Суицид лезвием книги. Монологи Пальтиеля

© Александр Лепенский, 2020

ISBN 978-5-0051-9612-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1 глава

Пора бросать спать

Смерть – гениальна. Она – истинно умна. Она сначала делает вид, что проигрывает, но в конце всегда остается победительницей. А я, дурак, решил, что смогу обыграть ее. И знаете что? Я до сих пор верю.

Я был из тех юношей, которым все завидовали, мне всегда говорили, какой я особенный, хотя к тому времени боль поразила меня до конца. По сути это была плоть, внутри которой не было новых чувств, просто кровь, которая заразилась безразличием, имитацией интереса к обстоятельствам, а в сердце я уместил 1,5—3 человека, я до конца тогда еще не понял. Я – Саша Пальтиель, человек, доказавший, что всего одна книга может изменить весь мир, понимание смерти, мне удалось заставить здоровых людей мечтать о гибели, но не спешите закидывать меня грязью, за Вас это уже сделали другие, у меня однозначно был другой умысел, но тупость человека такова, что в любой ситуации он забирает худшее. Конец предисловия.

История начнется не с рождения, откину сразу время к моим 25 годам, именно оттуда началось все, что я тут натворил, именно в этом возрасте ко мне пришло понимание, что молчать я больше не могу, порой некоторые вещи нас просто разгрызают, можешь просто идти с хлебом в руке домой, и тут вспоминаешь, и все… Тогда был майский день, жаркий, точнее, утро, я обнаружил себя похмельного у кровати, цель была близка, но, видимо, последние 30 сантиметров мне не дались, потому носом я очутился у позавчерашних носков, вкусные. Вообще странно, после алкогольных ранений постоянно просыпаюсь рано, шторы не прикрывают солнце, потому что их нет, а если бы чаще убирался в квартире, то, возможно, бутылки от коньяка не заполняли бы стол, пол, да даже ванну, там, кстати, тоже носки. В тот день ко мне должна была прийти Вероника

Вероника: 27 лет, мечтает стать литературным агентом, пьет только по выходным, рост 168, вес 57 по моим наблюдениям, 51 по ее. Девственна, слишком умна, чтобы любить, мастер первых свиданий.

…чтобы забрать флешку, я просил ранее, но так и забыл ей воспользоваться, ну а пока, помните то самое шальное утреннее состояние, когда все внутри играет, ты еще чуть пьяный, глаза работают замедленно, и ты готов откупорить новую бутылку желательно мягкого напитка, вот я коньяк и открыл, мы совместимы, ну не бывает у меня похмелья, только вонь изо рта стоит еще, а на столе обрывки пиццы не знаю какого дня. Раз рюмка, два, хоп-хоп, утро задалось, и сердце еще не придается воспоминаниям, оно еще не говорит, кто ты, почему ты такой, почему ты болен.

Вот и пришла Вероника

Вероника: 27 лет, мечтает стать…

Стоп, я уже это писал, просто сегодняшняя бутылка тоже дает о себе знать.

…Вероника! Пришла Вероника.

– Фу, Саш, открой окна, вонища.

– Да-да, и тебе привет… Подожди, что с тобой? Ты чего так вырядилась? А-а-а-а, у тебя свидание? В воскресенье утром? – перебивает меня.

– Ой, заткнись, я опаздываю, дай флешку, и я побежала.

– Нет, стойте, мадам, свидание, значит? Только не говори, что он ведет тебя в кино, первое свидание, и в кино? Нет, фу, он безнадежен, не ходи, да и в воскресенье ведет только потому что билеты дешевые, давай лучше коньячку, как твои дела?

– Саш, я без настроения, дай флешку, пожалуйста.

– Зануда, держи.

– Да флешку! Не коньяк!

– Ты злая, Вероника, на, брысь, брысь.

Вот она и ушла, а я думал, мы поговорим еще. Вообще она действительно гений первых свиданий. Однажды парнишка повел ее в свой гараж показать, как он ремонтирует катер, чертов гений, кажется, он был ближе всех других к ее сокровищу.

Я еще несколько часов походил по дому, становясь все более игристым, а уже ближе к 13:00 отправился в свое любимое кафе для завтрака, там подают прекраснейший виски и наполеон, по пути попросили пару сигарет, встретил наркоманов со двора, сексуальную маму своей мамы, точнее, подругу своей мамы, кажется, нужно отложить бутыль. И как же все-таки приятно затянуть весеннюю сигарету, сигарета и выпивка доставляют мне рецессию воспоминаний, меньше боли, точнее, не меньше, просто забываешь про нее, реальная жизнь становится сном, и кажется, что ты можешь все, а не только лезть на стены, включать волка и выть, ведь я знаю, если сейчас отосплюсь, то снова лягу в гроб с болью, но больше не могу, нужно забыться, трезвая жизнь слишком долго меня вырезала, наполеон, нужен наполеон и виски.

Все шло по плану, дальше я уже перешел в бар, ко мне заскочила Вероника, попутно познакомив со своей давней подругой, сама же она запивала отвратительное свидание, и ушла, а я запивал ее подругой свой очередной коньяк, кальвадос, попутно здороваясь со своими студентами. Вечерело, пытался держать в голове слова Вероники о том, что она придумала, как мне рассказать правду всему миру, но уже был увлечен Кристиной, она не так много говорила о себе, что важный фактор, затрагивала тему городов, бегства от себя, мне нравилось, как мы меняемся буквами, хотя она и тыкала, что я слишком одинок глазами, она, кстати, тоже, кто-то преподал ей жестокий урок доверия, так что по факту она имела все права выкинуть меня в окно, например, женская жестокость за жестокие предательства, логичный бартер с ее стороны. Но не просто так мне захотелось начать рассказ с этого дня, тот вечер, этот диалог, он должен быть написан, последний раз я так разговаривал 3 года назад, и с тех пор ломка по буквам, безумная.

Она предложила отправиться в место, где мне особенно понравится, интригующая сука, конечно, я побежал, взяв попутно бутылку джина, которую мы распивали прямиком из горла, проходя через мост, выходя на набережную, почти пустую, как много аллегорий с самим собой в этот момент было, а она ставила песню за песней, и все мне знакомы, и ко всем лежит душа. Да, она молодец изначально, не за вино голосовала, а за джин, потому моя рука, наверно, и тянулась ее трогать, а может, потому что она женского пола. Я сразу заметил: она очень одинока, как и я, странная математика, казалось бы, если взять одного одинокого человека, приложить к нему второго, то получим двух нужных людей, но не в нашем случае, мы просто были людьми, избегающими этой реальной секунды, выдумав свои провода для временного тока.

– Может, уже скажешь, куда мы идем?

– Мы уже почти пришли, ты точно это запомнишь.

– Смешная шутка, ага.

– Точно, прости.

– Ничего.

– Как тебе с этим живется? Мне кажется, я бы быстро подвела себя к гибели.

– Ты одна из единиц, кто так думает, другие же считают это даром, талантом, чем угодно. Почему ты так не думаешь?

– Потому что я знаю боль, к сожалению.

– Интересные женщины всегда больны, у тебя изначально не было шансов.

– Ты тише со словами, я на них падкая.

– А ты думаешь, у меня все противоположно?

– Нет, потому ты мне и нравишься, но мы ведь многим нравимся, так почему нам грустно?

– Вопрос в точку, но ты сама ранее ответила, мы помним, а нужно забывать, тяжело жить прошедшим счастливым днем, годом, зная, что это уже не будет у ног сегодня.

– Да, не будет, но было…

– К счастью, было.

– К счастью?

– Думаешь иначе?

– Нет. Но мы пришли, смотри туда, – она повернула палец чуть левее от себя, там сидело человек 9—10, романтизировали себя, потому что пляж, круг, какие-то слова. – Здесь каждый раз с воскресенья на понедельник они сидят одни, я была только раз, тяжело такое оставлять себе, эгоистично, об этом хочется кричать, но ты и шепотом услышишь, ты здесь.

И действительно, я был здесь и физически, и головой, они сидели на песке, близ бетонной лестницы, по которой мы и спускались, фонарь был прямо над ними, в середине сидела девушка с книгой, а вокруг слушатели, и кажется, они не просто слушали, а слышали, а подходя ближе, услышав первые строки, сразу узнал книгу, Джон Фаулз – «Волхв», гениальная, именно ее читала незнакомка, соблюдая интонацию, я с дрожью рассматривал стороны, почему так хорошо? Где был этот вечер каждую неделю? Мое общество было так близко? А я ходил по окраинам? Тишина, как тихо и внимательно они вслушивались, вот и мы сели, и сразу секунд на 7 замерли с Кристиной глазами, она прочитала мое «спасибо», и запила это джином, передав мне. Восхищение, теплота, я слышал, как проходит ночь, а ночь слышала мой счастливый попутный день, так мы и были забыты своей памятью, хотя бы на одну ночь.

Все были парами, постоянными или нет, я не знаю, это не имело значения, не было и мысли докапываться, тут сидели словно ангелы, захотевшие услышать что-то большее, чем небеса, мне кажется, они услышали, как и мы, и суть не в самой книге, а в идеологии, мне хорошо.

А вот знакомый момент, все шло восхитительно, а в какой-то момент все выключилось, на часах 8:27 утра, я лежу в траве, мой дом напротив, в кармане фисташки, в руке 1,5 темного пива, тепло, люди идут на работу, негоже так просыпаться на улице, это не очень хорошо, к добру это не приведет, пора бросать спать.

Отбросив всю романтику, предисловие тут-то и закончится, пора бить по истине, по самому важному, и суть в том, что Вероника предложила мне написать книгу, в которой я изложу всю свою правду, а она через свое предприятие ее продвинет, идея кажется интересной, если не смотреть в будущее, если не смотреть в будущее…

2 глава

Город серой Любви

Я начал писать в литературной столице, в родном городе, строка за строкой, сидел 4 часа, придавая смысл своей правде, мне казалось, что получается гениально, но проснувшись утром, выявил всего 3 страницы написанных предложений, это так отвратительно написано, все же блоги писать легче, чик-чик, и вжух – цельная идея, все сочетается, но только не здесь, оказалось – писать книгу очень сложно, даже тогда, когда ничего придумывать не нужно. Пришлось что-то менять, появилась уверенность, что, чтобы издать достойное творчество, нужно уезжать в город Серой Любви (так я его называю), который когда-то уже уничтожал меня, еще до того, как свет начал гаснуть окончательно, тогда у меня были силы, и тоска там особенная, она о жизни, она о музеях, бедности, отсутствии стыда, романтичный голод, который украл многих безвозвратно.

Всегда легко все бросающему, мне понадобилось несколько часов, чтобы взять отпуск, передать моего кота в лучшие руки, написать тем, этим позвонить, найти нужную машину, сесть в нее, уже по пути накидать несколько слов, останавливаясь на заправках, перекуривая возле вони заборной, которая напоминала мне идею современного телевизора, даже удалось перекинуться несколькими словами с попутчиками, и все это сопровождалось моими паническими атаками, которые усиливаются на четырех колесах, и оно понятно, почему, ведь в одной из таких я оставил Ее. Но о Ней еще рано, ну а пока водитель попросил у меня колы, пришлось сказать ему, что я уронил туда кусочек сосиски в тесте с той заправочной, ведь там совсем не кола.

На самом деле мне всегда было комфортно в некомфортных условиях, этот оксюморон поймут многие, совсем не особенность, вот и добираться по 13—15 часов в условиях «ни лечь – ни спать» вызывало у меня что-то трепещущее, как Австрийский штрудель на завтрак, если он не чаще раза в месяц, да и само ощущение, что я еду в этот город… так волнующе, катапульта эмоций всего за одну ночь езды, это то, что еще способно меня радовать, а там еще и милая Ализ, женщина, которой удалось ближе всех подобраться ко мне в словесном контексте, не эти пустые объятия под вечерним фонарем или драматический секс на кухонном столе, нет, не то, там был диалог, в котором слышали 2 человека, не с целью объявить о себе, а с целью… Да я даже не уловил цель, как и смысл, это было так быстро, я просыпался, чтобы увидеть ее сообщение, тогда я даже забывал (смешно), что когда-то она все испортит, я любил ее 4 раза по 5 минут, стоя на балконном перекуре, не пожалев об этом, любил подобно тому, чему создавалась любовь, она без боли, без отчаяния, похожа на десерт с грейпфрутом, лимоном и гранатом, горьковато, кисло, сладко, это в удовольствие, о чем хочется умолчать, а потом кричать на радиоволнах.

Но все заканчивается, нет смысла об этом жалеть, в перспективе вряд ли отдал бы ей сердце, но только с ней мне нравилось разговаривать, как жаль, что этого мало для бесконечности. Она несознательно отдала мне свое сердце, я этого не заметил, как не замечают бычки на дорогах, я просто шел, наступил раз, наступил два, а потом оказалось, что я все там раздавил, да еще и плюнул, с тупым лицом смотрел, мол, а что случилось-то? Я же ничего не с казал, ничего не сделал, а она молчит, не понимая, как с такими мозгами можно быть столь проницательно тупым, как можно видеть все и не видеть очевидного, думаешь, что не повлиял на нее, а через долгие годы у нее еще болит, ну а как женщине жить-то без сердца? Только с тем, с кем «ну он же хороший».

Но все вот так выглядит в моей голове, уверен, с ее стороны все совсем иначе, так ведь, Ализ?

Дорога не позволяла мне уснуть, целью было максимально отдалиться от диалогов с попутчиками, а потому, даже когда музыка не играла, наушники все равно были вставлены в уши, это помогает. Иногда бывает разговорчивое настроение, но чаще все противоположно. У меня в голове было слишком много мыслей для того, чтобы открывать рот, а эмоции вызывали какое-то жужжание по всему телу, и это притом, что я уже отдавил себе лоб от стекла машины. В целом ничего не происходило, напиток в бутылке колы интеллигентно допит, пьяный снова, игривый, засыпай.

Мне все же удалось несколько часов вздремнуть, и вот, с неприятным вкусом во рту, с чувством не той колы я приехал. Вот они, сгнившие дома на переулках, играющие музыканты на центральной улице, удивительно жаркий день, бездомные и счастливые лица, раскрашенные юношеские волосы, рваные джинсы, иностранные фотоаппараты, которые расскажут потом хорошо об этом месте, такой же родной серый город, родной. Погода действительно оказалась близка к жаркой, хотя еще утро, стабильной температурой эти края никогда не славились, да и сами люди редко стабильны. Но хватит воды, сейчас мне пора заселиться в отель, который, конечно же, снял заранее на любимой фонтанной улице, с выходом на набережную, практически, это одно из сердец города с точки зрения туризма, культуры, алкоголизма, здесь приятно напиваться, знаю, о чем говорю. Мой номер располагался на третьем этаже с шикарной узорной парадной, камином на первом этаже, а сама дверь в апартаменты – метра так три. Далее чистый коридор, а справа уже вторая дверь, прямиком ко мне. 20 квадратных метров чистоты, эстетичный стол с узором, что-то подобное львам, чуть разбитые стены, а потолки так вообще. Простым языком, это именно то, что мне и нужно. Ах да, еще два зеркала. Знаете, пусть в культуре литературы заведено так, что нужно описывать каждый куст и шаг, но я не писатель, я лишь рассказываю свою историю, потому здесь все будет чуть иначе, ибо следующие несколько часов были не самыми интересными, да и читатель не за этими строками пришел сюда, а чтобы узнать мою правду, так? Потому я расскажу о нескольких важных событиях, не пройду мимо парочки опьянений и приближу к главному, но уже в следующей главе, а то нервозно мне как-то.

3 глава

Кто же такой этот я?

Могу предположить, что мне нужно рассказать чуть больше о себе. Начнем с того, что в рассказе мне 26 лет, я подрабатываю в банковской школе своего родного города, где у меня мама декан, а вот самому мне посчастливилось преподавать теорию ценных бумаг, применяя при этом практику, ведь сами ценные бумаги являются моим главным источником дохода с 13 лет. Само преподавание давало мне отвлечение от всего, а также цельные положительные эмоции, потому что (противоречиво самому себе), я любил выступать, быть на сцене, быть услышанным, а исходя из того, что современные учителя и прочие у меня вызывали плотный негатив, не из-за самой профессии, а исходя из их подготовки к системе, к методу лекторства. Я уверен, их самих нужно учить иначе, добавив к знаниям и методику, обучать харизме, а может даже актерскому мастерству, уровню демагогии, их должно быть интересно слушать. А потому много времени мной было посвящено именно умению взаимодействовать со студентами, думаю, это значительно помогло, ведь процент посещения моих лекций близок к 100%. Но к этой теме я еще вернусь, обещаю. Далее, живу с котом, зовут Сабзиро, а если ласково, то Сабз, Сабзюзя, Сабзизуз, Саби, и еще много, ему 5 лет, его мама была британкой, и когда-то вышла на улицу, там ее отбарабанил русский, и получился британо-русский Сабз с серо-бело-черной окраской, еще на лапке у него белое пятнышко, а подбородок прямо до живота белый, ну и длинные вибриссы. У нас с ним идиллия, он задает только умные вопросы, едим мы одновременно, в туалет ходим тоже, он нравится женщинам, а это всегда плюс в мою копилку, он однозначно важнейшее живое существо в данной жизни. Живем в центре города, двушка с выходом на один из главных мостов, с многими барами в округе. Перейдем к тому, что я люблю. Конечно, мясо практически всех видов, жалую собственное приготовление как хобби, симпатизирую различным сэндвичам, пицце, алкоголю, пюре. Ненавижу гороховый суп. А вот переходя к интересам, я прочитал сотни книг, художественная литература – плюс, а психология и мотивация – минус. Я люблю душевные разговоры, природу, банальный набор меланхолика, да и в наушниках чаще меланхолия. Но это не то, что нужно знать обо мне, главное совсем не это, но скоро и до всего дойду, терпение!

Прошло две недели, как я в Сером городе в большинстве своем пытался набирать все больше и больше букв в свое творчество, если его таковым можно назвать. Стал замечать, что больше двух часов писать – это беспредельно тяжко, прокурил здесь все, бутылки выношу одну за одной, периодически выскакивая на улицы, чтобы писать что-то отвлеченное, ведь если писать просто все, что со мной происходило, то на книгу точно не хватит, максимум рассказ на пару десятков страниц. Вспоминал, как пишут великие, чтобы ориентироваться как-то на структуру. Не получалось. Иногда включал паранойю, вдруг кто взломает мой ноутбук, прочитает все раньше, но позже отгонял мысли, потом снова шел на прогулки, оглядывался, писал заметки в телефон, смеялся над своими шутками. Получил скидку 6 процентов в вино-водочном, достижение. Крис торопила звонками, я психовал внутри, как же сложно писать. Мне просто необходимо было с кем-то поговорить, вдвоем, не более, тогда я и решился набрать номер Ализ.

Но трубку она не взяла, а я встретил это с улыбкой отчаяния, и сразу же получил от нее сообщение, завязался диалог.

– Саш, не надо звонить, я же говорила, он будет точно недоволен.

– Я понял тебя, ладно.

Спустя 5 минут:

– И это все?

– Ты о чем, Ализ?

– Не называй меня так, будто старушка какая-то. Так что ты хотел?

– Увидеться, я в Сером городе.

– Ну конечно, ты всегда появляешься не вовремя.

– А когда-то будет вовремя?

Спустя еще 15 минут:

– Ладно, давай.

Ну а дальше мы уже договорились о времени, месте; зная нас, ничего удивительного, что место было тихое, а в руках шампанское и плед, так мы и оказались на набережной. Было даже несколько волнительно, ведь в целом наша последняя «серия» была негативной, по ее словам, конечно, я оказался очень плохим, это самое мягкое слово из всех. Вкратце, мне тогда было 23, а ей 18, познакомились мы через общую знакомую на расстоянии, просто в упоминаниях, и сразу загорелись в диалогах, я тогда только начал писать блог, она тоже что-то писала, все само по себе было очень остроумно. Символично то, что встретились мы на Новый год в моей квартире, где я находился в толпе людей, сам этот поступок со стороны Ализ уже восхищал, это было решительно, кстати, там мы и поцеловались первый раз, но так как она была с подругой, то та ее через пару часов уже утащила, а мне оставалось только вспоминать, как это было. Дальше было караоке, а поет она, как прокуренный ангел, там я оказался со своим коллегой, она же с двумя подругами; проблемой оказалось то, что после завершения вечера мне пришло в голову спросить у нее номер одной из подруг, это первый наш негатив. Но дальше были еще встречи, прекрасные, все это разбавлялось потрясающими диалогами в сообщениях, и она уже была готова ко всему, а я все остановил, просто резко сославшись на ерунду, мол, возраст у тебя, Ализ, не тот, понимаешь? Не понимает она. И правильно. Дальше были только интрижки и чувство незаконченной истории. Но я тогда не мог рассказать ей настоящей причины, а здесь после одного диалога все же понял, что она достойна знать одной из первых.

Ночь приближалась, а потому диалоги подходили уже к самому ядру, ибо начинали мы с поверхности. Она оделась в стиле «смотри, с кем ты мог быть», меня это улыбало, Ализ всегда говорила, что наши разговоры слишком сложные, а ей хочется легких, но не в этот раз, а ядро было таковым.

– Саш, сейчас ощущение, будто меня внутри щипают, не люблю так.

– Я так тебя чувствую и понимаю, но бегать за историей не хочу, если ты не видишь новой, то увы, это твой якорь.

– Якорь – это даже романтично. Навсегда иметь забитый гвоздь в голову, который не под силу никому выкорчевать, – она чуть помолчала и продолжила: – А я думаю, у тебя будет свой якорь в виде перекуров на балконе. Которые никогда не удастся воспроизвести.

– Это ты уже романтику придумываешь, Ализ.

– Ой, ну все. Дело в том, что наше с тобой общение априори ни к чему хорошему не приведет, это всем понятно.

– Приведет. К большой любви! И смыслу жизни! – саркастично сказал я с такой довольной улыбкой.

– Нет, кто любил, уж тот любить не может, – как всегда серьезно восприняла она.

– Но ты не сгорела.

– Сгорела.

– Что, если я захочу тебя украсть?

– Саш, я очень злопамятна в этом плане, ты можешь хоть миллион раз сказать, что ничего не сделал, но сердце выжег. Полбеды, что я с выжженным никому не нужна, настоящая беда, что мне никто не нужен. И у нас не может быть постоянного общения, снова же, потому что я злопамятна, и ненамеренно, я серьезно не могу выкинуть из головы все, что чувствовала, особенно, если это со знаком минус!

– Но странно в этом винить меня.

– Ты дебил, что ли? Или нарочно?

Я рассмеялся.

– Посмейся еще.

– Ну это смешно, Ализ.

– Ну вот, год-два года не курила, с тобой поговорила, и вот опять.

Берет из моей пачки сигарету и закуривает. А я же чуть загрустил, улыбаясь, закурил тоже, это был интересный дым, важный. Тут я и решил все рассказать ей, почему я не полюбил ее, почему я вот такой, а теперь расскажу и вам.

Все дело в том, что моей памяти нет предела, мне достаточно увидеть на долю секунды что угодно, и через абсолютно любое время мне удастся все это воспроизвести до малейших деталей, мне достаточно просто пройтись по книге глазами, и она навсегда останется во мне, именно этому все всегда завидовали, что глупо. Худшее, что может случиться с человеком – это иметь такую память. Но главное здесь снова не это, а то, что я помню всю свою прошлую жизнь от и до, полностью, где я уже любил, об этом будет сказано много, и за всеми разговорами о жизни после смерти, за всей тошнотой от этой лжи мне не хватило сил молчать, потому я и захотел рассказать правду, это и было ошибкой.