Владимир Гришечкин

с рассадой весенних цветов. Заказов было много: услугами ее центра охотно пользовались отели и рестораны, а также некоторые муниципальные учреждения. Все они хотели пышные, яркие растения, которые можно выставить на верандах, в патио и вдоль дорожек, как только наступит теплая погода. Мэри всегда радовалась, когда приходило время отправлять клиентам подобные заказы: для нее не было ничего приятнее весны. В это время года на душе у Мэри становилось легко и радостно, и

дочного человека и джентльмена. Когда я вернулся в гостиную, Джорджия зевала, прикрыв рот ладонью. – Давай я погрею

резоны, лишь бы объяснить отсутствие внутренней гармонии. Но Дейзи и так это знала. Уже много лет она довольно успешно загоняла неприятные мысли в подсознание и умела смотреть в другую сторону, когда этого требовали обстоятельства. Для нее это был способ выживания. Главное – выжить, а какую цену придется за это заплатить – ей плевать.

Что еще, Дария? – В последние пару лет Мина старалась как можно чаще называть мать просто по имени. Это был ее способ хоть как-то противостоять постоянному контролю, который действовал ей на нервы. Способ был так себе, но Мине казалось – она должна чтото делать. – Мина, это твоя мама. Я хотела только сказать…

крытую – все мои воспоминания. Все, чем я была до того, как попала сюда. Кто я теперь? – Ты – это ты, – сказала Ви. Ее голос чуть дрогнул, когда она подумала: «Ты – ее чудовище Франкенштейна». – К

– Филипп печально посмотрел на мать. – Я извиняюсь за тебя, за то, что ты используешь фамильную честь в качестве кнута. Мне очень жаль, что честь семьи значит для тебя гораз

справа. Всего несколько минут назад его тут не было. Однако особенно