Thomas Mann

Когда нацисты пришли за коммунистами, я молчал, я

что если двое поступают одинаково, то поступки у них все же разные;

мечтательным заблуждением, благочестиво приближавшим невообразимуюназываемых «коренных» жителей Греции, пеласгов,

все с пассивной готовностью принимают ту степень уважения, которую ты уверенно выказываешь самому себе.

себе путь к сердцу отца. Он был теперь открыт, и они могли вернуться – вернуться без Иосифа, как и ушли без него. Где же он? Его послали за ними. Если за тобой посылают того, против чьей жизни ты высказался своим уходом, а ты возвращаешься без него, это подозрительно. По какому-то страшному праву тебе задают тогда вопрос, где же тот, посланный за тобой. Разумеется, в ответ на этот вопрос они могли пожать плечами. Разве они пастухи своего брата? Нет, конечно, но вопрос остался бы

C охотой приступай к дневным делам своим, но берись лишь за такие, что ночью не потревожат твоего покоя.

…да и вообще ведьмовство - это не что иное, как чрезвычайно усиленная, как непозволительно прелестная, доведенная до крайности женственность.

Есть люди, с которыми нелегко жить, но которых невозможно покинуть.

Ведь фактически смерть больше затрагивает остающихся, чем уходящих; ибо знаем мы эту цитату или нет, но слова некоего остроумного мудреца сохраняют для нас и теперь свой полный внутренний смысл: пока мы есть, смерти нет, а когда есть смерть — нас нет; таким образом, между нами и смертью не возникает никаких конкретных связей, это такое явление, которое нас вообще не касается, и лишь отчасти касается мира и природы, почему все создания взирают на нее с большим спокойствием, хладнокровием, безответственностью и эгоистическим простодушием.