Петля и камень в зеленой траве

Поколению 2000-х сложно понять жизнь 50-х. Книга вызвала желание глубже окунуться в проблему. После прочтения масса эмоций. Любовная линия просто на надрыв.

Очень сильно!

По-началу казалось, что немного не дотягивает до привычного уровня, но по окончанию - безоговорочно проняло! Молодцы!

Страшный, трагический роман о смерти.. Но озвучка.. отвратительна. Атмосферность произведения убита милой Тарховой. Невозможно слушать. Найдите луше аудиовариант в озвучке Заборовского. Или читайте бумажную версию. Роман стоит уважительного отношения. Продолжение дилогии « Исповедь палача»прекрасно читает Владимир Голицин.

Книга очень хорошая, вначале, как бывает часто, кажется не интересно, но потом сюжет захватывает и несёт тебя к развязке.

"Петля и камень в зелёной траве"

одно из самых слабых

произведений братьев Вайнеров.

Писатели хотели убить сразу

несколько зайцев.

Написать хороший детектив,

отметиться в критике советского режима,

а заодно и высказаться по

"еврейской проблематике".

В итоге получилась какая-то

маловразумительная каша.

Это очень мрачное произведение. Рассказ об издевательствах советской власти над гражданами и особых издевательствах над евреями. Озвучка органична произведению.

Книга поразила меня как раз контрастом с предудыщими книгами Вайнеров. С первых глав приходит понимание просто запредельной свободы авторов, поскольку с самого начала они знали, что публиковать этот роман не будут, по крайней мере в ту пору, когда его писали. Тут бы его не то что не опубликовали, сами авторы после такой попытки имели бы большие неприятности. Если бы его публиковали там, то после выхода в свет, у авторов снова были бы неприятности, уже тут.

Поэтому создание романа было потребностью, сравнимой с потребностью дышать. И создавали его также, как вдох в безвоздушном пространстве – на разрыв аорты, наотмашь, смело, без ограничений мыслей, избередивших души, рук, выводящих на листы эти измучившие мысли.

Я знаю, чем меня просто до печенок этот роман забрал. Своей стопроцентной, до донышка правдой. Бытовой правдой, которую я видела тогда подростком в конце семидесятых, это были улицы, меня окружавшие, транспорт, в котором я ездила, соседи и стояльцы со мной в очередях. Все описано совершенно достоверно. И вопросы, которые с болью себе задают герои, я бы тоже себе задавала, будь я немного старше.

Вторая правда в романе в отношении еврейского вопроса. Мне повезло постоянно общаться с евреями, когда я даже не знала и не понимала, что это такое. Моя мама выросла в детдоме, где у них были все равны в изгойстве, поэтому мне в семье не передавались никакие националистические идеи, спасибо ей за это. Я дружила в дошкольном возрасте с Андрюшкой Цинманом, в школьном – с Ирой Королевой, в институте с Мариной Фаер и мне было по фигу, что у них в пятом пункте. Но я хорошо помню, как Маринка вжимала голову в плечи и опускала глаза, когда кто-то даже рядом, просто упоминал слово евреи или еще хуже жиды. Ей было это физически больно. Я также помню, как переживала обиды Ира Королева – не дали заслуженной золотой медали десятилетней отличнице, задушили двойками на приемных в третий мед. Пришлось год пропустить и поступать не в Москве, а в Питере и не на лечебный, а на сан-гиг. Этого унижения она не перенесла, обиделась на всех русских, уехала из страны и поставила крест даже на нашей дружбе.

Правду о КГБ мне посчастливилось не знать совсем, меня туда не вербовали, и не вызывали на проработку, хотя уверена, что личное дело на меня там можно найти. Была активная с одной стороны и языкатая с другой. Знала и со смаком рассказывала политические анекдоты и в школе, и в институте. Однако могу подтвердить, как легко эти ничтожества расправлялись с достойными людьми и ломали через колено людские судьбы.

На мой взгляд не доработанной осталась тема романа в романе – того романа, который писал сам главный герой. Понятно, что это была попытка повторить гений М. Булгакова, но совсем невнятная. Обрывки непонятно чего, они не связались с основной конвой и остались чем-то инородным, без чего можно было обойтись.

А вот последняя линия – советская карательная медицина – для меня тогда стала откровением, и в этот раз не могла слушать без внутреннего содрогания. И ведь так они, эти каратели от медицины, тихо слиняли на пенсию или спокойно до нее доработали в тех же учреждениях. До сих пор выдают подобные вердикты, и сам черт им не брат, «последователям» Гипократа.

У меня есть четкий критерий хорошей прозы – это когда прочитаешь или прослушаешь последнее слово, и тут же хочется начинать сначала. Мне странно, что при таком первом впечатлении, я никогда не перечитывала этот роман. Еще мне странно, что при такой достоверности и огромной литературной удаче, этот роман переиздавался несколько раз, последний даже в 2022 году, но так и не получил широкой популярности, достойной его вполне. Мне искренне жаль, что так происходило и происходит до сих пор.

Еще мне бесконечно жаль, что его не перевели на английский, хотя один из братьев переехал в США в 1990 и жил тут до самой смерти. Мне кажется, американцам было бы крайне полезно узнать правду и о КГБ, и об отношении к евреям, и о советской карательной медицине.

Последнее – роман входит первой частью в дилогию. Вторая часть Евангелие от палача, которую мне еще предстоит прослушать. До сих пор не могу насмелиться и начать... Но это нужно знать и помнить. Периодические возвращаться к ним, чтобы напомнить себе, что этот ужас не должен повториться.