Loe raamatut: «Ученик поневоле»

Font:

Серия «Попаданец»

Выпуск 102

Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону

Пролог
Как меня она туда

Всё началось с того, что меня поселили на чердак…

Нет. Всё началось с того, что я оказался в совершенно чужом мире…

Блин, нет. Началось всё, наверное, с того, что передо мной появилась удивительной красоты и столь же удивительной холодности девушка. Да. Пожалуй, всё-таки да. Началось всё с её появления.

Она возникла прямо по центру комнаты, и воздушная волна буквально смела всё вокруг, переворачивая вверх дном мебель и то, что не было прибито к полу, включая меня самого.

С проклятиями выбравшись из-под кресла, в котором до этого так удобно сидел, активно поигрывая в танчики, я горестно воззрился на треснувший экран монитора и, стянув с головы наушники, мрачно кинул их туда же, в эту куча-малу.

Виновницу сего бедлама, впрочем, данный факт ничуть не покоробил. Видимо, она была выше этого.

– Ширяев Павел Алексеевич, тысяча девятьсот восемьдесят третьего года рождения по внутреннему летоисчислению вашего мира, – сухо произнесла дама, не то спросив, не то констатировав факт, не глядя на меня.

Её взгляд прошёлся по комнате где-то поверх моей головы, что было, в общем-то, неудивительно, ибо она вполне спокойно парила в воздухе почти в метре от пола. Что это было – антигравитационные туфли или заклинание левитации, – я не знал, но сам факт подобных возможностей заставлял серьёзно отнестись к ситуации, и поэтому, немного нервно обтерев жирные после пирожков с капустой ладони о семейные трусы, я максимально тактично ответил:

– Да.

– По достижении семнадцатилетнего возраста вы, как субъект с зарегистрированным магическим даром, направляетесь в магическую академию имени архимага Магнуса Сидорийского для прохождения обязательного обучения.

Тут она, взяв паузу, перевела взгляд на меня.

Я тоже машинально опустил взгляд вслед за ней и почесал слегка выпирающий живот, одновременно постаравшись оттереть пятно от кофе с майки-алкоголички, что обтягивала мои не слишком худые телеса. Пауза затягивалась…

Ну, а что тут скажешь, если с ФИО и годом рождения всё было, что называется, «Ок», а вот с возрастом выходила-таки промашка. Глядя в наполняющиеся возмущением глаза незнакомки, я даже чуть застеснялся того, что мне не семнадцать, хотя в свои тридцать четыре вроде как уже давно забыл, что это такое.

– Что за шутки?! – наконец гневно воскликнула она. – Кто вы?! И где мальчик?!

– Ну, как бы… – я потеребил труселя, не зная, куда деть руки. Пряча глаза, тихо ответил: – Я – мальчик…

Тут она что-то прошептала, посверкивая на меня ясными голубыми глазищами, щёлкнула пальцами, и по мне словно пробежала волна щекотки, заставив дёрнуться и поёжиться.

– И правда, – тон незнакомки стал задумчивым, – мальчик…

Порывшись, она из небольшой сумочки на боку достала серьёзный такой, увесистый и явно не умещающийся в ней свиток. Развернула, вчитываясь в не видимый мне текст, а затем с незнакомым мне ругательством – о том, что это было именно оно, говорила та экспрессия, с которой оно было произнесено – свернула и буквально вбила свиток обратно в сумочку.

– Удвоенный временной поток! – гнев девушку даже как-то оживил, сделав более… человечной, что ли, и я невольно залюбовался, слушая, как она злобно шипит: – Нет, эти клуши в службе регистрации на сей раз точно получат по полной! Это же надо!

Незнакомка вновь задумчиво посмотрела на меня, затем уже оценивающим взглядом прошлась сверху донизу, да так, что я остро пожалел, что на мне нет хотя бы штанов.

– Так тебе тридцать четыре? – прищурившись, спросила она.

– Да, – только и смог кивнуть я.

– А выглядишь на все пятьдесят, – припечатала незнакомка.

Не знаю, чего она этим добивалась, но подобного издевательства я уже не стерпел и буркнул первое, что пришло в голову:

– Зато ты вот выглядишь на двадцать пять, а самой небось уже лет двести!

Самое смешное, что я, похоже, угадал – вон как она ртом воздух хватает. Только вот что-то в её глазах неуловимо изменилось, и я рефлекторно прикрыл ладошками промежность, как в футболе перед пенальти. Но пронесло.

Глубоко вдохнув и прикрыв глаза, девушка секунду повисела в тишине, а затем вновь ледяным и бесстрастным голосом произнесла:

– Обучение обязательно, и может быть отменено только по причине гибели кандидата…

Суровый прищур коснулся меня, и я быстро-быстро замотал головой, всеми силами показывая, что такой вариант меня не устраивает.

– В остальном, ничто не может служить препятствием для направления в академию, а значит… – тут от дамы волнами начала расходиться непонятная сила, – мы отправляемся немедленно!

Её… всосало в саму себя, как в чёрную дыру, а следом за ней и меня. Последней затянуло мою вытянутую в отчаянной попытке ухватить вместе с собой штаны руку. Но всё было тщетно.

Вот так я и вступил в новый для себя мир: босиком, в заляпанных жирными пятнами семейных трусах и растянутой майке-алкоголичке с пятнами кофе.

Глава 1

Стоя на холодном мраморном полу, я старался держать независимый вид и только временами, когда становилось совсем невтерпёж, тёр одну волосатую ногу об другую. Чёртова стерва и не подумала меня приодеть, с ходу потащив к ректору.

Я, признаться, красоты местной магической академии и не разглядел толком. Вывалился на брусчатку, шлёпнувшись на пузо, перед воротами вслед за так и не представившейся гражданкой магиней, или как у них тут таких называют, и тут же, подскочив, уныло порысил вслед за ней же, даже не подумавшей останавливаться.

Да и особого праздника по случаю нового набора учащихся, как и толп поступающих семнадцатилеток, мне на глаза не попалось. Но вот смешки и откровенно иронические взгляды я на себе по пути к большой башне, что маячила конечным пунктом нашего вояжа, таки ловил. Студентов на территории было немало, и обидчивая дрянь явно тащила меня через самые большие их скопления. Вот скажите, разве нельзя было, например, через чёрный ход провести или наколдовать мне одёжку какую?

Башня оказалась ничем иным как резиденцией ректора академии. Магистр, кавалер чего-то там, член чего-то тут – я не запомнил – и прочая, и прочая. Это мне красавица нашептала в ухо перед входом в его рабочий кабинет. Ах да, звали многоуважаемого дядечку Зора Кхан.

Впрочем, с дядечкой я ошибся. Ректором академии оказался этакий дедушка в стиле «божий одуванчик». С добрыми-предобрыми глазами, типичный, ну вот вообще типичнейший ректор магической академии, прям сотня Дамблдоров из десяти. Был он канонично патлат, бородат, и седина обильно серебрила его густую шевелюру, добавляя степенности и харизмы.

Незаметно ткнув даму локтём в бок, прошептал:

– Если он так выглядит, ему, небось, уже тыщ десять лет стукнуло?

Но та только шикнула на меня, терпеливо ожидая, когда ректор отвлечётся от беседы с ещё одним неизвестным, что развалился в кресле сбоку. Мужчина был на вид чуть старше меня, весь в чёрном, с холёным и чуточку высокомерным взглядом, мимоходом мазнувшим по мне. Когда он поднялся, вставая во весь свой немаленький рост, поправляя кружевные манжеты сидящего на нём как влитого камзола, я оценил и разворот плеч, и широкую грудь с впалым животом, с тоской подумав, что мне с моей ленью о таком остаётся только мечтать.

– Мастер Иквус, так когда от вас можно ждать? – последнюю фразу ректор произнёс чуть громче в спину уходящего франта, на что тот дёрнул неопределённо плечом, словно прогоняя назойливую муху, и ответил:

– Как только, так сразу. Я же тысячу раз говорил, не стоит меня торопить, а то ведь я могу и забыть… про что-нибудь.

Последнее прозвучало как неприкрытая угроза, но Кхан лишь помахал рукой, признавая своё поражение.

Поравнявшись с нами, этот самый мастер Иквус вдруг остановился и, сморщившись, спросил:

– Старший преподаватель Марна… ну и кого вы притащили в этот раз? Очередной так любимый вами коллекционный экземпляр из доисторических времен? Настолько уникальный, что вы его потащили к ректору не то что не продезинфицировав, но элементарно даже не умыв и не сменив исподнее?

Он брезгливо провёл пальцем по моей майке и со вздохом продемонстрировал девушке.

Но та вместо того, чтобы поставить хлыща на место, вдруг торопливо и тихонько защебетала:

– Мастер Иквус, это не экземпляр, это новый студент академии. Просто с ним вышла некоторая сложность.

– Тем хуже, – не меняя тона, заметил тот. – Любите же вы шарить по каким-то богом забытым мирам. В первый раз вижу студента, что в семнадцать выглядит на пятьдесят.

Я было дёрнулся ответить, уязвлённый, но эта старший преподаватель сделала такие глаза, что я проглотил рвущиеся с языка оскорбления и отвёл взгляд, сделав вид, что разглядываю книжные полки. Единственно, когда непонятный чел покинул кабинет, шёпотом спросил:

– А это вообще кто был?

– У-у-у… – протянула Марна. Сказала с нотками уважения: – Это наш начальник административно-хозяйственной службы!

– Завхоз, что ли? – не поверил я. – Да это же «принеси-подай-пошёл-нафиг-не-мешай»!

– Молчи! – буквально встала на дыбы та. – Не дай святой Магнус он услышит!

Понимая, что ни черта я не понимаю, только покачал головой, не став больше спорить, и, повинуясь приглашающему жесту, подошёл к столу ректора, садясь на предложенный стул. Что характерно, кресло завхоза мне не предложили, хотя даже на вид оно было значительно удобней.

– А ловко вы подшутили над нашим ахошником, Марна, – ректор подмигнул приоткрывшей рот от удивления даме, – со студентом. Не ожидал от вас… Итак, – Кхан огладил длинную бороду и, хитро прищурившись, посмотрел на меня, – и кто же это у нас? Новый преподаватель трудовой магии? Ждём, ждём. Погодите… – не дав нам и слова вставить, он по-особому крутанул ладонью и в появившуюся перед ним воздушную воронку быстро проговорил: – Сергей Юрьевич, зайдите-ка ко мне.

– Магистр… – вклинилась, чуть приподнявшись, девушка, но не успела договорить, как дверь кабинета распахнулась и в проём ввалился новый участник нашей беседы.

Небритый, со слегка опухшим лицом, он был в замызганном халате, из-под которого выглядывала майка точь-в-точь как моя, и растянутых трениках с пузырями на коленях. Венчал композицию берет, криво нахлобученный на голову.

При виде меня глаза его наполнились слезами, и срывающимся голосом, упав на колени и воздев руки к потолку, он буквально проорал:

– Ну наконец-то! Наконец-то закончится этот ад!

– Сергей Юрьевич, держите себя в руках, – поправляя очки-четвертинки (я, кстати, впервые такие видел), произнёс Кхан. – Вот передадите дела, и тогда будете вольны как ветер. Кстати, – ректор перевёл взгляд на меня, – будьте знакомы, наш преподаватель трудовой магии Сергей Юрьевич Глушаков. А вы?

– Эм… Ширяев… Павел Алексеевич…

– Земляк?! – Глушаков в едином порыве, как на крыльях, пролетел над полом и, упав мне на грудь, разрыдался.

– Магистр! – пискнула, глядя огромными глазами на сюрреалистичную картину, Марна. – Вы всё не так поняли! Это не новый преподаватель, это действительно студент, просто в отделе регистрации не учли, что в его мире удвоенный временной поток, и ему сейчас не семнадцать, а тридцать четыре.

Выпалив всё это скороговоркой, она виновато покосилась на трудовика, а тот, как громом поражённый, отстранился, с неверием глядя то на меня, то на ректора.

– Так это не шутка была? – тон Кхана потерял добрую половину теплоты. – И почему же ты сразу не сказала? Видишь вот, зря обнадёжил Сергея Юрьевича.

– Простите, – старший преподаватель поникла, стараясь не встречаться с трудовиком взглядом. А Глушаков, медленно поднявшись на ноги, зачем-то поправил на мне майку и, утерев кулаком набежавшие слёзы, побрёл к двери, шаркая тапочками.

Уже на выходе, протяжно и страдальчески вздохнув, он грустно спросил:

– Ты хоть водку-то пьёшь?

– Пью, – покаянно вздохнув в ответ, признался я.

– Ну хоть что-то, – всё так же печально ответил трудовик и тихо прикрыл за собой дверь.

– Нехорошо получилось, – после недолгого молчания заметил ректор. Снова, в задумчивости, огладил бороду. Сделав пасс рукой, буквально выхватил из пустоты увеличившийся до гигантских размеров книжный том и, раскрыв его, принялся быстро листать.

– Устав академии, – шёпотом прояснила ситуацию Марна.

Хмыкнув, я окинул взглядом талмуд размером в развороте с А2, а то и больше. Однако на все случаи жизни книжка, не меньше. А ректор, отлистав страниц сто, убрал устав обратно куда-то и с сожалением в голосе заявил:

– Нет, исключений нет. Надо учить. И прецеденты, насколько помню, были, правда, те случаи не настолько… – он покачал головой, – тяжёлые, я бы сказал.

– Да что вы по внешнему виду все, – опять обиделся я. – Мне побриться, помыться, одеться нормально, а за полгода физо я и жирок лишний сгоню, не узнаете.

– Да я не об этом, – отмахнулся Кхан. Поднявшись из скрипнувшего кресла, подошёл к стеллажам с книгами и, проведя пальцем по корешкам, вытащил одну из них.

– Это исследования Рогнеды Мудрой? – вдруг поинтересовалась Марна, чуть подавшись вперёд. – Я вам и без них могу все обсказать.

– Всё забываю, что ты у нас увлекаешься антропологией, – Кхан сел обратно за стол, тепло улыбнувшись девушке.

– Да, магистр. Согласно всем проведённым исследованиям, семнадцать лет для человеческого вида – это оптимальный возраст для начала развития магического дара. К этому времени он приобретает устойчивость, и его становится почти невозможно выжечь неосторожными манипуляциями с магией. Однако в то же время и сознание, и энергетические потоки в теле человека ещё гибки и подвижны, а потому не препятствуют направленному развитию манапотоков и энергоканалов. Но чем старше человек, чем позднее начато обучение, тем сложнее ему воспринимать магию и раскачивать энергоканалы. По моему мнению, тридцать лет – это предел, после которого шансы на обучение даже простейшим манипуляциям с даром минимальны, – тут она как-то даже виновато и с лёгкой жалостью посмотрела на меня.

– Но и не учить мы не можем… – заметил Кхан.

– Не можем… – эхом вторила ему старший преподаватель.

– Что ж, – после недолгой паузы произнёс ректор, – поздравляю вас, Павел Алексеевич, с поступлением в академию магии имени Магнуса Сидорийского.

– Спасибо, – я поёрзал на стуле.

– На торжественную церемонию не приглашаю – и вам будет неудобно, и нам, – Кхан чуть развёл руками, извиняясь.

– Да, понимаю.

Семейники в горошек и моя небритая морда явно не вязались с торжеством поступления.

– Но вот предрасположенности ваши и, соответственно, факультет вам определить надо.

Снова из ниоткуда возникла книга. Я так понял, местные маги любят облегчать себе быт, не утруждаясь физическими нагрузками. Интересно, а я так тоже смогу?

– Руку на книгу, пожалуйста.

Положив ладонь как говорили, на шершавую обложку, я прислушался к себе, но ровным счётом ничего не почувствовал – ни холода, ни жара, даже самого завалящего электрического покалывания, только обложка слегка потеплела от прикосновения. Впрочем, необходимый результат был-таки достигнут.

Тихое бормотание, и над книгой зависает пять слабо светящихся разноцветных шариков.

– Это хорошо или плохо, магистр? – со скрытой надеждой в голосе спросил я.

– Пять направлений из двенадцати, – резюмировал Кхан, с некоторым интересом глянув на меня. – Думаю, в семнадцать было бы больше, штук семь-восемь, но и так неплохо, очень неплохо в вашей ситуации. С другой стороны, – продолжил он, – все они бледны. Обычно один-два горят ярче, выявляя предрасположенность, но у вас все пять почти одинаковы, так что можете смело выбирать любую из этих пяти специализаций, особой разницы для академии нет.

– А для меня? – несмело задал я вопрос.

– Для вас… – ректор хмыкнул. – Ну, разве что в плане личных симпатий и антипатий. Впрочем, откуда бы им взяться – вы же не имели дела ни с одним видом магии до этого. Так что…

– Нет, давайте лучше я сам, – пресёк я самоуправство. А что, подсунут какую-нибудь некромантию, а я трупов… не то чтобы боюсь, а так, больше брезгую. Или ботанику ещё, сиречь друидичество, а мне с растениями возиться поперёк горла уже, хватит, двадцать лет на родительском огороде отгорбатился.

– Да пожалуйста, – Кхан широко развел руками, – ваше право.

На ехидно посверкивающем очками лице прекрасно читалось всё то, что ректор думал о самонадеянном студенте-переростке, но я решил подойти к вопросу выбора со всей серьёзностью и, прокашлявшись, попросил:

– Огласите весь список, пожалуйста.

– Все двенадцать?

Я кивнул.

– Ну хорошо, – откинувшись и сцепив ладони на животе, Кхан начал перечислять: – Во-первых, четыре направления факультета стихийной магии: огонь, вода, воздух и земля, классические направления боевой магии – мощные школы, выпускающие магов-боевиков. За ними по порядку, но не по значению, идёт четвёрка направлений факультета белой магии: друидизм, целительство, магия разума и магия иллюзий. Ну, а за ними четвёрка темномагических специализаций факультета чёрной магии: некромантия, демонология, магия крови и проклятья.

– А трудовая магия? – переваривая информацию, спросил я.

– Это так называемая общая магия, для неё подходит любой дар, разве что поначалу приходится учитывать специфику манипуляций с ним. Допустим, стихийник, переборщив с вливанием силы в ту же обработку деревянных деталей, попросту может их спалить, заморозить, разорвать на щепки, раздавить в конце концов. У друида эта деревяшка зацветёт, а у адепта школы проклятий просто сгниёт в руках, рассыпавшись трухой.

– То-то Сергей Юрьевич так переживал, – глубокомысленно поиграл я бровями, вспоминая рвущиеся из самого сердца эмоции местного трудовика.

– Сложный участок, сложный, – покивал, вторя моим мыслям, ректор. – Ещё и не все студенты понимают, зачем им это.

– И зачем же? – тут же поинтересовался я.

– Ну как же? – Кхан улыбнулся, сощурившись так, что вокруг глаз прорезались лучики морщин. – Давно было подмечено, что подобные занятия прекрасно учат молодых людей контролировать свой дар, дозировать силу, прививают терпение, улучшают внимательность и точность, что для будущего мага есть основы основ. Поэтому на первых двух курсах её очень много у всех. Вот только, – тут ректор с сожалением вздохнул, – далеко не все, особенно выходцы из благородных семей, это понимают и принимают.

Понимающе покивав головой, я подумал, что и здесь хватает «золотых» мальчиков и девочек. В любом обществе, даже в том, где все равны, всегда найдется тот, кто «равнее».

– Впрочем, – легонько хлопнул Кхан ладонью по столу, – вернёмся к вам. Из этих двенадцати вам доступно пять направлений. Стихийные школы в данный список не попали, что, в общем-то, было сразу видно по вашему характеру – все стихийники являются людьми вспыльчивыми и задиристыми, хоть и каждый по-разному. А вот чёрная представлена всеми четырьмя направлениями. И, как ни странно, друидизм, – тут он замолчал, с некоторым ожиданием глядя на меня, видимо, ждал моих комментариев по сему поводу, но я только пожал плечами, не зная, что на это ответить.

– Видите ли, – пустился в пространные рассуждения не дождавшийся моего ответа ректор, – как правило, с возрастом направления магического дара, должным образом не используемые, сходят на нет, и остаются лишь те, что тренируются или поддерживаются определённым видом деятельности. Распыляться крайне неразумно, так как только концентрация на одном или двух направлениях магии позволяет наиболее полно раскрыть их потенциал. И то две равномерно развитых школы может себе позволить лишь маг уровня магистра, а три – это уже заявка на архимага. Вот и получается, что за семь лет обучения из множества оттенков магического дара у среднестатистического выпускника остаётся один – тот, чьё направление было выбрано при поступлении. Зато он хорошо развит и позволяет весьма полно использовать заложенный в нём потенциал.

Хмыкнув в бороду, Кхан закончил мысль:

– Так вот, я, если честно, был готов к одному, максимум двум оставшимся у вас слабым намёкам на магический дар, если не вообще к полному их отсутствию, что возможно в условиях вашего абсолютно не магического мира, а тут сразу пять, причём в таком странном сочетании. Друидизм на фоне полного набора тёмной магии смотрится как откровенная насмешка над теорией магии, пожалуй, более издевательским было бы только присутствие вместо него целительства.

– Ну… – протянул я, машинально почесав шею, а сам подумал: «Вот оно чё, Михалыч. Друидизм явно от ползанья жопой кверху по огороду, к бабке не ходи. Некромантия… Ну, а кто, собственно, в морге санитаром подрабатывал? Проклятья… это вообще у нас, у русских, должно быть расовым навыком, как с девяностых до мастерского уровня не прокачалось – не пойму. Магия крови – так почётного донора РФ за красивые глаза не дают, а демонология… ну так как же без вызова адских сущностей в программировании-то. У индусов, небось, каждый второй кодер может если не Шиву призвать, то Кали – точно».

Так ничего и не ответив, посмотрел сначала на задумчиво подперевшую подбородок ладонью Марну, затем в доброжелательные глаза ректора, и наконец, решившись, резко рубанул ребром ладони в воздухе.

– А давайте проклятья!

Ну, а что ещё? Друидизм сразу нафиг, некромантию тоже – навозился уже с трупами, хватит. Кровь туда же, увольте, сдавал не от хорошей жизни. Демоны меня и в прошлой жизни не интересовали. Так что оставались лишь проклятья.

Вздрогнув, старший преподаватель сначала посмотрела на меня с подозрением, а затем недоумённо. Перевела взгляд на Кхана, но тот лишь коротко кивнул, стрельнув глазами в её сторону, и, дёрнув несильно себя за бороду, подтвердил:

– Хорошо. Так тому и быть.