Tsitaadid audioraamatust «Дьявол носит Prada», lehekülg 2

Ну что за стерва! В первый раз она могла назвать меня Эмили просто по ошибке, но во второй раз она, конечно же, сделела это нарочно. Лучший способ унизить и обезличить человека...

Она любила все, что не отвечало ей взаимностью, – так она чувствовала, что живет.

Кофе был такой горячий – чуть ли не обжигающий, но и это было хорошо в зябкий, промозглый день, когда за окном сгущались серенькие сумерки, а прохудившееся небо сеяло на город не то снежную крупу, не то изморось. Обычно такие дни действуют на меня угнетающе, а это был чуть ли не самый унылый день и без того самого унылого в году месяца (февраля); в дни, подобные этому, даже оптимисты с головой залезают под одеяло, а пессимисты бывают уверены, что без упаковки антидепрессантов им этот день не пережить.

Что, личная жизнь не ладится? Так всегда бывает, когда преуспеваешь в карьере. Скажи, когда всё совсем пойдёт прахом — это верная примета к повышению.

Ты продала свою душу дьяволу, когда в первый раз надела туфли

Айзек забавно хекнул – так обычно чихают дети, – а Джил расцвела так, словно он с выражением прочитал парочку шекспировских сонетов.

Что ж, нет лучшего средства, чтобы вернуться из сказки в суровую реальность, чем амебная дизентерия. Неделю я провалялась в замызганной индийской гостинице, умоляя Алекса не оставлять меня умирать в этом забытом Богом месте. Еще через четыре дня мы приземлились в Ньюарке, и моя перепуганная мать уложила меня на заднее сиденье машины и причитала надо мной всю дорогу. Сбылась мечта еврейской матери: у нее появилась законная возможность приглашать в дом одного доктора за другим, пока она совершенно не убедилась в том, что последний мерзкий паразит оставил в покое ее маленькую девочку.

Подведем черту под моими сегодняшними потерями: похоже, это новый персональный рекорд. «Может, она подохнет раньше, чем я вернусь. – Я рассудила, что сейчас самое время подумать о светлой стороне вещей. – Может быть – ведь не исключено же такое, – она сляжет от чего-нибудь редкого, экзотического, и это освободит нас от нее на какое-то время». Я с наслаждением затянулась в последний раз, растоптала окурок и велела себе быть благоразумной. «Ты ведь не хочешь, чтобы она умерла, – думала я, вытягиваясь на заднем сиденье, – ведь если это произойдет, у тебя не останется никакой надежды прикончить ее своими руками. А вот это-то и будет настоящая неприятность».

Здесь все такие целеустремленные, нервные, сексуально дезориентированные, энергичные и зацикленные на самих себе.

– А вы читаете «Подиум», Ан-дре-а? – перебила она, тоже наклоняясь вперед и глядя на меня еще внимательнее, чем прежде.

Это было так внезапно, так неожиданно, что я была застигнута врасплох. Я не лгала, не выкручивалась, даже не пыталась оправдаться:

– Нет.

Последовали десять секунд ледяного молчания, после чего она позвала Эмили и приказала ей проводить меня. Я поняла, что получила работу.