Loe raamatut: «Любовь в Сочи, мопс и белые ночи»

Часть первая. Пороги

“Чем меньше удобств, тем меньше потребностей, а чем меньше потребностей, тем человек счастливее.”

Жюль Верн, “Дети капитана Гранта”

Пролог

Девчонка орала так, что у меня заложило уши.

И в какой-то момент, глядя на ее напряженную спину, на пульсирующую на шее голубую жилку, на то, как она нервно кусает бледные губы, я подумал, что перестарался. Что был неправ, когда давил на нее, заставляя прочувствовать и полюбить то, что любил сам.

Мы прошли порог легко, обойдя по краю опасные моменты. Шумела река, ледяные брызги били в лицо, ребята на берегу кричали что-то, подбадривая свою подругу. Причаливая, я думал, что увижу слезы в ее глазах, и даже мысленно подобрался, готовый к истерике. Но ее не последовало.

Алиса выбралась на берег, запыхавшаяся и румяная. Ее слегка потряхивало от пережитого приключения и адреналина, глаза блестели, а дыхание сбилось.

Я молча ждал, удерживая ее руку в своей, боялся спугнуть крошечный, еще только зарождающийся огонек того, что скучные люди зовут безбашенностью и дурью.

Плохо понимая, что я делаю, я поднес к губам ее ледяную ладошку и поцеловал, коснулся губами каждого пальчика, подул, согревая своим дыханием.

Алиса резко вздохнула, но руки не отняла. Не смея поднять на нее взгляд, забив на то, что на нас все смотрят, я потянул ее на себя и обнял за плечи, в душе проклиная спасательные жилеты, из-за которых приходилось соблюдать дистанцию. Я хотел прижать ее к себе, встряхнуть, заставить сказать хотя бы слово.

Злость, слезы, обвинения и страх – я был готов ко всему, только не к этой дрожащей покорности. От мысли, что я мог ее напугать, внезапно пересохло во рту, а сердце ушло в пятки.

И вот в тот момент, когда я уже был готов сдаться и умолять девушку о прощении, одновременно отбиваясь от нападок разъяренной Кати, Алиса подняла на меня немного шальные от адреналина глаза и прошептала:

– Еще…

Я засмеялся и подхватил ее под мышки, закружил, не обращая внимания на скользкие камни под ногами, на неудобные спасжилеты, улюлюканья парней и лай чудовища. И Алиса хохотала вместе со мной до тех пор, пока я не поставил ее на землю и неуклюже попытался прижать девушку к себе.

Только тогда она отпрянула и внезапно стала неприступной. Я позволил себе легкую ухмылку, специально игнорируя ее смятение, и протянул весло.

Произнес хрипло:

– Ваше желание – для меня закон.

Она покраснела до кончиков волос. И снова закусила в смятении нижнюю губу. Тогда я не удержался и протянул руку, осторожно стирая с девичьей щеки речные брызги.

А может это были слезы.

Глава первая

Алиса

– Алиса! Мы так точно опоздаем! Поезд через два часа! – напомнила Ева и сердито уставилась на гору вещей, возвышающуюся на моей кровати.

– И что ты предлагаешь? – раздраженно спросила я, разглядывая в зеркале свое отражение.

Платье лимонного цвета в крупный белый горох смотрелось на мне изумительно. Не хватало только соломенной шляпки с широкими полями.

Я открыла дверцу шкафа, намереваясь отыскать пропажу, но Ева захлопнула ее прямо перед моим носом и рявкнула:

– Достаточно!

Я обиженно надула губы, скрестила руки на груди и уставилась на подругу.

– Алиса! Мы идем в поход! Какая шляпка! – возмутилась она.

– Соломенная! С полями! От солнца!

– В Карелии нет солнца, – с сомнением проговорила Ева.

– Ты уверена? – на всякий случай уточнила я.

– Не совсем…

– Значит, берем! – победно провозгласила я и аккуратно положила ее на край кровати, туда, где сиротливо ютились несколько футболок, велосипедки и костюм из неопрена. Последний внушал мне особенный ужас.

– Берем, – смирилась Ева. – Алиса, давай дальше по списку. Мы не может тащить с собой ничего лишнего.

– Кто вообще придумал этот дурацкий поход? – пробормотала я, с сожалением убирая в шкаф новенькое платье. – Ну почему Аньке приспичило избавляться от несчастной любви именно в Карелии, а не в Сочи, например? И зачем нужно было тащить нас собой?

– Алиса! Поезд! – прервала мои горькие причитания подруга и протянула мне список. – У тебя осталось полчаса на сборы!

– Флисовые или шерстяные спортивные штаны для сна и стоянки, – прочитала я. – Флиска или свитер потоньше, толстый свитер с горлом, спортивная куртка или ветровка… Ева! Скажи мне, что это просто страшный сон!

– Ничто не лечит душевные раны так хорошо, как приключения! – заметила подруга. – Ты только представь: быстрая река, оглушающая тишина, только глухие удары весел по воде. Белые ночи, туман на рассвете, песни у костра…

– Море, Ева! Море лечит душевные раны, а не укусы карельских комаров и отсутствие горячей воды!

– На море ты была тысячу раз, Алис. И в августе поедешь снова. Ну неужели тебе не интересно? Хоть чуть-чуть!

Интересно мне было. Поэтому я тяжело вздохнула и подняла с пола новенький, купленный именно для этого похода рюкзак и принялась запихивать в него одобренные подругой вещи, к которым добавилась теплая куртка, сменные кеды, пара шерстяных колючих носков и белоснежное бикини. Глядя на него, Ева оценивающе поцокала языком и протянула мне розовые кроксы и яркий дождевик в тон.

– А другого цвета не было? – спросила я, обреченно рассматривая подарок.

– Себе я взяла синие, – призналась подруга. – Но знаешь, случись что на воде, и тебя будет легче опознать. Все же советуют одевать в лес яркие цвета.

– Я начинаю подозревать, что эта сумасшедшая идея со сплавом по реке принадлежит не Аньке, а тебе, дорогая!

– Время, Алиса, время! – напомнила подруга. – А то Аня рискует оказаться в Петрозаводске без нас. Я вызываю такси!

И все-таки мы опоздали.

Почти.

Когда провожающих попросили покинуть поезд, мы на всех парах неслись по перрону вдоль двухэтажного состава. Анька стояла у входа в тринадцатый вагон. Завидев нас, подруга радостно помахала рукой и что-то сказала проводнику. Мы добежали. Ева показала свой паспорт. Проводник сверился со списком, помог Еве подняться и повернулся ко мне. Но в тот же момент ветер сорвал с моей головы соломенную шляпу. От неожиданности я резко обернулась, огромный рюкзак за спиной тут же перевесил, и я непременно упала бы, но незнакомый парень в последний момент успел поддержать меня под локоть.

– Благодарю, – смущенно произнесла я, поправила перехватившую горло тесьму, удерживающую шляпу, и поспешила к проводнику, протягивая свой паспорт.

– Третье купе, место десять, – сообщил тот, посмотрев в планшет. – Приятного путешествия, Алиса Владимировна.

– Спасибо, – сказала я, а когда поезд тронулся, победно улыбнулась поджидавшим меня в тамбуре подругам. – Вот видишь, Ева! Успели! А могли бы еще и кофе выпить!

– Какой кофе на ночь глядя, Алиса! – возмутилась Аня. – У нас завтра сложный день.

В притворном бессилии я развела руками и протиснулась в заваленное рюкзаками купе.

Девчонки последовали моему примеру.

Нас свел вместе филологический факультет одного из старейших университетов Москвы. Сейчас, когда три года учебы уже остались позади, мы могли с гордостью сказать, что прошли вместе огонь, воду и медные трубы. А также бессонные ночи во время сессий, слезы, несправедливость преподов по философии и несданные вовремя курсовые. Впереди был последний рывок перед началом действительно взрослой жизни, и хотелось, чтобы это лето осталось в нашей памяти навсегда.

Ева Маркова была самой старшей из нас и самой рассудительной. Высокая, стройная, тонкая в кости блондинка при первом знакомстве создавала обманчивое впечатление хрупкости и мягкости. Ева во всем умела находить плюсы и считала уныние самым страшным из грехов. Единственная и долгожданная дочь уже немолодых родителей, она всегда была внимательна, собрана и пунктуальна. И именно Еву несданный вовремя зачет мог легко привести к опасной для окружающих тревожности, за которой неминуемо наступал локальный апокалипсис.

Анька Киреева была ее полной противоположностью. Благодаря невысокому росту и короткой стрижке издалека ее можно было принять за мальчишку. В ее темных волосах причудливо переплетались розовые и голубые пряди, а тонкие запястья обычно были увиты широкими браслетами из кожи и камней. Взрывная, эмоциональная, ранимая Аня малейшую неудачу в виде пролитого капучино воспринимала как конец света и так же быстро забывала любые трудности.

Именно поэтому у меня были все причины полагать, что завтра утром она уже и не вспомнит о ненавистном Димке, неделю назад сломавшим ей жизнь.

В купе постучали. Ева осторожно сдвинула в сторону дверь, за которой оказался подхвативший меня на платформе парень.

– Привет, девчонки! – весело поздоровался он.

Ева скривилась от подобного панибратства и сдержанно кивнула. Аня же радостно воскликнула:

– Привет, незнакомец!

– Добрый вечер, – произнесла я и смутилась.

– Михаил, – представился парень. – И вот эта полка, кажется, моя.

Мы с Евой переглянулись, синхронно кивнули и представились.

– А это Аня, – добавила я, с интересом наблюдая, как подруга пытается запихнуть свой рюкзак под нижнюю полку.

Места в темном купе не осталось от слова совсем.

– А давайте я вам помогу рюкзаки убрать? – предложил наш новый попутчик.

– Было бы неплохо, – согласилась за всех Ева.

Стоило нам разместиться, как в купе постучал и тут же вошел проводник. Он еще раз проверил паспорта, напомнил, что в Петрозаводск поезд прибывает рано утром, и предложил чай, от которого отказалась только Ева.

– Неужели в поход? – спустя некоторое время спросил Михаил, задумчиво помешивая в стакане чай.

Мы с девчонками сидели напротив и не спускали с нашего попутчика любопытных взглядов.

– В поход, – подтвердила Анька.

– А куда идете, если не секрет?

– А если секрет? – усмехнулась Аня.

Парень ей явно нравился, хотя она тщательно это скрывала.

Он был немного старше нас. Высокий рослый блондин с доброй открытой улыбкой и ямочками на щеках. А в его ярко-голубых глазах горел интерес ко всему на свете – от книги, которую читала (а скорее делала вид, что читает) Ева до потухшей лампочки в изголовье нижней полки.

– Боитесь, что отправлюсь за вами следом? – Миша лукаво улыбнулся и осторожно, словно боялся обжечься, сделал первый глоток. Поезд тряхнуло, и он поторопился поставить стакан стол. – Что, правда не расскажете?

– У нас запланирован недельный сплав по реке, – сказала Ева и излишне громко захлопнула книгу.

От неожиданности парень вздрогнул, но тут же спросил:

– А старт завтра от базы отдыха “Медвежий угол”?

– Ага, – ошарашено протянула Анька, и я почти физически ощутила, как в ее голове проносятся картины совместного отдыха с Михаилом. – Вот это совпадение! А ты один? В смысле… Ну, ты понял!

– Я с друзьями, но они едут из Питера, на машине.

– А ты москвич? – уточнила Ева.

– Наполовину. Мама из Питера, отец из Москвы. А я еще не определился. Ездил вот на собеседование, от результата будет зависеть, куда буду поступать в аспирантуру.

– Да? А какая специальность? – живо откликнулась Анька и тут же испуганно зажала рукой рот, когда Ева слегка толкнула ее локтем под ребра. – Ой, прости, пожалуйста! Но я правда очень любопытная.

– И при этом не хотела рассказывать мне ваш маршрут! – мстительно напомнил Миша. – Я политолог, специализируюсь на странах востока.

– Никогда бы не подумала, – заметила Ева. – А в походы давно ходишь?

– Давно, но нечасто, к сожалению. Точнее, не выбирался со школы. Во время учебы в университете было не до этого. Только однажды провел летнюю практику в экспедиции в Крыму.

– А почему Карелия? – спросила я.

– Мы с ребятами встречали Новый год в “Медвежьем углу”. Знаете, девчонки, это то место, куда хочется возвращаться! – мечтательно протянул Миша.

И мне почему-то сразу захотелось там оказаться.

Вагон постепенно затихал, пассажиры готовились ко сну. Разговор сам собой сошел на нет. Аня украдкой зевнула и по-детски потерла глаза.

– Я, пожалуй, пойду пройдусь на сон грядущий, – сказал Миша и поднялся. – А вы пока устраивайтесь.

Когда он вышел из купе, осторожно прикрыв за собой дверь, Аня еле сумела сдержать восторженный писк. Ева осуждающе покачала головой. А я была уверена, что очень скоро негодяй Дима будет забыт окончательно и бесповоротно.

Ближе к полуночи мы, наконец, устроились на своих местах, и Ева выключила свет. Миши все еще не было. Мерно стучали колеса, надо мной тихо сопела Анька. Ева спала, отвернувшись к стене. Я осторожно, стараясь не шуметь, потянулась за телефоном. Связи не было. Я обещала маме, что напишу, как только мы приедем в Петрозаводск. Сейчас она жила на даче вместе с моим младшим братом, бабушкой и парой мелких племянников. Я пролистала несколько фото в телефоне и вдруг отчаянно захотела оказаться рядом с мамой. Неделя в лесу, с чужими людьми пугала. Особенно сейчас, среди ночи.

Чтобы успокоить разыгравшееся воображение, я открыла файл с туристической программой и погрузилась в чтение.

Согласно плану, утром нас должны были встретить на вокзале и доставить на базу экстремального отдыха “Медвежий угол”. Накормить вкусным завтраком, выдать снаряжение и провести инструктаж по технике безопасности. А потом отвезти к начальной точке нашего маршрута.

Тихо скрипнув, в сторону отъехала дверь, и в купе осторожно протиснулся Михаил.

– Не спишь? – прошептал он.

– Ага…

– Попробуй все-таки уснуть. А то завтра не хватит сил. А я уверен, они тебе непременно понадобятся.

С этими словами парень легко забрался на верхнюю полку и вытянулся на спине, закинув за голову руку.

Пожелал в темноту:

– Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, – ответила я и мгновенно уснула.

Глава вторая

Святослав

В квартире однозначно кто-то был. Я понял это сразу, как только переступил порог. В небольшой прихожей явственно слышалось странное сопение и осторожный цокот когтей по паркету.

Я щелкнул выключателем и с удивлением уставился на странное существо, которое, увидев меня, недовольно оскалилось и зарычало. Существо было небольшого размера и покрыто иссиня-черной шерстью, а на приплюснутой морде блестели бусинки-глаза. Я присел на корточки и протянул к нему руку. Странное создание предупреждающе зарычало и даже клацнуло зубами, видимо, для усиления эффекта.

– Катя, кто это? – тихо спросил я подругу, которая зашла в квартиру следом.

– Это Тот-кого-нельзя-называть, Свят! – так же шепотом ответила она.

– Что?

– Волан-де-Морт¹! – зловеще произнесла Катя мне на ухо. Я даже обернулся к девушке, чтобы понять, шутит она или говорит серьезно, а странное наглое создание тут же воспользовалось моментом и вцепилось мне в ладонь острыми зубами.

– Ай, – завопил я и дернул рукой, поднимая весь этот ужас в воздух. – Это пиранья, Катя!

Катька устало закатила глаза и подхватила болтающегося в воздухе пса под живот. Волан-де-морт напоследок клацнул зубами и вдруг оглушительно чихнул, всем своим видом демонстрируя негодование.

Я показательно подул на пострадавшую руку и, ткнув в кусачее существо пальцем, спросил:

– Что оно делает в моей квартире, Катерина?

– Это он, Святик! – девушка прижала вырывающегося и рычащего пса к груди и защебетала противным голосом: – Да, мой сладкий? Мой хороший мальчик! Опять этот ужасный человек тебя обидел! Его зовут Воланчик, если ты забыл!

– Я отлично помню, как зовут этот кошмар! Но что этот чихуахуа делает в моей квартире?

– Мопс… Это мопсик, Свят!

– Да хоть немецкий дог! – взорвался я.

– А вот и не правда, немецкому догу ты бы был рад, Ремизов! – заметила Катя и наконец отпустила пса на пол.

– Кать, я последний раз спрашиваю… Каким образом собака моей матери оказалась здесь, если завтра мы с тобой должны быть в “Медвежьем углу”?

– Альбина Сергеевна была уверена, что ты не согласишься присмотреть за Воланчиком, Святик…

– Я не согласен. Звони ей, пусть забирает.

– Это невозможно, – ответила Катя и задумчиво посмотрела куда-то за мою спину. – Она уже на пути в Стамбул.

Я чертыхнулся сквозь зубы, разулся и прошел на кухню. С сомнением посмотрел на банку растворимого кофе, сдался и поставил на плиту чайник. Слегка потянуло газом, и я открыл форточку.

Под ногами запыхтел мопс, я сгреб его за шкирку и прижал к себе. Пес затих, вместе со мной уставившись в окно.

Несмотря на то, что время приближалось к полуночи, на улице было светло. Конец июня – время белых ночей. После жаркого яркого Сочи Питер встретил меня прохладным ветром и легким дождем. Почти пятичасовой перелет дался мне нелегко, к тому же в Адлере рейс задержали, и я был на ногах уже почти сутки. Катерина приехала на пару дней из Петрозаводска, чтобы встретить меня и докупить кое-что из оборудования для предстоящего сплава, который стартовал под моим руководством уже послезавтра утром из “Медвежьего угла”.

Частично база отдыха в глухом карельском лесу принадлежал мне, частично местной девчонке Зое Воронцовой. Последний раз я был там на майские праздники. Дела у ребят действительно шли неплохо. Управляющий Даня Царевич, сын моего старого знакомого, весьма успешно справлялся с текучкой. Сказывалось воспитание. Девчонка тоже была не промах, вокруг ребят собралась отличная команда, и я был уверен, что этот сезон станет для “Медвежьего угла” мега удачным. Но все равно не смог отказать себе в маленьком удовольствии поучаствовать в общем деле. Сплавы я любил еще с детства. Экстремальные – особенно.

Засвистел чайник. Воланчик чихнул, но слезать на пол отказался. Поддерживая пса под горячий живот одной рукой, второй я насыпал в кружку две ложки кофе, одну сахара и залил кипятком.

– Ремизов, ты вообще спать собираешься? – возмутилась Катя, тут же влетевшая на кухню. – Нам выезжать через пять часов! А ты кофе пить решил?

Моя боевая подруга Катерина Шарапова из тех девчонок, что готовы встречать рассвет на вершине горы, ехать за северным сиянием на край света и в состоянии разбить лагерь на пятачке в один квадратный метр за две минуты и в кромешной темноте. Им не страшны сугробы, морозы, ледяные реки, длительные перелеты и неподъемные рюкзаки. Но они могут растаять при виде котенка. Или вот мопса. Высокая, крепкая, с короткой розовой стрижкой (кажется, такие называются пикси) Катька с первого взгляда могла показаться легкомысленной и вообще не от мира сего. Но на самом деле надежнее ее напарника не сыскать.

– Дай мне пару часов, и я буду в кондиции, Кать, – попросил я и устало потер переносицу.

– Ремизов, не сходи с ума! До базы я тебя довезу, без проблем. Но спать все-таки нужно. Вылей эту гадость и марш в постель! От тебя зависят люди, Свят!

У меня на руках заурчал Воланчик.

Я потрепал пса за ухом и передал с рук на руки подруге. Налил в стакан воды и осушил одним глотком.

– Хорошо, уговорила. Я в душ и спать. Но Кать, что мы будем делать с этой псиной?

– Оставим Зое, – беззаботно ответила девушка. – У нее двадцать собак. Еще одного она и не заметит.

– Только это не собака, а избалованное чудовище, – пробормотал я и отправился в ванную.

Всю дорогу до “Медвежьего угла” я бессовестно проспал на заднем сиденье видавшего виды пикапа. Катя вела машину ровно, и мы с чудовищем дрыхли в обнимку под мерное звучание Nirvana. Кажется, мне даже что-то снилось – горы, а может быть, и море, – я точно не помню, а потом автомобиль резко занесло, сонный Воланчик скатился на пол и начал жаловаться, а Катька выдала нецензурную конструкцию, ударила ладонью по клаксону и остановилась. Я сел, тряхнул головой, прогоняя остатки сна, и огляделся. В то же мгновение дверь справа от меня открылась, и машину влетел перепачканный в грязи с ног до головы хаски. Матушкин мопс залился лаем, и хаски удивленно уставился на него разноцветными глазами.

– Сильвер! Нельзя! – рявкнули снаружи, и хаски замер, продолжая предупреждающе скалиться. Воланчик тявкнул особенно громко и затих.

– Хороший мальчик! – похвалил я. – И собачка у тебя послушная, Даня. А теперь позови Сильву, пожалуйста, а то мы с мопсиком боимся. Очень боимся, Даня! Так боимся, что тебе придется просить Костю отогнать машину на химчистку.

Заглянув в салон с другой стороны, Даниил Царевич расплылся в радостной улыбке.

– Добро пожаловать в “Медвежий угол”! – проговорил он и добавил ехидно: – Без обид, Ремизов, но выглядишь ты паршиво.

– Завтра будет как огурчик! – встряла Катя. – Баня, уха, свежий воздух, здоровый сон. Не то, что ваш пыльный Сочи, Святослав Михайлович.

Сильвер тем временем вылез из машины и послушно застыл у ног хозяина. Я подхватил Воланчика и осторожно поставил на землю. Мопс недоверчиво переступил с одной лапы на другую, словно удивляясь отсутствию асфальта, чихнул и смешно засеменил в сторону невысокой ограды. В “Медвежьем углу” недавно прошел ливень. Пахло хвоей, смолой и быстрой рекой. Где-то внизу шумела вода. Я сладко потянулся, подставляя лицо мелким каплям, падающим с деревьев. От большого дома, на крыльце которого стояла, улыбаясь, Зоя, меня отделяла огромная лужа.

– Привет! – сказал я и помахал Воронцовой рукой.

– Привет! – ответила девушка. – Кого это вы с Катей к нам привезли?

– Это милейшее создание по имени Волан-де-Морт ищет временное пристанище… – жизнерадостно произнес я, одновременно форсируя лужу. – А я смотрю, Зой, в “Медвежьем углу” ничего не меняется… Дождь, грязь и недовольный Царевич!

Зоя засмеялась и, позволив себя обнять, уткнулась носом мне в ключицу. Я крепче прижал девушку к себе.

– Почему это недовольный?! – возмутился Даня. – И вообще, Ремизов, прочь свои ручищи…

Договорить он не успел.

Воланчик, до сих пор с некоторой опаской обнюхивающий незнакомую территорию, вдруг пронзительно зарычал. Короткая темная шерсть на загривке встала дыбом, в бусинах-глазах полыхнул огонь. Сильвер с удивлением смотрел на него, склонив голову на бок.

– Что за… – пробормотал я и уже собрался идти спасать верного маменькиного пса, когда Зоя потянула меня за рукав и кивнула в сторону крыльца, на широких перилах которого устроился толстый рыжий кот.

Кот с нескрываемым раздражением смотрел на мопса, мопс лаял, пытаясь дотянуться до кота.

В конце концов коту надоел странный гость, и он легко спрыгнул на землю с другой стороны крыльца и шмыгнул в лес.

Прежде, чем я успел вымолвить хотя бы слово, Воланчик с громким лаем бросился за ним. Хаски, до сих пор покорно сидевший у ног хозяина, не выдержал и помчался следом.

– Сильвер! – рявкнул Даня.

– Воланчик! – заорала Катька.

Но все было зря.

Я устало прикрыл глаза.

Зоя зафыркала, стараясь сдержать смех.

И тогда “Медвежий угол” наполнил многоголосый хор хаски.

– Кажется, я знаю, куда они побежали, – заметила Воронцова и расхохоталась. – Не переживай, Свят. Твой пес вряд ли пролезет в клетку, хотя…

В вольер к двум белоснежным братьям-красавцам мопсик, в отличие от кота, проникнуть не смог. Но деревянный забор Воланчик преодолел без труда, и теперь бегал кругами во дворе питомника.

Кот самозабвенно вылизывал себя и делал вид, что ничего не происходит.

Воланчик требовал вернуть его добычу.

Хаски выли.

– Дурдом, – проговорил Даня и задумчиво почесал заросший подбородок. – Они не замолчат, пока Рыжик не уйдет.

– А Рыжик не уйдет, пока мы не уйдем, – добавила Зоя. – Святик, забирай своего зверя, я за котом.

Зверь забираться не хотел.

Я и поймать его смог далеко не с первого раза.

Мопс по имени Волан-де-Морт оказался на редкость упрям и свободолюбив. К тому же совершенно не приучен ни к каким командам.

Царевич изо всех сил старался не ржать.

Зоя с трудом сдерживала улыбку, пока я бегал по усыпанному опилками двору, пытаясь загнать вредного пса в угол. Помог мне, как ни странно, Рыжик. Испугавшись неизвестно чего, кот с громким визгом взвился под потолок и повис на клетке, пытаясь выбраться наружу. Воланчик рванул ему наперерез и тут же врезался в меня. Я привычно перехватил его за шкирку и слегка встряхнул, призывая к порядку. Мопс недовольно запыхтел.

– Так и будешь таскать его на руках, Свят? – спросила Зоя.

– От греха подальше, – буркнул я и направился к выходу. – Это какой-то кошмар!

Все это время Сильвер терпеливо ждал нас, привязанный за воротами. Когда Зоя открывала калитку, он сделал отчаянную попытку пробиться к своим, но не вышло. Теперь же он встречал нас с Воланчиком возмущенным рыком.

– Ну вот и что ты натворил, приятель? – спросил я мопса. – Тебе здесь жить, а ведешь себя, как… – Я не смог подобрать приличного слова и запнулся. За спиной послышался взрыв хохота. – Ничего смешного не вижу! Я завтра в поход уйду. А с ним что делать?

Судя по воцарившейся тишине, никто не знал, что делать с мопсиком по имени Волан-де-Морт.