Loe raamatut: «Рождение Легенды»
Я оторвал взгляд от чавкающей жижи под ногами и посмотрел вперёд. В полуметре передо мной маячила широкая спина отца, шагающего спокойной размеренной походкой. Он шёл так, словно мы были дома, и завывающая буря не бросала нам в лицо ледяные капли, пытаясь сбить с ног сильным порывистым ветром.
Мне с самого начала не нравилась идея отправиться в город сегодня, но остановить отца, если он что-то решил, было практически невозможно. Это получалось только у матери и то иногда. Правда, сейчас она была на другой стороне планеты и не могла помочь мне переубедить его. Поэтому я выбрал наименьшее из двух зол и пошёл с ним. Так я хотя бы знал, где он и мог прикрыть его, если возникнет такая необходимость.
Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, мы были одеты, согласуясь с местными обычаями. Кожаные штаны и куртки, подбитые мехом, были просто жизненно необходимы в здешнем климате. Хотя, под них мы оба всё же надели термобельё. Этого требовал здравый смысл, а в моём случае ещё и элементарное чувство брезгливости. Я не сомневался, что, будь погода более благосклонна, отец обошёлся бы без него. В отличие от него я никогда не мог натянуть местную одежду на голое тело. Мне было противно.
Единственное, что нравилось мне в здешней моде, это широкие кожаные плащи с большими капюшонами, подбитые, как и большинство одежды, мехом. Сейчас, сгибаясь под порывами ледяного ветра, я кутался в такой плащ, с благодарностью вспоминая брата, несколько лет назад показавшего мне все преимущества этого замечательного вида одежды.
Конечно, можно было обойтись и без этого маскарада, но отец был настроен сегодня поболтать с правителем племени камров. В обличье странствующего певца сделать это было куда легче, чем в сверкающих одеждах «бога».
По чистой случайности при первой высадке оказалось несколько свидетелей. Трое охотников, возвращавшихся домой, видели, как отец и Шейн Кофом спустились по белому лучу вниз. Уже одно это гарантировало, что их воспримут как «богов, сошедших с небес». Мерцающая матовым серебром одежда только усилила эффект.
Охотники бухнулись на колени и уткнулись лбами в землю. Отец провёл левой рукой над их головами, затем тронул за плечо одного из них и попросил показать, где город. Конечно же, он говорил на нашем языке. Ему помогал маленький браслет мемолингва на запястье. Прибор мгновенно преобразовывал его речь в понятную охотникам и отправлял перевод прямиков в их головы. У перепуганных и без того мужчин создалось впечатление, что они каким-то чудом понимают незнакомый язык.
Вот так они и стали местными богами.
Их надежды получить здесь помощь не оправдались. Этот мир делал свои первые шаги и они со своими технологиями могли быть восприняты только как боги и никак иначе. Переубеждать местные племена было бессмысленно и даже опасно. Что делают обычно с развенчанными богами? Правильно. Их убивают.
Причинить им вред они, естественно, не могли. Но не все были так терпимы, как мой отец и кто знает, чем бы всё закончилось, если бы они сказали правду и спровоцировали нападение. Защищаясь, наши люди могли перебить большую часть жителей. Допустить это отец не мог, поэтому велел всем придерживаться версии с богами. Выполнить его распоряжение оказалось не трудно. Их было всего девятнадцать. Тринадцать мужчин и шесть женщин. И не все спускались на поверхность планеты. Большинство пытались починить корабль. Первое время они ещё надеялись, что у них получится…
– Торстин, не отставай. Уже недалеко, – я не ожидал, что он остановится, поджидая меня, и уткнулся в него. Ощущение было такое, словно я налетел на стену. Отец спокойно поймал меня, не давая упасть, – Прости, что тебе пришлось тащиться со мной пешком в такую даль.
– Ничего, – я улыбнулся замёрзшими губами, – Странствующие певцы и лошади не совместимы, я же понимаю.
Он молча кивнул. Встретившись с ним взглядом, я заметил тень сожаления в глубине ясных серых глаз. Легко можно было представить, о чём он сейчас думал, глядя, как я кутаюсь в кожаный плащ. Одно дело идти в такую бурю самому и совсем другое тащить за собой сына. К тому же, он знал мою «нежную» любовь к здешнему климату и в полной мере оценил мой поступок. Не говоря больше ни слова, отец повернулся и зашагал дальше.
Я последовал за ним. В любом случае возвращаться уже поздно. Город был ближе. Примерно минут через пятнадцать мы увидели тёплые золотистые огоньки и вскоре оказались на окраине. Город не был обнесён забором, как делали другие племена, но это вовсе не означало, что покой жителей никто не охраняет. В подтверждение моих мыслей от стены слева отделилась фигура и шагнула в нашу сторону.
– Приветствую вас, путники, – человек сделал рукой почти неуловимое движение и я почувствовал, что справа от нас шевельнулось что-то большое и грозное, – Кто вы и что привело вас в земли Алана Отважного?
– И я приветствую тебя, Ангус, – отец сразу узнал волчьего стража. Он сбросил капюшон и протянул ему руку, – Кто мы ты знаешь, а пришли, чтобы петь. Или не узнаёшь нас, охотник?
Пару секунд человек оценивающе рассматривал отца. Потом, приняв, наконец, решение, тихо свистнул. Из темноты справа тут же появилась лохматая тень. Огромный чёрный волк подошёл к нам, обнюхал и, признав своими, сел рядом с хозяином. Только после этого своеобразного «волчьего детектора» тот принял протянутую руку и крепко пожал её.
– Умница, Феллан, – человек запустил пальцы в густую шерсть и одобрительно потрепал волка. Зверь, посмотрев ему в глаза, тихо утробно заворчал, – Прости, Барди, я сразу узнал тебя и сына твоего тоже. Только времена сейчас не спокойные. А лучше Феллана никто не определит человека.
– Определит человека? – удивился отец, – Разве в этом есть надобность? – никто из нас не спускался вниз за последний месяц. За это время могло случиться что угодно.
– Ещё какая! – Ангус вздохнул, – С тех пор как наш Алан отказался жениться на дочке Перта Коварного к нам трижды засылали шпионов и два раза Феллан отогнал оборотней, – он посмотрел на волка, снова потрепал его по загривку, – Ему-то они нипочём. Одного даже помял маленько, – в голосе Ангуса зазвучала гордость и какая-то звериная нежность к четвероногому другу.
– Не очень понимаю, – отец тряхнул головой, – Как Перт Коварный мог договариваться о свадьбе, если ваш господин женат? Или что-то случилось с леди Риэллой?
Тревога, прозвучавшая в его голосе, была мне понятна. Я знал Алана и Риэллу и хорошо относился к обоим. Эти двое нравились всем нашим. Возможно потому, что были чем-то неуловимо похожи на нас. Если их переодеть, Алан и его жена легко вписались бы в нашу семью. К тому же внешнее сходство дополнялось острым пытливым умом, не свойственным их соплеменникам.
Хотя, Риэлла как раз была не местная. Никто не знал, откуда Алан привёз свою жену, а он никогда не говорил и всегда пресекал попытки узнать. «Она дочь богов» вот всё что отвечал Алан, когда спрашивали, из какого рода его жена. Большего никто не смог от него добиться. Даже отец.
– Хвала Богам, с леди Риэллой всё хорошо! И даже лучше, – Ангус загадочно усмехнулся, – Вы же пришли петь для господина Алана? – отец кивнул, – Тогда идите сразу в Большой Дом. Все сейчас там, кроме стражей. Вы пришли во время, у нас сегодня праздник.
– Спасибо, Ангус, – отец вновь протянул руку, страж пожал её, – Легкой вам с Фелланом ночи.
– Спасибо, – он хлопнул волка по спине и огромное животное снова исчезло в темноте справа от дороги. Сам Ангус отошёл к дому слева и, казалось, растворился в его бревенчатой стене.
Я поспешил за отцом, поблагодарив про себя собственное чувство опасности, толкнувшее меня пойти с ним. Насколько мне было известно, на этой планете не было существ, способных причинить нам хотя бы минимальный вред. В здешних условиях мы были совершенно неуязвимы и практически бессмертны. Но это вовсе не означало, что за годы, проведённые нами здесь, такое существо не появилось. Я по опыту знал, что Природа совершенно не терпит абсолюта, во всем должно быть равновесие. А значит, вполне могла родиться какая-нибудь тварь способная убивать бессмертных…
Мои размышления были прерваны новым стражем. Он, так же как и первый, спросил, кто мы и зачем пришли. Только этот человек не знал отца в лицо, поэтому ему пришлось откинуть в сторону плащ, показывая инструмент. Страж кивнул и пропустил нас внутрь, за линию частокола, во двор Большого Дома.
Устройство всех поселений камров было одинаковым. Разницы между городом и простым посёлком почти не было, кроме размеров, конечно. Поэтому, если был в одном из них, можно считать, что был во всех. Отличался только этот. Он был самым большим, назывался Солтирен и был столицей земли камров. Единственным местом, где не терпящие никаких заборов камры, могли мириться с наличием ограды, был дом, где жил правитель. Огромные, плотно пригнанные друг к другу, стволы упирались своими заострёнными вершинами в низкое свинцовое небо, надёжно защищая по-настоящему большой двухэтажный дом от посторонних.
Суета, царившая во дворе, подтверждала слова Ангуса. У камров и правда был праздник. Не обращая внимания на снующих туда-сюда слуг, отец направился к большим резным дверям, обычно закрытым, но сейчас распахнутым настежь. Он вошёл внутрь. Я последовал за ним, отстав, согласно местному обычаю, на шаг ноги.
Пройдя через широкий, но довольно тёмный коридор мы оказались в главном зале Большого Дома. Здесь были не просто все. Здесь были ВСЕ! Кроме стражей и слуг, таскавших угощение и эль в небольших бочонках.
По размеру этих самых бочонков мы поняли, что празднуют камры что-то особенно важное. Обычно эль прикатывали в огромных бочках и качество у него было то ещё. Эль, который пили сегодня, был из личных запасов правителя и готовился по специальному рецепту.
Алан Отважный и его жена сидели за столом, стоявшим у дальней стены. По правую руку от правителя сидел Лес Аттин, военачальник Алана. По левую руку Риэллы, на большой медвежьей шкуре лежал чёрный волк. По обеим сторонам стола стояли несколько столов поменьше, для важных гостей и тех, кого хозяева дома желали видеть рядом с собой. Дальше весь зал заполняли большие дубовые столы для всех камров, кто пожелает присоединиться к празднику.
Отец внимательно посмотрел на Алана и правитель отвёл взгляд от жены. Заметив нас с отцом, он поднялся, приветственно взмахнул рукой. Потом подозвал одного из слуг, указал ему на нас. Через минуту мы уже сидели за столом слева от Риэллы, а слуги несли нам еду и бочонок с элем.
– Хвала Одину, приведшему вас сюда в столь счастливый час! – было видно, что Алан искренне рад нам.
– Хвала Одину! – откликнулся отец, – Мы счастливы, видеть вас обоих в добром здравии! – начался, обычный в таком случае, обмен любезностями.
Ещё пару минут отец и Алан продолжали в том же духе. Когда же ритуал был исполнен, отец обратился к нему уже с меньшей витиеватостью.
– Господин Алан, не мог бы ты помочь старику? – он слегка наклонился в сторону собеседника и заглянул ему в глаза.
«Ни дать, ни взять старинушка с лютром!» – подумал я, глядя на отца. Инструмент лежал у него на коленях и он водил рукой, едва касаясь струн пальцами.
По меркам камров он был не просто старым, а ужасно, просто ужасающе старым. Да и я собственно тоже. Отец отпраздновал неделю назад свой 1473 день рождения, а мне было 917. Только камрам это было не известно.
– Чем я могу помочь тебе, Барди, друг мой?
– Скажи, что за праздник нынче у камров? – он печально вздохнул, – Я знаю все праздники великого народа, но не смог вспомнить сегодняшний.
– Не печалься, Барди. Ты не можешь знать о нём.
– Почему, господин мой?
– Потому, что я сам узнал о нём только сегодня утром, – Алан посмотрел на жену, – Повод для праздника дала леди Риэлла, – он взял жену за руку и поцеловал длинные тонкие пальцы, – Сегодня она сказала мне, что у нас будет ребёнок, наследник камров.
– Здоровье леди Риэллы! – отец поднялся и протянул руку с кубком в её сторону.
Я присоединился к нему и через мгновение весь главный зал Большого Дома пил за здоровье жены Алана Отважного. Когда смолкли возгласы и все расселись по местам, Риэлла обратилась к моему отцу.
– Благодарю, – она слегка поклонилась в нашу сторону, – И прошу оказать нам честь услышать ваше пение, – Риэлла снова поклонилась, теперь уже только певцу.
Отец кивнул, на мгновение задумался, решая, что будет петь, и мягко тронул струны. Первые же аккорды заставили всех примолкнуть. Камры узнали балладу.
Меня всегда поражала эта их способность замирать, словно статуи. Только что в зале было едва слышно, что говорит сосед по столу. Теперь я слышал, как скользят по струнам пальцы отца, как дышит большой чёрный волк Риэллы. И в зале стало ещё тише, когда он запел.
Я посмотрел на волка. Он слушал балладу, как и все вокруг, затаив дыхание, словно понимал слова песни. Память услужливо подсказала мне, что чёрные волки не совсем звери, что они обладают сильным интеллектом и легко понимают человеческую речь. И даже могут читать мысли людей, если захотят. Умей они говорить, оказалось бы, что волки значительно умнее людей и отличаются от них только тем, что ходят в шубе и на четырёх лапах. И к волку Риэллы это относилось в полной мере.
Случайная встреча человека с этими свирепыми хищниками всегда заканчивалась одинаково, смертью человека. Взрослые волки размерами не уступали средней лошади и приручить их было совершенно не возможно. Для этого брали совсем маленьких волчат, желательно нескольких дней от роду. К сожалению, волки никогда не отдавали своих детей без боя, поэтому обоих родителей приходилось убивать.
Обычно за волчатами ходили практически все мужчины посёлка. Пока одни отвлекали родителей, другие воровали волчат и старались унести их как можно дальше, чтобы прервать связь со взрослыми. Только тогда, когда получалось разорвать эту связь, наступала очередь тех, кто убивал взрослых волков. Эта охота была смертельно опасна и для очень многих становилась последней в жизни.
Однако, заполучить волчат было только половиной дела. Вырастить из них защитников посёлка было почти непосильной задачей. Стражи, согласившиеся взять малыша, должны были заменить ему родителей. Волчат воспитывали вместе с собственными детьми и они воспринимали людей, как свою стаю. Выросший в такой семье, чёрный волк со временем понимал, что его обманули и люди вовсе не родные ему. Вот тогда и решалась его судьба.
Как и человеку, усыновлённому в младенчестве и вдруг узнавшему правду о том кто он, волку приходилось выбирать. Если побеждала любовь к семье, то он становился стражем и охранял посёлок с отцом или старшим братом. Если желание отомстить было сильнее, то он убивал вырастивших его людей и тех, кто убил его родителей. Скрыть от взрослеющего волка что-либо было невозможно, так как в определённом возрасте они начинали читать мысли и, так или иначе, узнавали правду.
Риск, что победит ненависть был настолько велик, что стражи соглашались воспитывать волчат очень редко. Никто не хотел рисковать своими родными. Именно поэтому волков-стражей было так мало. Обычно один, максимум двое, на посёлок. Солтирен был столицей земли камров, поэтому здесь жили пять чёрных волков. Волк Риэллы был шестым.
Исключения из правил, конечно же, случались, но их было ещё меньше чем волков-стражей. Такими были Феллан, волк Ангуса и, лежавший рядом с Риэллой, чёрный красавец по имени Кайден.
Хотя, эти двое были не просто исключением, они были уникальны. Кайден или просто Кай, как звала его Риэлла, был отцом Феллана и единственным взрослым волком, который начал жить среди людей по собственному выбору.
Баллада была длинной, а Кай мне всегда нравился и я сосредоточился на волке, пытаясь припомнить всё, что знал о нём и его сыне.
Волк украдкой глянул на сына певца. Этот парень ему всегда нравился. Он прислушался к его мыслям и, с удивлением, почувствовал в них своё имя. Осторожно, чтобы парень не понял, что его мысли кто-то слушает, Кайден углубился в воспоминания сына Барди.
Парень думал о нём, Кайдене, и о его сыне. Он пытался вспомнить всё, что знает о них, о том, как они появились в Солтирене. Волк едва заметно усмехнулся. Эти люди мало что знали о его семье. Он посмотрел на Риэллу.
Шелковые локоны цвета дубовой коры, схваченные золотым обручем, мягкой волной лежали на плечах. Большие зелёные глаза устремлены вдаль. Она задумчиво слушала певца, чуть склонив голову.
«Какая же ты красивая, сестричка!» – подумал волк.
Он снова прислушался к парню. Тот всё ещё думал о нём и Феллане. Мысли парня подтолкнули его собственную память. Волк вспомнил то, что сын Барди просто не мог знать. А если и знал, то только с чужих слов и не всё. Кайден вспомнил, как погибла его любимая, почему он сам ещё был жив и жил теперь в Солтирене, с Риэллой.
Ангус нашёл волчонка, когда возвращался домой с охоты.
В глубине леса он услышал полный боли волчий вой. Не задумываясь, охотник бросился туда, где плакал волк. На небольшой поляне, у подножия сосны он нашёл умирающую волчицу. К ней жался волчонок, примерно четырёх недель от роду. Он огляделся и понял, что здесь был бой. Земля вокруг волчицы была изрыта сильными лапами, несколько молодых сосенок сломаны, более крепкие деревья в длинных царапинах от когтей. В противоположную от волчицы сторону тянулся широкий кровавый след. Очень осторожно охотник пошёл по нему и, метрах в пятидесяти от поляны, обнаружил огромного медведя. Зверь был почти втроё больше волчицы, и он был мёртв.
Вернувшись к ней, охотник присел рядом. Он хотел понять, насколько сильно она ранена и можно ли ей помочь, но волчица сама остановила его. Она посмотрела ему через плечо, туда, куда уполз медведь.
– Не волнуйся, он подох. Ты победила, – тихо сказал Ангус, глядя в большие карие глаза. Она с видимым облегчением вздохнула и тут же закашлялась кровью, – Позволь я попробую помочь тебе, – он протянул руку, прикоснулся к залитой кровью шерсти.
