Все тело горит от ран, которые она мне нанесла. Но, наверное, и ей не лучше. И все-таки я не желаю так просто отпускать ее. Пусть еще полежит здесь. Подо мной. Пусть помучается, как мучаюсь я. Пусть испытает хоть десятую часть того, что испытываю я. Рубашка пропиталась потом и кровью, сковывая движения. И наверное, я разорвал бы ее. Но тогда она увидит, что я тоже уязвим. А этого она видеть не должна. Никогда. – Нет. – Стоит мне сказать, и в ее глазах вспыхивает бледный огонек. – Я только начал тобой пользоваться. О, да… Она совсем не равнодушна. В глазах начинает разгораться злость, и даже это в ней меня возбуждает. Наверное, это очередная ошибка. Наверное, мне следует сдержаться. Наверное, мне нужно извиниться,
потемнело. Шум в ушах такой, как будто накрыло водной толщей. Ни к одной женщине я подобного не испытывал. Не было никаких желаний, кроме как быстро сбросить напряжение и забыть. В большинстве своем – элитные
говорить, что ее сын на волосок от смерти. Или же, упоминание об этом
лице явственно читалось непонимание: – Я никогда не думал… Я кивнул: – Все давно прошло. Идем, у нас мало времени. Я начал этот разговор для того, чтобы попросить его об одолжении, но теперь язык не поворачивался сказать то, что было нужно. Да и как? «Позаботься о Марине и нашем ребенке, если меня убьют?» Но я не мог допустить своей смерти. По эгоистичной причине. Даже смешно
Я задумался. А что, по сути, известно о Лиле? То, что рассказал Георгий Иванович. И то, что удалось понять
Нет. Я дал слово. И ей. И себе. С трудом, дрожащими, как у наркомана
тить закончилась очередной порцией слез. Но, превозмогая себя, Марине все-таки удалось открыть рот. Каждое движение губ напоминало пытку. Да что ж так больно?! – Давай… просто домой… – Ты
Просто человек, посвященный в тайны сильнейших? Или… или было что-то, чего я не знал? Чего не знал никто. Но определенно точно понятие «просто человек» ему не подходило