Raamatu kestus 1 t. 42 min.
2013 aasta
12+
Raamatust
Радиокомпозиция спектакля по одноименной пьесе Теннесси Уильямса.
Московский государственный академический театр им. Моссовета. Постановка 1961 года.
Маленький провинциальный городок на Юге США. В доме Джейба Торренса и его жены Леди появляется бродяга и певец Вэл Ксавье. Для всех Вэл – подозрительный чужак, человек явно иного склада. Полюбив Леди, он подписывает себе смертный приговор, который приводит в исполнение обезумевшая от ненависти толпа обывателей.
Леди Торренс – Вера Марецкая;
Джейб Торренс – Сергей Цейц;
Вэл Ксавье – Геннадий Некрасов;
Долли Хамма – Наталья Ткачева;
Бьюлла Биннингс – Этель Марголина;
Пиви Биннингс – Константин Сидорук;
Дог Хамма – Андрей Цимбал;
Кэрол Катрир – Тамара Чернова;
Ви Толбот – Варвара Сошальская;
Шериф Толбот – Сергей Годзи;
Дэвид Катрир – Алексей Зубов;
Сиделка Портет – Серафима Бирман;
Клоун – Борис Афицинский.
Žanrid ja sildid
Ülevaated, 3 ülevaadet3
Хороший перевод и профессиональный уровень актёров. Однако некоторая истеричность Веры Марецкой раздражает и создаёт ощущение наигранности. Впрочем, кому-то может быть наоборот понравится такая манера исполнения.
Все очень понравилось. Видимо соскучилась по хорошей театральной постановке. Качество игры актеров, а также как они произносят текст, ударения , акценты , все в точку. Безусловно и сама вещь и работа режиссера спектакля, высокие.
Помню очень много сюжетов радио- и телевизионных спектаклей из детства, которые, как в последствии узнала, оказались поставлены по произведениям Теннесси Уильямса.
Сейчас они кажутся такими искусственно-чрезмерными по эмоциям, что дослушивать/досматривать/дочитывать не хочется. Драма как мазохизм. Думаю, что дело не столько в манере Марецкой (как пишет комментатор выше), сколько в тексте и авторе.
И гораздо лучше понимаю теперь, почему в 90-е так популярны были мыльные оперы. С такими же истеричными и эмоциональными героями, с проблемами, которые не решают, а раздувают.
Понятно, что современная литература и театр выросли в том числе и на этой почве, но различия уже слишком велики. И мы стали другими.