На уровне мечты. Поэзия XXI века

Благодарности:

НП "ЛИТЕРАТУРНАЯ РЕСПУБЛИКА"

Директор издательства: Бояринова О.В.

Руководитель проекта: Крючкова А.А.

Редактор: Петрушин В.П.

Вёрстка: Измайлова Т.И.

Обложка: Крушинина В.А.

Книга издаётся в авторской редакции

Возрастной ценз 16+

Печать осуществляется по требованию

Шрифт Sans 10 Poetry Long

ISBN 978-5-7949-0845-9

ЛИТЕРАТУРНАЯ РЕСПУБЛИКА

Издательство

Московской городской организации

Союза писателей России

121069

Россия, Москва

ул. Б. Никитская, дом 50А/5

2-ой этаж, каб. 4

В данной серии издаются книги

авторов, пишущих на русском языке

в XXI веке

Электронная почта: litress@mail.ru

Тел.: + 7 (495) 691-94-51

Будем рады

сотрудничеству с новыми авторами!

© Александр Глотов, 2021

ISBN 978-5-7949-0845-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

СДЕЛАЙТЕ ПАУЗУ – ПОЧИТАЙТЕ СТИХИ!

В эпоху глобализации, увеличенных до предела скоростей жизни, перехода во всемирную сеть – Интернет, где каждый соревнуется со всеми жителями планеты за количество полученных лайков под выложенными фото с краткими подписями (а попробуй написать по-человечески с душой – нет-нет, страшно! – ведь кто-то за это время тебя обязательно опередит по количеству выложенных постов), нам реально не хватает банальных остановок.

Да-да, остановок – пауз, тишины, возможности переварить полученную информационную пищу путём размышлений для перезагрузки и со-творения нечто своего, выстраданного душой.

Душевность – утраченное многими людьми качество, поскольку в большинстве своём они закормлены не литературой, а рекламой, воспитывающей из них полноценных членов общества потребления, в котором главное – наличие огромной суммы на счёте в банке, а не инвестиции в свой интеллект и духовный рост.

На этом выжженном поле бездушия едва заметными ростками всё же продолжают появляться книги и пока ещё неизвестных миру авторов «самиздата», чья душа не может молчать. И даже если их слово несовершенно с точки зрения мастерства, их голоса сегодня – лучики Истинного Света, без которых мир погрузится во Тьму.

Когда в стихотворениях звучит голос души, прошедшей через огонь-воду-и-медные-трубы, но не потерявшей вкуса к жизни, жизни реальной, не виртуальной, наполненной настоящей Любовью и Светом, мы не просто знакомимся с интересным человеком-автором, но и отдыхаем душой от меркантильной повседневной суеты.

Сделайте паузу – почитайте стихи!

Алиса Глинская,

журналист,

литературный критик

НА УРОВНЕ МЕЧТЫ

Жизнь лоскутным покрывалом

 
Жизнь лоскутным покрывалом.
Всё частями, всё поспешно.
Там не слишком, тут навалом.
В целом собрано небрежно.
 
 
Набиралось понемногу,
От клочка к клочку копилось.
Что-то вышло, слава богу.
Как смогло, так разложилось.
 
 
Где-то броскими кусками,
Где-то серо и уныло.
Не подогнано местами,
Подбиралось так, как было.
 
 
Все клочки – то жизни вехи.
Было время, проходились.
Хоть найдутся и прорехи,
Что досадно, но случились.
 
 
И пестрит, почти готово,
Всё сумело пометиться.
Тут сошлось, там бестолково.
Так и в памяти хранится.
 

Грядущей осени

 
На рассвете под осень однажды я встану.
От тоски, от тревоги ль на сердце проснусь.
Тихо дверь отворив, грудь подставлю туману,
В зыбком сером пространстве один окажусь.
 
 
Там едва различая тропинку за клёном,
Лёгким шагом пройду, затаюсь у куста.
Растворюсь в тишине. Только капля со звоном
Упадёт на плечо с золотого листа.
 
 
От росы серебристую ветвь, точно локон,
Мягко трону рукой, с ней беззвучно сольюсь.
Мир привык видеть я часто словно из окон.
А теперь прикоснусь и ему изумлюсь.
 
 
Очертания те будут мягко размыты.
Внесена нереальность, мешаясь со сном.
Краски мутные, серым туманом покрыты.
Все предметы и тени в порядке ином.
 
 
Будто вечность сама в величавом покое.
Где слова не нужны, не живёт суета.
Мне природа безмолвно представит такое,
Обозначив на миг, как звучит пустота.
 
 
Приоткроет те принципы мира творенья,
На которых стоит он до самых вершин.
И в глубокой тиши ниспошлёт откровенья.
Осознанье реальности первопричин.
 
 
Но вот солнце взойдёт, и лучами играя,
Просияв в небесах, станет всё оживлять,
Вверх свободно скользя, светом день наполняя.
В вид привычный меня возвращая опять.
 

Прочь от суеты

 
Стал сторониться несуразной суеты,
Стараясь ближе принимать обыкновенность.
В простых вещах извечной мудрости черты
Распознавать, их постигая сокровенность.
 
 
Мир, нас явивший, проявляется при том
Таким как есть, не допускающим суждений.
Лишь только то, что изначально скрыто в нём,
Недостижимое для хлипких заблуждений.
 
 
Тогда с души слетает застящий налёт
Сплошной рутинности, а призрачность понятий
Предельно ясно и отчётливо встаёт,
Сметает в море необычных восприятий.
 
 
Как будто маску снять теперь уже готов,
На старый гвоздь повесить, вовсе не смущаясь,
Что открываюсь свету, где в конце концов
С его величественной сущностью сливаюсь.
 

В старом городе

 
Я в старом городе, приехал по делам.
Бреду по улицам от тихого вокзала.
В них что-то близкое есть точно по чертам
Занятно созданному кистью у Шагала.
 
 
Разнесена несообразность в кривизне.
Но не нахлынут рассуждения и вздохи.
Всё объяснимо вразумительно вполне,
То есть остатки уплывающей эпохи.
 
 
Зубцы неровных крыш, нацеленные вверх,
Домов застывших покосившиеся срубы.
Пока ход времени их в целом не поверг.
Хоть не дымят уже теперь, как прежде, трубы.
 
 
Давно утерян звук телег и лошадей,
Ушли гудки шипящих прежде паровозов.
Легко сменилось что-то в облике людей.
А так всё то же, без существенных вопросов.
 
 
Кривых заборов потемневшие ряды.
Коза на привязи, хотящая свободы.
Стоят заросшие сплетённые сады.
Петух и куры важно водят хороводы.
 
 
У поворота из открытого окна
Зовут пронзительно в полёт мотивы скрипки.
Жизнь в самом деле всё же чуточку странна,
Все заключения о ней довольно зыбки.
 
 
Представьте, может эти двое впереди
Летать умеют, только тщательно скрывают,
Копя горячее волнение в груди.
Кто вам посмел сказать, что люди не летают.
 
 
Здесь это даже не пейзаж, не натюрморт.
Гораздо шире можно в целом развернуться,
В полёте чувствуя разительный комфорт.
Лишь только надо посильнее оттолкнуться.
 

Эхо

 
Выплыло эхо усталое.
Отзвуки гулко прокинуло.
Тронув уныние вялое,
Где-то с повторами сгинуло.
 
 
Сгладили дали туманные
Отклики звуку случайному,
Пряча явления странные
Ближе к уснувшему тайному.
 
 
Смутно проявится бывшее.
Отобразится исходное,
К этому мигу отжившее,
Звучное, но мимолётное.
 
 
Хоть изначально способное
Перерасти в отражение,
Воссоздавая подобное,
То же неся ощущение.
 
 
Вторит нам часто минувшее.
В мыслях внезапно является.
Некогда в жизни мелькнувшее
Живо опять представляется.
 
 
И будоражит сознание,
Тупо тревожит сомнения,
Где в отыгравшем копание
Часто одни сожаления.
 
 
Снова неясно почудится
То, что пылало неистово.
Неосторожно пробудится.
Но нет восторга искристого.
 
 
Эхо давно отзвеневшего
Глухо несёт очертания.
Да не зажечь отгоревшего.
Стылые воспоминания…
 

Грустный этюд

 
Тихо только лишь грусть наплывает.
                    А радость способна накрыть
Страстной бурной волной,
                    восхищённо прилив ощущаешь.
В ранней юности это бывает.
                    Когда довелось пережить,
То как будто хмельной.
                    Но ещё не совсем понимаешь,
 
 
Как потом будет это не часто.
                    Поэтому надо ценить
Каждый сладостный миг,
                    уловить его свежесть острее.
Скучный вид разукрасив цветасто,
                    в открытую душу впустить
Светлый чистый поток,
                    отыграть праздник жизни полнее.
 
 
Чтобы после, не раз обманувшись,
                    вкус горькой разлуки познав.
Испытав пустоту,
                    накопив груз нелёгких сомнений.
С полдороги назад оглянувшись,
                    от мелких метаний устав,
Осознать маету,
            тщетность жалких нелепых стремлений.
Вспоминая, какой был наивный,
                     считая, так будет всегда,
Только радости свет,
                     где весь мир предстаёт романтичным…
А теперь лишь мотив заунывный,
                     нахмуренных дней череда.
И давно того нет,
                     что когда-то казалось обычным.
 

Течение времени

 
В те дни, когда сменив июль, наступит август,
А лето станет и спокойнее, и строже.
Почувствуй времени задумчивую данность.
Оно на старого погонщика похоже.
 
 
Тот хладнокровен, никогда не суетится.
Но держит чётко направление и сроки.
Быть может, в этом мудрость вечная таится,
Откуда нужно беспрестанно брать уроки.
 
 
Не надо спешки, не пристало торопиться.
Всему у времени своя дана отметка.
Всё происходит, лишь когда должно случиться.
По ходу в этом убеждаемся нередко.
 
 
Чем ближе к осени, тем станет больше грусти
От понимания, на свете всё проходит.
А это следом сожаления напустит.
Внутри шальных смятений горы наворотит.
 
 
Когда в саду ещё случайно остаются,
В листве скрываясь, пятна вишен перезревших,
Звучит набатом стук о землю, отдаются
Удары яблок, до поры не довисевших.
 
 
Остановись, замри в тиши невозмутимо.
Так затаившись, будто музыку послушай,
Как время сущего течёт неумолимо,
Где наша жизнь всего лишь странный глупый случай.
 

Море снов

 
Неспешно ночь спускается на землю,
В покрове тёмном звёзды обнажив.
Спокойствию расплывшемуся внемлю,
В плену его безмолвия застыв.
 
 
Сгущённый мрак, окутавший пространство.
Обрывки дня, застрявшие во тьме.
Разлитое глухое постоянство.
Холодный блеск в далёкой кутерьме.
 
 
Я снова погружаюсь в нереальность,
Где сны, воображения плодя,
Меняют в корне всю фундаментальность,
В миры иные глубже уводя.
 
 
Там ощущаю полную свободу,
Лишённую физических основ.
Сливаюсь совершенно в ней по ходу,
И встретиться с немыслимым готов.
 
 
Не с тем, что окружает в мире бренном.
С другим совсем, укрытым за чертой.
Парить могу в великом откровенном,
Уплыв от обречённости земной.
 
 
Туманные начала в бесконечность,
Меняющие разом весь расклад.
Но чуть зайдя лишь в эту безупречность,
Плыву опять в наш хрупкий мир назад.
 

Цена мечты

 
Что было выстрадано, ценится дороже,
Чем обретённое обыденно, легко.
Кому-то кажется, там всё одно и то же.
Но это если не вдаваться глубоко.
 
 
Отчасти в вещи вносим сами представленье.
Своё мерило каждый мысленно несёт.
Что одному приходит лишь как помраченье,
Другому – дерзкий шанс, души предельный взлёт,
 
 
Когда мечте всего приделать только крылья.
Он их не сразу, но ведь точно смастерит.
Пройдя сквозь ворох проб, нелепостей, бессилья,
Однажды всё-таки отчаянно взлетит.
 
 
Судьба, играя, может вбок вести от цели.
Толкнёт, заставит долго муторно блуждать,
Как будто шутка ей, ах, чем там заболели?
И надо выдержать, мечтать не перестать.
 
 
Когда пришёл в конце концов, к чему стремился,
Сам самого сумел внутри преодолеть,
Осознаёшь, шёл до конца, с пути не сбился.
Скользя с обрыва, смог в падении взлететь.
 
 
Пустил на свет свою мечту не ради славы,
Но ощутить полёт, в котором сам не свой.
Какое счастье это всё же, боже правый,
Желать так чуда в нашей жизни непростой.
 

Поздняя осень

 
Вместо сказочного замка в облаках
Виснет мятая нелепая гряда.
Стынет грустная улыбка на губах.
Примерещится, здесь осень навсегда.
 
 
Небо хмурое, нигде прогалов нет.
День застрял в коротком вялом полусне,
Где рассвет совсем по виду не рассвет,
Так до вечера протянется вполне.
 
 
Ни о чём совсем не хочется мечтать.
Вверх подолгу нет желания глядеть.
С шаткой лестницы до неба не достать,
А без крыльев никуда не улететь.
 
 
Жмётся холода наплывшего налёт.
Сыплет мелкий снег, похожий на крупу.
Как на лужах, на душе холодный лёд,
Я могу его ломать как скорлупу.
 
 
Мир исчез, уйдя неслышно стороной
По кустам, где шорох листьев загребён.
Скрип деревьев цепко схвачен тишиной.
Льнёт видение, похожее на сон.
 
 
То, что было, сплыло, былью поросло,
А иного вместо просто не нашлось.
Лишь одно опустошение нашло,
Что-то серое по жизни растеклось.
 

Старый альбом

 
На листах плотно стянутых, за обложкой,
Чуть потёртой, на времени ход взглянувшей,
В старом пыльном альбоме сжат под застёжкой
Чистый мир, годы юности промелькнувшей.
 
 
Как окно в часть истории пережитой.
Открываешь, и видятся вновь сюжеты
Дней минувших, картины почти забытой.
Мимолётные сцены, друзей портреты.
 
 
Отпечатки поры, далеко ушедшей.
Чёрно-белым налётом легли мгновенья
Нашей пылкой весны, навсегда отцветшей.
Отголоски страстей, ярких душ стремленья.
 
 
Вскачь бегут времена, но то неизменно.
Лучезарные так же горят улыбки.
И глаза смотрят прямо и откровенно.
Нет сомнений ни в чём, все преграды зыбки.
 
 
Можно снова открыть его, окунуться
В ощущение дней тех, где счастье рядом.
Хоть на время с тем миром соприкоснуться.
Устремиться в далёкое грустным взглядом.
 
 
В объектив выразительно смотрят лица,
До конца ещё точно не сознавая,
Что проявится миг этот как страница
Светлой жизни, в альбоме след оставляя.
 

Взгляд в ночь

 
Взгляд в ночь безмолвную уносится как выстрел.
Легко теряется в бездонной глубине.
Пролёг покой, разлита тьма. Ещё не выцвел
Покров небесный в предрассветной тишине.
 
 
Окно, как дверь в миры иные, приоткрыто.
Заросший сад, а дальше, сразу же за ним
Пространство звёздное, мерцанием прошито.
Сквозной простор. Нам до конца непостижим.
 
 
Когда роман, сразивший мудростью, дочитан,
Взор отвести, и отпуская мыслей ход,
Глазами вдаль скользнуть, где вечностью пропитан
Вид пустоты, сплошной большой круговорот.
 
 
Ночь – время таинств и великих осознаний.
Когда всё явное укроет плотный мрак,
Уходит разум в круг космических исканий,
Ловить пытается любой нечёткий знак.
 
 
В раздумьях тонких к ясным звёздам устремиться.
Вновь в перекрестии вопросов очутясь,
С парадоксальностью немыслимой сродниться,
Искать ответы, ничему в них не дивясь.
 
 
И ощущать себя крупицей мирозданья,
На миг вписавшейся в отрезок временной.
Пылинкой крохотной великого деянья,
Обыкновенностью реальности земной.
 

Стихи Бродского

 
Я с Бродским встретиться, увы, нигде не мог.
Не повезло. Не породнились наши души.
Тут в расхождении прижизненных дорог
Повинны сразу сдвиги времени и суши.
 
 
Столкнуться лично с ним никак не довелось.
Не видел я того, кем грусть в стихах воспета.
Когда сей мир уже покинул он, пришлось
Соприкоснуться ближе с творчеством поэта.
 
 
И вот тогда передо мной слова сплелись
В тугую вязь, в неповторимом тонком стиле.
По полотну следы расцветок растеклись,
Перемешав тона, местами чуть сгустили.
 
 
Въедались краски эти пятнами внутри,
Неоднозначные картины проявляя,
А в них возьми ещё к тому же собери
Неуловимые детали, не теряя.
 
 
Там было образы несложно распознать,
Но ракурс был совсем иным, мне непривычным.
Как живо всё-таки сумел он передать
Вполне обычное, представив необычным.
 
 
Вдруг мысль, метнувшись, резко в сторону брала,
В углы, где видимое серостью укрылось.
Совсем не тем путем до истины вела,
Как в понимании моём давно сложилось.
 
 
За представлениями гнался наугад,
Пытался где-то неуклюже ухватиться.
Хоть был готов отстать и кинуться назад,
Боясь по глупости лишь только заблудиться.
 
 
Но каждый раз мне положение вещей
Вдруг по иному неожиданно являлось.
Мир представлял одну из множества частей,
Где жизнь всё та же, но в ней что-то изменялось.
 
 
И отмечал я для себя, в который раз,
Как мог поэта взгляд, обыденность пронзая,
Раскрыть порядки абсолютно без прикрас,
По ходу стороны яснее освещая.
 
 
Так много рядом затаившихся вещей,
Бывает, их совсем никак не замечаем,
Пока нам кто-то не откроет мир полней,
Тогда лишь только представления меняем.
 

На свой юбилей

 
Невзрачный день, однако. Сжался как бродяга.
Повисли клочья синих туч над головой.
Неподходящий шарм для праздничного флага.
Но можешь вывесить, конечно, выбор твой.
 
 
Так что вперёд, давай. Да только, что за случай.
Понятно, сделать это хочешь неспроста,
Но всё же сам себя не слишком рьяно мучай,
Ведь юбилей – не праздник, тупо суета.
 
 
Сплошная видимость значительности, знаешь,
Не начисляются победы лишь за срок.
Пусть поздравления сегодня принимаешь,
На самом деле всё надуманный предлог.
 
 
Никак не повод для помпезности и шума.
Сюжет для грусти, кислых вздохов в тишине.
Сама природа молчалива и угрюма.
А цифра круглая совсем не свет в окне.
 
 
Оставь в покое флаг, пускай в углу забытый
Пылится дальше, нет причины им махать.
Теперь отметка, как дорожный знак прибитый,
По ходу будет о себе напоминать.
 
 
Сопровождая грузом цепкой ностальгии
По дням, мелькнувшим будто ветреный рассвет.
Пришли на смену времена уже другие.
Беспечной радости, как прежде, больше нет.