Raamatu kestus 1 t. 11 min.
1927 aasta
Морфий
Raamatust
Уникальная повесть Михаила Булгакова, которая раскрывает важную, но не всем известную сторону жизни автора – молодого врача, и, одновременно, пациента, пристрастившегося к дозам морфина и пытающегося вырваться из наркотического плена. Булгакову удалось пугающе подробно описать ощущения морфиниста, всю глубину отчаяния и бесконечную надежду на освобождение от разрушающей зависимости.
Žanrid ja sildid
как человек, ранее зависимый, могу сказать, что эта книга очень чётко отображает все ужасы этой страшной болезни. думаю, что такое произведение, может помочь другим людям лучше понимать тех, кто страдает подобного рода недугами, А также она очень поучительная и в принципе интересная для изучения и анализа. ещё хочу отметить прекраснейшую озвучку.
grekovavitalia666 Лучше морфия, хуже нет
это прекрасно,книга про зависимость,вызвала жалость и тоску. Смешанные чувства Толи пустота,Толи переосмысление,не знаю.Но это прекрасно
Очень интересная книга.
Жаль, трагедия молодого человека. Как всё-таки слаб человек. Все книги Набокова очень очень интересны.
945636128, Только это Булгаков. не Набоков)
Очень давно хотел прочитать эту книгу! И впечатлений просто огромное количество. тяжело очень конечно воспринимается но на самом деле очень интересно для того человека который н когда не представлял эти чувства!
эмоционально описано, озвучено ещё лучше)) интересно, как внутри себя человек признает болезнь и все равно не борется (( страшно …
Смерть от жажды райская, блаженная смерть по сравнению с жаждой морфия. Так заживо погребенный, вероятно, ловит последние ничтожные пузырьки воздуха в гробу и раздирает кожу на груди ногтями. Так еретик на костре стонет и шевелится, когда первые языки пламени лижут его ноги
Уютнейшая вещь керосиновая лампа, но я за электричество!
А одиночество – это важные, значительные мысли, это созерцание, спокойствие, мудрость…
Считаю своим долгом съездить к нему. Если разрешите, я завтра сдам на один день отделение доктору Родовичу и съезжу к Полякову. Человек беспомощен.
На перекрестке стоял живой милиционер, в запыленной витрине смутно виднелись железные листы с тесными рядами пирожных с рыжим кремом, сено устилало площадь, и шли, и ехали, и разговаривали, в будке торговали вчерашними московскими газетами, содержащими в себе потрясающие известия, невдалеке призывно пересвистывались московские поезда. Словом, это была цивилизация, Вавилон, Невский проспект.
Ülevaated, 12 ülevaadet12