Дмитрий Деулин

Приходилось признать, что, если у меня шиза, она здорово прогрессирует. Вчера я просто орал на игрушку, а сегодня получил политическое убежище у призраков в начальной школе Лимба.

Сатана на козлах фыркнул тихонько, Агасфер сказал: – Я – вечный жид,  а этот вот диавол. – Ить твою за ногу, будет тебе диавол! И диавол, и пророк Илия, и вся ваша жидовская банда. Вяжи их, хлопцы! Будет он мне тут… Диавол…

Даже со святой водой не всегда угадаешь. Наши ребята обычно с одним сортом работают, но и то – церковь ли закроют, священник поменяется… Готовишь смесь по привычке, а результат совсем другой. В нашей стране вообще с этим беда, никакого стандарта нет, кто во что горазд. В девяностые пробовали католическую водичку потихоньку ввозить, но нашему человеку как-то переучиваться…

– Привет, меня зовут Марта, – объявила она, приставив дуло к своему подбородку. – Мне шестнадцать, и если я вышибу себе мозги, мой дедушка разорвёт вас в клочья и сожрёт.

Надеюсь, ты не особо зачитывалась Библией, Сьюзан. Потому что этот их Бог даже не ветхозаветный. Он ветхозаветный плюс. Лимитед эдишн.

Но мне эта идея вообще не понравилась. Я был молод, я хотел жить, а это ведь как с телепортом. Не ты куда-то там отправился, а поц, считающий себя тобой, вышел из терминала и пошёл, насвистывая, по своим делам. А ты сдох. Это сейчас мне идея кажется охрененной – сдохну, и пусть кто-то другой разбирается.

Макс окинул их взглядом и, без сомнения, сразу поставил диагноз. Измождённые лица, кровавые дёсны – это цинга. Безжизненные впалые глаза – это отчаяние. Громкий шёпот и громкий лязг затворов – это ненависть.

Домой… Главное – не тащить ненужный багаж, так говорят визитёры. Но что делать, когда ты сам, когда ты весь – ненужный багаж? Где тогда твой дом?

«Можно, но только чуть-чуть». К этому состоянию рано или поздно приходят все правила. От заповеди «не убий» до законов робототехники. Человечество проходило через это миллион раз – клонирование, аборты, однополые браки, некропсия, огонь.

Писатель хочет облечь меня в слова, заточить между страниц, но мне тесно в его маленьких буковках. Я хочу БОЛЬШИЕ буквы. Я хочу КРИЧАТЬ. Первого видят те, кто хочет его видеть. Меня – те, кто хочет выцарапать себе глаза, чтобы не видеть больше ничего. Я – ВТОРОЙ. И последний.