто водится с сатаной…
Свиридов несколько напряженно засмеялся.
– Боюсь, Ким перестарался с грибочками… Не следовало тебе, Костя, так на них налегать…
Конев снисходительно вздохнул.
– Да не спятил я… Конечно, насчет сатаны это аллегория. Но, если серьезно, Ручьёв умен дьявольски… и беспринципен абсолютно. И уж точно не упустит возможности выдоить из тебя максимум… причем, это не обязательно будет выражаться в вульгарной «капусте»… Будь осторожен, Игорь. Ты умнейший мужик, но у тебя принципы… Ты предпочитаешь правил не нарушать. И парню этому хочешь помочь, потому что уверен – не виновен он… Да, правильно, не виновен. Только для «Ржевского» подобные вещи значения не имеют. У него на службе, к примеру, имеется бывший спецназовец, хладнокровно застреливший жену… только за то, что та захотела от него уйти – у парня лицо после командировки в «горячую точку» было слишком обезображено… Тем не менее Ручьёв его из тюрьмы вытащил, и теперь это один из самых преданных ему «псов»…
А насчет охранной деятельности… Да, сейчас-то действительно охранной, но догадываешься, с чего все начиналось?
– С рэкета, – обреченно догадался Свиридов.
– Именно, – усмехнулся Конев, – Не вульгарно уголовного, конечно… но смысл тот же. И «сыск» это лишь на поверхности слежка за неверными супругами и розыск пропавших мосек… Реально же – нелегальный сбор компры на всех, сколько-нибудь значимых фигур в нашем городе… Ну, и промышленный шпионаж, конечно. К слову, один любопытный штришок к характеристике его личности – «Ржевский» имеет в любовницах супругу президента «Мега-банка», редкую красавицу и редкую, между нами, стерву. Причем, супруг в курсе… и ничего не предпринимает. А почему? У них симбиоз… Одной веревочкой повязаны.
Так вот, последний раз спрашиваю: тебе это надо?
«Менаж а труа»? Кого сейчас этим удивишь?» – мрачно подумал Свиридов. Другое дело двенадцатилетние мальчики или восьмилетние девочки… Он вспомнил ясное, открытое мальчишеское лицо. Прямой, улыбчивый взгляд светло-карих глаз. Непослушную «соломенную» челку, то и дело спадающую на брови… «Ну я и решил, дождусь вашего появления, задержу ее подольше в кафе… Она же такая дуреха… доверчивая до ужаса…»
Встряхнул головой.
– Есть ситуации, когда приходится отдавать долги, Костя, – мягко сказал Свиридов, – А я привык отдавать долги.
* * *
– Здравствуйте. Моя фамилия…
– Свиридов. Игорь Генрихович, – красивая высокая блондинка-секретарь приветливо улыбнулась, – Добрый день. Шеф меня предупредил о вашем визите. Одну минуточку, – направилась к двери со скромной табличкой «Руководитель агентства С. А. Ручьёв», распахнула ее, – Шеф, прибыл господин Свиридов, – и снова повернулась к нему, – Пожалуйста, заходите.
Он прошел в кабинет – не слишком просторный и обставленный весьма скромно. Впрочем, скромность являлась кажущейся. Обстановка кабинета (и, разумеется, оргтехника) была отнюдь не дешевой.
Из-за стола поднялся высокий красавец – истинный «плейбой». На лице – белозубая улыбка, однако, взгляд темно-серых глаз серьезный, напряженный и оценивающий.
– В высшей степени приятно видеть «короля древесины и стройматериалов» в этих стенах. Ручьёв. Сергей Александрович.
Он пожал сильную ладонь (на безымянном пальце не было обручального кольца), и подумал, что теперь понятно, почему этого «плейбоя» прозвали «Ржевским» – дамы наверняка такого вниманием не обходят…
– Присаживайтесь, – Ручьёв указал на мягкое, обитое кожей кресло, однако, сам садиться не стал, отошел к столу. -Кофе? Сигару? Не стесняйте себя ничем…
Он невольно улыбнулся – чрезвычайно обаятелен был этот «приятель сатаны»…
– От сигары воздержусь, а вот от кофе не отказался бы…
– Прекрасно. Вы пьете со сливками?
– Нет, черный.
Палец касается кнопки селекторной связи.
– Так, Валюша. Кофейку нам организуй… и никаких звонков и посетителей. Всех отсылай к Игорю Николаевичу.
– Так точно, шеф, – проворковал низковатый голос блондинки, – Кофе черный, покрепче?
– Именно, – Ручьёв снова повернулся к нему лицом, мягко улыбнулся, – Слушаю вас, Игорь Генрихович. Что вас ко мне привело?
…При упоминании о Боровикове Ручьёв спокойно кивнул.
– Да, я слышал об этом деле… – отошел к окну, при этом оставаясь в поле зрения посетителя, скрестил руки на груди, – Трое обкуренных отморозков вывалились на улицу с целью поразвлечься. Гуляющая в старой части города парочка привлекла их внимание – прежде всего, то, что девочка являлась весьма соблазнительной… Однако произошло непредвиденное – кавалер красотки оказался не только не труслив, но и силен физически, вдобавок, владел приемами дзюдо. Результат – после прямого удара в челюсть Боровиков упал… и неудачно ушибся. Перелом основания черепа. Все могло обойтись, если б парочке удалось вовремя смыться с места происшествия, как принято писать в протоколах… но увы. Фортуна была явно не на стороне Орлова – по улице проезжала патрульная милицейская машина. Всех, кроме Боровикова, который по известной причине не сумел уже подняться с земли, забрали в отделение для выяснения обстоятельств случившегося, а за Боровиковым приехала «скорая», забрала его в больницу, где он и скончался через несколько часов, так и не придя в сознание…
У двух его товарищей при обыске изъяли так называемый «выкидухи», то есть, ножи, которые в отличие от перочинных, являются холодным оружием, и пару косяков с марихуаной. Орлова, сняв показания, вместе с подружкой отпустили домой, в отличие от обкуренных молодчиков…
Однако, узнав, чьим племянником является Максим Боровиков, милицейское начальство, – саркастическая усмешка, – Крепко призадумалось… Таким образом, протокол об изъятии у мальчиков парочки ножей и наркотиков из материалов дела «волшебным» образом исчез… а после звонка начальнику ГУВД самого господина Боровикова Валерия Иосифовича Орлов был взят под стражу, ему в рекордно короткие сроки предъявили обвинение и мерой пресечения избрали арест… все верно?
Свиридов кивнул, сделал пару небольших глотков кофе (надо отдать должное Валентине, сваренному отменно). В мозгу билось: «А, может, не так был Конев и неправ, упоминая о нечистом? Дьявольски осведомлен этот парень… Дьявольски!»
– И получил выпускник вуза Дмитрий Евгеньевич Орлов пять лет в колонии общего режима… И удивляет меня только одно, – Ручьёв снова холодно усмехнулся, – Что парень вообще до сих пор жив… Или его предварительно хотят заставить «испить горькую чашу до дна»? Во всяком случае, в одном я совершенно точно уверен – не выйти Орлову из колонии… своими ногами. Даже по отбытии всего срока.
– Но… так ли это неизбежно? – слегка подсевшим голосом спросил он, – Неужели ничего нельзя предпринять?
Ручьёв вернулся за стол, вполне непринужденно развалился в рабочем кресле, взял в руки чашечку с кофе, куда был добавлен ломтик лимона (выходит, не только Ника любит кофе с лимоном).
– Неизбежна только смерть, уважаемый Игорь Генрихович, – мягко сказал Ручьёв, – Но когда и где она поджидает каждого из нас, не знает никто. Даже тот, кто уверен, что знает…
Но вначале я хочу, чтобы вы откровенно сказали мне – вам-то что за интерес принимать участие в судьбе этого неудачника Орлова? – сощурился, – Только на сей раз вы не отделаетесь, как при разговоре с глубоко уважаемым мной адвокатом Коневым, общими фразами о том, что Орлов в свое время помог вашей дочери-красавице, а вы, мол, привыкли отдавать долги… – он подался вперед, не отводя тяжелого взгляда своих пронзительных темно-серых глаз с лица Свиридова, – Ибо то, о чем вы хотите просить меня, Игорь Генрихович, чревато, ибо по сути дела, мне придется заняться шантажом… – Ручьёв снова откинулся на спинку кресла и безмятежно улыбнулся, – Как видите, я привык называть вещи своими именами. По крайней мере, когда имею дело с человеком, равным мне – по интеллекту и умению выживать. Вас это коробит? Простите, господин Свиридов, но что скрывать? Мы с вами оба хищники… может, не одной породы, но тем не менее… Итак? Что именно сделал для вас или вашей дочери Орлов? Когда он это сделал? И как вы его отблагодарили? Я слушаю.
Он усмехнулся.
– Это уже вторжение в мою личную жизнь, Сергей Александрович… Но раз вы хотите, чтобы я играл по вашим правилам…
– Это вы хотите, чтобы я играл на вашей стороне, – мягко возразил Ручьёв, – А может, вам просто кажется, что вы этому Орлову что-то должны? Может, ничего вы ему не должны? Может, вы уже с ним расплатились сполна? Поймите, дорогой мой, рискую-то я, а не вы. Ваше имя вообще не будет мной упомянуто, если я действительно возьмусь за это дело… а, взявшись за него, в свою очередь возьму за горло наглого хапугу и взяточника Боровикова, а, возможно, даже наверняка, не его одного…
Полетят головы, Игорь Генрихович, начнутся поиски «козла отпущения», которым, вероятно, будет избран следователь, занимавшийся делом Орлова… хотя он, скажем откровенно, наименее виноват, ибо лишь исполнял приказ начальства… а заодно и прокурор (тот, заметим, виноват больше, ибо прокуратура в нашем государстве — орган независимый, по крайней мере на бумаге), представитель обвинения в суде… Возможно, о происходящем пронюхают вездесущие, как крысы, журналюги, простите за грубость… Улавливаете, какой может произойти скандал? Так надо вам это?
Tasuta katkend on lõppenud.
